Приходи играть, Хозяйкин свитер обшерстить, Книжку истерзать, Об кресло когти поточить. Приходи ко мне Из мира странных зимних снов, Плюнь на предрассудки, Разбуди своих котов.
Дэдпул стал замечать за Питером некоторые странности уже когда герой вернулся после очередного сражения с Гоблином. А начиналось всё совсем невинно. Для начала, Питер, заявив, что страшно голоден, достал из холодильника давно забытые там рыбные консервы. И объявил, что ничего вкуснее нет, чем консервированный тунец. И съел сразу две баночки, даже глазом не моргнув. Но и этого ему показалось недостаточно. Когда в жестяных баночках не осталось даже масла, Уэйд был отправлен в магазин, покупать для Паучка очередную порцию „божественной рыбки“. Причем Питер заметил, что это совсем не обязательно должен быть тунец, но если Уэйд вообще ничего не купит — домой пусть не возвращается и „ночуй ты где хочешь, но пока еды не принесёшь — я тебя назад не впущу!“. Дэдпул, конечно, в восторге не был, но, поворчав немного, отправился в магазин. И где это видано, чтобы наёмников за рыбой в магазин бегать отправляли? Мир окончательно свихнулся. Ну или Питер свихнулся, тут пока трудно было что-то сказать. Шутки ради, Уэйд купил банку кошачьих консервов, которые так удачно попались ему на глаза. Конечно, он выбрал самые лучшие, даже у продавца проконсультировался, хотя в обычное время предпочитал избегать встреч с ребятами-консультантами, потому что „господибожемой, они могут затрахать мозг кому угодно своими советами“. Вернувшись домой, Дэдпул застал Питера за обниманием свитера. Был у парня такой противный, колючий шерстяной свитер, который он сам никогда не любил и носил только тогда, когда становилось действительно холодно. Настолько холодно, что ему захотелось бы терпеть покалывания. То есть очень, очень редко. И вот теперь он сидел в кресле и обнимал свитер, при этом с неподдельным интересом глядя какую-то сопливую мелодраму. Настолько сопливую, что над ней было грешно плакать. — Питти, ты себя нормально чувствуешь? — любезно поинтересовался наёмник, подходя ближе и ероша волосы на голове Питера. На что Паркер отреагировал очень странно, прижимаясь к его руке и… мурлыкая? Уэйд никогда не слышал, чтобы человек такие звуки издавал. — Ты, часом, со своей подружкой-кошкой не встречался, нет? Может, кошачий грипп подхватил? — Глупости говоришь, — фыркнул Питер в ответ, и это тоже был очень странный звук. Люди не фыркают вот так. — Кошачий грипп? Где ты вообще такое видел? — Ты себя ведёшь странно. Очень странно. „Да он просто с ума сходит. Ты на него дурно влияешь“, — услужливо подсказал Белый. „Поздравляем! Ты довёл Питера Паркера до белой горячки! Наши аплодисменты!“ — в голове слышались скудные хлопки. — „Очень странно“ — по общечеловеческим меркам? Или по меркам Дэдпула? Мне просто нужно знать, начинать ли беспокоиться или ещё пока нет. „Скажи ему, что это слишком странно даже для нас“. „Не пугай его, мало ли он ещё в окно сиганёт? Нам потом придётся его по крышам искать. Мы же не хотим в половине десятого вечера бегать и искать Паучка по крышам Нью-Йорка?“. — Достаточно странно, — расплывчато ответил Дэдпул, придя к выводу, что искать Питера по крышам ему действительно не хочется. К тому же поздно уже… — Я купил консервы. Ну там… Тебе какие лучше? „Petite cuisine“ или „Cat natura“? — Первые, — рефлекторно отозвался Питер, а потом, судя по всему, задумался над тем, что ляпнул. — Ты что, кошачьи купил? Уэйд, ты меня за идиота принимаешь?! — Спокойно, котик. Хороший котик, — Уэйд почесал Питера пальцем за ушком, отчего тот зажмурился и наклонил голову в сторону руки Уэйда, тихо при этом мурлыкая. А потом дёрнулся, вскакивая с кресла. К руке прилип свитер, который он так нежно обнимал до этого. Питер его откинул в сторону с тихим треском, и Уэйд понял, что на нём останется парочка затяжек. И когда это у его мальчика такие коготки отрасти успели? — Ну, ну, Питти, не стоит так беспокоиться. Шерстка поредеет ещё, — Уэйд просто не мог не шутить в такой ситуации. — Ч… Чего?! — Успокойся, говорю. „Смотри, смотри! У него волосы на затылке дыбом встали!“ — Питти, тебе не стоит так нервничать. Идём в кроватку? Я тебе сказку на ночь расскажу. Я думаю, ты сегодня немного переутомился, тебе нужно отдохнуть. Как ты на это смотришь? — Придурок, — буркнул в ответ Питер, но теперь, по крайней мере, волосы у него на затылке не топорщились так сильно. Абсурдность положения зашкаливала, даже по меркам Дэдпула. „Я думаю, нам стоит обратиться к врачу. На худой конец мы можем отдать его Старку, может, он что-нибудь придумает“. „Или сделает восхитительный костюм Железного Котика“.***
