Стреляй

      – Стайлз, ты должен принять решение, – Иви завязал светлые волосы в смешной пучок на макушке и почесал плечо. Лямка от майки снова съехала вниз, и волчонок раздраженно дернул ее, возвращая на место. – Понимаешь, Дереку ведь больно.       Стайлз откинулся на кровати и вздохнул, сжимая пальцами переносицу. То, как осуждающе смотрел на него Иви, ощущалось кожей даже сквозь камеру лэптопа, и казалось, что этот взгляд пробирает до костей, пусть они и разговаривали по скайпу. Стилински повернулся на бок и подпер рукой голову, смотря на монитор. Иви сидел, скрестив ноги по-турецки, и сверкал желтыми глазищами.       – Эй, слепишь меня, – засмеялся Стайлз, прикрывая свободной рукой глаза. – Выключи фонарики.       – Опять прилетели, – Иви вдруг махнул рукой, указывая куда-то за спину Стайлза. – Смотри.       Стилински сел на кровати, неловко задев при этом ногой лэптоп, и чертыхнулся, потому что чуть не перевернул его на пол, а затем обернулся, сразу же натыкаясь взглядом на несколько золотистых мотыльков, которые кружились в полумраке комнаты.       – Вот и чего они за мной летают? – вздохнул он, откидываясь обратно на кровать и смотря на Иви. – Я не чувствую в себе Проводника всю неделю, с того момента, как Сворд влил в меня зелье.       – А за Джексоном летают? – Иви внимательно смотрел на Стилински.       – Откуда мне знать, он в больнице. В те моменты, когда я его навещаю – нет. – Стайлз поморщился. – Джексон не может нормально поправиться уже долгое время. Кажется, заработал себе бронхит. Ну и, конечно же, шов на ноге не способствует хорошему настроению.       – Мы уже извинились, – Иви вздохнул. – Мы, правда, виноваты в том, что не уберегли Проводников.       – О мой бог, уже сто раз обговорили это, – Стайлз закатил глаза. – Никто вас не винит. Знаешь, сложно кого-то уберечь, когда ты обвязан ядовитыми цепями, как коконом. Проехали.       – Но вы не хотите возвращаться, – возразил Иви. – Значит, не проехали.       – Дайте нам время, – Стайлз раздражался. Этот разговор уже сидел у него в печенках. И каждый раз, когда он созванивался с Иви или Айзеком, так или иначе все возвращалось к одному и тому же: обмусоливанию произошедшего.       – Сколько? – нахмурился Иви. – От боли Дерека и Питера у меня постоянно кровь из носа идет, я ведь эмпат.       – Свали на какое-то время из дома, – Стайлз дернул плечами.       – Не могу, я часть стаи.       – А я не уверен, что хочу быть частью стаи, окей? – Стилински повысил голос. – Дайте нам время!       – Не кричи, – Иви опустил голову, поджимая губы. Челка, вывалившаяся из пучка, упала на глаза, скрывая яркий желтый цвет. – Извини.       – Все, хватит извинений, уговоров, ссор. Созвонимся, когда оба будем готовы к конструктивному диалогу, – Стайлз протянул руку, намереваясь сбросить звонок скайпа.       – Погоди! – Иви подался к монитору со своей стороны. – Когда тебе на работу возвращаться?       – Я уже вернулся, – Стилински вздохнул. – Пока работаю удаленно, но следующий клиент через неделю, а что?       – Ничего, – Иви снова поправил лямку майки. – Ладно, до связи.       Стайлз кивнул и закрыл крышку лэптопа, откидываясь на подушку и тяжело вздыхая. Он положил руки на грудь и побарабанил по ней пальцами, задумчиво глядя в потолок. Светлячки до сих пор никуда не делись, они кружились в каком-то своем, медленном танце, не приближаясь к Стайлзу, словно перед ним была какая-то невидимая преграда.       Было тяжело. С того момента, как Стайлза и Джексона привезли домой к Питеру, черная полоса будто стала еще более темной. Лидию сразу же отвезли в больницу, где Крис представился ее дальним родственником, попросив осмотреть девушку, на которую напали. То ли все волки обладали даром убеждения, то ли Крис умел вовремя доплатить, чтобы избежать лишних вопросов – но Мартин приняли без проблем, и теперь та долечивалась дома, восстанавливая здоровье и изрядно потрепанные нервы. Крис почему-то не отходил от нее ни на шаг и, судя по спокойной Лидии, которую Стайлз видел при разговоре по скайпу пару дней назад, она почти пришла в себя. С волком под боком ей явно было спокойнее, чего нельзя было сказать о Стайлзе и Джексоне.       