Стая, где альфа - человек.

Джон спокойно растягивается на диване в гостиной своего дома. Возле него стоит журнальный столик, а на нем тарелка с ужином и кружка чая. Лицо мужчины выглядит умиротворенным, несмотря на то, что он вернулся с работы всего час назад, и потратил этот час на приготовление пищи. Теперь он не пытается перехватить гамбургер на службе или побаловать себя кружкой кофе в перерыве между бумажной волокитой. Теперь нет смысла. Стайлз уехал два года назад и порвал все связи. Его мобильный молчит, но еще пропускает длинные гудки. Он дает надежду, но она призрачна. Иногда в почтовый ящик приходит открытка и шериф не может не улыбнуться, вспоминая улыбчивое и светлое лицо своего ребенка. Он давно не слышал голоса юноши, давно скучает по его правдивой лжи во спасение и глупых проделок, иногда косяков и неопределимого заряда бодрости, который, будто, заряжается от себя самого. Мужчине не хватает тихого стука клавиатуры в соседней комнате, когда он погружается в сон. Ему не хватает громкого бега ребенка по ступеням дома, что опаздывает в школу или к друзьям, на решение очередной проблемы. Ему много не хватает. Раньше Джон строил из себя шкодника, наперекор угрозам сына поедая вредную пищу, чтобы раз за разом почувствовать эту заботу. Теперь же он читает разные фразы с открыток, и одним смыслом, что приходят раз в месяц. «Все хорошо.» «Я жив.» «Без проблем.» И далее в этом роде. Шериф нутром чувствует, что в этих словах заложено гораздо больше смысла, нежели есть на самом деле. Его сын скучает. Скучает по городу, по семье, друзьям, по всему до чего он ранее дотягивался, ранее касался и говорил. Но, нельзя. Стайлз вырос. Выпорхнул из гнезда, оперившейся молодой птицей, которой предстоит пройти очень многое. Он доступно пояснил отцу, почему постает так, а не иначе. Почему именно сейчас, а не позже. И это греет душу мужчины сильнее самого жаркого летнего дня. Теперь же члены одной маленькой семьи были оторваны друг от друга. Один в Америке, другой… Джон вздыхает, поднимается и садится, принимаясь за ужин. Пережёвывая мягкую рыбную котлету и пропаренной картошкой, посыпанную укропом, он вспоминает тот день, когда это случилось. Тогда Стайлз выглядел чертовски уставшим. Казалось, он готовился к разговору не первый месяц и как пытался оттягивал время. Но рано или поздно этот момент должен был произойти, и девятнадцатилетний юноша выложил все факты и причины, разложив их перед единственным родителем. Шериф внимательно слушал, не пытаясь ни разу прервать сына. Когда же к разговору присоединился Крис, то выбранный путь показался идеальным. Не просто идеальным, а уверенным, решительным, обдуманным со всеми плюсами и минусами. На следующий день, Джон проснулся уже один. Один в своем доме. Стайлз уехал ночью, вечером попрощавшись. Он предупреждал, что отец может не стараться дозвониться, может не искать его, что тот сам будет предупреждать о своем состоянии. Спустя месяц пришла первая открытка, которая теперь, как и все остальные покоятся в небольшой обувной коробке в комнате мужчины. Теперь это самая важная вещь и доме, не считая семейного фотоальбома, что лежит там же. Съев половину порции, Джон нащупал пульт от телевизора на диване и включил какую-то программу, не вслушиваясь в содержимое шоу. Через пару дней к нему заглянул Скотт. Лучший друг искал товарища, допытывал мужчину, выуживая лишь жалкие крохи информации. Затем явился Дерек Хейл, что, не спросив разрешения, влез в комнату Стайлза. Оборотень обнюхивал каждый угол, каждую вещь, пытаясь взять след. Шериф на это смог только улыбнутся и пожелать удачи и поисках, ибо сам он помогать не будет. Когда же альфа пригрозил пытками, то он услышал тихое подсмеивание и взмах рукой со словами «Ага, удачи.» Так в течении недели почти все известные оборотни побывали в доме шерифа, а спустя еще одну, Джон обсыпал пеплом свой участок, получая одобрительный кивок от Алана Дитона, который этот пепел и выдал. - Он справится. – Улыбнулся ветеринар, забирая пустые баночки. – Он сильный. Я хотел взять его в ученики, но он бы не остановился на этой специализации. Пусть наберется опыту. Отставив тарелку на столик, шериф принялся за чай. Расслабившись настолько, насколько возможно, он вытянул ноги, почти скатываясь по спинке мебели. Стайлзу 21 год. Сегодня день его рождения и Джон поднимает кружку вверх, мысленно произнося теплые слова своему сыну.