Часть 2, глава 6 "Горький вкус известности" - 1
12 марта 2016 г. в 05:13
Моим мечтам быть вызволенным в ближайшие часы не суждено было сбыться. Прошло несколько дней, но никто не пришел за мной, словно осудив на каторжные работы, о новоиспеченном рабе тут же забывали. Сердце сжималось от боли неведения. Ведь Айрэ не могла забыть, так не сделала ли она сама нечто такое, за что и ее могли наказать? Из головы не выходили мысли о побеге, но стерегли нас очень тщательно. Мне же, как признанному сильным и здоровым, еще и «посчастливилось» работать на нижнем уровне шахты, откуда и выбраться то не просто. Жить приходилось тоже там, довольствуясь помоями, что давали нам в качестве еды, да выслушивая ругань орков-смотрителей. Здесь я понял, чем же в действительности жил город Гельдерн. Вокруг него не было полей и охотничьих угодий. Мало кто из жителей практиковал ремесла. Но многие были очень богаты. Город шаманов кормили его недра. Эта шахта была не единственной. Помимо серы, поблизости были разработки железной руды, а главное — несколько золотых приисков.
Взывать здесь к правосудию было форменно бесполезно. Свободные орки, работавшие на шахте, были тупы настолько, что умели лишь следить, как трудами каторжан богатая серой порода наполняет ковши и тележки. Грязные изможденные невольники таскали за собой груженные тачки. И если кто-то начинал двигаться медленно, его быстро «вразумляли» ударом кнута. Мне же досталась работа киркой. От товарищей по несчастью я узнал, что очень многие гниют в этой дыре ни за что. Правосудие города Гельдерна не только со мной разобралось очень быстро. Ждать было абсолютно нечего, только действий Айрэ. Впрочем, за нее я переживал уже настолько серьезно, что не находил себе места. Прошла неделя, и теперь уже было ясно, что там, наверху, с ней тоже случилось что-то неладное. Опустившись на камни под тяжестью таких мыслей, и мне пришлось отведать два удара кнутом, от которых на спине и плечах вздулись широкие багровые полосы, а на глазах выступили слезы. Все это казалось страшным сном, но было жестокой правдой. Несколько глупых совпадений, странное стечение обстоятельств — и счастливая свободная жизнь сменилась рабством во мраке вонючих подземелий. Что же делать? Приходилось признать себя полностью беспомощным в этой ситуации. Только любимая могла вызволить меня отсюда, остается только ждать. Да попытаться не получать больше порций кнута, от которых разорванная кожа горела огнем, не давая уснуть даже после каторжной работы. Но как же тягостна эта беспомощность! Нужно действовать, не полагаясь во всем только на жену. Ведь я столько раз решал для себя, что так и будет!
Вокруг меня не происходило ничего примечательного. Из всех этих дней запомнился лишь один. Под ударами кирки порода отслоилась, обнажив контуры замаскированной ниши. Простукивание подтвердило, что за этим местом кроется пустота. Еще немного работы, и мне удалось открыть ход в тайник. Темнота была полная. Установить рядом факел я мог только вне присутствия наших надсмотрщиков. Когда же свет проник в это помещение, скрытое от всех годами, если не столетиями, оказалось, что там стоит массивный сундук. С тем, чтоб открыть его, пришлось изрядно повозиться. Внутри оказались какие-то истлевшие свитки и книга, а еще необычная чаша или кубок, вся покрытая выгравированными в металле письменами. Она была золотая, поэтому правильнее было спрятать находку обратно и замаскировать подходы к ней. Пару дней в голове крутились мысли, как использовать эту чашу, чтобы выбраться отсюда. Ведь она была однозначно древней, а значит очень дорогой. Но потом я отказался от этой мысли. Ведь едва завидев золотой артефакт, его просто отберут, а могут и обвинить в очередном воровстве. К тому же, столь тщательно обустроенный тайник заинтриговал. Что если эта вещь действительно очень ценная? Я понял, что обязательно должен показать чашу Айрэ. То есть, выбраться отсюда вместе с ней. Чаша даже помогла.
