Прошито космической нитью

Нептун был известен, как самая прекрасная планета Солнечной системы. Его жители, потомки повелителя Океана Посейдона, своей праздностью и любовью к веселью с легкостью превосходили жителей Венеры, потомков восхитительной богини Любви Афродиты, которая нигде и никогда не задерживалась надолго. Может быть, была виновата лава и достаточно сложные условия для жизни, но было так. Со всех концов галактики Млечный Путь, точнее, с тех её систем, которые наладили определенные контакты с Солнечной, слетались существа на Нептун, чтобы насладиться очередным фестивалем, проходившим с размахом и шиком, так, что у каждого, кто увидел, замирало сердце и слабела челюсть. Более прочих славой пользовался Фестиваль Океана, на котором были абсолютно все, включая жителей всех планет всей Солнечной системы. Те, кто ещё не видел, спешили, терзаемые предвкушением, а те, кому уже довелось видеть эту красоту, хотели вернуться, чтобы насладиться ею вновь. Королева Прокрида в очередной раз почтила фестиваль своим присутствием, восседая неподалеку от королевской четы Нептуна. Кресло рядом с ней пустовало, потому что принцесса Урана Аура, опять, послав к черту всё и всех, включая честь сидеть рядом с мамой, бегала в толпе вместе с принцессой Венеры Астарой, потому что у неё был свой круг общения. Недавно, к примеру, вооружившись мечами с Марса, они вдвоем ходили бить монстров на Альфа Центавре. С одним бились неясно сколько, но в итоге утомили несчастное чудовище, и оно предпочло издыхание продолжению боя (взрывной был союз, ничего нельзя было сказать, вся Солнечная система содрогалась, когда принцессам Урана и Венеры что-то било в их прекрасные светлые головы). Что ж, каждому свое. Возможно, семь принцесс могли положить новое начало устоям в Солнечной системе, так что не было ничего плохого в том, что они жили, как считали нужным: никогда нельзя было поглощаться привычным, потому что Вселенная была крайне переменчивой. Как и не было ничего ненужного в том, что они общались, хорошо знали друг друга – в будущем это могло сильно пригодиться. И становилась подозрительной королева Селена, поэтому сейчас их ни за что нельзя было ограничивать. Они обязаны были жить, понимать, что такое жизнь, чтобы у них был шанс, если придется, бороться отчаяннее, чтобы они всё понимали, когда придет время, и не было лишней инфантильности, когда для неё уже не будет и момента. Нептун в этом понятии никогда не менялся. Что бы ни происходило, какими бы темными и страшными ни были обстоятельства, на планете всегда проводился традиционный Фестиваль Океана, прочие праздники, которые отмечались с ничуть не меньшим размахом. Так случалось множество раз раньше, и если на Нептуне не проводился фестиваль, которому положено было быть, значит, вопиющий кошмар стал реальным. Точно яркая звезда того, что всё будет хорошо, Нептун никогда не угасал, оставаясь праздным и прекрасным. Все столпились вокруг искусственного озера с мраморными платформами в центре и с боков, которые, направляемые магией, описывали на воде красивые фигуры. На каждой из платформ стояла прекрасная нимфа в коротком, выше колена, белом платье на бретелях, выводя руками, украшенными тонкими золотыми браслетами и изящными татуировками, в воздухе фигуры. Вода, слушаясь приказа, взмывала вверх, следуя за руками повелительниц, принимая всё более извилистые формы, разлетаясь фонтами и искрами. На самой большой платформе, окруженная ещё четырьмя нимфами, стояла самая прекрасная богиня Океана – принцесса Нептуна Ксанфа. Одета она была точно так же, как и остальные, только ярким пятном, привлекающим внимание, выделялись её бирюзовые волосы, подобно настоящему океану сияющие в ярком свете. Она выводила фигуры, кружась, поднимая вверх руки, звеня браслетами, – и вода льнула к ней, обнимая ноги, а потом резко разлеталась в стороны, смирно повинуясь желанию. Принцесса Ксанфа смеялась, заливисто, как ребенок, отгоняя в стороны непослушные волосы, и это было, пожалуй, самое