Эпилог
15 июня 2018 г. в 13:04
По прибытии в Эндорэ нолдор ещё долгое время приходили в себя. Особенно те, кто прошёл через Хэлкараксэ. Все были промёрзшими насквозь, молчаливыми и угрюмыми. О своём путешествии ничего не рассказывали и вели себя отчуждённо. Карантир не склабился, по своему обыкновению, и Турко не разбрасывался остротами. Конечно, такое настроение настораживало. И, чтобы немного разрядить обстановку, им поведали об Ульмо, который устроил эльфам увеселения с сиренами. Повезло, что на каждом корабле оказались женщины, не попадавшие под их чары. При этом женщины, способные удержать мужчин, ополоумевших от встречи с прекрасным. А на том судне, где боролись меж собой за первенство Куруфин и Феанор, были близняшки. И тем пришлось бы туго, кабы не Маглор, на которого по какой-то причине не действовало сладкозвучие сирен. Менестрелю удалось перекрыть своей игрой их голоса, а может, он их просто усыпил. И, не считая шторма, закончившегося так же внезапно, как и начавшегося, путешествие обошлось без потерь.
Не исключено, что кто-то более влиятельный, чем Варда, смог успокоить разбушевавшегося Владыку Вод.
Зато в первую же ночь после того, как эльфы высадились в заливе, Феанор исчез в неизвестном направлении. Впрочем, если бы Феанор этого не сделал сам, Куруфин непременно ему бы помог. Видимо, совместное путешествие с нолдорским принцем не прошло для него даром. Хотя, по словам близнецов, весь спор сводился к тому, что два упрямых эльфа не могли поделить между собой штурвал. И всю недельную морскую прогулку обменивались любезностями, перекидываясь нелестными кличками, лишь ненадолго прерываясь.
Такая новость несколько принесла облечение Финголфину. Ему отнюдь не хотелось продолжать бороться со сводным братом ещё и в Эндорэ. Карантир, правда, немного расстроился по своим очевидным причинам. Но постепенно нолдор стали оживать после похода по ледяному лабиринту. Особенно когда узнали, что кто-то среди ночи украл Майтимо.
Тут, конечно, Саурон постарался. Сам он был обескуражен внезапным явлением Мелькора в Ангбанде. Но тот закрылся в Тронном Зале, и Саурону ничего не удалось добиться от него. А дни спустя привёл в дом какого-то эльфа, того самого аманского дружка Валы, к которому Тёмный майа заочно отнёсся с предубеждением. И после заперлись в Тронном Зале уже вдвоём. А это для Саурона вообще стало невыносимо. Никто ему ничего не говорил и на вопросы не отвечал. Только и сказали, чтобы не лез и, вообще, шёл сторожить границы. Тогда майа решил выяснить всё самостоятельно.
Об эльфах, прибывших из Валинора, Саурон быстро прознал. Что, собственно, не составило труда. Эльфы себя не скрывали, да и шуму от них было немало. Появление валинорских эльфов ничуть не обрадовало майа, а, скорее, насторожило. И появились новые вопросы. А чтобы что-то выяснить нужно кого-то взять в оборот, а именно того, кто среди них приходится главным. Саурон несколько дней шпионил за нолдор лично, и в итоге выбор пал на Майтимо. Ведь тот единственный, кто выглядел и вёл себя адекватно. И при первой же возможности, приняв облик огромного нетопыря, подхватил зазевавшегося Мая и доставил в Ангбанд. И там уже учинил допрос с пристрастием. Только без толку. У Мая не оказалось сведений, которые могли бы удовлетворить Саурона, а майа был уже на грани истерики. Да и сам Майтимо знал, не больше любого из нолдор, ставшего свидетелем событий, развернувшихся ещё на Площади Тириона. А уж о планах Мелькора в принципе был не в курсе. Учитывая, что Вала максимум мог посвятить в них Феанора. И к нему-то Саурону и следует обратиться за информацией. А то, что Феанор именно в Ангбанде, можно было догадаться. Иначе как ещё объяснить его исчезновение?
Вот только Саурон с сомнением воспринял слова Мая. А точнее, в принципе не поверил, что тот ничего не знает. Майтимо в свою очередь устал доказывать, что говорит правду, и уже смотрел на Тёмного майа, как на помешанного.
