Завтра будет лучше

- Что-то ты быстро, - Васька не улыбался, но и обеспокоенным тоже не выглядел. – Поговорили уже? Или дома никого не оказалось? Я прошел в его квартиру, но не успел ничего ответить, как парень выкрикнул: - Ваня! Что ты такой зареванный, что произошло?! - Заткнись, мудак, это баллончик… - после полутемного подъезда от света обычной лампы глаза снова заслезились, и я поспешил потереть их руками. – Скоро должно пройти… Мне не повезло, и когда я выходил из квартиры, сразу почувствовал, что глаза неприятно щиплет, а спустя полминуты появились слезы. Запоздало вспомнил о словах продавца, рекомендовавшего именно аэрозоль, благодаря которому облако газа выходит довольно объемное, и увернуться от него весьма проблематично. Тогда это казалось мне неоспоримым преимуществом перед струйными баллончиками, которые надо было направлять прямо в глаза, но сейчас я полностью оценил все недостатки своего оружия. По улице я старался идти как можно быстрее, то и дело поднося руки к лицу и вытирая бегущие по щекам слезы, да и закрываясь от прохожих, хотя от непонимающих и подозрительных взглядов это не спасало. Уже у дома Васи состояние начало улучшаться, слезы не текли сплошняком, только глаза все так же щипало. Представляю, каково сейчас Мирославу, ему-то досталось гораздо больше. Васька отправил меня в ванную, прохладная вода, которой я промыл глаза, немного помогла, глаза больше не болели, только покраснение осталось. Ну, это терпимо, сегодня вряд ли мы пойдем по клубам, а друг меня и не в таком состоянии видел. - Ну, рассказывай, что за фигня с тобой, - по тону Васи было понятно, что ему не терпится выяснить подробности моих глупых приключений, и разочаровывать его я не собирался, только в последний момент сдержавшись от рвавшихся с губ приукрашиваний. - Короче, прихожу домой, а там Слава, - я упал на кровать, устало на ней растянувшись. – Поговорить типа хочет. А я не хотел, сказал ему про это, ну он попытался меня заставить, - из груди вырвался смешок. – А я до этого, пока домой шел, все время повторял про себя, как пользоваться этой херней. Оно прямо на автомате вышло… Тут я немного соврал, не хотелось сообщать Ваське о том, что я только и ждал повода опробовать свою защиту на живом человеке, а Мирослав оказался просто идеальной мишенью. По правде говоря, сейчас, когда я уже немного отошел да и сам ощутил на себе эффект баллончика, появились угрызения совести. Наверное, Слава не заслуживал… но назад уже ничего не вернешь. - Вот ты массовик-затейник… - друг покачал головой, а потом с уверенностью произнес: - Опять ночуешь у меня. Спорить я не стал, ведь именно такие планы и были. Домой лучше вернуться завтра, когда мама будет там, а Слава немного оклемается от моей деятельности. Правда, появилась проблема: «брат» мой не дурак, наверняка уже понял, для кого я прикупил баллончик. Интересно, скажет отцу или нет?.. - Давай пока что поищем какие-нибудь классные курсы, - предложил я, вспоминая о своей идее. – Одного баллончика может быть маловато. Мне бы карате, ну или там чтобы просто одним ударом вырубить… - я поколотил кулаками воздух перед собой, словно примеряясь, и понял, что дело с моей физической подготовкой срочно нужно исправлять. Васька не возражал, компьютер и так был включен, так что мы дружно полезли в интернет, наоткрывали сразу кучу подходящих ссылок и принялись выбирать. Вскоре стало понятно, что никакое карате не подходит, обучения там занимало довольно много времени, а я хотел серьезных результатов как можно скорее. Бокс был отвергнут сразу же, причем даже не мной, а другом, сказавшим, что это вид спорта, и в реальной жизни он не поможет, тем более, ногами тоже нужно