восхитительное зрелище, посмотреть на которое стоило, если довелось побывать на Фестивале Океана на Нептуне. Принцесса Урана Аура пробилась ближе к озеру, наблюдая за принцессой Ксанфой. Та, заметив это, повернулась к ней и замерла, не переставая двигать руками, а потом вдруг улыбнулась и плеснула в лицо принцессы Урана водой, которая по мановению её руки преобразовалась в маленький пузырек, чтобы было легче добраться до цели. Аура, не ожидавшая такого поворота, пропустила этот удар, а следующий оттолкнула от себя потоком ветра. Пузырек с водой потерял свою форму, возвращаясь обратно к принцессе Нептуна, но Ксанфа, предугадав это, шевельнула мизинцем – и небольшой сгусток воды присоединился к остальным, которыми она управляла. Вот и познакомились. Наверное, именно так это и можно было назвать. Через некоторое время у фестиваля начался следующий этап: нимфы Океана на глазах у всех присутствующих завораживали прекрасный виноград с Юпитера, показывая, как перед многолетней выдержкой он делает первый шаг по превращению в амброзию, достойную богов. Стоя по трое на винограде, лежащем в больших хрустальных вазонах, нимфы танцевали на нем, осторожно прижимая босыми стопами, и на тех, кто стоял слишком близко, попадали капли светлого кислого сока. Богини Океана снова выводили руками фигуры, управляя водой, и в этот раз рядом с принцессой Ксанфой стояла принцесса Астара, потому что сейчас пришел её звездный час. Нимфы Венеры тоже могли участвовать в данной части фестиваля, только после с вином, которое зачаровывали и они, стоило быть особенно осторожным: амброзия пьянила и сводила с ума, меняя того, кто её выпил, вытаскивая наружу всё самое развратное и очаровательное, что крылось в нем, или щедро одаривая этими качествами. Принцесса Ксанфа смеялась. Аура, стоя в первых рядах толпы и уже совершенно спокойно ловя на лицо капли виноградного сока, наблюдала за происходящим, потому что ей там делать было нечего. Для неё существовал следующий этап фестиваля, когда принять участие мог любой, обладающий магией. Суть последней части праздника заключалась в том, что каждый мог совместить свою магию с магией нимф Океана, создав новую, неповторимую красоту. Позволив волшебной вуали облачить себя в белое платье, как у богинь, Аура, как только легкая музыка объявила последний этап, присоединилась к Астаре и Ксанфе, чтобы как следует поулыбаться последней за все издевательства. Она, конечно, вовсе и не злилась, но не хотела отказываться от ребячливой игры. Струи воды, объятые ветром, несущим в себе ароматы моря и цветов, внутри которого кружились золотые блестки и маленькие сердечки Астары, – это было чем-то просто поразительным, вызвав у всех зрителей восхищенные вздохи. Аура поглядывала на Ксанфу, а принцесса Нептуна беззаботно смеялась, заставляя воду принимать всё новые и новые формы, шутя окрашивая их, прозрачные, в различные оттенки глубинного океана. Когда фестиваль был закончен, нимфы, колдуя, уходили тайными коридорами во дворец прямо по воде. Некоторые нимфы, поражая воображение и без того восхищенных донельзя зрителей, ступая по воде, вдруг проваливались вниз, чтобы на самом дне озера открыть люк и выплыть через него. Принцесса Ксанфа предпочла более простой путь. Аура, следуя за ней и удерживая воду под легкими шагами магией холодного быстрого ветра, держалась чуть поодаль, дабы не привлекать ненужного внимания. Впрочем, когда, выпендриваясь, под воду нырнула принцесса Астара, всем стало совсем не до чего: она-то про туннели не знала. Добежав до темного коридора, принцесса Нептуна уперлась в стену ладонью, быстро вдыхая и выдыхая воздух: многочасовое веселье немного утомило её. Обернувшись, она улыбнулась принцессе Урана, опираясь на стену спиной и вздрагивая: холодный мрамор действовал на кожу спины, точнее, на ту её часть, которая была не закрыта тканью платья, отрезвляюще. «Вы, принцесса Ксанфа, редкостная нахалка, вот что я Вам скажу», - остановившись от неё в нескольких шагах и