***
Святая София, что я здесь делаю… Окинув взглядом свою команду, я подавила желание с размаха припечатать себя ладонью по лицу. Нет, этого следовало ожидать, но на тренировках они выглядели почти вменяемо, и во мне забрезжила надежда… Ложная, как оказалось. …В четырнадцать меня позвали ловцом в команду «Райские птички». Я была на год младше остальных участниц, единственной, кто более-менее сносно умел играть в квиддич, и единственной, кто не умел пользоваться косметикой. Команда была чисто декоративной, созданной для показательных игр с такими же декоративными командами на всяких околопраздничных мероприятиях. Я провела с ними игры три и меня пригласили запасным ловцом в сборную страны, после чего я вздохнула с облегчением. За последовавшие шесть лет утекло много воды, почти все из того состава здорово прокачали игровые навыки и разлетелись по разным клубам, но я, даже с новой причёской и своим обычным макияжем, продолжала выглядеть скромной горлицей среди этих райских птиц. Впрочем, меня это полностью устраивало, слишком уж они походили на творения рук моих незабвенных друзей из «Ведьмополетена». Играть мы собирались с командой таких же блистательных персонажей. Всё это происходило под лозунгом «Красота спасёт мир», благотворительность состояла в перечислении вырученных от продажи билетов средств в фонд помощи жертвам Первой магической. На фоне темы о возрождении Волдеморта это выглядело своевременным и актуальным, так что мне было совестно отказываться от участия в этом безумии. Сидя в своём углу раздевалки и зашнуровывая бутсы, я старалась не сильно пялиться на товарок по команде. Красота, спасающая мир, была просто убийственной. Раздевалка, если честно, напоминала больше гримёрку варьете, чем комнату в спортивном учреждении. Марго, которая напросилась меня поддержать, тоже пребывала в глубочайшем изумлении. — Расскажу Барсегу — обзавидуется, — пробормотала она, восседая на соседней банкетке и, в отличие от меня, беззастенчиво глазея по сторонам. — Крамская, ты во всём этом обвесе собираешься играть? — бросила из-за дверцы своего шкафчика Невена Зарева, старательно раскладывая грудь по лифчику; она была и оставалась барышней весьма сочной, что благотворно работало в пользу ее вратарского таланта. Я запаковалась по всей форме: кожаная кираса, перчатки с усиленными крагами почти до локтей, наручи и ножные щитки; рядом лежал и ждал своего часа шлем с очками. — Ну да, не люблю костерост пить, — пожала плечами я. Моим самым ярким воспоминанием от Чемпионата Мира стала вовсе не поимка снитча, а то, как мне вправляли нос и заращивали сломанную руку. В принципе, ничего смертельного, но крайне мерзотно. Зарева театрально вздохнула, натянула блузку с обильными рюшами вокруг глубокого выреза и принялась упаковываться в корсет, позвав на помощь загонщицу Радку Живкову. Может, правда, хотя бы кирасу снять? Я повернулась к Марго, чтобы посоветоваться с ней, но она вдруг вздрогнула и протянула вынутое из кармана юбки двустороннее зеркало, которое я доверила ей на хранение; зеркало тихо, но ощутимо гудело, сигнализируя о том, что со мною хотят пообщаться. Сказав, что сейчас приду, я сняла перчатки, положила их на шлем, вышла в коридор стадионного комплекса, который располагался в небольшом пролеске на окраине Габрово, и после минутного поиска сунулась в какую-то пыльную захламлённую подсобку с узким окном. — Как настроение? — поинтересовался Игорь. — Я тут у главного входа, зрителей уже впустили, если что — моё место за южными кольцами. Я сообщила ему об игре и он возжелал прийти и поболеть. Правда, до последнего не было точно известно, сможет ли он сюда попасть, и я не особенно на это надеялась. — Хорошо, буду пролетать мимо — пошлю тебе воздушный поцелуй, — пообещала