О том, как жить, если...

      Когда у Зоро спросят, почему он присоединился к Луффи, он не будет думать долго. Он уже и не помнит точно, что там было: остров, захваченный тираном или зажравшийся дозорный. Зоро согласился решительно: он сразу увидел, что вот он - Король, а ему, Ророноа Зоро, положено быть верным рыцарем. Зоро преподнес свое сердце Луффи почти церемонно, на блюдечке, а Луффи взял да и запихнул его беспечно за пазуху. Сердце билось мерно, приноравливаясь к ритму пьяному от жизни, заходящемся от восторга. Тогда Луффи и научил его не сомневаться, не ждать, не отдаваться воле переменчивых ветров. Морские течения куда надежнее - вода омывает все земли, знает все на свете. Она приведет к сильнейшим противникам, к самым надежным товарищам, к самому Рафтелю. Зоро смотрит на сияние Луффи широко раскрытыми глазами и непоколебимо верит в своего Короля.       Нико Робин подойдет тихо, посмотрит на Зоро и улыбнется своей завораживающей леденяще-нежной улыбкой. Она-то уж точно знает, почему поверила их эгоистичному капитану-ребенку. За свободу в сердце, за то, что смотрит своими бархатными глазами так по-детски добро, зрело. За то, что не хочет знать все эти полезные знания, от которых голова пухнет, и сердце болит. За то, что взял ее жизнь в теплые ладони и не отпускает. Аокидзи ее сердце заморозил, когда ее жизнь только начиналась, а Луффи теперь дышит на него, отогревает, вот.       Нами непривычно мягко улыбнется и опять возьмется за штурвал. Ей ли, штурману, не знать, что Луффи, обормот, идиот, дурачина резиновый, бака настоящий, капитанчик, капитанишка, капитаааан, слышали? Ка-пи-тан. Великий Король в маленьком львино-солнечном государстве-острове их из тьмы вывел. Не помнит никто, кроме Нами, как спину гнули, перед страхом преклонялись, как были рабами... Но Нами помнит - саднит и воспаляется иногда татуировка на плече. Под мандарином и вертушкой набухает рабское солнце. Нами рыжая, кареглазая, легкая, - словно солнцем помеченная. Раньше солнце в ней дыру прожигало, мол смотри - мы с тобой похожи, мы с тобой навеки с рыболюдьми связаны. Теперь не забудешь про Арлонга, не забудешь, как мать твоя умерла, не забудешь, что деревня Кокояси - твой единственный, самый страшный долг. Бойся Пиратов Солнца. Бойся страха перед ними. Бойся не успеть. Бойся мести каждого человека, которого ты обокрала. Бойся, и пусть страх твой отпечатается шрамами на нежной коже - учись убегать беззвучно, не оставляя следов. А теперь солнце, как Луффи, улыбается нежно-лукаво с небосвода и подсказывает ей погоду - когда мороз, а когда шторм. Хороший навигатор должен вывести корабль из шторма и штиля.       Усопп теперь улыбается как Луффи - сам не знает почему. Раньше у него сердце в пятках билось, а сейчас, посмотрите-ка, вылезло да в нос забралось. Он его теперь кверху задирает не просто так - свободолюбивое сердце стремиться взлететь. Сердце его выросло, как у воинов Эльбафа стало: доброе, легкое - это потому, что Луффи, капитан, воин, друг, с ним своим сердцем поделился. У Луффи сердце большое: весь мир вмещает. Только вот Усопп боится, что после Маринфорда сердце Луффи раскололось: один осколок капитан отдал им, команде, Пиратам Соломенной шляпы, а другой... Усопп даже подумать боится, что другая часть умерла вместе с Портгасом. У трусливого канонира и вруна Усоппа достаточно мужественное сердце - сердце настоящего воина морей, сердце короля снайперов - чтобы быть уверенным: они, команда будущего короля пиратов, каждый день, каждым взглядом и каждой клятвой, каждым сражением и каждой слезинкой наполняют клетку костей за бугристым шрамом смелостью и отвагой.       Чоппер не задумывается, почему пошел в команду - точно не потому, что его за мясо признали. Чоппер об этом не думает, да и задумываться некогда: в мирные деньки он готовит лекарства, перетирает травы, записывает рецепты, потом сражается - наравне со старшими товарищами. Он превращается в монстра и бьется против человеческой жестокости, алчности и грязи. Тело взрослого северного оленя - несоизмеримо сильное, и служит не для убийств. Чоппер - выросший ребенок, и защищать у него получается лучше, чем сражаться. Пока его человеческая часть лечит накама, олень защищает стадо.       Его роль - лечить. Луффи тихонько хихикает, когда Чоппер мажет какой-то душистой холодной мазью многочисленные ушибы, закусывает губы и даже не шипит, когда Чоппер зашивает рваные раны. Молчаливо и тяжело смотрит на инструменты, когда Чоппер латает повреждения других членов команды и, весело болтая, делится своей уверенностью с судовым врачом. Королю пиратов - доктора, который может вылечить любое живое существо в любом из морей.       Когда Санджи спросят, почему он признал Луффи капитаном, он просто пожмет плечами. На самом деле он давно понял, что Луффи похож на рассвет - такой же стремительный, начало каждого дня. Невозможно ведь представить жизнь без Луффи. И без рассвета то же самое. Санджи романтик - он сам это признает и гордится, да только такие откровенные комплименты можно делать исключительно дамам, прекрасным меллорин, а этот придурок резиновый, бездна голодная, прорва жующая не достоен. Санджи думает, что влюбиться по-настоящему уже не сможет - сердце его еще с ТОГО момента бьется у Луффи, у капитана за пазухой. Бьется счастливо, как бьются мерно волны у берегов Олл Блю. Санджи никогда не расскажет, почему он пошел вслед за Луффи. В конце концов каждый поймет его, когда встретится с Королем Пиратов.       Санджи прикусывает сигарету и начинает готовить мясо под сливовым соусом, рулет из баранины, ах да, еще ведь фаршированная фруктами птица... Точно-точно, Санджи некогда тут болтать - нужно готовить обед - никто на корабле не должен голодать.