Дэдпул всегда отличался неадекватностью фантазии. Но черт возьми, в этот раз ему снились действительно ненормальные сны про кошек, где его драли, кусали и где его костюм был покрыт кошачьей шерстью шоколадного оттенка. Почему шоколадного? Чёрт его знает, но это было ужасно! А проснулся он от того, что становилось трудно дышать — словно ему на грудь положили гирю в кило, эдак, десять. Не то, чтобы для Дэдпула это было проблемой, но всё-таки дышать хотелось посвободнее. Он открыл глаза и первое, что увидел — кошачьи ушки. Очаровательные кошачьи ушки, покрытые шоколадного цвета шёрсткой. Мягкой и наверняка очень пушистой. И торчали они из-под волос Питера. Его милого очаровательного паучка-Питера. У паучков не бывает кошачьих ушей, Уэйд это знал и без Дискавери. „Что это? Мы можем это потрогать? Потрогай их. Они выглядят мягкими. Мы должны убедиться, что они мягкие“. „Мы должны убедиться, что они точно принадлежат Питеру. Возможно, нас разыгрывают“. „Питти хочет поиграть в ролевые игры? Нам это очень даже нравится“. Уэйд провёл пальцами по ушкам, чуть сжимая кончики. Питер в ответ на это недовольно скривился и уткнулся носом в изгиб своего локтя, словно бы прячась от прикосновений и намекая, что „отвали, придурок, и не трогай меня, я сплю“. Дэдпул это проигнорировал, продолжая чуть сжимать между пальцев кончики кошачьих ушек. — Отвали, Уэйд… „По-моему, Питти это немножко не нравится. Но нас это не останавливает, верно?“. „Эй, у него сзади хвост торчит“. Уэйд чуть приподнялся — у Питера действительно был хвост. Кошачий, мать его, хвост. — Питер, у тебя хвост из задницы торчит! — воскликнул Дэдпул, отчего был удостоен удовольствием почувствовать локотки Питера на своей груди. Парень уставился на Уэйда сонно, недовольно и возмущенно. Одновременно. Эдакий коктейль утренних эмоций — получите и распишитесь. Ибо нефиг трогать несчастных Питеров по утрам, когда они ещё не проснулись. — Ты придурок? Какой хвост из задницы, Уэйд? — Но он там. Закатив глаза, парень обернулся, чтобы доказать, что никаких хвостов из задницы у него не торчит. К тому же, это анатомически невозможно! Если бы у него и был хвост, торчал бы он точно не из задницы. — Голова у тебя из задницы, Уэйд, какой ещё… — он осёкся, заметив хвост. Он действительно там был. Точнее, он торчал всё же не из задницы, но факт в том, что хвост всё-таки был. — И ещё у тебя уши немножко… передвинулись, — поделился наблюдением Дэдпул, довольно улыбаясь от осознания своей правоты. „У нас не галлюцинации! У нас не галлюцинации!“. Питер коснулся ушек на голове, трогая их, тоже чуть сжимая пальцами. Даже ущипнул для пробы и ойкнул, поняв, что уши-то более чем настоящие и чувствительность у них ни чуть не хуже, чем у ушей обычных. Даже на порядок выше. Осознание настигло немного запоздало, но всё же. Питер раскрыл рот от ужаса. „Затыкаем ушки, сейчас будет кричать“. „Ах, этот ротик мог бы кричать по другой причине. О, нет-нет, этот ротик можно было заткнуть, тогда бы кричали мы“. „Придурок“. „Хы-хы-хы-хы-хы“.***
На завтрак были бутерброды с красной рыбой, которую купил Уэйд прошлым вечером. Питер чуть мурлыкал от наслаждения и сам удивлялся тому, что может издавать такие звуки. Уэйд сообщил, что такие звуки он начал издавать ещё вчера. Питер не поверил. — И как это произошло? — полюбопытствовал Дэдпул, нарезая рыбу тонкими кусочками. „Он нам изменяет. Он был с той Дамочкой-Кошкой!“. „Я думаю, дело в другом“. „Это болезнь! Она передаётся половым путём! Господибоже, мы не сможем заниматься с Питти любовью!“. „Я хочу сменить сожителя. Почему мне достался идиот? ..“. — Я не знаю, — обречённо выдохнул Питер, отчего голоса в голове Уэйда наперебой начали делиться теориями того, откуда взялись у Паучка ушки, хвост и кошачьи повадки в придачу. „А как нам его теперь называть? Котоук?