Не добившись от своего пленного ничего полезного, Саурон отправил Мая отдыхать в одной из самых высоких башен Твердыни — не имеющая стен, продуваемая со всех сторон. И добраться до неё можно было лишь по воздуху. И для порядка Саурон выдвинул условия нолдор, сидевшим в лагере. В них выражалось требование информации, которой тот не смог добиться от Мая. А вдобавок Саурон рекомендовал эльфам убраться подальше на юга и не портить естественный пейзаж своим присутствием. Нолдор в свою очередь этих требований всерьёз не приняли. Финголфин не в последнюю очередь. Отчего-то ему понравился местный неприветливый климат. Не в пример Карантиру, которому льющие холодные дожди не добавляли хорошего настроения. Хотя в последнее время характер у него совсем испортился, да и крыша подтекать стала изрядно, раз уж он предложил голыми руками штурмовать Ангбанд. На потеху оркам, с которыми уже довелось повстречаться.
Но всё же собрались и совершили вылазку, подступив к самым стенам Твердыни. Шансов не было никаких, если только кто-нибудь из них не умел летать. А таких не нашлось. Зато близнецы предложили связаться с Манвэ. Ведь у кого, как не у него целая аэро служба на подхвате? Идея, конечно, показалась дикой. Но к удивлению многих, Манвэ не только ответил близнецам — понятно ведь, кто предложил идею, тот пусть её и воплощает, — но также прислал по их просьбе орла, опровергнув тем самым угрозу Варды. И с помощью орла удалось вернуть Мая целого и почти невредимого. Высоты он не боялся, но при строительстве Химринга озаботился надёжностью стен, которые не покидал продолжительное время. Видимо, открытые пространства его пугали. А когда тут рядом ещё и Карантир, а ведь у того всё наоборот, совсем становилось не по себе.
По прошествии недолгого времени нолдор начали задумываться о своём месте для жизни. Встал вопрос о переселении и освоении новых земель в принципе. Но Финголфин мудро рассудил, что прежде всего было бы неплохо наладить связь с местным населением.
Каждому в Белерианде было известно, что самое значимое влияние среди эльфов имеет Тингол, приходящийся братом Ольвэ. Стали решать, кого отправить с делегацией в Дориат. Карантиру и Турко отказали сразу же. И пока один дулся, а другой во весь голос сквернословил, сошлись на том, чтобы послать к Тинголу арфингов. Рассудив: уж кто-кто, а они точно не смогут навредить. Так что к Тинголу на поклон приехал Финрод со своими младшими братьями — Ангродом и Аэгнором. Но что-то пошло не так. А именно в тот момент, когда Ангрод решил рассказать свою версию отплытия из Амана. Уж неизвестно что на него так повлияло, может дориатское вино оказалось для эльфа слишком крепким, но с его слов Тингол решил, что нолдор Феанора, то есть форменосские, напали на тэлери, едва не убили Ольвэ и силой увели корабли.
Сам же Финрод за младшими не уследил. Можно предположить, что он был занят сочинением какой-нибудь заунывной рапсодии с местным менестрелем.
Делегация вернулась с неутешительными известиями и привела в ярость многих нолдор, за которых не преминул высказаться Карантир на всеобщем собрании. А в адрес братьев Финрода было брошено столько проклятий и нелестных прозвищ, что между ними едва не завязалась потасовка. Но, к счастью, вокруг было достаточно народа, чтобы их остановить.
Итак, властитель всего Белерианда позволил расселиться нолдор на северной территории с тем условием, чтобы никто не совался в Дориат без личного приглашения самого Тингола. Арфингов, по всей видимости, это не касалось.
Лучше всех устроился сам Финголфин. По достоинству оценив лагерь, где нолдор остановились по прибытию, он решил никуда не уходить. Что было вполне объяснимо. Ведь Хитлум, как впоследствии нарекли эту местность, был ценен своей стратегической значимостью. Окружённый цепью гор Эред Ветрин и Эред Ломин, в Хитлуме было бы удобно обороняться. Что вполне было в перспективе, учитывая, что с Сауроном отношения не заладились.
Впрочем, изъян тоже имелся. Ввиду осады бежать оказалось бы некуда. Тем не менее признанный почти всеми Королём Нолдор, Финголфин ещё долгое время правил в Хитлуме.