я. — Родители и крёстный тоже вроде собирались, но они обычно на башни берут билеты. Марго, кстати, будет где-то в твоём секторе, предупрежу её. — А ты сейчас где? Выкроишь минутку для меня? — чрезвычайно невинно поинтересовался он. Сердце моё забилось в томительном предвкушении. Я так соскучилась, что согласна была даже просто посидеть с ним рядышком и подержаться за руку, но он этим точно не удовлетворится. Протиснувшись к окну мимо какого-то стола, я распахнула створку и высунулась наружу. — Сильно левее центрального входа, под одной из башен… — оглядевшись, доложила я. — Если точнее — под второй слева, этаж… — я вытянула шею и пересчитала этажи, — четвёртый. — Отлично, сейчас буду, не закрывай окно. Игорь прервал связь, и буквально через минуту на подоконник приземлился ворон, перелетел на свободный от хлама участок комнаты, и в следующий момент я со счастливым писком повисла на Игоре. — Это что такое? — ответив на поцелуй, поинтересовался он, ощупывая кирасу. — Защита, — пояснила я, скинув лётную мантию и принимаясь воевать с пряжками кирасы. — Она сегодня явно лишняя, я-то по привычке снарядилась как на серьёзную игру. Помоги слева расстегнуть… Общими усилиями мы сняли кирасу, и Игорь привлёк меня для поцелуя, одновременно удостовериваясь, что грудь у меня на месте. — Тебя не заметят? — спросила я, когда он вынул из моих волос заколки, позволив волосам свободно рассыпаться по плечам, и приступил к стабильно делающим меня невменяемой поцелуям сначала за ушком и потом вниз по шее к ключицам. …Официально он продолжал быть директором Дурмстранга, но на людях практически не показывался, очень много времени проводя с крёстным и его коллегами. Нигде в прессе об этом ни слова не писали, однако почему-то все были в курсе, и регулярно спрашивали у меня, известно ли мне что-то на эту тему… — Нет, конечно. Наверняка, он был под соответствующим заклинанием, да и оделся неприметно: летняя мантия невнятного цвета, которую я сняла с него сразу после того, как скинула свою, джинсы, тонкий пуловер. …Пуловер я стянула следом за мантией, и теперь, издавая невнятные восторженные звуки, гладила обнажённый торс, подбираясь к ремню. …Я как-то сообщила, что обожаю его гладить, на что он предложил мне завести кота для удовлетворения кинестетического голода. Я, конечно, не согласилась; коты это хорошо, но я ещё его не нагладилась… Игорю с осуществлением предварительных ласк было сложнее — мой свитер не позволяли снять наручи, отстегнуть которые было сложнее, чем кирасу, а спортивный лифчик в этот раз я надела с усиленной поддержкой и повышенной плотности. Впрочем, разогревать меня нужды и не было, о чём я не замедлила сообщить, расстегнув его джинсы и следом свои штаны. Впрочем, тут меня ждало непредвиденное препятствие: из-за щитков на голенях штаны ниже колен спустить было невозможно, однако не то, что додумать — сформулировать досаду я не успела: ни на секунду не теряясь, Игорь развернул меня лицом к столу, нагнул вперед, стянул вниз мои трусы и, проверив двумя пальцами готовность, медленно вошёл, заставив меня нетерпеливо скрести ногтями столешницу. Он был исключительно деликатен и неспешен, и в другой ситуации я бы с огромным удовольствием позволила ему продолжать в этом ритме, но сейчас время было не на нашей стороне. — Сильнее… пожалуйста! — преодолев несвоевременное смущение, взмолилась я, после того, как он не отреагировал на мой намёк в виде встречных движений бёдрами. — Уверена? Пока туговато, боюсь, натрём. А тебе ещё на метле сидеть, — отозвался Игорь. — Мои проблемы, — парировала я. — Лишь бы тебе нормально было. — Мне-то как раз — лучше не придумаешь, я за тебя переживаю… Стол нам достался отличный: крепкий, массивный, без малейшего намёка на скрипы. Он только сдвинулся