убирая челку, заявила Аура. «Правда? – Ксанфа улыбнулась, глядя прямо на неё. – А все мне твердят, что я прекрасная леди». Вот и началось, ибо другими словами это никак нельзя было описать. Принцесса Урана Аура была достаточно своенравной. Она относилась к тому числу девушек со светлой головой, которые на многие происходящие вещи имели свое мнение, переменить которое было едва ли возможно. Ещё она любила драться – на что-то же ей дан был жезл и эта короткая юбка вместе с облачением Сейлор Уран. И её лучше было не обижать, потому что, если принцесса Аура переставала смеяться, она начинала выяснять отношения опытным путем. Пожалуй, с ней стоило также находиться в хороших отношениях и из-за того, что своей холодностью и равнодушием она могла свести с ума кого угодно. К примеру, когда они что-то не делили с мамой, Аура не закатывала истерики, а принималась молчать. И королева Прокрида быстро сдавалась, потому что закрытость дочери сводила её с ума почище любых слез и криков. Ну, вроде всё, хотя было у принцессы Урана ещё бесчисленное множество самых различных черт. Отдельные были выражены более ярко, другие – более слабо, и проявлялись в особых ситуациях. Но от этого их существования никто не отменял. Как и все прочие, принцесса Аура была многогранной, в силу чего могла поддержать беседы на многие темы, но не слишком любила эти «бальные», как она их сама называла, разговоры. Что же касалось принцессы Нептуна Ксанфы, то она была общительной леди, умела смущаться, когда того требовала ситуация, даже если ей вовсе в этот момент не хотелось краснеть, мило улыбаться, и могла свести своей показной загадочностью кого угодно с путей истинных и прочего. Она замечательно и красиво колдовала, любила гулять со своими защитницами со спутников и играла в земные шахматы так, что ей проигрывали все принцы с других планет, включая принца Эндимиона из Золотого Тысячелетия, который был ей другом, благо, не женихом. И это было, вроде бы, всё, потому что никто не знал, что ещё он может сказать о принцессе Нептуна. На деле же Ксанфа прекрасно владела мечом (спасибо, Эндимион, над которым смеялись все его генералы, когда он пытался её научить), была крайне ребячливой и обожала праздное веселье (ну, на Нептуне же родилась), любила интриги и загадки, так что часто составляла компанию в их приключениях принцессам Марса и Юпитера, которые вечно во что-либо да влезали. Вот и началось всё с того, что принцесса Урана Аура и принцесса Нептуна Ксанфа друг друга полюбили. Раз – и всё тут. Настолько сильным было их друг к другу чувство, что период переживаний из-за того, что они, принцессы, вдруг увлеклись своим полом, был минут без лишних временных промежутков. Они тут вообще-то потомки богов, а боги не раз и не два грешили тем, что увлекались кем-то своего пола. Да и кто знает, сколько должно было продержаться это чувство? Посему, не тратя времени зря, они с головой в него окунулись. Ксанфа отвела Ауру к тайным источникам Нептуна. Это была пещера из гладкого бледно-розового камня, ведущая глубоко под землю. Ступеньки были скользкими и мокрыми. Они обе чуть не упали. Лестница заканчивалась в круглой пещере, с потолка которой свисали прозрачные, точно изо льда, сталактиты. В центре было озеро неидеальной формы, напоминающей круг, с зеленовато-голубой водой. Причем, зеленые оттенки виднелись ближе к видимой глубине, а голубые – на самой поверхности. Вода была холодной, и Ксанфа объяснила, что нужно подождать ещё немного, чтобы пришло время тепла – тогда вода станет вполне приемлемой для купания. Принцесса Урана Аура не была русалкой, поэтому плавание её не слишком-то увлекало, зато Ксанфа, хохоча, стащила свое платье и нырнула в ещё холодную воду, взвизгнув от... восторга. Ей всё это безумно нравилось. Пока она плавала, налегая на волны и бросая смеющиеся взгляды на Ауру, принцесса Урана сидела на скользком берегу, также без своего платья, и болтала ногами в воде, хотя больше прикасалась пальцами к дрожащей глади и тут же