***
Как у того, кто близился к своему последнему году учебы, у Юты, конечно же, накопилось множество воспоминаний, связанных с этим местом. Он пытается оттеснить мысли о Хансоле, но каждый уголок здания напоминает ему о нем. «Приятно было проводить детство со своей первой любовью, – думает он, – но не совсем приятно так ничего и не сделать, когда он выпустится. Или ничего не сделать, когда он фактически покидает меня навсегда». Нет никаких слез, их и не может быть. Но точно есть мокрое пятно на его куртке, когда он выходит из машины напротив университетских ворот. «Возможно, мне стоило что-то сделать». И Юта позволяет чувству сожаления заполнить пустоту, зияющую дыру в форме его сердца.***
Конечно же, в определенный момент наступает точка кульминации, когда тебя топит осознание того, что «я вляпался в дерьмо, потому что по уши влюблен», но для Юты это было неожиданно незаметно. Он решил не суетиться из за этого, как все остальные. Рассказывать всем своим друзьям и обсуждать выдуманные сценарии событий было явно не в его планах, потому что он не думал, что Джи Хансоль появился в его жизни лишь для того, чтобы быть обычным увлечением. Он определенно был влюблен. И ему не нужно было говорить своим друзьям. Они постоянно перекидывались бумажными самолетиками с записками в университете. Это ужасно раздражало, но Юте пришлось смириться, потому что так было нужно. Друзья, будучи придурками, так ими и останутся, посвящая свои жизни тому, чтобы заразить тебя своей глупостью. И однажды Юту почтили сразу тремя записками, которые прилетели в него в одно и то же время. К счастью, преподавателя не было, Юта поднял записки и прочитал одну за другой. На первой было несколько рисунков, которые сошли бы за что-то среднее между коровой и стадом. «Юта-хён влюбился» – Доён Юта кинул запиской обратно в него. «Эй, вы что за мной следили?» – Юта Позади него послышался смешок и Тэн указал на свою записку на коленке Юты. «По твоим глазам все видно» – Тэн «Хансолю-хёну повезло» – Тэён Они знали. Юта держал все в себе, не подавая виду, он словно заблудился,в поисках надежды. Он никогда не надеялся, что Джи Хансоль узнает, что он любит его. Он не мог. Он надеялся, что его любовь исчезнет, потому что она была…бесполезной. Он разорвал записки в клочки, когда пришел домой.***
– Я не хотел, чтобы ты оценивал мою работу, – обвинительным тоном обратился Юта к Джонни, едва переступив порог кафе. Это было весной, он был еще первокурсником, но становился беспощадным, когда дело касалось его учебы. – Перестань дурачиться, – проигнорировал его выпад Джонни. – Как ассистент преподавателя, ты мог бы хотя бы правильно оценить мою работу, я потерял первое место из-за этого. Из-за тебя. Джонни задержал на нем свой осуждающий взгляд, и Юта прищурился, став еще яростнее. – Я не оценивал твою работу. – Ага, конечно. А кто тогда? – Он, – Джонни указал на человека в толпе, еще одного высокого парня, которого Юте моментально удалось заметить, потому что а) он невероятно высокий, б) оттенок его волос был заметный и выделяющийся, в) Юта узнал бы Джи Хансоля где угодно. Больше никто не заставлял его чувствовать подобное. Юта тяжело дышал, пытаясь успокоить колотящееся сердце, пока Джонни тихонько попивал свой кофе. – Так что, если у тебя какие-то претензии – иди и поговори с ним, – говорит он младшему, как бы выделяя последнее слово, что заставляет Юту покраснеть от стыда. – Не, мне и так сойдет.***
У всех свои ожидания от дня рождения. Какая-то часть твоего сознания словно предполагает, что мир хотя бы на один день отменит твою дерьмовую карму и будет относиться к тебе так, как хотелось бы. Когда Юта входит в аудиторию, единственное, что он видит, это копну блондинистых волос, прислонившуюся к одному из подлокотников, и он не знает, как ему стоит классифицировать происходящее. Юта балансирует в темноте, ловя себя на желании ударить по собственной груди, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. «Ничего не жди. Разве ты до сих пор ничему не научился?» – Джэхён, ты что, волосы покрасил? Потому что, если честно... И он мгновенно встает, Юта замечает, что на нем совершенно другая одежда. Кого он пытался надурить, он ведь знал, чей это оттенок волос; он знает все о Хансоле наизусть. – Эй, – говорит Хансоль, поднимаясь и сдержанно улыбаясь. – Привет, – бормочет Юта, постепенно забывая, что он по идее должен сейчас испытывать чувство гнева. «Я когда-нибудь смогу двигаться дальше? Это чувство когда-нибудь пройдет?» – Я нашел вот это, – быстро произносит Хансоль, поднимая сумку с сидения позади него. Юта чуть ли не взвизгивает, потому что это его сумка, та самая, с полароидными снимками. – Я как раз ее искал, спасибо, хён, – отвечает Юта настолько уверенно и безэмоционально, насколько мог. – Искал? – спрашивает Хансоль, и Юта замирает с резким вздохом, потому что после его слов свет в аудитории внезапно начинает мигать. Он кивает Хансолю и думает, что должен сказать ему убираться поскорей, пока его друзья не вытворят что-то позорное, например, выскочат из ниоткуда в кимоно, оправдываясь тем, что решили устроить традиционный... – Ты знаешь, я обычно не особо много говорю, но я думал, что должен сказать тебе о кое-чем, прежде чем я…– Юта прикусывает губу и смотрит на Хансоля, не