немного под усилившимся натиском Игоря, уперся в гору хлама, и остановился, покоряясь судьбе. …У меня, чего греха таить, был подобный опыт. Довольно суетливый и не очень результативный, хотя в целом и неплохой. Сейчас же, когда я пришла не просто ради азартного перепиха перед игрой, а чтобы ещё и увидеться с любимым мужчиной, по которому до смерти соскучилась, ощущения были совсем другими. Разумеется, немалая заслуга в том и самого любимого мужчины — опыт и класс вообще ни с чем в сравнение не шли. Высшая лига против даже не юниорской — против уровня дворовых команд. Он просто за задницу схватить как-то ухитряется так, что прямо пробирает. Нет, я, конечно, сама вознесла его на пьедестал, но он пока что оправдывал моё отношение и ожидания на все двести процентов… То самое, правильное ощущение, зародившееся как будто в кончиках больших пальцев ног, усиливалось, теплом поднималось вверх, заставляя мышцы бёдер дрожать, а колени — слабеть. Видимо, почувствовав мою готовность, Игорь немного сбавил темп, но усилил напор, так что стол в первый момент сдвинулся ещё чуть-чуть вперёд, рискуя обрушить гору хлама. Оргазм заставил меня сначала распластаться по столешнице, а потом сразу выпрямиться, и это было очень кстати, потому что Игорю удалось вовремя зажать мне рот ладонью. Второй рукой он нырнул мне под свитер, сжимая груди. Меня пронзали сильнейшие судороги, а Игорь, зарываясь лицом в мои волосы, добрался до моей шеи и поцеловал, легонько прихватив кожу зубами. Я застонала ещё громче, совершенно не беспокоясь, что кто-то услышит. Когда я более-менее пришла в себя, он отпустил меня, и я без сил рухнула на столешницу, опираясь на локти. Он крепче вцепился в мои бёдра и продолжил двигаться. Видимо, я совсем расслабилась, так что проникновение получалось слишком глубоким. Я приподнялась на выпрямленных руках и сжала мышцы бёдер и влагалища, удостоившись однозначно одобрительного звука со стороны Игоря. — Слушай, — с некоторой ленцой спохватилась я. — Только не кончай мне на форму, ладно? Лучше в меня. Я, конечно, параноик, но раз уж конспирация — то конспирация. Я знаю, на что способны журналисты в погоне за сенсацией. Они пока не пронюхали, что у меня кто-то есть, но ведь им только повод дай. — Уверена? — он, судя по тону, был здорово удивлён, но с ритма не сбился. — Полностью. И не тяни уже. Даже если забеременею — что, в принципе, вовсе не гарантировано, хотя я, не рассчитывая на встречу, о контрацепции не позаботилась — времени обыграть это будет предостаточно. За что его люблю — не спорит на пустом месте. Он зафиксировал меня половчее, придавив одной рукой к столешнице, а второй принялся так чувственно поглаживать мои ягодицы, что я едва не сдалась без боя, задумавшись, не предложить ли ему свою анальную девственность прямо сейчас — нет, ну а что, вибратор не считается. Он всё больше ускорялся, а я была очень занята параллельно решением дилеммы и попытками принять позу, ограничившую бы ему глубину проникновения. К счастью, терпеть пришлось недолго: с негромким хриплым рыком он кончил и навалился на меня, уткнувшись носом в мой затылок. — Ты даже представить не можешь, насколько ты хороша, — выдохнул он мне на ухо. — Ну, если хотя бы на четверть так же хороша, как ты — уже неплохо, — отозвалась я, млея от его тяжести и ощущения его во мне. — Будешь выходить — верни трусы на место, пожалуйста. Он рассмеялся, поцеловал меня за ухом и, отстранившись, выполнил мою просьбу. Я осторожно распрямилась, перенеся вес на ноги, и тут же охнула, схватившись за стол. — Всё хорошо, ноги перенапряглись, — успокоила я ринувшегося ко мне Игоря. — Сейчас отойду, всё хорошо, — развернувшись и прислонившись к столу задницей, я натянула штаны и принялась их застёгивать. — Ты играть-то