Притворяться, чтобы никто не смог найти Заблуждений в приходе утра. Запретный плод, тайный взгляд, Любезности, которые я презираю в себе. Давай же, попробуй. Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты. Затаившись в слепой вере, Представляющей себе греховные изображения, Смирись с фактами, возьми все, как есть, Хватит клясться, не нужно лгать, наслаждайся, Давай же, попробуй. Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты. Кто я, зачем и почему? Потому что все, что у меня осталось, — Это мои воспоминания о вчера. Ох, уж эти мрачные времена. Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты. Через время горький привкус Невинного приличия или же породы, Брошенное семя, похороненные жизни, Секреты нашей лжи проносятся по кругу, Обстоятельства все решат… Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты. Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты. Потому что никто меня не любит, Это правда, Так, как ты.
— Нет-нет-нет! — Пытаясь отвязаться от Адриана, причитал Майкл. Его глаза расширились, тая в себе панику, и он яростно мотал головой из стороны в сторону. — Я не могу. Прошу, не заставляй меня, молю, не надо. Адриан широко улыбнулся и накрыл чужие губы своей рукой, шепча в чужое ухо: — Тсс, дорогой мой, не стесняйся, все ты можешь. Сделай это ради меня. Он обошел его кругом, все еще держа губы своей рукой. Голова Майкла закружилась, дыхание становилось рваным, он даже почти забыл, почему они вообще спорили. — Адриан, я не могу! Я не умею выступать. Они меня возненавидят, потому что я совершенно точно ужасно выступлю. — Приводил он жалобные доводы. Адриан пропускал это все мимо ушей, усадил мальчика на стул и развернул его. Майк почти испугался собственного отражения, когда он уставился в большое зеркало напротив себя. Свет мягко и ненавязчиво ложился на комнату, несмотря на то, что некоторые светильники были сломаны. Для Майкла все это ощущалось будто из другого мира. Кругом лежали костюмные заготовки, парики, и от одного к другому постоянно сновали люди, которые прекрасно знали, что к чему подходит. Он особо часто не присутствовал в этом трейлере, потому что Адриан, по очевидным причинам, почти ни разу за все это время его не пригласил. Разница их возрастов все же ощущалась. Ясно было, что люди не поощрят это за то, чем это являлось. Никто никогда бы не поверил, что парни и правда влюблены. Майкл знал, что коллеги Адриана тоже особо не поддерживали этих отношений. Они опасались последствий. Но тем не менее были вежливы по отношению к Майку. Но сегодня был особенный день. Это был последний день каникул Майкла: завтра он уже отправится домой к своей семье. Пусть даже Адриан и убедил его, что они приедут в Калифорнию примерно в конце зимы, его сердце никак не могло найти покоя. Чувство напомнило о себе знать, как только Адриан принялся наносить ему на щеки и лоб пудру. Когда же он заметил погрустневший взгляд своей жертвы, он остановился и нежно потрепал его по щеке. — Ну что ты, Майкл? Чего опять дуешься? — Я не хочу уезжать. — Был тихий ответ. Адриан любовно клюнул его в нос и переворошил волосы. — Ах, мой прекрасный ангел потерял рассудок. Ты хочешь уехать отсюда, об этом и речи быть не может. Все хотят уехать отсюда. — Довольно парировал актер, стирая слезу со щеки Майкла. — Я в том смысле, что я не хочу покидать тебя. — Обреченно пояснил Майкл. Когда Адриан рассмеялся, стало только хуже. — Но ты не покинешь меня, сладкий. Ты меня никогда не покинешь. — Он поцеловал его и указал на собственное сердце, и это было так театрально, что оба не сдержали улыбок. — Ты навсегда останешься в моем сердце. Затем он щипнул мальчика за бок, и Майкл захохотал, продолжая отмахиваться от чужих попыток накрасить его.