На острове посреди реки нолдор возвели сторожевую крепость — Минас Тирит. И та выполняла собой весьма важную функцию, а именно препятствовала войску с Севера. И по какому-то нелепому недоразумению была отдана Ородрету, племяннику Финрода. Ну, возможно, чтобы Ородрет не чувствовал себя обделённым. Хотя, по правде сказать, лучше бы посадили туда первого попавшегося эльфа с улицы, потому как Ородрет при наступлении Саурона, не удержал крепости, и свалил под родное крылышко к Финроду в Нарготронд.
А потом, конечно, проще было говорить, что продул Минас Тирит Саурону в карты, чем признаться, что сбежал.
Как уже говорилось, Келебримбор мечтал найти тихое место, чтобы спокойно работать, где бы ему и его мастерам никто не мешал. И нашёл такое в горной крепости Тар Гелион, где свёл знакомство с местными гномами. И всё было бы хорошо, если бы не Куруфин. Кто бы мог подумать, что он однажды сунется в те же горы, что и Кел? Тот уже было подумал, не проклят ли он часом, но начал свыкаться с мыслью, что от Курво ему так просто не избавиться. Но, в конце концов, Куруфин спустился глубоко в шахты и поднимался редко, поэтому Кел основное время мог спокойно работать в своих скромных мастерских, не пересекаясь с Искусным.
Хотя однажды, во время одной из битв, покой в горах был поколеблен появлением на пороге Карантира с Турко и остатками их войска, соответственно. Те потеряли свою крепость, и Кел пустил их, по доброте душевной, переночевать. Нет, конечно, те могли оставаться сколько угодно, только Карантир начал наводить свои порядки. И дошёл до Куруфина. Тот в принципе был не рад появлению Карантира в его, Курво, владениях. И рекомендовал Карантиру прихватить Турко и свалить в Химринг. Что, разумеется, Карантир пропустил мимо ушей. И окончательно доведённый Курво, при посильной помощи гномов, выставили обоих на улицу. Но Карантир далеко не ушёл. Собрав своих нолдор, он обустроился прямо на землях Тар Гелион, окрестив их своим именем.
Эленья на следующий день по прибытию распрощалась с Маем, решив, что здесь ей не место. И раз уж выбралась из Амана, пора расширять горизонты и пополнять уже имеющиеся знания. Проще говоря, отправилась своей дорогой. Ведь мир не ограничивался одним Белериандом, а за ним были другие земли. Эленья вернулась только тогда, когда Белерианд был охвачен войной. А значит, лишние руки целителя уже со стажем не помешают, а будут как раз кстати.
Эрэниэ поначалу не могла определиться с местом жительства и металась между там, где бардак и там, где унылое болото. То есть между Химладом и Химрингом. В итоге, выбрав последнее, как меньшее из двух зол, потому что характер Карантира стал вовсе непереносим, а умом он и вовсе повредился, потому что не считал нужным сдерживать себя. Видимо, только у Турко был особый дар уживаться с Карантиром, служа вечным громоотводом. Уж неизвестно, как тот его успокаивал. Может, колыбельные пел. Хотя вряд ли. От песен Турко либо в осадок выпадают, либо приходят в бешенство. Так что, скорее всего, это так останется его тайной.
Что же касается майэ Морнэ, после того, как Намо выкинул её в Белерианд, ей ничего больше не оставалось, кроме как постучаться в Ворота Ангбанда. Где и приютили обездоленную майэ, оскорблённую всеми и обиженную жизнью. К тому же там тоже надо пополнять свои ряды. И в Ангбанде нашлись те, кто научил её, как правильно подгадить всем, кто посмел перейти дорогу, и не быть при этом пойманной. Хотя поначалу Морнэ занималась мелким шпионажем, но не забывала о тех, из-за кого здесь оказалась. А потому была весьма обрадована, когда нолдор пришли в Белерианд. Хотя Морнэ всё же себе льстила. Она отнюдь была не самой главной проблемой эльфов. А кто-то вроде Финголфина понимали, что мирная жизнь не продлится вечно.
Собственно, как и обещал Мелькор, в Средиземье никому скучать не пришлось.