уметь бить. Сам я почти ничего не комментировал, мечтая только о том, чтобы иметь пистолет вместо баллончика – и выстрелить без проблем, и по голове тюкнуть, если вдруг осечка. С сайтов по самообороне мы постепенно перешли на видео, оказалось, что определенным ударам можно научиться самостоятельно, и мы не стали зря терять времени, тренируясь друг на друге. Серьезно у нас ничего не выходило, потому что места в комнате Васи было мало, да и бить со всей силы, - как было необходимо, - мы опасались, чтобы друг друга не покалечить. Остановились мы только тогда, когда я особо резким ударом опрокинул со стола колонку, а Вася взвыл на всю квартиру, потому что упала она именно на его ногу. - Похоже, хватит на сегодня, - виновато проговорил я, водружая колонку на место. – Все равно нужны курсы. А то вряд ли там, где мне это пригодится, тоже будет стоять колонка. Как настоящий друг, Вася тоже подал заявку на наиболее подходящий по описанию сайт – занятия там проходили по вечерам, день можно было выбрать любой, как и количество тренировок в неделю. Я был настроен серьезно, хотел тренироваться каждый божий день, включая выходные, и даже слова о том, что я в таком темпе за семь дней просто загнусь, не пошатнули моей уверенности. Я же мужик, ёп, час в день мне по силам! *** Вернувшись домой к обеду в воскресенье, я застал всю семью в сборе: мама, которой я звонил полчаса назад, накрывала на стол, Андрей следил за кастрюлей борща на плите, а Слава, открывший мне дверь, ушел в комнату с ноутбуком, что-то печатая. Оставаться с ним в одном помещении я немного побаивался. Набить мне морду он, ясное дело, не сможет, не тогда, когда наши родители здесь, но и выслушивать от него маты и оскорбления тоже не хотелось. - Привет, - поздоровался я только потому, что рядом была мама, не знавшая о наших «замечательных» отношениях и уверенная, что мы со Славиком лучшие друзья. - Привет, - отозвался он, скользнув взглядом по ее фигуре за моим плечом. Я лишь удивленно поднял брови – неужели он тоже печется о состоянии моей матери? Иначе бы уж точно не здоровался, в этом плане я Мирослава успел изучить досконально. - Мальчики, еще десять минут, и можно идти к столу! – удовлетворившись нашим обменом любезностями, мама вытерла руки о фартук и прикрыла дверь, возвращаясь на кухню. Напрягшись в ожидании едких слов в свой адрес, я взялся за переодевание, повернувшись к Мирославу спиной, но тот молчал, только сильнее необходимого стучал по клавиатуре. Это раздражало, но еще больше меня бесило то, что парень все же ничего не говорил. Почему?.. Я на его месте устроил бы тут целый скандал! По крайней мере, прояснил все недоразумения точно, это ведь не пустяк какой-нибудь, а слезоточивый газ в глаза, он мучился больше двух часов с последствиями! Пальцы методично застегивают пуговицы на теплой байковой рубашке, пока в голове просто кипит вулкан эмоций. Я не понимаю Мирослава, не понимаю его молчания - словно ничего между нами день назад не произошло. Он же не святой, чтобы забыть об этом, но и не дурак ведь!.. Неужели решил подавить мне на совесть, но чего он может добиться, если я с ним живу так уже продолжительное время – в молчании и неприязни? Хочет, чтобы я первый начал извиняться, так не дождется, вины я не чувствую, сам же сказал ему, что не собираюсь разговаривать. Нечего было меня хватать, тогда все случилось бы иначе. Осознав, что я стою лицом в шкаф уже какое-то время и ничего не делаю, я с силой закрыл дверцу, прищемив край пиджака, и резко развернулся к Славе, который листал какую-то книгу, положив ее рядом с ноутбуком: - Блять, ну извини! Парень удивленно поднял голову, и сейчас он уже не выглядел равнодушным, похоже, мне