Честер проснулся, когда понял, что Майка рядом с ним нет. Он поднялся и заметно расслабился, увидев священника сидящим на полу, откинувши спину на кровать, и прижимающим к себе останки его прошлого. Он медленно и аккуратно поднимал каждую вещь, осматривая ее со всех сторон, будто ждал, что они ответят на его вопросы. — Эй, — Чуть слышно произнес Честер и заметил, как это спугнуло Майка. Тот поднял взгляд, и Честер увидел покоящиеся в его глазах слезы. — Привет, — отвечал он так же еле слышно. — Я не смог заснуть. Честер опустился рядом с ним и взял его за руку. — Неудивительно. Он позволил себе еще раз взглянуть на рисунок Майка, взял его в руки и сказал: — Может, тебе снова надо начать рисовать? Это может помочь вспомнить что-то еще. Майк разжался и налег на Честера, шепча: — Я не знаю. У меня такое чувство, будто все, что я рисую, просто ужасно, и что я не готов пока к этому. Он взялся за другую пачку листов и улыбнулся, пролистывая их. Блондин придвинулся к нему, вопрошая: — Что это? — «Доктор Фауст» — пьеса Кристофера Марлоу и сборник самых стыдных моментов моей жизни. — Вспоминая последнюю ночь с Адрианом, отвечал Майкл.— Ты совсем спятил? — Спрашивала неверяще Клэр, уперев руки в бока и недоуменно рассматривая своего коллегу Адриана. — Тебе не положено! Майкл, как заведенный, кивал головой, соглашаясь, думая, что Адриан послушает кого-то кроме него, даже если этот кто-то ему совсем не нравился. Сама мысль о том, чтобы оказаться на сцене, была жуткой; факт того, что придется вторить строки произведения — ужасающим. Добавьте к этому нотку разочарования: костюм не подходил по размеру. Это была обыкновенная белая роба, рукава которой были длиннее рук самого Майкла, поэтому ему пришлось постоянно одергивать их, чтобы руки было хоть как-то видно. Адриан, тем не менее, был в восторге и радостно приделывал к ризе два крыла. Потому что роль была ангела. Если бы он только знал, что разучивание ролей с Адрианом доведет его до такого, он бы хорошенько подумал, прежде чем давать ответ. Ансамбль разделился во мнениях: кто-то поддержал идею, хлопая Майкла по плечу и желая «ни пуха, ни пера» или говоря что-то вроде «не переживай, все получится», чему оно особо не верил, а кто-то наоборот, попрекал Адриана тем, что план безнадежен. Суть в том, что Майклу все равно нравилась каждая секунда этой суеты, потому как Адриан постоянно был рядом. При каждом удобном случае он клал руки на его щеки, притягивал к себе, целовал, выдыхая: — Ты будешь восхитителен. Каждый раз, как кто-то что-то говорил ему, он оборачивал руку вокруг талии Майка, фокусируя взгляд на него одного, даже если он отвечал на чужие вопросы. Эта привязанность волновала Клэр даже больше, чем тот факт, что у Майка явно не доставало опыта в актерском мастерстве, и она неодобрительно шепнула: — Можно поговорить с тобой с глазу на глаз? Они вышли наружу, по пути все попадавшиеся напоследок пожелали удачи и попрощались. На мгновенье Майкл почувствовал себя довольным тем, что он один. Этого всего было слишком много. Его рвало пополам то счастье, то несчастье, и он даже подумать о том не мог, чтобы хоть день провести без Адриана. Он понял, что они разговаривали прямо за трейлером, и он не смог удержаться от соблазна подойти ближе к окну и подслушать. — Что, черт побери, с тобой не так? Ты просто не можешь так с ним поступать. Он просто ребенок. Ребенок, Адриан! Они тебя линчуют за такое. — Раздраженно причитала актриса, и Майк показал ей язык. Адриан разочарованно выдохнул и зашипел: — Тебе почем знать, что я с ним делаю? Я тебе уже говорил, что сделал свой выбор. — Нет, ты просто ослеплен любовью. Адриан, не тебе это решение принимать. Ты поступаешь