Они оба избегали Питера и Дерека с того момента, как смогли выйти из квартиры последнего. После той жуткой ночи было тяжело просто находиться в одном помещении. Уиттмор шугался Питера, который хотел отвезти его в больницу, а Стайлз смотрел на Дерека, вернувшегося после ритуала, и не знал, как себя вести.       Хейл стал чужим. Растрепанные волосы, слипшиеся острыми сосульками и торчащие во все стороны, придавали Дереку сходство с каким-то диким зверем, а брызги крови на всем теле и запах железа, плотно окутывающий альфу, тоже не делали легче.       Стайлз стоял рядом с Хейлом и не мог ничего с собой поделать. Его трясло от страха. Перед глазами стояли кадры того, как Дерек разрубает Сворда пополам, как Дерек кидается на охотников, как Дерек, не обращая внимания на кровь вокруг, завершает ритуал, призывая к себе силу альфы. И если раньше, когда Стайлз ощущал в себе Проводника, это переносилось легче, то сейчас все было хуже некуда.       Помимо симпатии, которая никуда не делась за ночь, внутри плотным комком засел страх, с которым Стайлз не смог бороться. По крайней мере, в ту ночь. Слишком много всего навалилось, и ему необходимо было время для того, чтобы все обдумать.       Но когда он попытался поговорить с Дереком, стало еще хуже. Питер, Джексон, Айзек и Иви дожидались их в гостиной, а Стилински и Хейл попытались поговорить в другой комнате, наедине. Дерек, смотря своими алыми глазами, сделал шаг вперед, явно намереваясь обнять Стайлза, но тот, сам от себя не ожидая, шарахнулся назад.       Хейл нахмурился, глаза разгорелись ярче, он стал водить носом, будто пытаясь ощутить знакомый аромат, но зарычал, понимая, что внутри Стилински нет той силы Проводника, которую он чувствовал раньше.       – Что он сделал? – тихо, но злобно сказал Дерек.       – Заставил выпить зелье, оно блокирует связь, – прошептал Стайлз, обхватывая себя руками и пытаясь не дрожать.       Стоять рядом с таким Хейлом было жутко.       – Иди ко мне, – то ли попросил, то ли приказал Дерек.       Стайлз замотал головой и сделал еще один шаг назад, упираясь спиной в стену. Он дернулся и больно ударился затылком, когда Хейл подошел вплотную. Он просунул руку между головой Стайлза и стеной, оберегая ладонью от очередного удара, и склонился так, что коснулся кончиком носа щеки Стилински.       – Почему ты стал меня бояться? – Дерек выдохнул так, будто запах страха забивал ему рецепторы, и потянулся к губам Стайлза, пытаясь поцеловать.       – Дерек, стой, – Стилински уперся ладонями в грудь Хейла. Его кожа была нереально горячей, хотя, чему удивляться, у оборотней температура тела куда выше человеческой. – Дерек! – Стайлзу пришлось сильнее толкнуть Дерека в грудь, потому что тот будто не слышал его.       – Моему волку нужно, понимаешь?       – А мне нет! – Стилински был близок к истерике.       Сейчас он ничем не напоминал холеного мальчика, с которым Дерек встретился впервые. Перед Хейлом стоял грязный, исцарапанный и испуганный парень, который был все еще в шоке после того, что пришлось пережить. От идеального маникюра не осталось ничего. Под ногтями был слой грязи, костяшки сбиты, кое-где поцарапаны кисти. От браслета, который раньше висел на запястье, остался некрасивый красный след. На шее были синяки от чьих-то пальцев, щека, травмированная еще в походе в лесу, снова кровоточила, уголки рта были надорваны после жуткого приема зелья. Дорогая рубашка порвана в нескольких местах, а джинсы выглядели так, будто их до этого носили лет десять подряд.       