все-таки удалось добиться от него хоть каких-нибудь эмоций. Да уж, если бы передо мной кто-то извинялся в таком ключе, я бы тоже удивился… - Что?.. - Извини, говорю! – я уже немного притих, под прямым взглядом его глаз стало неловко, и вину я чувствовать все-таки начал. – Случайно получилось… Не хотел я. Не подумал, бля. Он молчал считанные секунды, но за это время я успел уже триста раз пожалеть о своих словах, вырвавшихся почти невольно. Какого хрена меня дернуло извиняться, он же просто сидел и молчал, точно так же, как и всегда! Я почти физически чувствовал, как Слава разрывается между длинным и обстоятельным ответом и коротким, но емким посылом. Не знаю, чего мне хотелось больше, но он, наконец, произнес: - Забей, - и снова уткнулся взглядом в книгу, перелистывая страницу. Такая реакция меня вполне удовлетворяет. Конечно, совершенно непонятно, почему он не матерится, хотя отлично умеет это делать, но чужая душа - потемки, и в сознание Мирослава я соваться не собираюсь. Киваю, направляясь к двери, ведь отведенные нам десять минут уже закончились. Слава продолжает листать книгу, и когда я уже берусь за ручку, произносит, сбивая меня с толку окончательно: - Я ничего ему не рассказывал. *** Остаток воскресного дня прошел спокойно и гладко. Мирослав все так же сидел за компьютером, я так понял, что он выполняет задания в университет, мама с Андреем разговаривали на кухне, а я бездумно смотрел телевизор в их комнате. За все это время не было ни единого шанса остаться с отчимом один на один, и мое желание поговорить с ним постепенно угасало, скомкивалось, как бумажный лист. К вечеру я уже считал это отвратительной идеей, не знаю, что там у него в голове, и не хочу этого знать. Я просто решил, что если Андрей вдруг выкинет еще хоть что-нибудь, то я тут же расскажу матери, а дальше уже будь что будет. Я ее сын, и портить мне жизнь она не позволит никому, даже собственному мужу. Жаль только, что она так быстро смогла забыть отца… Прикрыв глаза, я начал вспоминать папу, то, каким он был. Как учил меня, маленького, кататься на велосипеде, как вытаскивал из бассейна, куда я полез, решив, что уже умею плавать. Как впервые пустил меня одного на карусель, и я кружился, то и дело вылавливая его лицо в толпе других родителей. Мне было пятнадцать, когда он решил, что я уже взрослый, и принялся рассказывать, как правильно пить, чтобы наутро было не так плохо… Не верю, что он мертв. Он где-то есть, и он тоже помнит обо мне. Папа снился мне всю ночь, и я был безумно благодарен мирозданию за такие сны. Даже поднялся удивительно рано, именно поэтому успел застать маму дома до работы. Она уже собиралась выходить, когда я, кутаясь в одеяло, выбрался в коридор: - Доброе утро, ма. - Доброе, Ванюша. Завтрак вам оставила в холодильнике, ты увидишь, нужно только разогреть. А на обед сообрази чего-нибудь сам, ладно? Картошка осталась, и Слава вчера овощей купил. - Угу, - я зеваю, прикрыв рот рукой. – Ма, я решил на курсы записаться, сегодня пойду, м? - Вот хорошо, давно пора было это сделать, - мама надевает легкое пальто, в таком слишком холодно зимой, но она на машине, там не замерзнет. – А то у тебя же выпускной год, нужно готовиться к экзаменам, потом поступление… Умница ты у меня, Ванюша, что сам решил, а то у меня столько дел… - А я… Мм… - разочаровывать мать и уточнять, какого рода мои новые курсы, я не стал. Ну не признаваться же ей в том, что я и думать забыл об экзаменах, тем более что до них почти полгода еще осталось. – Мам, я очень скучаю… - слова срываются с языка, когда она уже почти за дверью. - Я тоже, милый мой, - она улыбается, вытаскивая ключи от машины. – Скоро уже это закончится, вот