В том, что побег — единственное решение, теперь уже не было сомнений. С любимой что-то случилось, и отсиживаться в этой серной шахте больше нельзя. В конечном счете, кирка в руках гнома — тоже страшное оружие, а эти орки тупы настолько, что с ними получится справиться. Это рискованно, но иного выхода нет. Из этой подземной выработки только один выход. Или? .. Однажды мне показалось, что я слышу голоса, доносящиеся с другой стороны вскрытого тайника.
Вернувшись к сундуку с золотой чашей, мне под видом работы удалось простучать все стены и убедиться, что когда-то это место было связующим проходом между двумя подземными пустотами. Но куда я попаду? Что ждет за этой стеной: свобода или смерть? Но мне нужно было уходить с серной шахты. Так, подготовив все заранее, в одну из ночей я оказался в темном туннеле, заваленном отработкой да ржавыми обломками отслуживших свое вещей. Не нужно думать, что гномы видят в темноте, как некоторые звери. Это не так. Но навыки подземной жизни дают преимущества по сравнению с людьми, и даже эльфами, чей глаз зорок, но лишь на свету. С первых шагов стало понятно, что это тоже шахта. Сейчас обитатели ее спят, но утром подземелье оживет, здесь закипит работа. А меня обнаружат. И сразу поймут, что я не здешний. Слова орков о том, что я — «очень маленький морра», врезались в память навсегда. Отсюда, конечно же, есть выход, охраняемый орками, что, скорее всего, храпят напившись. Но просто так мимо них не пройдешь. Нужно было затаиться до утра, в чем подсобила сломанная перевернутая телега. Пусть смехотворное, но укрытие. А заодно — возможность немного отдохнуть. Ужасно хотелось спать, но было нельзя. Сердце просто выпрыгивало из груди. Мне даже казалось, что его биение разбудит рабочих, спящих рядом, всего в нескольких шагах. Удастся ли мой план? Что выйдет из этой отчаянной попытки освободиться? Но ведь я должен был действовать, я так решил — раз и навсегда. Айрэ — мой свет, тепло, жизнь, почти что богиня — я клянусь тебе, что никогда больше не стану недоверчивым и нерешительным затворником! Лишь бы с тобой сейчас все было хорошо, настолько хорошо, насколько это вообще возможно, учитывая наше положение.
В этой шахте не было едкого запаха серы. Воздух был много чище и приятнее. Поэтому сну удалось поглотить меня. Вернуться же пришлось уже в мир, полный суеты и опасности.
Из первых же звуков, достигших ушей, стало понятно — бегство каторжника с серной шахты стало событием, всколыхнувшим всех. Несколько местных орков-надсмотрщиков басистыми голосами стращали своих подопечных. На меня была объявлена облава, наказанием же за побег была публичная казнь. Между тем, им не составит труда обнаружить меня под старой телегой… Публичная казнь – это, бесспорно, тоже шанс быть найденным и спасенным. Но — если Айрэ сейчас в городе. А ведь не исключено, что она давно ищет меня за пределами Гельдерна. А тогда…
Глаза рассматривали сонных рабов сквозь щели в досках. Такие же бедолаги, как и я: голодные, в лохмотьях, с потухшими взглядами. Они были совсем рядом, и я хорошо слышал, как один сказал второму:
- Знаешь, а я завидую тому парню, что сбежал. Он хотя бы дал себе шанс не гнить дальше. И я помог бы ему, если б сумел. Из таких, как он, рождаются лидеры. Если он доберется до повстанцев, значит и у нас будет больше веры в освобождение.
Они верили в повстанцев так же, как и Кристофер, и его семья. Ох уж эта горечь — знать, как обстоит все на деле!
- Молчи лучше. — голос второго, моложе и сильнее, отозвался в душе болезненным ударом. — Его поймают и убьют, позорно, как собаку, на глазах у толпы. Сегодня по всем окрестностям будут облавы. Орки, что обнаружат беглеца, получат выходной и бесплатную выпивку. Освободиться можно лишь одним способом — если тебя выкупят отсюда. Нас некому выкупать. Поэтому сиди и жди праздников, когда не заставляют работать и кормят получше.