против закона, и нихуя не значит то, как романтично ты это преподносишь! Это все еще преступление. Ты и так уже довел этот городишко, что, как ты думаешь, они будут делать, когда узнают, что ты трахаешь одного из их детей? — Огрызнулась она, и Адриан притянул ее за рукав. Майкл покраснел, и его сердцебиение ускорило свой темп. Он нетерпеливо ждал, что же на это скажет его возлюбленный. — Я предупреждаю тебя: никогда не говори обо мне и Майкле в таком ключе. Не в этом дело. Я знаю, что он еще слишком молод, но я люблю его. Эта ночь — его последняя здесь, поэтому я намереваюсь сделать ее особенной, чтобы он погрустил пару недель обо мне, прежде чем осознал, что в мире полно других мальчиков. Что может пойти не так? Они же не будут сжигать меня на шесте. — Не менее резко отвечал он. — Я бы не была в этом так уверена. — Напоследок бросила она, освобождаясь от чужой хватки. Когда она проходила мимо двери трейлера, то заметила, что Майкл стоит в проеме. Она остановилась на месте и тихо сказала. — Ты должен подготовиться к сцене. Майкл неуверенно ей улыбнулся, опуская глаза. Адриан подошел к нему и пальцем поднял его подбородок вверх. — Значит, подслушал. Майк кивнул и заглянул в чужие глаза. — Я не собираюсь забывать тебя. Старший польщенно улыбнулся и, целуя, затолкнул мальчика обратно в трейлер, где они так и упали на пол. Майкл простонал, его тело в секунду разгорячилось, а руки начали исследовать любовника. Он едва осознавал, что его действия содержат больше страсти и желания, чем обычно. Адриан изогнул бровь в удивлении, когда Майк перевернул его и принялся расцеловывать шею. — Что ты делаешь? — На одном дыхании выдал тот, закрывая глаза, когда чужая рука начала спускаться вниз по его телу. Актер почти полностью потерял самообладание, учитывая то, что рука Майка все еще скользила по нему, приподнимая футболку. Майк целовал его живот. Адриан покачал головой и оттянул его от себя. — Нет-нет, ты не должен… Адриан не был дураком и всегда был осторожен с Майком. Несмотря на то, что о нем говорили другие, он понимал, что мальчик еще девственник. Он начинал это все не ради удовлетворения своего либидо, он просто даровал другому наслаждение. Адриан не хотел, чтобы тот думал, что это — все, чего он желает. Но это все еще возбуждало его, потому как Майкл шептал ему что-то о том, что правда хочет этого, поэтому он не стал противиться ему. Когда его глаза захлопнулись в удовольствии, даримом страстной преданностью и отдачей Майка, он пропустил тот момент, когда кто-то заглянул в окно, увидев, что двое возлюбленных предаются смертному греху. Незадолго до того, как он кончил, он подтянул Майкла обратно к себе, вовлекая его в страстный поцелуй и прикладывая руку к чужому члену. Его руки схватились за него сквозь театральную ризу, его тело напряглось, а по спине пробежали мурашки. Охваченный оргазмом, он стонал в поцелуй, крепко держа Майкла. Реакция на чужие прикосновения заставляла Майка подпрыгивать на месте; он впитал все волнение, которое испытал его партнер. Он первый раз делал что-то подобное. Он едва касался другого в предыдущие разы. Даже если это и чувствовалось слегка странно, это было явно не то, о чем можно было бы рассказать Брэду по телефону, но это чувствовалось чем-то правильным. В ушах звенело, кровь в жилах закипала, а Адриан целовал его снова и снова.