Но Дерек не замечал этого всего. Он видел только карие глаза, которые раньше мягко светились нежностью и желанием принадлежать. Сейчас же в них не было ничего, кроме страха. Осознание того, что Стайлз боится именно своего альфу, который не утратил чувств как к Проводнику, так и к самому человеку, било под дых. Волк внутри Дерека бесновался, скреб ребра, пытался вылезти наружу и снова взять то, что принадлежит им по праву. То, что пришло в руки и отдавалось раз за разом, но теперь почему-то стало недоступно и закрыто.       Возможно, будь Дерек просто человеком, он остановился бы. Он не стал бы применять силу, понимая, что Стайлзу просто нужно пару дней. Осмыслить и вспомнить о том, что симпатия между ними зародилась раньше, чем оба поняли связь между альфой и Проводником. Но Дерек больше не существовал отдельно как человек, он стал полноценным оборотнем.       И очнулся он тогда, когда почувствовал, как в его спину больно впиваются коготки Иви. А зубами волчонок вцепился в загривок, нервируя таким вольным жестом альфу, и тем самым отвлекая от Проводника, который стоял перед Дереком в окончательно разодранной рубашке, с безобразным следом от укуса на шее, трясущимися кровоточащими губами и глазами, в которых была боль. Она застыла там, растекаясь по когда-то теплому карему цвету. Сейчас Стайлз весь будто выцвел, стал каким-то серым. Словно Дерек своей импульсивной жестокостью забрал из собственного Проводника все краски.       – Прости меня, – Хейл хотел погладить Стайлза по щеке, но тот дернулся так, что в очередной раз ударился затылком о стену. – Прости, – бросил Дерек и, скинув со спины Иви, быстро вышел из комнаты, зная, что волчонок точно поможет Стайлзу, не причинив лишней боли.       Он забылся, не удержал волка, и они сделали больно Проводнику. Хоть тот и был закрыт от обоих на данный момент, это не давало никакого права так себя вести. Конечно, ни в коем случае не дошло бы до совсем ужасного, но любые подобные действия всегда являлись для Дерека строгим запретом. Сейчас же, после битвы, с кипящей и, казалось, переполненной адреналином кровью, альфа вырвался из-под замка и сделал больно тому, кому в здравом уме оба не посмели бы причинить такое.       Как из этого выпутываться, Дерек не знал.       В гостиной все было еще хуже. Айзек держал Джексона, который, придя в себя, но трясясь от температуры и болевого шока из-за ноги, кидался на Питера с явным намерением если не убить, так покалечить.       Судя по всему, после ритуала к волкам вернулась сила оборотней в полном объеме, и люди, в чьих телах были звери, не могли справиться с таким потоком эмоций и чувств. Питер, хоть не сорвался так, как Дерек, тоже не утерпел и прикоснулся к Проводнику. Но из-за того, что Уиттмор не хотел принимать советника изначально, а связь альфы и Проводника вовсе была заблокирована, простое прикосновение дало такой эффект. Джексона колотило от отвращения, он, не помня сам себя, орал, чтобы его оставили в покое, и угомонить Уиттмора смог лишь Стайлз, который выскочил из комнаты в кое-как запахнутой рубашке.       – Мы едем к отцу, – объявил Стилински, и никто не посмел сказать и слова против.       Дерек и Питер смотрели на удаляющуюся машину и умирали от боли, потому что волки не хотели отпускать тех, кто стал дорог. Они выли, скребли когтями, причиняя страдания, из-за которых оба не могли спать ночами. Дерека и Питера, равно как и альфу с советником внутри них, выкручивало в болезненных спазмах. Они просыпались на порванных волчьими когтями простынях, с разодранной на боках кожей, и казалось, будто этому нет конца и края. За неделю, которая прошла с отъезда Стайлза и Джексона из города, оба оборотня, казалось, постарели на много лет. Хотя такое, по идее, не было возможно.       