увидишь. Киваю и запираю за ней дверь, а потом иду на кухню, и у меня, в отличие от матери, совершенно нет уверенности в том, что это скоро закончится. *** В школе царит предновогодняя атмосфера, учиться никому не хочется, но желающих дать нам толику знаний учителей осталось полно. За выходные я совсем забыл о том, что нужно готовиться к пересдаче идиотской контрольной по математике, зато преподаватель об этом хорошо помнил, и почти весь урок я простоял у доски, по подсказкам одноклассников кое-как решая задачи. Похоже, придется просить Васю мне помочь, сам не справлюсь точно. Я подбиваю разленившийся класс свалить с последних уроков, и большинство соглашается, а те, кто не хотел, увидев, что их, ботаников, всего четверо, тоже уходят, хотя и сверкают недовольными рожами. Боятся последствий, но зря – за неделю до каникул учителя и сами с плохо скрываемой радостью реагируют на массовые прогулы. С Васькой мы сегодня идем на первое занятие по самообороне, до него еще добрых три часа, и он предлагает порешать задачи, которые были на контрольной, но мне ужасно не хочется. Ну какие задачи, Новый Год на носу! Как-нибудь справлюсь, или завтра подготовимся, жаль только, что нельзя перенести пересдачу на следующую четверть. - Зайдешь за мной, лады? – пожимая руку другу, уточняю я, потому что переться первый раз одному совсем не хочется. Вася согласно кивает и уходит в сторону дома, а я захожу в подъезд, жалея, что не прикупил по дороге чего-нибудь вкусного. Домашняя еда – это хорошо, но я скучаю по шоколаду. Квартира встретила меня тишиной и покоем, я некоторое время побродил по кухне, но потом понял, что есть еще не хочется. Садиться за уроки я тоже не собирался, в общем, заняться было совершенно нечем, так что я полез в шкаф, выискивая подходящую одежду. Дохрена джинсов, но они для занятий самообороной явно не подходят, как и брюки. Остаются почти летние шорты до колена и старые физкультурные штаны, но их даже на дачу надевать стыдно. Последний год этот урок никто не посещал, у физрука постоянно проблемы со здоровьем. «Может, стоит все-таки попробовать?» - подумал я, опасаясь, что в шортах я все-таки замерзну, я же терпеть не могу холод, всегда пытаясь одеваться потеплее. – «Все равно никто меня в этом позоре не увидит…» Звук открывающейся двери я слышу, прыгая на одной ноге и надевая на другую штанину. Выругавшись, торопливо стягиваю эту мерзость с себя и запихиваю в шкаф. Ну их, эти спортивки, они у меня еще с позапрошлого года лежат, куплю лучше потом новые, а сегодня помучаюсь в шортах, ничего страшного. - Слава, блять! – дверь в комнату резко распахивается, на пороге Андрей, увидев его, я мысленно застонал. Похоже, отчим снова пил, взгляд бегающий, руки шарят по двери, будто что-то ища. – Блять, Слава! А Славы нет. Только я, пытающийся слиться со шкафом, но безрезультатно – Андрей натыкается на меня глазами, этот взгляд словно режет по лицу. Наверное, мне стоило сохранять самообладание и равнодушный вид, но я просто не успеваю сосредоточиться, и отчим в два шага оказывается рядом со мной, прижимает к отполированной поверхности шкафа и рычит в ухо: - С-сука, сам меня провоцируешь… Сам… Я ошибся, и он не пьяный, по крайней мере, никакого запаха алкоголя я не чувствую, хотя мы сейчас находимся совсем рядом. Его свитер пропитан сигаретным дымом и еще чем-то, напоминающим чернила для принтера. Но он просто не может быть трезвым, этот голос, зрачки чуть ли не во всю радужку… - Я же знал, что ты тоже хочешь!.. – чувствую его губы на своей шее, противный и влажный поцелуй. – Не упрямься теперь, мальчик… - Андрей! – я вжимаюсь спиной в дверцу шкафа, толкаю его руками в грудь, но он, кажется, даже