“. „Звучит слишком тупо“. „Тупо звучит Паукот“. „Кот-Паук?“. „Ску-у-у-учно-о-о“. Котоучок. Котоучок звучит мило». „Это что-то среднее, между котом и уткой?“. — И… как это лечить? — Уэйд очень старался не пошутить сейчас на тему нового прозвища для героя. — Я не знаю. Думаю, нужно обратиться к кому-нибудь… К Тони, наверное. Он определённо придумает, что с этим делать. „Костюм Железного Котика. Я говорил, что он пригодится!“. „Костюм Железного Паучка-Котика“. „А как будет выглядеть Железный Паучок-Котик?“. — А мне нравится то, как ты выглядишь. Я думаю, нам стоит подождать… может оно само пройдёт? — Или, что также возможно, я превращусь в кота окончательно. И буду потом до конца дней гадить тебе в тапки. «Злой Кот-Паучок. Интересно, как бы выглядели его какашечки?.. — Обидно, Питти. В ответ на это Питер хмыкнул, доедая свой рыбный бутерброд и потягиваясь — ещё более изящно, чем раньше. И это не могло не вызвать определённую реакцию у Дэдпула чуть пониже живота. Тихо выдохнув, Уэйд отвлекся на кофе в чашке, чтобы не слишком засматриваться на молодое, сильное и гибкое тело Паучка. Кота-Паучка. — А ты теперь кто? Человек Кот-Паук? Человек Паук-Кот? Челокотаук? Челопаукот? Человекопаут? — Уэйд, все эти прозвища звучат по-идиотски. „Это обидно. Он не оценил наши старания“. „Нам нужно сказать что-то умное“. „Или лучше предложи ему вариант с Котоучком. Ему понравится“. — И даже не говори мне про Котоучка. „Эй!“. „Я говорил, что это глупо“. — Ты очень злой, Питти. Плохой котик, — Уэйд пригрозил ему пальцем, недовольно хмурясь. Питер прижал ушки к голове и шикнул на него почти злобно. Уэйд счёл это забавным, хохотнув негромко. — Ты совсем как кот, Питти. Может, ты и с клубком ниток играть будешь? — Дэдпул задумался. Питер прищурился, глядя за Уэйдом. Его хвост начал медленно покачиваться из стороны в сторону, что явно было не очень хорошим знаком. Но Уэйд был занят своими мыслями и спором Белого и Жёлтого. — Уэйд, даже не думай… Но Дэдпул тут же свалил с кухни, оставляя чашку с кофе на столешнице. Питер поторопился за ним, но… Уэйд запустил клубок катиться по полу. Питер замер. Клубок откатился к стенке. Питер навострил уши, поднимая хвост трубой. Уэйд с интересом ждал, что будет дальше. „Ставлю два бакса на то, что обзовёт нас болваном“. „Десять на то, что он побежит за клубком“. Питер сорвался с места, падая на пол и хватая клубок, перекатываясь на спину и чуть подбрасывая его, чтобы снова перехватить. Через секунду он откинул его под диван, попытался достать, но у него не пролезла рука. Он развернулся к Уэйду, прижимая уши к голове и глядя на него страшными глазами. Зрачок расширился, из-за чего радужку совсем не было видно. — Уэйд… „Беги“. Дэдпул сорвался с места, побежав в коридор, но, растерявшись из-за невозможности придумать, куда бежать дальше, был настигнут Питером, кинувшимся ему на спину и царапающим его плечи. — А-а-а-а! Брысь, брысь! Плохой кот! Кыш! Питер зашипел и удрал, снова задрав хвост. В гостиной что-то скрипнуло и воцарилась идеальная тишина. Уэйд напряженно замер. — Питер? „Кис-кис, котик. Кис-кис-кис“. „Попробуй рыбу. Он должен будет прийти“. — Питти, куда ты спрятался? Выходи. Прости, что назвал тебя плохим котом. Ты очень, очень хороший. Ну же, покажись, — Уэйд прошёл в гостиную крадучись. Боялся, что Паучкот опять на нёго нападёт. Это было весьма разумное опасение. — Ну же, Питти, Кысь-кысь-кысь. Из-за кресла в углу показались кошачьи ушки. Уэйд усмехнулся и, подойдя к креслу, коснулся макушки Питера, гладя его ладонью. В ответ ему раздалось тихое мурлыканье. — Давай, вылазь оттуда. Пойдём к Старку, разбираться, как сделать тебя нормальным. Потому что Нью-Йорку нужен Человек-Паук. Потому что Паучкот звучит глупо. „Совершенно по-идиотски“. „Паукот. Мы можем звать его Паукот“. Питер вылез из-за кресла, позволив Уэйду себя обнять и обнимая мужчину в ответ, прижимая при этом ушки к голове и мурлыча ещё тише. — Ты самый очаровательный кот на Земле. — Ты самый идиотский хозяин на Земле. — Это обидно. Эй, ты ведь не будешь гадить мне в тапки, верно? .. — Как ты себе это представляешь? — Ну…