Лишь Айзек и Иви имели какой-то выход на Проводников, время от времени общаясь с ними по скайпу. В эти моменты Дерек или Питер сидели под дверями и просто слушали голоса в попытке хотя бы так заглушить боль. Когда Питер впервые за несколько дней услышал голос Джексона, к которому Стайлз пришел в больницу с телефоном и включил там скайп, его согнуло пополам от боли. Волк внутри рвался на волю, хотел подчинить Проводника и не понимал, почему человек тянет. Зверю нельзя было объяснить страх перед неизвестным и мистическим, который, как любой нормальный человек, испытывал Уиттмор. Зверь не хотел понимать, почему Проводники сбежали, вместо того, чтобы принадлежать волкам и нежиться в их объятиях.       И зверям было невдомек, что люди банально не способны даже поговорить друг с другом, скованные миллионами мыслей, страхов, доводов разума или просто панически накатывающих эмоций.       Прошло уже достаточно времени, первый страх улегся, но Стайлз все еще не мог нормально спать. Если бы не отец, которому пришлось рассказать хоть и не все, но многое – Стилински бы точно поехал крышей, и уже ему был бы необходим куратор. Джон оказал, как и всегда, неоценимую поддержку, помогая не только сыну, но и его другу. Теперь шериф знал, кем на самом деле приходились друг другу Стайлз и Джексон, но из-за вранья не расстроился, понимая, что это не самая большая проблема на данный момент.       Джон устроил Уиттмора в больницу, где его без лишних вопросов положили в платную палату, ограничили родителям посещение, списав все на заразную ангину, и в целом не стали тревожить уже достаточно пожилых людей, нервы которых были не такими крепкими, как у шерифа Стилински.       Стайлз же, соврав только о том, что в лесу была секта, а не оборотни, выдержал серьезный разговор с отцом, рассказав о Дереке, который едва не стал одной из жертв сектантов. То, что Хейл был волком, конечно же, рассказывать не стоило, потому что такого не выдержит даже повидавший многое Джон.       Шериф проявил понимание, но крика все равно избежать не удалось. Как хоть и заслуженных, но болезненных подзатыльников, на которые отец не поскупился, выплескивая на Стайлза раздражение из-за того, что не рассказал все вовремя. Шериф вполне мог воспользоваться служебным положением и выслать несколько копов, чтобы следить за сыном, но уже было поздно. Стайлз кивал головой и в очередной раз благодарил всех богов, которых вспомнил, за то, что у него такой понимающий отец. После разговора и утихших эмоций Стайлз спросил у отца, как ему быть дальше.       Джон только усмехнулся и достал из шкафа припасенный на черный день виски. Видимо, этот день все же настал, потому что шериф, плеснув себе и сыну по небольшой порции, лишь тяжело вздохнул, крутя стакан в руках и смотря на блики, мерцающие на хрустальных боках.       – А что ты чувствуешь? – поднял глаза на сына Джон.       – Ничего, – Стайлз отпил виски и прикрыл глаза, смакуя на языке вкус дорогого напитка.       – Так не бывает, – Джон качнул головой. – Если что-то было, то не могло пройти.       – Пап, – растеряно посмотрел в глаза родителя Стайлз. – Серьезно, я не знаю.       – Никогда бы не подумал, что буду обсуждать с сыном его мужчин, – вдруг усмехнулся шериф, заставляя Стилински поперхнуться на очередном глотке. – Но я просто пытаюсь представить, что бы я сделал, окажись на твоем месте.       – И? – Стайлз просто потерял дар речи.       Он, конечно, знал, что папа всегда придет на помощь и вытащит из любого дерьма, в которое он умудрится вляпаться, но чтобы шериф сидел и ставил себя на место сына в такой ситуации… Стилински сглотнул комок, который внезапно встал поперек горла, и прислушался к тому, о чем говорил отец.       – Однажды мы тоже ловили сектантов. Ты тогда был совсем маленьким, даже не говорил толком, – Джон сделал глоток виски. – Их жертвами были молоденькие юноши, которых они вылавливали после дополнительных занятий. А сам знаешь, у нас тут неподалеку лес, так что мест просто завались для того, чтобы спрятать как живых, так и мертвых.       Стайлз кивнул, признавая правоту отца.       – У одного парня украли младшего брата, и он ночевал на крыльце участка, не шел домой, постоянно придумывал свои версии и пытался нам помочь. Тогда, конечно, это скорее мешало, чем как-то помогало, но все же, – Джон поджал губы, смотря куда-то сквозь сына, поверх его головы, – все же, он пытался. Изо всех сил. У них не было родителей, поэтому брат был единственным его родственником.       – Ужас, – Стайлз поежился.       – Это еще не все, – Джон хмыкнул, – он постоянно что-то шептал, будто обезумевший. Я каждый раз проходил мимо, уговаривал его поесть или выпить горячего чая, но тот отказывался. Он не ел, не пил, лишь сидел на крыльце и ждал, пока мы найдем его брата. Словно…       – Словно наказывал себя за что-то, да? – догадался Стайлз.       Шериф кивнул и, протянув руку, разлил еще по порции виски.       – Когда мы нашли его брата, у него было обморожение конечностей, пневмония в запущенной стадии и лихорадка. К тому же, он подцепил каких-то паразитов, потому что держали пленников в жутких условиях. Конечно же, мальчишку сразу же положили в изолятор. Полнейшая стерильность, посетители только через стекло, никаких прямых контактов.       Стайлз сглотнул. Это было ужасно. Конечно, хорошо, что ребенка спасли от смерти, но последствия были просто кошмарными. Им, попавшим в плен к Сворду, можно сказать, сказочно повезло.       – А дальше? – голос почему-то охрип, но Стайлз, прокашлявшись, вновь посмотрел на отца.       – Дальше я узнал, что братья они не родные, сводные. А еще через какое-то время случайно услышал, что именно шептал старший, когда сходил с ума около дверей участка, – Джон опрокинул в себя порцию виски. – Между ними была связь.       – Ты хочешь сказать, что… – Стайлз в шоке вытаращил на отца глаза.       – Да. Представляешь, каким это шоком было тогда? – Джон усмехнулся. – Я вызвал старшего на разговор и угрозами все вызнал. Потом его младший брат все подтвердил.       – И?       – И это все было обоюдно, но не в этом суть. Старший, конечно же, всегда корил себя за то, что не сумел уберечь мелкого от порочной, особенно по меркам того времени, связи. И когда младшего брата похитили, он поклялся перед самим собой и перед богом, что никогда не притронется к брату, если его найдут. Он посчитал это наказанием за совершенное.       – Твою же мать, – прошептал Стайлз, прижимая ладони к горящим щекам. Ему казалось, что отец рассказывает какую-то страшную сказку, потому что верить в реальность такого не хотелось.       Хотя, он когда-то и об оборотнях не знал.       – Конечно же, когда младший поправился, был отдан в лучшую школу, но далеко отсюда. Закрытое элитное заведение, чтобы оплатить его, тот мальчик работал в три-четыре смены. Он полностью отказался от их отношений, отослал брата, сосредоточился лишь на его жизни и на том, как сделать ее лучше, а сам остался здесь, – Джон постучал пальцами по столешнице, и этот звук показался и ему, и Стайлзу слишком громким в тишине гостиной. – Мы с ним частенько встречались, я подкидывал ему работенку. Разобрать документы, или еще что. Он был один все годы, пока мелкий учился, а тот постоянно порывался приехать, но правила интерната были строгими, и за учениками следили. В общем, оба страдали, пока… – Джон замолчал, перестав стучать пальцами по деревянному столу.       Стайлз замер, понимая, что история подходит к самой важной точке.       – Пока что? – все же спросил он.       – Пока в один из дней младший не покончил с собой. Он любил своего сводного брата и не смог смириться с тем, что тот отказался от них обоих. А старший не мог нарушить обещания, данного тогда, на крыльце участка полиции, – закончил Джон.       Стилински выдохнул и допил виски. В голове гудело, пальцы мелко подрагивали, а во рту пересохло.       – Я до сих пор не до конца приемлю такую… связь, – запнувшись, вновь заговорил Джон. – Но чего-то подобного я для тебя не хочу. Поэтому перед тем, как обрубать концы, хорошо подумай, не убьешь ли ты этим кого-то, кроме себя самого, – поднявшись со стула, шериф потрепал сына по голове. – Спокойной ночи.       – Спокойной ночи, – эхом отозвался Стайлз.       Шериф ушел в свою комнату, а Стилински просидел почти всю ночь в тишине гостиной, смотря перед собой. Он пил виски, курил, и думал над словами отца, которые не шли из головы.       Ближе к рассвету появились мотыльки. Они бились о невидимую преграду, и даже в тот момент, когда Стайлз, собравшись с мыслями, протянул вперед руку, пытаясь подставить им ладонь, мотыльки не смогли на нее приземлиться.       Стало тоскливо. Словно внутри не хватало чего-то очень важного.       А кожа ладони будто покрылась коркой льда из-за того, что все никак не могла ощутить прикосновения горячих желтых мотыльков.       – Ты действительно хочешь вернуться? – Джексон аж сел на постели.       – Да, – Стайлз надавил другу на плечи, заставляя его опуститься на кровать обратно. – А ты? Что ты думаешь на самом деле?       Уиттмор посмотрел в потолок. За неделю, проведенную в больнице, он, кажется, изучил каждую черточку на потолочных плитках, каждую микротрещину или пылинку. Катетер в руке уже, наверное, сросся с веной, в которую был поставлен, а запах больничного белья, пропитанный хлоркой, въелся под кожу. Джексон так устал, будто разгружал вагоны, а не лежал на койке, ничего, по сути, не делая.       Хоть он и кривился, когда Стайлз просил подумать о произошедшем, но все же на самом деле понимал, что вернуться в город придется. Что в любом случае предстоит нормальный разговор с оборотнями, а не такой, каким он вышел в последний раз. Хотел ли Джексон видеть Питера, он не знал. Советник альфы писал ему смски, постоянно желал скорейшего выздоровления и рассказывал какие-то истории о прошлой жизни, о предыдущем Проводнике. Джексон теперь был в курсе всего, что произошло с Питером в подробностях, и не мог не оценить ту степень доверия, которую проявил оборотень по отношению к нему.       А еще, несмотря на все свои страхи, Джексон ощущал, что скучает, когда Питер пропадал больше, чем на три-четыре часа. Уиттмор понимал, что оборотень, скорее всего, на это и рассчитывал, но ему уже так надоело постоянно анализировать собственные поступки, что хотелось сделать хоть раз так, как велит сердце. Просто повинуясь минутному порыву. В конце концов, поехать к Питеру и поговорить не так уж и сложно, но это явно избавит обоих от болезненных эмоций.       Прав был тогда Стайлз: надо либо обрубать все окончательно, либо пытаться склеить так прочно, чтобы невозможно было разорвать. Третьего не дано.       И сейчас, когда Стилински пришел с прямым вопросом, Уиттмор просто растерялся. Но сразу же осознал, что друг прав.       Им всем это было нужно.       – Ты уверен? – Джексон натянул одеяло повыше и поморщился, когда задел катетер. – Точно?       Стайлз хотел рассказать историю, которую ему не так давно поведал отец, хотел сказать все то, что чувствует сам, но внезапно передумал. Он решил, что Джексон должен найти собственные причины, которые подтолкнут его к сближению с Питером. Или наоборот. В любом случае, это должно быть личное решение.       – Точно, – Стилински просто кивнул и поднялся с кресла, в котором сидел, забравшись с ногами. – Когда тебя выписывают?       – Если заплатить, то хоть завтра, – улыбнулся Джексон и, вытащив из-под одеяла руку, протянул ее Стайлзу. – Бро всегда рядом с бро?       Стилински хлопнул ладонью по ладони друга и тихо рассмеялся. Затем кивнул и вышел из палаты, решив поторопить медсестер с оформлением выписки, раз уж он здесь, Джексон не против, да и деньги с собой были.       Волкам они сделают сюрприз.       Стайлз знал, что Питер и Дерек пока живут в квартире альфы, пытаясь помочь друг другу переносить боль. В квартире Питера находились Айзек, Иви и новенькие члены стаи. Они пытались узнать друг друга и научиться сосуществовать бок о бок, потому что образы волков это одно, а жить с посторонним, по сути, мужиком – совсем другое. Питер и Дерек навещали стаю тогда, когда Иви или Айзек созванивались с Джексоном или Стайлзом, но в остальном пытались как-то не загнуться от боли, сидя вдвоем.       