не чувствует моего сопротивления, только смеется по-детски радостно, словно он действительно ребенок, получивший наконец долгожданный подарок. – Андрей, блять! - Тихо, тихо… - его голос ласковый, но он сам, наоборот, держит меня железной хваткой, еще и проталкивая колено между ног – помнит, видимо, предыдущий опыт, ведь в таком положении я уже не смогу дать ему по яйцам. Дергаюсь и ору на него, руки быстро оказываются в профессиональном захвате, Андрей дергает меня вперед, подсекая ноги, и я, не удержавшись в вертикальном положении, падаю на пол боком. Запястья все еще зажаты в его руках, и он уже сам на полу рядом со мной, наступает коленом на поясницу, прижимая к полу. Все еще вырываюсь, пытаясь подняться или хотя бы высвободить руки, он встряхивает меня так сильно, что я ударяюсь виском об пол и на пару секунд замираю, приходя в себя. Андрею хватает этого времени для того, чтобы отпустить мои запястья, приподняться и наступить ногой, обутой в тяжелый ботинок, мне прямо на раскрытую ладонь. Я не кричу, только с ужасом смотрю на это, понимая, что он не шутит, что он уже не остановится, что бы я ни говорил и ни делал. Баллончик, на который я возлагал такие надежды, сейчас на столе, и я до него не доберусь уже, особенно теперь, когда я на полу. - Меньше дергайся, сука, и я больше так не сделаю, - он, наконец, убирает ногу, но толку от этого мало, потому что мне больно даже чуть-чуть шевелить пальцами. - Андрей, пожалуйста, не надо… - всхлипываю я, зная, что это бесполезно. Пытаюсь приподняться, опираясь здоровой рукой, но отчим грубо валит меня на пол, вновь ударяя головой. Что-то говорит, слова мерзкие и обидные, я стараюсь отгородиться от них, потому что и так вот-вот зареву, как ребенок. Его руки всюду, одежды на мне не так много, чтобы не чувствовать похотливые прикосновения, и я до ужаса ясно ощущаю, как он водит по животу, как стягивает трусы и сжимает задницу. Опять я срываюсь и умоляю его прекратить, пытаюсь вырваться, но в ответ получаю только резкий шлепок и грубый мат. Мне страшно – я точно знаю, что сейчас будет происходить. Снова кричу, надеясь, что услышат соседи, умоляю бога, в которого никогда не верил, чтобы сейчас домой вернулась мама или хотя бы Слава, но никто не приходит. - Нет, нет, пожалуйста, нет!.. – и я захлебываюсь криком, чувствуя в себе его член, входящий резко и глубоко. Андрей рычит от удовольствия, я ору от боли, ведь это словно тебя протыкают раскаленной кочергой. Мои мольбы уже ни к чему, отчим просто не слышит меня, ничего, кроме криков и плача, которые его только распаляют еще больше. Руки Андрея крепко держат, прижимая к полу, но я и сам уже не дергаюсь, потому что стоит мне хоть чуть-чуть двинуться, боль становится еще сильнее и ярче. Однако каждое его движение заставляет меня извиваться, скулить, пытаться высвободиться, потому что терпеть это я просто не в состоянии. Он доволен, гладит влажными ладонями по спине, тараня мою задницу еще быстрее. В голове уже нет мыслей, кроме одной – когда же это закончится?.. Но это продолжается: толчки и грубые стоны за спиной, адская боль во всем теле; мне настолько противно, что начинает тошнить. Внезапно его рука оказывается подо мной и по-хозяйски сжимает член. Это неприятно, это противно, это унизительно, я снова дергаюсь, пытаясь вырваться, здоровой рукой впиваюсь в его запястье, царапая со всей дури ногтями. - Тварь! – он зол, рука с члена исчезает, и Андрей так сильно толкает меня в лопатки, что я с довольно громким стуком ударяюсь лбом об паркет. Успеваю за какое-то мгновение представить огромную шишку посреди лба, а потом меня накрывает темнотой, плотной и засасывающей, словно зыбучие пески в пустыне.