отдергивала их, не решаясь погрузить, – холод воды как-то настораживал, хотя обычно Аура спокойно к нему относилась: не в пекле родилась и выросла. «Давай же, трусиха, - манила её к себе Ксанфа. – Вода вот-вот станет теплой, ты не должна пропустить эту волну». И, стремясь достигнуть цели, осторожно положила свою мокрую и холодную ладонь на руку принцессы Урана, подождав несколько мгновений, а потом резко дернула на себя, и Аура упала в озеро, подняв тучу брызг. Вода бултыхнула, исходя на взволнованные волны. Аура не спешила всплывать, болтая ногами в воде и не открывая глаз, задержав дыхание. Ксанфа, она чувствовала это, плавала вокруг неё, тихо смеясь, подобно сиренам, выпуская изо рта пузырьки кислорода. Прикоснувшись пальцами под водой к её лопаткам, Ксанфа снова улыбнулась и, проплыв ещё немного, поцеловала Ауру в губы, будто хотела поделиться с ней своим подводным дыханием. Хохоча, они вынырнули, хватая кислород, и вода вся заискрилась, принимаясь крайне быстро теплеть, – время пришло. Мороз на коже сменился мягким, как свет некоторых звезд, согревающим ощущением. Аура, улыбнувшись, прижала Ксанфу к себе, а принцесса Нептуна безудержно смеялась, утыкаясь в её мокрое плечо: ей опять было не до поцелуев. Устроившись на берегу позже, не вынимая ног из воды, они вовсю пользовались моментом, когда обеим было до романтики. Поцелуи легкие, более нежные, страстные, как игра, или с видами искушенных женщин, прикосновения ласковые, воздушные, несерьезные и более сильные, нацеленные на пробуждение каких-то новых чувств. Аура говорила, что кожа у Ксанфы вся солью пропитана. «А у тебя в каждой точке я чувствую свободу», - признавалась принцесса Нептуна. Увлекшись поцелуями, они соскользнули, упав в воду вдвоем. Аура через телепатию говорила Ксанфе, что научила бы её надолго задерживать дыхание под водой, но та вообще прекрасно дышит. Ксанфа не могла ей ответить, поскольку общаться мысленно не умела, но из её языка жестов, который был неплохо известен Ауре, принцесса Урана поняла, что умение не дышать важно не только под водой, так что научить – идея хорошая. Ксанфа знала, куда они плывут, по узкому туннелю, который несколько раз разветвлялся, выводя Ауру прямо на поверхность искусственного озера. Она рассказывала, что не всем открыт путь к водам, в которых они купались, говоря, что, возможно, Аура чувствовала перемену воды: после одного из поворотов та стала более прохладной и жесткой. Это из-за того, что священные воды более ни с какими не смешиваются: на то они и особенные, и есть четкая граница, очень ровная. Принцесса Урана качала головой и отвечала, что ничего такого не заметила, рассказывая, что она перемены в воздухе прекрасно чувствует: температуру, силу, то, что воздух в себе несет. Значит, каждому свое. Очень часто после они виделись в этой пещере, чтобы снова вдоволь нацеловаться и побыть друг с другом. А вот для всего прочего они чаще всего встречались в спальне Ауры на Уране: это было самое надежное место, какое только можно было придумать: стены, если надо, не выпускающие звук, кровать с плотным пологом, который мог защитить от сильного ветра – лучше и не придумать. Ксанфа тоже знала заклинания на звуконепроницаемость, но вот уж очень много подозрений могла вызвать плотная стена воды, чуть более вязкой, точно её загустили как следует. Да и отвлекаться на неё надо было бы постоянно, а если перестать контролировать, велик был шанс, что они начнут тонуть в зеленовато-синем желе... Хотя одинаково часты были как вторые встречи, так и первые. Аура показала ей алмазные океаны на Уране. Ксанфа сказала, что у них тоже такие есть, но они немного другие. В тех, что были на Уране, можно было даже купаться, хотя быстро уставали руки и ноги: очень густой была сияющая смесь, чтобы двигаться, необходимы были мощные гребки, в которые приходилось вкладывать гораздо больше силы, чем при плавании в обычной воде. А ещё там шли алмазные дожди. Тучи сгущались прямо над океаном и только над ним, а потом