— Воу, это звучит прикольно. — Лишь мог сказать Честер. Если б он был честен с собой, он бы признал, что он все еще ревнует; но он пытался задушить в себе это чувство. Это было бы нечестно. Вместо этой ненужной нервотрепки он пытался представить себе Адриана и принять тот факт, что он был тем самым «до него». — Бля, ну, я вспоминаю свой первый гейский опыт, и это, скажу я тебе, не сравнится с твоим. — Скорчив лицо в притворном отвращении вынес вердикт он. — Что ж, а какой он был? — Резво спросил Майк, и Честер понял, что священник решил сфокусироваться на чем-то другом, вместо собственного прошлого. — Ладно, окей, я расскажу, обещай только не подкалывать. — Дождавшись кивка собеседника, он выпрямился и начал повествование своей истории. — Жил-был однажды такой мальчик, как Честер… Майкл улыбнулся, замечая, что Честер в этот момент вел себя почти абсолютно так же как вел себя Адриан. — Я понял, что девочки — не мое, когда я влюбился в парня с уроков истории. Ну, я пытался сблизиться с ним, но безуспешно. Он был натуралом, самым настоящим натуралом. Его не обрадовала моя попытка подарить ему поцелуй в раздевалке. На самом деле, он вышел из себя. — Честер хихикнул. — Он пытался меня отпиздить, но я сбежал. Ну, я прятался под лестницей в холле, когда обнаружил рядом с собой еще одного парня. Я не знал его имени, даже не знал, из моей ли он был школы. Ну так мы и кончили: целуясь и надрачивая друг другу. — Честер остановился, и почти упавшим голосом продолжил. — Не так уж и романтично, мда… меня, кстати, все-таки потом отпиздили. — Добавил он, и Майк одарил его сострадающей улыбкой. — Бедненький Честер. — Пролепетал он, получив в ответ ощерившийся взгляд блондина. — Я ведь знал, что подколешь. — Пытаясь принять обиженный вид, отвечал он. Они оба были напуганы колокольным звоном, и Майкл свел брови к переносице. Ему надо было идти, он не мог пропустить утреннюю мессу, и они оба это понимали. Священнику пришлось нехотя натягивать ризу, которая сбивала его с толку как минимум четыре года, и притворяться, что он молится во спасение; сымитировать прежнего себя, и он ума не прилагал, как это можно сделать. Он поднялся и молча оделся. Честер тоже поднялся и помог ему с облачением.— Стой смирно. — Прошептал Адриан и Майкл попытался не моргать, пока актер пытался нанести ему немного серой подводки на веки. Когда он закончил, приветственным жестом он взмахнул руками и сказал: — Вуаля, сделано! Майкл не особо горел идеей и был почти раздражен собственным отражением. Его лицо хоть и было покрыто пудрой, но ни разу не потеряло цвет. Его волосы торчали во все стороны, и он в панике пытался их пригладить. И как он только объяснит все это бабушке… Его риза была слишком длинной, крылья не крепились, но Адриан тем не менее широко улыбался. Кажется, ему нравилось его собственное творение, и он поцеловал его снова, не обращая никакого внимания на макияж, и потащил его в сторону трейлера со сценой. Сердце Майка билось так сильно, что он боялся, как бы оно не лопнуло от напора. Он придерживал робу, чтобы не упасть, и чувствовал себя идиотом. Он ни за что не скажет и слова, стоя на сцене. Он даже не был уже уверен, помнил ли он хоть одну реплику. Единственным, кто еще заставлял его делать это, заставлял его улыбаться, заставлял чувствовать себя на высоте, был Адриан и его нескрываемое влечение. И это же было второй ошибкой Адриана. В этот раз еще больше пар глаз могли видеть их обмен любезностями. И ни одному из владельцев глаз это не нравилось. Одна пара сощурилась в ярости. В кипящей и фанатичной ярости, которая, казалось, была настолько же сильной, как и чувства между двумя грешниками.