Мысль о выкупе стала для меня находкой. Айрэ могла выкупить их всех, если сами они найдут способ — передать ей весточку о том, что мы здесь. И, конечно, укроют меня на время. Это — унизительный и неверный для меня выход. Но только так можно избежать крови, заменив ее золотом. Впрочем, я и сам выдал свое присутствие, потому что уже не мог лежать в одном положении. Не могу скрыть, что я ужасно испугал их — и своим видом, и честным признанием в том, что нуждаюсь в их помощи. Шутка ли — подставлять себя под укрывательство беглого каторжника? Но среди невольников была, есть и будет некая солидарность. А может быть, им просто нечего терять. Или я выглядел столь жалко — в этих лохмотьях, сквозь которые видны багровые шрамы… Мне повезло, и мне помогли. Эти люди укрывали меня целых два дня, кормили, отняв от себя драгоценные крохи. А когда шум вокруг побега с серной шахты поутих, они сами подсказали мне способ выбраться.
- Сегодня — шестой день недели, впереди два выходных. А значит, орки напьются и будут до восхода стучать в свои барабаны. Когда бой стихнет, они уснут. Ты же тем временем можешь выбраться наружу. Неподалеку отсюда есть дом, где ты найдешь приют.
Мне рассказали, куда идти, и кого спросить там. Я хотел отблагодарить их, отдав им свой кубок. Но они даже не взглянули на него, не позволили даже развернуть. И отказались взять со словами:
- Оставь себе. Если выберешься, он тебе пригодится. Ведь у тебя ничего нет, а у нас его сразу отберут. Да и не удивишь тут никого — просто золотом. Даже на нашей шахте находят иногда самородки размером с птичью голову.
Но едва бой барабанов стих, и я, обернутый с ног до головы в старые шкуры, отправился к выходу, оказался на улицах Гельдерна, вдохнул хоть пару глотков действительно свежего морозного воздуха, что был сладок, как вино Йаванны, один из охранников заметил меня. Понимая, что его товарищи не смогут бежать, я увел противника в сторону. В коротком, завязавшемся между нами бою мне удалось его ранить своей киркой. Впрочем, эти орки — не те, что у нас на родине, и мне тоже слегка досталось. Потом же оставалось только уходить — куда глаза глядят. Предрассветный город спал, но шум, поднятый охраной шахты, распространялся по кварталам и улицам с неимоверной скоростью. Гарнизон Гельдерна подняли на ноги. Жители в страхе и панике закрывали ставни на окнах да задвигали щеколды на дверях домов. Орки один за другим кричали друг другу:
- Это он, маленький морра, как нам говорили!
Я оказался загнанным зверем, и даже не подумал тогда о том, что просто побег обычного раба никогда не вызвал бы такого ажиотажа в огромном богатом городе-цитадели… Ведь я не знал обо всех событиях, что предшествовали этому. Ни первому, ни второму встреченному патрулю не удалось со мной совладать, столь велика была ярость и охвативший все существо боевой транс. Лишь спустя время я понял, что они атаковали меня — тупыми обухами своего оружия. Они не наносили ран, лишь сильные ушибы. Но, вырываясь на волю, как загнанный зверь, я просто не видел этого. Простая шахтерская кирка сотворяла даже то, для чего не предназначена, если ее не держат руки сына Махала. Третий патруль оказался многочисленнее, силы были уже подкошены сильнейшим напряжением и болью от побоев. Меня окружили со всех сторон, но даже удар алебарды, повредивший запястье, не сумел выбить кирку из руки. Сразу за ним последовал удар в голову, оглушивший и поваливший на землю. Все вокруг померкло, а потом уже на моих руках, заломленных за спину, сомкнулись наручники. Патруль вел меня по рассветному Гельдерну. Почти у каждого дома стояли полуодетые люди, с любопытством наблюдавшие за нашей процессией. Многие уже успели полностью проснуться, принарядиться, открыть свои лавки. Никогда раньше в такой час на улицах не было столь бурного оживления. Из тех слов, что удавалось различить, было понятно, что все они знают, кто я. Но только сам я не понимал – кто? Голова сильно болела, картина перед глазами то расплывалась, то вновь становилась ясной. Из ноздрей на рубашку упали крупные капли крови. Все губы тоже были в крови — едкого горького вкуса вот такой вот известности. Мы шли ко дворцу. И теперь уже не было сомнений, что меня — пропустят.
