***
— Добрый день, мисс Дюпен-Чэн, вы как всегда по расписанию, — монотонно произнес охранник, пропуская брюнетку с огромным букетом белых лилий. — А как иначе? — она улыбнулась и побрела по коридору, каждую трещинку в стене которого она могла уже показать с закрытыми глазами. Девушка остановилась около одной из многочисленных палат. 214 Пациент: Том Дюпэн. Маринетт постучала и спокойно ждала. За дверью послышались тихие шажки, и вскоре из дверного проема показалась рыжая голова старушки. — Здравствуйте, мисс Кэролл, как там папа? — возбужденно спросила девушка, стараясь заглянуть в палату. — Никак. Все так же, как и всегда, — злобно прочавкала старуха, открывая перед Маринетт дверь. Довольно внушительных размеров мужчина лежал на больничной койке. Рядом стоял аппарат, который издавал характерные звуки, показывающие, что пациент жив. — А, вот как. Можно мне с ним поговорить? — тихо спросила Маринетт, кладя букет на кресло, в котором уже валялось такое огромное количество этих лилий, завядших и грязных по сравнению с новыми, что можно было открывать магазин. Старушка что-то проворчала и, цокнув языком, пошла к выходу. Уже у двери она обернулась и проворчала своим скрипучим голосом: - И веники свои высохшие забери, нечего тут разводить! – и вышла. Маринетт осторожно присела на край стула рядом с койкой. Она посмотрела на отца, взяла его за руку и начала аккуратно гладить ее своей рукой. — Привет, пап, я опять пришла. Знаешь, маме все хуже, она опять уехала. Сказала, поедет проведать бабушку, мне так одиноко. Знаешь, после того случая мне очень часто бывает одиноко, глупо, конечно, звучит, учитывая, что Алья ни на шаг от меня не отходит в школе, а дома со мной сидит мама. Ну или же я общаюсь с друзьями по интернету… Помнишь того мальчика, о котором я рассказывала неделю назад? Адриан, он где-то на год старше меня, он учится в одиннадцатом классе, но я сегодня опять сумела с ним поговорить… Было так здорово, мы с Альей сели к нему и его другу в столовой и поболтали с ними немного. Я так счастлива, хорошо, когда можешь поделиться с дорогим тебе человеком своим счастьем… А ты, давай просыпайся уже поскорее, хочу, чтобы ты мне, наконец, ответил, а то всегда я говорю, а тут даже кулера нет, а вот у меня уже в горле пересохло, и я попить не могу… — девушка встала, наклонилась, чтобы поцеловать руку мужчины и вышла из палаты. — Что, уже уходите? Кажется, на улице собрались тучи, может, посидите до вечера, а то намочите свое платьице, — в коридоре прямо у двери стоял высокий худой мужчина. Он улыбался, оглядывая Маринетт с ног до головы. — Да. Вы правы, - согласилась Маринетт, смотря, как за окном собираются тучи. – Я могу посидеть с тетушкой Миран, а потом вызову такси, - доктор попытался что-то еще добавить, но Маринетт резко обошла его и проскользнула к лестнице. Ей никогда не нравился этот доктор, и она уж точно не хотела доверять жизнь отца такому человеку, как он. Но выбора особо не было, даже если он порой приставал к ней, Маринетт знала, что мужчина не осмелится сделать ей что-то, пока они в здании больницы. Но до вечера засиживаться нельзя, иначе доктор может напроситься проводить ее до дома, а она этого точно не хочет - идти с ним, одной, по темным промокшим улицам.***
Падение казалось вечным, и именно в этот момент Адриану все проблемы показались такими глупыми, что он бы даже усмехнулся, если бы не падал с двадцатиэтажного дома. Уехал отец? Пф, он же не умер, вернется, а вот то, что он уже почти пробил свою дурную голову об асфальт - вот это, действительно, проблема. Прошло всего несколько секунд, но казалось, перед глазами пролетела вся жизнь и вдруг… Тишина. Не было ни боли, ни шума ветра, ни сирен машин — звуки будто испарились. Лишь голова болела. Адриан резко поднялся и даже не сразу осознал, что лежит в какой-то темной комнате. Причем, темной — еще мягко сказано. Обои, пол, потолок, — абсолютно все было насыщенного черного цвета. Лишь стол, стоящий в центре комнаты, хоть и был сделан из темного дерева, но все же выделялся на фоне этой черноты. За столом, спиной к