Майкл шествовал по церкви с отвратным чувством. Он едва приветствовал проходящих мимо людей. Он знал, что Честеру не стоит приходить, чтобы не вызывать лишних подозрений. Вместо этого, тот решил еще раз позвонить другу. Когда Майкл увидел отца Саймона, он не смог определить, что он чувствует. Часть его была рада, что он был рядом, все еще помня чувство защищенности, а вторая презирала все с ним связанное, потому что все еще чувствовало стойкий запах предательства. Майк не мог вспомнить почти ничего про время, проведенное в лечебнице. Только по паре нелицеприятных картин из его снов он мог догадываться о чем-либо, и он не помнил наверняка тот самый обряд экзорцизма, который, как бы, проводил на нем отец Саймон. Он не знал, что с этим делать. Даже не был уверен, верит ли в это. Но, не беря это в расчет, он абсолютно точно знал, что к смерти Адриана тот никак не причастен. И он надеялся, что хоть это знание не окажется липовым. Выражение лица аббата вызвало у него легкую дрожь, и он начал подозревать, что дела каким-то образом ухудшились еще больше. Он был прав и резко вдохнул, услышав новость о том, что ему придется встретиться с доктором Милтоном. Прямо в Священной Надежде. Это было не только место его заключения почти на год, но и место, вовлеченное во все это дело. Он был одним из тех, кого Майк помнил из прошлого, и младший священник тряс головой, в упор смотря на Саймона. — Я не могу оказаться там. Как… я имею в виду… не могу. — Майкл, прошу, выслушай меня. Тебе нужно съездить туда и сделать вид, что ничего не произошло. — Ну и как, с Вашего позволения, я должен это делать? Одна только мысль об этом месте пугает меня до усрачки, но, погодите-ка, как я объясню раны и порезы на спине? — Ответил Майкл, и, поначалу, аббат одарил его непонимающим взглядом, а затем вскинул брови. — Тебе придется что-то придумать, чтобы скрыть это. Если ты не хочешь дать им понять, что твои воспоминания возвращаются. Майкл не знал, что ему делать. Этого было слишком много. Он поднял взгляд и тихо спросил, заранее зная ответ: — Можно мне вместе с Честером?.. — Нет. Они попросили об этом отдельно: никаких посторонних, особенно — Честера. Нужно убедить их, что между вами не происходит ничего богу неугодного. — Твердо пояснил Саймон. Майкл опять опустил голову и так же тихо спросил: — Будет ли он в безопасности, находясь здесь? Вопрос застал его врасплох, и Саймон понял, что он особо не думал о том, какую боль может причинять то место, в котором умер Адриан. Понял, что не заметил, что Майкл находился в глубокой скорби и боялся точно так же потерять Честера. Аббат вздохнул и мягко поделился своими планами. — Я попрошу мистера Фишера придержать его в теплице. Они могут провозиться там весь день, и никто не обратит особого внимания. Он будет в порядке, когда мы вернемся. Майкл изогнул бровь. — Вы едете со мной? — Я не оставлю тебя одного. — Уверенно сказал он и одарил того поддерживающей улыбкой. Когда Майк проходил меж рядов, он поднял взгляд и посмотрел на крест. Его сердце рвалось в такой агонии, стоило ему обратиться к религиозным атрибутам, и ужасные воспоминания об этом сверлили ему черепную коробку, но был еще какой-то проблеск надежды во всем этом. Даже если его пугало то, что ему придется притворяться, находясь рядом с Милтоном.Им пришлось поставить его на деревянную коробку, иначе он выглядел карликом, в сравнении с актером, который играл падшего ангела. Софиты слепили его, а по спине без конца бегали мурашки. И лишь ободряющие глаза Адриана заставили его вспомнить все выученные до единой реплики. Его голос все-таки дрожал, и всем был открыто то, что он безбожно нервничал. — Проклятую оставь ты книгу, Фауст! Закрой ее, не искушай души, чтоб божий гнев не грянул над тобой! Читай, читай писанье! Не кощунствуй! Майкл не замечал времени. Он покидал сцену, был на нее возвращен, и даже не заметил, что уже была пятая сцена. Он был словно бы в трансе и, что самое странное, даже получал некое удовольствие, несмотря на то, что понимал, что его мастерство оставляет желать лучшего. — О Фауст мой, отвергни чернокнижье! Адриан спрятал улыбку, слушая слова Майкла