желая принимать эту часть действительности, – …уеду, – холодно заканчивает Хансоль. Это шокирует Юту. «Нет, тебе не нужно делать этого. Не смей говорить что-то, что изменит мое решение отпустить тебя. Не надо». – Рассказывай, – жестом соглашается Юта. Хансоль резко смотрит вниз и Юта готов поклясться, что он смотрел на его губы. – Ты сказал мне…ты сказал, что не знаешь, почему поехал со мной, но я прекрасно знал, почему хотел поехать с тобой в путешествие… вот почему мне пришлось практически умолять Тэна уговорить тебя поехать со мной, – говорит он нерешительно, осторожно подбирая слова. У Юты пересыхает по рту. – Я не знаю, что у тебя на уме. Я бы хотел знать, но знаешь, ты ведь всегда такой… – Отстраненный, я в курсе. – Да, отстраненный, именно, – соглашается Хансоль. Его голос звучит хрипло, и Юта прислушивается к каждому слову. – Путешествие…эмм…прошло не так, как я его планировал, – Хансоль подбирает полароидные снимки один за другим, словно надеется вернуться во времени и запечатлеть на них более счастливые воспоминания, – я столько лет провел, думая о тебе, отрицая свои чувства и думая, что из этого ничего не выйдет, потому что мы совершенно разные, словно мы на разных страницах книги и мы слишком долго пробыли на этих разных страницах... – он прикусывает губу, а Юта ждет, – Но я признаю поражение. Взгляд Хансоля задерживается на Юте и уровень напряжения заставляет его съежиться. – Я влюблен в тебя и я не собираюсь уезжать, пока не наверстаю все упущенное за время, когда я думал, что не влюблен, – говорит Хансоль и это прозвучало громче, чем все, что когда-либо слышал от него Юта. Грубый баритон и прекрасные слова. Лишь для него. – Ты, наверное, думаешь, что я трус, не так ли, Юта? – Совсем нет, хён, – Юта смеется от того, насколько все это нелепо, но останавливается, потому что выражение лица Хансоля абсолютно серьезное. – У меня там что, привидение за спиной? – говорит Юта, оборачиваясь в ту сторону, куда был направлен взгляд побледневшего Хансоля. – Я... – он замечает, что Хансоль снова не может подобрать слова. – Хён, все в порядке. Тебе больше ничего не нужно говорить, – говорит ему Юта с удовлетворенной улыбкой. Хансолю на мгновение спирает дыхание. После стольких лет с Хансолем, он впервые может дышать свободно – ужасающее чувство, которое всегда таилось у него в животе, наконец выходит на свободу. Он смотрит на лицо Хансоля, пытаясь запомнить его, каждую черту, каждую ресничку на его глазах. Он хочет быть единственным, кто знает его. Это чувство ему не в новинку, но он еще никогда не чувствовал себя настолько влюбленным, как сейчас. И Юта подходит ближе к нему, делает преднамеренно большой шаг и обнимает его за шею, чтобы оставить на его губах короткий поцелуй, который, как он надеялся, скажет за него все, что он хотел сказать. Они отрываются друг от друга спустя несколько секунд, чувствуя потерю контакта. Хансоль смотрит на него снизу вверх и разница в росте кажется Юте недостатком, потому что теперь его шея болит. – Я думал, ты согласишься со мной, когда я сказал, что я трус, – признается Хансоль, и младший смеется. Юта обнаруживает эту потайную сторону его характера и считает ее очаровательной. – Тогда мне бы пришлось сказать, что я тоже трус. Боже, почему ты тянул так долго? – Ой, ну извини, что я был настолько изумлен твоим совершенством, – бормочет Хансоль, притягивая Юту ближе в свое утешительное объятие. Юта устраивает свою голову на груди Хансоля, мурлыкая от громких звуков его сердцебиения. Юта возможно ожидал, что будет думать о чем-то, вроде «боже это все так идеально, я буду хвастаться перед одиноким засранцем Тэном до конца жизни», но вместо этого он не двигается. Он победил и выиграл главный приз. Хансоль целует его в макушку, и Юта вдыхает его запах, пока тот говорит: – Ты ничего не хочешь мне сказать? Когда Юта отодвигается, чтобы сказать то, что собирался все эти годы, но Хансоль даже не дает ему начать, мягкие губы сталкиваются с его собстенными, и, внезапно, Юта чуть ли не издает стон. А когда они отстраняются, тяжело дыша, его щеки покрываются румянцем, потому что Юта не ожидал настолько страстного поцелуя от Хансоля. «Это на самом деле слишком идеально, чтоб не похвастаться». – Я влюблен в тебя еще с яслей. – Ага, так я и поверил. – Хорошо, ну и не надо…ты что, сейчас взъерошил мои волосы? ХЁН! – Я всю жизнь мечтал это сделать. Юта хихикает и гоняется за Хансолем по кругу, пока не понимает, что позади них был проектор, который показывал все на большом экране. – Это же… – Мы. И Юта замечает улепетывающего Джэхёна, направлявшегося к двери вслед за остальными. – МЫ ВСЕ ВИДЕЛИ НА БОЛЬШОМ ЭКРАНЕ! – орут они в унисон, удирая, чтоб спасти свои жизни. Юта оступает назад. Хансоль знает, что будет дальше, он видел, как Юта играет в футбол чаще, чем самого себя в зеркало. «Им не жить», – думает он, хихикая, – «3…2…1», – мысленно считает он. – ЭЙ ВЫ, УШЛЕПКИ, ИДИТЕ СЮДА! Пока он наблюдает, как Юта бежит, он ловит момент, чтобы сфотографировать, как его друзья пытаются скрыться от его гнева. Юта ловит всех четверых в одном прыжке и лучезарно улыбается Хансолю, той широкой улыбкой деснами, что отпечаталась в его памяти. Но лучшее в фотографиях то, что ты можешь запечатлеть навеки все, что пожелаешь.