И сейчас Стилински почему-то стало стыдно. Конечно, и ему, и Уиттмору, было плохо физически, они были изранены и сильно устали, но вот морально обоим явно приходилось легче. Пора уже действовать, а не отсиживаться в родном городке. ***       Волки их не заметили.       Это было настолько странно, что Стайлз и Джексон опешили, стоя на пороге квартиры Хейла. В воздухе витал сладковатый запах, который моментально опознал Стилински.       – Вот идиоты, – выругался он, – сон-трава. Надо же было!       Уиттмор прошел в квартиру и теперь смотрел на Питера, который спал на диване, раскинувшись на спине. Одна рука покоилась на груди, а вторая свисала с дивана. Питер выглядел хреново. Он будто похудел килограмм на десять, под тканью футболки было видно, как выпирают ребра. Даже во сне он хмурился, дергал головой и тихо стонал.       Видимо, сон-трава была последним способом хотя бы попытаться уснуть, иначе оба рисковали свалиться на пол, просто потеряв сознание.       Уиттмор тихо выдохнул, прошел, прихрамывая, к дивану, и кое-как опустился на пол. Вытянув ноги, он положил голову на свободный край дивана, около бока Питера, и прикрыл глаза. Советник, будто ощутив рядом присутствие Проводника, поднял руку и устроил ее на макушке Джексона. Складка между бровями разгладилась, губы Питера дрогнули в легкой улыбке, а дыхание выровнялось.       – Иди, – тихо сказал Уиттмор и прикрыл глаза, расслабляясь.       Стайлз хмыкнул и пошел вверх по лестнице, рассудив, что Дерек, скорее всего, спит в собственной спальне.       Хейл спал на боку, поджав ноги к груди. Он скулил, будто побитая псина, на торсе виднелись красные полосы от когтей, а сама спальня напоминала собой местность после бомбежки. Не осталось ни капли уюта, все было располосовано когтями, перья от подушек были разбросаны по всей комнате, а вместо шкафа с наручниками теперь болтались цепи, крепящиеся за толстые кольца прямо к стене.       От вида всего этого Стайлза передернуло.       Дерек терпел, заставлял терпеть альфу, только потому, что ощущал вину. Понимал, что Стилински нужно время, и раз за разом причинял себе боль в попытке удержать волка внутри. Стайлз прокрался к кровати и, отодвинув порванное одеяло, устроился за спиной Дерека, обнимая его поперек груди.       Рукав дорогого пиджака моментально пропитался кровью, которая сочилась из пока еще незаживших царапин на боку альфы, но Стайлзу было наплевать. Он уткнулся носом в затылок Дерека, глубоко вдохнул и улыбнулся.       На плечи Хейла опускались золотистые мотыльки.       Они скапливались на ранах, загорались все ярче, пытались облепить и руку Стайлза, раз за разом пробираясь через невидимую преграду, и мерцали, создавая золотистый ореол вокруг лежащих Дерека и Стайлза.       – Никакому дурацкому зелью не позволю управлять собой и своими эмоциями, – сам себе пробормотал Стилински, крепче вжимаясь в спину Хейла, – никогда.       Стайлз осознавал, что связь не вернется быстро.       Он все еще не понимал, что чувствует к Дереку, не знал, сможет ли пробудить в себе силу Проводника вновь. Он не был уверен в том, что полюбит Хейла так, как тот того заслуживает.       Но Стайлз знал, что будет стараться.       В конце концов, он ведь всегда был лучшим в своем деле, почему что-то должно измениться сейчас? Если когда-нибудь связь вернется вновь, он будет рядом с Дереком.       Стайлз смотрел на мерцающих мотыльков и улыбался, понимая, что у него слипаются глаза. Впервые за долгое время на душе было относительно спокойно.       Они справятся со всем вместе. Как любовники или как друзья, какая разница?       Они все равно будут вместе.       Они ведь альфа и Проводник.       Оборотень и человек.       Дерек и Стайлз. Конец. ©