и пытаясь звучать убедительно. Его нервозность просвечивалась сквозь бледность его кожи, и Адриан мог видеть, как тот улыбался. — Раскаянье, молитвы… Что в них пользы? Пытаясь не пялиться в немом восторге, как обычно, на Адриана в его сценическом образе, Майкл опустил взгляд. — Они тебя вернут обратно небу! — Обман лишь чувств, безумия плоды, кто верит в них, бывает одурачен. Майк слишком сильно застопорился и услышал, как кто-то прочищает горло. — О небесах и о небесном думай! — Нет, помышляй о славе и богатстве! И он снова был не на сцене. Его сердце стучало так сильно, что он мог чувствовать кровь в каждой артерии своего тела. Все улыбались ему и одобрительно хлопали по спине. — Да, слишком поздно! — Нет, никогда не поздно, если Фауст раскается! — Раскаешься, так бесы тебя в куски со злости разорвут! — Раскаешься — они тебя не тронут. Пока Майкл слушал последние реплики Адриана, как доктора Фауста, он не замечал, что некоторые люди из собравшейся публики медленно выходили из себя. Впервые они поменяли программу и играли «Доктора Фауста» Кристофера Марлоу, а не «Ромео и Джульетту» Уильяма Шекспира, и играли, к слову, отлично. Добавив к этому увиденную немного ранее картину, вы получите одного невозможно рассерженного зрителя. Его ненависть по отношению к Адриану безостановочно росла с тех пор, как ансамбль остановился в городе. Было очевидно, что этот человек не заботится ни о каком Божьем законе и более, чем однажды, оспаривал ценность церкви, говоря, что Христос никогда не хотел той силы, которую получил. Он наблюдал за всем этим, и его воспаленное сознание разработало план по избавлению от этого омерзительного человека. — О боже! Коль надо мной не смилуешься ты, хоть ради всех святых страстей Христа, чья кровь мой грех когда-то искупила, назначь конец моим страданьям вечным! Пусть тысячу в аду томлюсь я лет, сто тысяч лет, но наконец спасусь!.. Но нет конца мученьям грешных душ! Зачем же ты бездушной тварью не был? Иль почему душа твоя бессмертна? Ах, если б прав был мудрый Пифагор, и, если бы метемпсихоз был правдой, душа моя могла б переселиться в животное! Животные блаженны! Их души смерть бесследно растворяет. Моя ж должна для муки адской жить. Будь прокляты родители мои!.. Нет, самого себя кляни, о Фауст! Кляни, кляни убийцу Люцифера, лишившего тебя блаженства рая! Бьют, бьют часы! Стань воздухом ты, тело, иль Люцифер тебя утащит в ад! Душа моя, стань каплей водяною и, в океан упав, в нем затеряйся! Мой бог, мой бог, так гневно не взирай! О, дайте мне вздохнуть, ехидны, змеи! О, не зияй так страшно, черный ад! Не подходи же, Люцифер! Я книги свои сожгу! Прочь, прочь! О, Мефистофель!.. ------------------------------- Честер направился в теплицу, чтобы помочь мистеру Фишеру. Он еще не дозвонился до Джо, так что он отправился туда пораньше. Садовник одарил его приветственной улыбкой, не отрываясь от посадки растений. — Шалом, Честер. — Здравствуйте, мистер Фишер. — Кивая, приветствовал он. Он обыденно обошел домик кругом, рассматривая предложенные растения, которые имели жизнь, благодаря заботам и талантливым рукам мистера Фишера. — Твой друг сегодня неважно выглядел во время церемонии. — Пробормотал старший. — Вы посещаете церемонии? — Поднимая бровь в ответ спросил Честер. — Разумеется, не вижу здесь другого способа развлечься. — Добродушно хохотнул садовник. — Он в порядке. Ну, или будет, в любом случае. — Сказал блондин, все еще оглядывая растительность. — Эй, мистер Фишер, а марихуаны тут часом нигде нет? — Боюсь, церкви это не сильно понравится. — Сухо отвечал старший. Честер пожал плечами, наклоняя голову, чтобы понюхать цветок. — А зря, отличное успокоительное для буйной мелюзги. Он подошел к мистеру