на тело, на лицо, на волосы падали холодные капли, растекаясь по коже красивыми узорами или простыми кляксами. Ксанфа обожала дожди и жалела, что в алмазный океан нельзя нырнуть: там было не отрыть глаза и дышать совсем нечем даже для неё, умеющей извлекать из влаги крупицы кислорода, так нужные для существования под водой. Принцессе Нептуна нравилось, когда блестящая и вязкая консистенция облепляла всё её тело вместе с волосами. Жидкие алмазы совсем не засыхали и не тянули кожу, но чем-то невероятным было размазывать их по телу, пачкая и без того сверкающие руки. Они рисовали друг другу на спинах и животах (ибо было глупо хоть в какой-то одежде кидаться в блестящий густой океан) узоры, алмазы иногда решали немного застыть и склеивали их, было не до чего, кроме безграничного веселья. Принцесса Урана Аура была рада принять в их с принцессой Венеры боевую команду Ксанфу, как Сейлор Нептун. Вместе они отправились на Альфу Центавру, монстры на которой никогда не заканчивались, и там снова надрались на некоторое время вперед. Сферы принцессы Нептуна оказались очень полезными, поскольку удачно блокировали монстров, хотя Ауре не очень понравилось, что Ксанфа несколько раз таким образом спасла её от удара. «Суть же в том, чтобы и монстры тоже меня поколотили, хотя бы попытались», - бурчала она, покидая Альфу Центавру с единственной царапиной. Ксанфа тихо смеялась и говорила, что хотела её защитить, на что Аура отвечала, что так перестает быть интересным. Впрочем, они друг на друга не обиделись. Ещё Ксанфа однажды чуть не победила Ауру в поединке на мечах, потому что ей нравилось сражаться. Принцесса Урана заявила, что ничуть не удивилась, узнав об этом её умении, хотя легкая доля этого чувства всё же присутствовала. Она научила Ксанфу надолго задерживать дыхание, а принцесса Нептуна её – быстро рассекать воду, даже не используя при этом никакую магию. Они, кажется, действительно любили друг друга. Или не кажется. Жизнь закончилась, когда пришла королева Селена. Амфитрита и Прокрида, правительницы Нептуна и Урана, как ни старались, не смогли их защитить, и Лунное Серебряное Тысячелетие стало им новым пристанищем. На краткий миг, чтобы после они оказались на окраине Солнечной системы, вдалеке друг от друга. Существованию была положена последняя точка, когда атаковала Металия. Они всё же любили друг друга, да. И в том, что складывалось, это было самое поганое чувство из всех возможных, потому что лучше бы ненавидели или не испытывали вообще ничего. Любовь ведь притягивает. Был запущен длинный механизм перерождения, имеющий в себе всего две контрольные точки. Одну, которая определит концовку, и вторую, которая и будет концом. Всё остальное – мучения, искажения характеров, как от амброзии после магии принцессы Венеры, выуживание наружу всего того, что только есть, изломы, выгибы, удары. И единое чувство, которое обещало раз за разом их друг к другу тянуть. Они ведь подходили друг другу именно такими, какими были в самой первой жизни. Как раз в том соотношении резкости, эгоизма, веселья и безразличия, и ни в каком другом. А перерождения кромсали, выламывали их грани каждый раз по-новому, уменьшая одни качества и взращивая другие. Но чувство, которое тянуло их друг к другу, оставалось. И было бы гораздо лучше, если бы его не было. Но у них не спрашивали. Им предстояло сменить имена, свои личины и сущности, перевернув их калейдоскопом и опробовав на себе всё, что только можно, все возможные и невозможные сочетания внутренних граней. Они обязаны были встретиться множество раз и никогда, почти никогда не остаться счастливыми. Ведь нельзя же, право, все долгие века, перерастающие в тысячелетия, сидеть в небытие и ждать какого-то часа? Лучше помучиться в это время от очередной попытки чувства столкнуть их, когда они вовсе несочетаемы. Вовсе и не проклятье какое, просто надо же на что-то пустить спящую силу, а то ещё как бабахнет... тогда всем будет плохо. Кто её знает, эту силу. Механизм был запущен.