Так я впервые увидел Грока. И образ его различил очень хорошо, во всех мелочах. Шаманы выглядели совсем не так, как воины. Богатая мантия из парчовой ткани, изобилие колец на руках, толстая цепь с огромным амулетом. И голос, что, казалось, исходил изнутри. Губы его почти не двигались, но слова врезались в память так, будто исходили не снаружи, а из глубины самого меня.
- Хм… Маленький герой большого города.
Шаман умолк и сделал по залу несколько плавных шагов.
- Странно же ты зарабатываешь себе репутацию! Тебя просили представить нашему королю. Но за что? За подозрение в крупной краже? За побег, повлекший вооруженный дебош на улицах города? За слухи о том, что у наших врагов-повстанцев скоро появится новая звезда на небосклоне? За то, что теперь все жители Гельдерна просто боятся встретить на пути морру-недоросль, который вооружен и очень опасен?
Орки, что привели меня, положили к ногам правителя отобранный у меня сверток с кубком. Я тогда удивился, что этот Грок, эта величина мгновенно подхватил артефакт в руки, вгляделся в него и даже погладил обоими руками.
- А вот это похвально. Но не достаточно для того, чтобы в одночасье забыть все прочее. Кубок паладинов, ключ к их первородной магии… Где ты взял эту вещь? Отвечай немедля.
- Я нашел его в шахтах под городом. Он был очень хорошо запрятан, замурован в стену.
- Ха! Выходит сам я сидел на том, что очень жажду получить? Слава Белиару! Хоть чем-то ты порадовал меня. И я, пожалуй, верну тебя в те руки, что могут тебя утихомирить.
Снаружи послышались возгласы и лязг оружия. Там, очевидно, царило нешуточное оживление. Но главное, что в тот миг в дверях, словно призрак, которого сам призываешь и ждешь, показалась фигура Айрэ. Увидев меня, она чуть пошатнулась, взялась рукою за колонну и затихла. А потом, наверное, хорошо разглядев меня, сдавленно произнесла:
- Я ведь просила! ..
В разговор ввязался начальник городской охраны, выйдя вперед и явно не желая оправдываться.
- Он не сдавался без боя, и ранил нескольких воинов — тупой шахтерской киркой. Это дикий зверь, так что будь благодарна…
Орочий полковник осекся, когда на руке возлюбленной вспыхнул огненный шар — не постепенно, а сразу, и шар был очень больших размеров. Одно движение, и она убила бы его. Но тут уже Грок всерьез осадил ее.
- Уймись! Мы, кажется нашли твою пропажу? Так поблагодари подобающе леди с хорошими манерами. Забирай отсюда своего звереныша, и помни, что я остался очень благодарен за кубок паладинов. Иначе добавил бы ему от себя — на орехи. Теперь же будет хоть какая-то гарантия, что все двенадцать не попадут в чужие руки, и сие дороже даже моей личной гордости.
Лучики огня на руке Айрэ поблекли, шар уменьшился и исчез. Она приблизилась, обняла меня и стремительно увлекла прочь. На улице мы не обмолвились ни словом. Я не понимал, куда мы идем. Я уже почти ничего не видел. Но это были не те улицы, что вели к нашему прежнему дому. Она сама открыла ключом дверь какой-то хижины. Внутри было не топлено, но главное — тихо и никого кроме нас. Едва дверь шумно захлопнулась, и щеколда опустилась в затвор, кольцо ее рук сомкнулось вокруг моих плеч, в самое сердце вошло тепло, напряжение в теле и голове рассеялось, и больше от того времени я ничего не помню.