сможешь? — спросил Игорь, тоже приводя одежду в порядок. Очень забавно и мило было видеть, как в нём борются тревога за меня и самодовольство. — Ещё как, — томно похлопав ресницами, уверила я, расправляя свитер. Игорь поднял мою мантию, отряхнул её от пыли и помог мне её надеть, обняв меня в качестве финального аккорда. — Мне порой не верится, что когда-нибудь мы будем жить под одной крышей, и я в любой момент смогу подходить и вот так тебя обнимать, — сказал он. — Кстати, ты ведь не пила никакого зелья? — спросил он, погладив меня по животу. — Не-а, — я положила голову ему на плечо и вздохнула, пребывая в каком-то одуряющем счастье. — Я ко всему готов, если что, — он поцеловал меня в висок. Я сказала, что тоже его люблю, и спросила, который час. Не убирая руки с моей талии, он достал карманные часы — те самые, с моим портретом и локоном — и сообщил, что мы на всё про всё потратили тринадцать минут с момента разговора по зеркалу. Совершенно не желая расставаться, я вздохнула с сожалением. — Чёрт, доспех твой не надели, — нахмурился он, кивнув на валяющуюся на полу кирасу. — Да фиг с ней, матч товарищеский, — отмахнулась я, поцеловала его с очередным вздохом и отстранилась. — После игры, наверное, не получится увидеться, там должна быть пресс-конференция и автограф-сессия и потом закрытая вечеринка для благотворителей, — я скривилась, поднимая кирасу. — Зато есть шанс наконец намекнуть, что я открыта для контрактов, и это приблизит нас к определённости. — Отлично. У меня, к сожалению, в ближайшие дни очень плотный график, но как только найду просвет — сразу с тобой свяжусь, — кивнул он. — Будь осторожнее. — Да не переживай, это всего лишь квиддич, — подмигнула я. Согласна, не самый лучший аргумент, но… Марго, дожидаясь меня, извелась. По моему лицу она всё поняла, потому не стала пытаться расспрашивать, только с многозначительной миной заблестела глазами. Я отдала зеркало обратно на сохранение, бросила кирасу в свой шкафчик и сказала, что действительно перестаралась с экипировкой. Невена, которая, похоже, всерьёз собралась играть в юбке по колено с пышным подъюбником, сочувственно посмотрела на меня и продолжила проверять застёжки пояса для чулок. …Нет такого понятия как «женский квиддич», команды формируются без учёта половой принадлежности игроков, однако, похоже, я немного недооценивала силу тайной руки шоу-бизнеса. Мои девицы — в смысле, из моей нынешней команды — вроде бы выглядели в рамках приличий, но вместе с тем было совершенно очевидно, что игра для них просто формальный повод показать себя. Интересно, а мужские аналоги есть? Ну, такие качки в минимуме одежды, загорелые и обмазанные маслом? И летают так ме-е-едленно-медленно, чтобы волосы красиво развевались. Я представила себя такую картину и меня разобрал хохот. Надо будет у Ивановой спросить, вдруг я ржу — а такие команды на самом деле есть. Пообещав попозже объяснить причину моего веселья, я задумчиво посмотрела на себя в зеркало на внутренней стороны дверцы шкафчика, потом перевела взгляд на Марго. — Ну-ка, раздевайся, — велела я, захваченная внезапным порывом. — Хотя нет, блузку дай, этого достаточно, — я принялась отстёгивать наручи. — Ну, на, — с сомнением протянула Марго, принимаясь расстёгивать пуговицы своей шёлковой блузы бежевого цвета. Я сняла свитер и отдала ей, а сама надела блузу и завязала полы узлом на животе. — Уже лучше, — прокомментировала Невена, наблюдая за моими манипуляциями. — Молодец, ещё не всё потеряно. — Хотя бы отдалённо поддержу концепцию, — вежливо кивнула я, вместо того, чтобы состроить рожу в её сторону. Я закатала рукава по локоть и надела наручи обратно. В принципе, получилось неплохо: блузка сразу выдвинула на передний план всю женственность, а грубые штаны вкупе с наручами