Времена года

      Невесомые крупные пушистые снежинки, медленно кружась, плавно опускались на стекла и слив снаружи большого окна. Синие лёгкие сумерки постепенно захватывали всё большую площадь белоснежных, при свете дня, сугробов, которые уже практически дорастали до пояса человеку среднего роста. Затейливые узоры, вдохновенно сотворённые художником-морозом, покрывали каждое стеклышко, скрывая от глаз любопытствующих (если бы, конечно, кому-то вдруг пришло в голову пробираться по высоким сугробам, лишь за тем, чтобы увидеть, что же творится сейчас в библиотеке главного корпуса подмосковного пансионата, что маловероятно) тех, кто сидел по другую сторону окна. А там, в библиотеке, и не было никого в этот час, кроме пары пожилых людей, которые, низко склонив друг к другу головы, вместе читали одну книгу, что лежала на небольшом столике между ними. Всё помещение библиотеки, кстати сказать, было выполнено в тёплых коричнево-золотых тонах, светильники располагались по стенам, создавая в меру яркое, рассеянное, не режущее глаз освещение. Помимо уходящих к высокому потолку деревянных книжных полок, хранящих множество классических и не только произведений, в комнате находились уютные большие кресла, по два-три у каждого журнального столика. Видимо, владельцы пансионата постарались создать как можно более комфортную атмосферу для своих постояльцев и это им неплохо удалось, по крайней мере, если речь идёт о библиотеке. Вот и эти люди, склонившиеся над «Поздней любовью» Островского, по всей вероятности, чувствовали себя здесь по-домашнему уютно в этот морозный зимний вечер. Хотя в данный момент они явно не замечали окружающей их обстановки, полностью перенесшись мыслями в события пьесы, а может быть, как знать, и в события своих жизней, в своё прошлое, в котором их линии судеб небыстро и неявно, но вместе с тем неуклонно стремились навстречу друг другу, день за днём, год за годом. Стремились для того, чтобы сейчас этот пожилой мужчина с глубокими морщинами на лице и проницательными, мудрыми глазами, привыкший отказывать себе практически во всём, считающий себя лишь извечной обузой, никому не нужным и жалким существом, приехавший сюда в расцвете лет, чтобы доживать свои дни, погрузившись в работу и упиваясь беспрестанным одиночеством, и который при всём этом всю свою жизнь делал очень и очень много для других, даже не замечая того, бережно держал в своих тёплых ладонях маленькую изящную руку сидящей напротив дамы — его собеседницы. Эта миниатюрная элегантная пожилая леди, к большому сожалению, так же, как и он, долгие годы была прикована к коляске, и, к счастью, так же, как и он когда-то, волею судеб и своих родственников, оказалась в этом месте, где и случилась их встреча.       И давно уже не столь важно, что его сестра и племянники и её дети и внуки, поначалу наведывавшиеся в пансионат лишь изредка, накануне праздников, давным-давно и вовсе перестали появляться; неважно, что они не могут, как другие пары, степенно прогуливаться под руку по заснеженному парку, ступая по дорожкам своими ногами. Неважно, что он и она не встретились опьяняющей, радостной, юной весной, когда казалось — весь мир тебе благоволит, впереди ждёт только счастье и каждый день проживаешь, как в ожидании чуда, которое непременно вот-вот случится, и жарким знойным летом, когда душа полна ещё сил, стремлений, желаний и надежд, а всё вокруг так и манит отправиться куда-то в неизведанные места, увидеть, узнать что-то новое, достичь чего-то большего, ничего не упустить, не потерять, встретить, найти, обрести… И чинной сдержанно-печальной осенью, когда ты останавливаешься вдруг, прекратив куда-то спешить, под пологом оголившихся деревьев и, задрав голову, устремляешься взглядом в чистые высокие небеса, где видишь что-то, недоступное глазу, а после немного грустно вздыхаешь и продолжаешь свой путь, но уже не торопясь, более спокойный, более умиротворённый. Когда-то было действительно жаль, что не тогда… Но сейчас, снежной, уютной, мудрой зимой понимаешь уже с полной ясностью, что вот оно - то, что правильно. И нет единого рецепта, у каждого оно своё, как и свои для каждого пути, ведущие к этому «правильно». Пути этих двоих были извилисты и долги, но разве не главное, что в данную минуту, они могут сидеть рядышком, держась за руки, и читать вместе одну книгу о любви?