Фишеру и оперся о стол, на котором мужчина пересаживал цветки в новые горшки. — Что Вы знаете о докторе Милтоне? Мужчина нахмурился, и Честер уже не был уверен, что получит ответ. Но он услышал: — Доктор Милтон очень опасен, Честер. Тебе не следует с ним водиться. Готов поспорить, что его сын такой же гадкий, как и он. — Выказывая недоверие. — Его сын? — Да, Марк Милтон, он тут один из послушников. Честер удивился, и ему нужно было немного времени, чтобы это осознать. Ему не понравился новый факт того, что тот грубый коммент с вечеринки каким-то образом касался прошлого Майкла. Он не мог направиться прямиком к нему, потому что риск конфронтации с его отцом после этого очень велик, но Честер решил проверить его комнату. ------------------------------- Пока Честер пробирался в общажную комнату Марка Милтона, Майкл был настолько взбудоражен, что никак не мог сфокусировать на том, что ему говорил Саймон. Он так боялся идти к Милтону, боялся, что тот увидит его насквозь. Что все вновь обретенные знания отразятся в его глазах. Что, если они оставят его в лечебнице? Он ведь не был таким уж хорошим актером!.. <i><center>— О Боже. — Судорожно выдыхал Адриан, обнимая и целуя Майкла. Майкл пытался поймать кислород и шипел сквозь зубы: — Это было отвратительно. Актер лишь улыбнулся. — Я знаю. — Поцелуй. — Хуже этого ничего нельзя придумать. — Веселый смех, объятия, шепот. — Но мне понравилось. Это было мило. Мой сияющий ангел. Не имело никакого значения то, как плох был Майк на сцене; было важно то, что они были вместе. Так что Адриан допустил еще одну ошибку, захлопывая дверь, страстно целуя своего любовника. Дверь закрылась прямо у отца Даниэля перед носом, и он обернулся в поисках Алена Милтона, зная, что тот одержим теорией и историей ордена «Безмолвной Воли Господа». Отец Даниэль встретился с Милтоном и епископом, чтобы подготовить план. Пора было кому-то пресечь на корню это грешное и развязное поведение, кое-отравляло невинное тринадцатилетнее дитя. Бедная заблудшая душа не имела выдержки перед адскими соблазнами. И, не обращая внимания на то, как ужасно это могло звучать для других, они считали, что это единственный выход. Они все верили, что Бог наделил их достаточной силой, чтобы вынести этот приговор. И пока Адриан нашептывал Майклу в уши любовные, жаркие, соблазнительные слова, они решали его судьбу.
— Майкл! — Протягивая руку для приветствия объявил Милтон, и Майклу пришлось сглотнуть прежде чем пожать вытянутую руку. — Доктор Милтон. — Ровно держа голос, отвечал он. — Я слышал у тебя были маленькие неприятности со здоровьем последние несколько дней. — Дружелюбно и располагающе начал тот. — О, это просто простуда, не более. Мне намного лучше сейчас. — Не замечая, как дрожит его голос и как руки сжимают спинку стула, пояснил он. Ален внимательно взглянул на него. — У тебя был жар? Майкл пожал плечами, избегая зрительного контакта, и неожиданно для всех сказал: — Знаете, я сделал кое-что неправильное. У них, послушников, там была вечеринка в общежитии, и они смотрели… ну, понимаете… фильмы для взрослых. Это поставило меня в ту-тупик. Надеясь, что этот диалог поможет ему хоть как-то объяснить факт появления ран на спине, если Милтон захочет осмотреть его тщательнее, он присел на стул и тут же начал неудобно ерзать. Запах здания пробрался к нему в подкорку. Он помнил этот запах и все больше раздражался, боясь впасть в припадок прямо здесь, в этом офисе. Следующие полчаса Милтон задавал ему разные вопросы, касающиеся его здоровья, пока внезапно не переменил тему. — Расскажи мне о своем друге. Майкл поднял взгляд, сдерживаясь от сильного желания заорать или разреветься, потому что он прекрасно знал, что тот сделал с