и щитками подчеркнули хрупкость. Я застегнула блузку на две пуговицы, чтобы не светить лифчиком, ослабила ремень, чтобы чуток спустить штаны с линии талии и осталась крайне довольна результатом. Марго тоже одобрила. Ей самой, кстати, мой свитер неожиданно пошёл — на мне он сидел относительно свободно, а её обтянул наилучшим образом, и в сочетании с мини-юбкой смотрелся скорее как коротенькое платье. — Хороша девка! Я б вдула! — похвалила я, ущипнув её за задницу. — Вдувалку побереги! — парировала Марго. — Не для тебя моя ягодка спела! Мы поржали и я по третьему кругу стала перепроверять шнуровки и пряжки экипировки. Марго, глянув на часы, сказала что пойдёт на своё место, и убежала. Перед выходом на поле мы ещё раз повторили систему знаков — ловить снитч я должна была только после сигнала Марии Зинкевич, капитана, а всё остальное время — следить, чтобы его не поймал ловец соперников. …Смена моего имиджа не ускользнула от внимания комментаторов. Стадион ознакомился с ворохом самых причудливых слухов и предположений о причинах таковой, и версия Левски о появлении «подходящего мужика» на их фоне просто меркла. Такое внимание к моей персоне совершенно не порадовало ни моих сокомандниц, ни, разумеется, соперниц — команду «Чайные розы». Н-да, птички против цветочков, красота. Решив, что улыбаться во весь рот — слишком много чести, я летала туда-сюда со своей обычной сосредоточенной (читай — постной) миной, всем своим видом показывая, что имидж — ничто. Грязной игры в этом серпентарии было едва ли не больше, чем в играх нормальных команд. Я прямо пожалела, что решилась на эту дурацкую авантюру с переодеванием, но хотя бы руки и ноги прикрыты… Шлем бы тоже не помешал — бладжер уже второй раз пролетел в опасной близости от моей головы. Красотки, которые, по идее, должны были предотвращать подобные ситуации, не очень-то стремились меня защитить, однако после второго раза Зинкевич очень сурово на них посмотрела, и они приняли значительный вид и перехватили биты поудобнее. Несмотря на это, игра была предельно скучной — если вы пришли посмотреть на молниеносные пасы и опасные голы. Если же вам более интересен цвет и материал трусов или рисунок чулок игроков — тогда да, игра просто захватывающая. Я рассмотрела на трибуне своих и помахала им, потом нашла Марго и помахала ей, спровоцировав пристальное внимание к ней со стороны соседей, которые моментально поняли, что на ней надет мой «счастливый» свитер. Игоря видно не было, но я особенно и не надеялась его рассмотреть.Часть 23
27 сентября 2016 г. в 22:43
— Витка, ты что, постриглась?
Алексей Левски стянул с головы шлем, прицельно метнул его на лосиные рога, украшающие одну из стен общей комнаты между раздевалками, и подошёл поздороваться.
— Не, брови сбрила, — не вставая, я пожала ему руку и продолжила проверять оснастку своего табельного «фаерболта».
…Вернувшись в отчий дом, я первым делом заявила, что буду искать жильё, только пока не знаю где. Папа с меня, конечно, поржал, мама посокрушалась, но тут же принялась воодушевлённо предлагать варианты. Быстро поняв, что это всё далеко от конструктива, я взяла тайм-аут, посвятила неделю плотному общению с роднёй, еженощно устраивая сеансы связи с Игорем по зеркалу. Приступ тоски по нему случился уже на третий день нашей разлуки, причём приступ такой острый, что я едва не начала прямо посреди разговора рыдать и требовать, чтобы он немедленно ко мне явился. К счастью, хватило выдержки сделать вид, что меня срочно позвали, и прервать связь; полночи я прорыдала в подушку, потом проспала до середины следующего дня. На свежую голову мне более-менее удалось убедить себя, что такое поведение - удел недалёких девиц, Игорь наверняка очень занят, иначе бы давно нашёл способ заглянуть в гости.