нему, сидел парень, кажется, ровесник Адриана. Как ни странно, незнакомец соответствовал комнате и сам был одет во все черное. Адриан приподнялся с кровати и посмотрел на незнакомца, тот рукой указал ему на стул с другой стороны стола, и Адриан, озадаченно покосившись на него, все же пересел туда. — Адриан Агрест, верно? — едва парень открыл рот, чтобы ответить, незнакомец продолжил, — Мое имя тебе знать необязательно, в любом случае, от твоего выбора сейчас зависит, умрешь ли ты через секунду или уйдешь домой, приобретя невообразимую силу. В общем, на столе лежит бумага, в подробности я вдаваться не буду, сам, наверное, понимаешь, что не в твоем положении торговаться. Однако я могу выслушать один вопрос, который ты мне задашь, но только не будь глупцом, задай его правильно, не спрашивай, где мы, почему мы здесь, кто я такой и так далее… Ты потратишь вопрос зря. А теперь я слушаю, — он повернулся, но из-за слабого освещения лица все еще не было видно, однако Адриан даже не думал разглядывать похитителя, на губах последние две минуты вертелся всего один вопрос, который он и озвучил: — Я что, умер? Что здесь происходит?! — незнакомец усмехнулся. — Вообще-то, это два вопроса, но так уж и быть, я на них отвечу. Хоть твои вопросы и невозможно тупые… Нет, ты не умер, но вполне мог, однако, тебе повезло. Происходит? Сейчас я предлагаю тебе сделку, благодаря которой ты не умрешь, а продолжишь жить, но взамен тебе придется мне кое в чем помочь. Однако я не собираюсь рассказывать тебе о своих планах… пока что. А теперь, если ты согласен, просто подпиши бумагу. Адриан взглянул на стол, куда светила единственная лампа в комнате. Там лежал листок, на котором огромными буквами было написано «Контракт». И все. Больше ничего не написано, лишь строчка для подписи. Парень помешкал, но потом, поняв, что выбор его не особо велик, все-таки взял ручку-перо, лежавшую рядом, и провел ей по листу. Но бумага, как и была чистой, так таковой и осталась. — Прости парень, но это тебе не простой контракт, так что придется немного подпортить твою нежную кожу. Объяснять дважды не пришлось, блондин понял, что нужно подписать кровью. Однако сколько он себя помнил, ни разу ему не приходилось причинять себе, пусть даже мелкую, но боль. Он дрожащей рукой потянул перо к запястью. — О, только не говорите мне, что малыш Адриан боится боли… Ну, лучше тебе начать избавляться от этого страха сейчас, ибо потом будет очень больно, — незнакомец привстал, в темноте сверкнула пара ярко-зеленых глаз, и он, выхватив у Адриана ручку, больно воткнул ее парню прямо в щеку. Адриан громко вскрикнул, прижав ладонь к ране. Щеку ужасно жгло, боль была невыносимая, но он все-таки опустил руку, и его взгляд снова упал на «Контракт». Ручка, с которой стекали капли его же крови, лежала на краю стола. Адриан зло покосился на парня, но снова взял в руки ручку-перо и вывел чернилами на бумаге свое имя. Внезапно буквы начали переливаться золотым цветом, потом ярко засияли, осветив комнату. В это мгновение, Адриан даже сумел разглядеть лицо незнакомца, а потом все стихло, и его имя было выведено на бумаге уже не кровью, а обычными черными чернилами. В комнате зажегся свет, Адриан не сразу смог заметить, но на каждой стене висел канделябр, все четыре одновременно загорелись. Теперь можно было легко разглядеть парня напротив. У него было ровное, бледное лицо, на котором не было ни единой родинки или веснушки, зато были четко очерченные скулы, а еще растрепанные черные волосы, которые казались каштановыми из-за света лампы и зеленые глаза, такие же, как и у Адриана, только ярче. С лица не сползала усмешка. — Ну что же, Адриан, хороший выбор. Наверное. Вот это, — он протянул парню какое-то кольцо, — Теперь твое. В твоих же интересах хранить его, как зеницу ока, а вот это, — он достал из внутреннего кармана куртки обычный конверт, — Вся информация о тебе и для тебя, так что, желаю удачи, Котик. Как только он это сказал, перед глазами Адриана все поплыло, и он оказался на крыше того самого дома, откуда всего десять-пятнадцать минут назад падал.