Адрианом, а сейчас пытался протянуть свои клешни еще и к Честеру. Собрав все свои силы, он прошипел сквозь зубы: — А, Честер? Он хороший человек. Веселый парень. — Он же из Финикса, я прав? Пытаясь скрыть удивление, что Милтон явно что-то знал о Честере, он кивнул. — Да. — Кажется, я уже где-то слышал его имя. А, вспомнил: он угодил в аварию примерно года два назад. Интересно, причастен ли он… — Авария? — Ужасная. Водителем был парень без водительских прав, который, к тому же, еще и находился в состоянии алкогольного опьянения. Двое, кажется, умерли; еще один полностью парализован ниже груди. Водитель выжил и пытался заботиться о своем друге. К несчастью, травма была настолько тяжелой, что тело парня нашли с перерезанными венами. Теперь Майкл точно знал, что Милтон собирал информацию о Честере, и уже не смог бы смыть с себя этого неотвязного чувства, что он мог как-то узнать о лазейках в засекреченных файлах, которые тот мог оставить. Он не был в состоянии определить, знал ли доктор о проникновении Джо в базу данных или нет, и внутри все похолодело. Он покачал головой и повел плечами. — Я могу спросить у него об этом. — Надеясь, что Милтон не видит, как сильно зацепила его эта информация. Это объясняло, почему Честер сбежал из дома, почему он особо не распространяется о своем прошлом. И Майк не был уверен, принять это за недоверие или за абсолютно нормальную нужду хранить секрет. Спустя еще полчаса бессмысленных разговоров, Милтон улыбнулся и сказал: — Что ж, я убедился, что ты в порядке, Майкл. Ты пойми, нам просто надо иногда проверять тебя. Но все, кажется, в полном порядке, и я сомневаюсь, что потребуется полный осмотр. И он отпустил их. Майкл не был уверен, должен ли он сейчас расслабляться. Атмосфера вокруг накалилась. Глаза всех работников лечебницы будто приклеились к нему, когда он покидал учреждение. Раскрытие завесы тайн Честера держало его настороже. Он должен был увидеть его, Должен был поговорить с ним, чтобы ничто между ними не оставалось недосказанным. Он просто не мог вынести еще больше секретов в своей жизни и боялся. Боялся, что что-то может случиться. Боялся прошлого. Он сидел подле отца Саймона, когда они ехали обратно.— Конечно я провожу его. Я не собираюсь отпускать его одного в такую темень. — Хватая с крючка пальто, прикрикнул Адриан. Они вышли на улицу и вдохнули ночной воздух, когда Майкл сказал: — Пойдем в часовню. Не хочу прямо сейчас идти домой. — Твоя бабуля с ума сойдет. — Поглаживая чужие щеки проговорил парень. — Я здесь последний день, и, если я и приду поздно, она мне уже ничего не сделает. Я просто не хочу расставаться сейчас. Хочу растянуть еще ненадолго. — Умоляя произнес он, притягивая парня для поцелуя. Актер внимательно на него посмотрел и обдумал имеющиеся варианты. И, так как его сердце ныло от боли от мысли о разлуке, он совершил свою последнюю ошибку, отправляясь в часовню. В их секретное место. Они не замечали семеро мужчин, идущих за ними по пятам. Не замечали, что эти одетые в черное люди были подготовлены к их приходу. Готовы к спасению одной души и проклятию другой. Майкл вскрикнул, когда дверь распахнулась, и они приблизились к ним. Его крик нарастал по мере того, как они избивали Адриана, пока тот не рухнул на землю. Кто-то схватил его сзади; две сильные руки начали оттаскивать его назад. ему на голову натянули черный мешок, и он едва дышал, душимый тканью. Они уносили их прочь, и Майкл отчаянно плакал, моля отпустить их, многократно спрашивая, что они собираются с ним сделать.
Когда Майкл уже был на пути обратно в монастырь, доктор Ален Милтон снял трубку. Он подождал, пока голос с той стороны ответит, и просто сказал: — Он знает. У нас проблемы. Псалом 38 /.../