Не успела я прийти в душевное равновесие, как пришлось активно гонять от дома жаждущих интервью газетчиков. Их было немного, но назойливость их поражала. Откуда-то случилась утечка информации про семейство Краучей, и журналисты алкали деталей. Как оказалось, они окучивали всех членов нашей выездной группы, до кого смогли дотянуться. Родителям такое внимание пришлось весьма не по душе, и папа под лозунгом «хватит топтать мои розы» в один прекрасный день добыл маггловскую двустволку, порох и мешок соли. Розы журналисты топтали декоративные, в палисаднике — масличная плантация всё же хорошо охранялась, — но папе в качестве предлога этого было достаточно. Моментально устав от пальбы, я, к некоторому сожалению родителя, который прямо-таки вошёл во вкус, отправилась в штаб-квартиру сборной.
На базе присутствовали далеко не все, так что я, поприветствовав имеющихся, для успокоения души занялась проверкой инвентаря. У сборной не очень много игр, и это позволяло мне совмещать большой спорт с учёбой; а народ большую часть времени играет по своим командам — это и мне предстоит…
— А-а, бывает, — гыгыкнул Левски. — Я в душ, если Мачо станет искать — скажи, буду через десять минут.
Мачо — это наш главный тренер. У него совершенно обыкновенное болгарское имя, с которого, тем не менее, иностранцы страшно веселятся, потому что на мачо наш Мачо не похож совершенно. Для того, чтобы представить его внешность, достаточно знать, что его тайное внутреннее прозвище среди нас — Колобок.
— Лучше попрошу спинку тебе потереть, — предложила я.
Левски замер в дверях и обернулся с таким лицом, будто разрываясь — поржать ему или поудивляться.
— Уж не знаю, в причёске ли дело, но тебя прям подменили как будто, — покачал головой он. — Из тебя вечно слова клещами не вытянешь, а тут жжошь глаголом беспрерывно!
В комнату бодро прошагала Клара Иванова с метлой наперевес, мы поздоровались, и Левски, уже забывший, что собирался куда-то там идти, поделился с ней наблюдением.
— Ничего я не менялась и не жгу, — поспешила опротестовать я.
— Ты из лесу вышел, что ли, дружок? — сочувственно посмотрела на Левски Иванова. — У Витки непростой год был.
— Ой, да ладно тебе, — проворчала я, отмахнувшись.
Я вдруг вспомнила, с каким трудом переучивалась звать их всех на ты, как они настаивали — остальная команда в среднем лет на пять была меня старше, — и подумала, что Левски может быть прав.
— Не, я что-то читал в газетах, с Тёмным лордом, вроде, связано, — пожал плечами Левски. — Но мне кажется, не в этом дело. Ты, может, мужика себе нормального завела?
— Чего сразу мужика-то? — машинально парировала я.
Да-а-а, прав он, кругом прав. Раньше бы я буркнула бы чего-нибудь и при первой же возможности свалила бы из комнаты на первой крейсерской. Интересно, это из-за Игоря, из-за Турнира или из-за всего разом?..
— Во, я же говорю! — торжествующе поднял указательный палец Левски.
— Так, не сбивай меня! Чуть не забыла, — топнула на него Иванова. — Витка, ты на самом деле очень вовремя. Там Мачо затеял сдать тебя в аренду ради благотворительного матча. Пока подробностей нет, но имей ввиду.
— Ого, — изумилась я. — Ну, я не против, конечно, пускай сдаёт.
Эх, не отвертеться мне от очередного интервью, и, видимо, не одного. Но есть такое слово — надо. Надо держать марку, чтобы меня взяли в приличный клуб. И чего меня понесло в квиддич? Летать можно и самой по себе, в конце концов, без всей этой мутотени. Долбаное чувство ответственности! На нём все, кому не лень играют. С другой стороны, мне сейчас гораздо легче даются долбаные связи с общественностью. Пока совсем невмоготу не станет, можно и так поработать. Интересно, куда меня сдадут? Логика подсказывала, что это будет сборная, вот только какая? И что за матч?..
Узнав, наконец, подробности, я первым делом испытала порыв решительно отказаться от дебильной авантюры, но увы, аргумент «кто если не ты?» пока ещё продолжал срабатывать…