Aedd Ginvael

      Чёрные тучи закрыли небо, не позволяя пробиться бледному свету луны. Ветер завывал, бросая листья деревьев и обломанные ветви на лобовое стекло машины, которая мчалась вперёд, светом фар освещая мрачную дорогу через лес.       Серпантин петлял, сворачивая из стороны в сторону, огибая камни и заснеженные участки склона. На объятом тьмой холме то и дело мелькали жёлтые огоньки, которые то затухали, то снова вспыхивали, словно сражаясь с ветром и тьмой.       Мальчишка лет семи отпрянул от окна, когда машина вылетела на край обрыва, под которым бесновалось море, вдребезги разбивая свои волны о скалы. Его голубые глаза наполнились ужасом, стоило лишь на секунду представить, как они срываются вниз и летят в бездну.       Водитель гнал машину вперёд, наплевав на осторожность и риск не доехать до места назначения. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он увидел вмиг озаренное внезапной вспышкой молнии искаженное ужасом лицо сына. Мужчина не винил его за это: он и сам был охвачен страхом и отчаянием. Но боялся за сына, за чьей головой охотились опасные, жаждущие власти люди.       Мужчина ударил по газам и на секунду зажмурился, прогоняя морок, когда в отблеске молнии увидел на небе силуэты призрачных всадников, мчавшихся вперёд сквозь бурю.       — Это что ещё за чертовщина? — морок исчез, словно его и не было. Невольно содрогнувшись, мужчина облегченно выдохнул: дорога обрывалась у кованых ворот, тяжелые створки которых оказались незаперты. Он мигом выскочил из машины и бросился к сыну, вытаскивая его из салона.       — Па-а-ап? Что происходит? Зачем мы здесь? Мне страшно. Где мама? — мальчик обнял отца за шею, прижимаясь к нему и пряча лицо от перехватывающих дыхание порывов ветра.       — Эй, всё будет хорошо. Мы добрались, у нас получилось! Ты будешь в порядке, — мужчина устремился вверх по холму, едва не падая на скользкой, усыпанной гравием дорожке. Гулким эхом над лесом пронесся жуткий, леденящий душу смех, сливаясь с протяжным волчьим воем и постепенно растворяясь в завывании ветра. — Эй, кто-нибудь! Пожалуйста, помогите мне! Кто-нибудь меня слышит?       Чёрный силуэт, окутанный желтоватым сиянием, выплыл из тьмы, протягивая к ребёнку бестелесные руки.       — Нет, я должен сам! Позвольте мне, — силуэт согласно кивнул и проплыл в сторону гигантских деревьев, среди которых виднелись неясные тени.       Мужчина побежал, прижимая к себе сына. У огромного, испещренного рунами валуна тень взмахнула рукой, заставив его застыть на месте.       — Они уже близко. Отдай его нам, быстрее, — тень протянула руки, вырывая ребёнка из объятий отца. Мальчик бросил вокруг непонимающий взгляд и потерял сознание, когда призрак, уложив его на каменную плиту, прошептал заклинание, погружаяя ребенка в тяжелый сон.       Внезапно повеяло резким холодом. Раздавшийся совсем рядом звук конского храпа резанул слух, а все вокруг заполнил презрительный хохот. Загадочные тени обступили ребёнка, защищая. Ярко-голубое свечение охватило мальчика, когда из тьмы выступили всадники, облаченные в тяжёлые доспехи. Забрала шлемов в форме черепов вселяли дикий ужас, словно эти существа — плод фантазии маньяка-психопата, решившего поглумиться над соседями в ночь на Хеллоуин.       Мужчина вскинул пистолет и выстрелил, надеясь отпугнуть чудовище, что одним взмахом огромного меча отняло жизнь одной из теней. Синее свечение слепящей волной прошлось по округе, с силой отбросив от себя всё живое. Гремел гром, тени пронзительно кричали, а рядом были слышны звуки боя; но скрежет металла о металл и буйство непогоды ничего не значили для того, кто стоял рядом с объятым пламенем валуном, неотрывно глядя на лежащего на нем ребенка. Глаза мальчика открылись, но отец не увидел в них ничего, кроме чёрной пустоты. Его сына скрутило в страшной судороге, словно нечто неведомое ломало ребенка изнутри; тело мальчика исчезало, растворяясь во тьме.       Взмах меча заставил мужчину упасть на колени, содрогаясь от нестерпимой боли. Новая волна энергии сбила с ног, а последовавший за этим взрыв оглушил его окончательно. Мужчина попытался встать, но тут же с изнеможением опустился на сырую, пропитанную дождём землю, затуманенным взглядом фокусируясь на камне: валун был пуст. Осознание содеянного заставило сердце сжаться от ужаса. Он думал, что спасает сына, но теперь не мог с уверенностью сказать, не обрек ли он свою плоть и кровь на вечные мучения и одиночество где-то там, в неизведанном мире, что никогда не станет его домом.       Буря неистовствовала, заливая землю нескончаемым ливнем, ломая деревья и кидая камни со склонов гор в морскую пучину. Поэт сравнил бы разбушевавшуюся стихию с рассвирепевшим великаном, что рвал и метал, круша всё вокруг в бессильной злобе. Но в этом диком месте нет и не было места поэтам, здесь царили лишь боль и смерть, неумолимо шагавшие во тьме.

***

      Телефонный звонок заставил вздрогнуть седовласого мужчину, небрежно раскинувшегося во внушительных размерах кресле.       — Я слушаю, — его хриплый, прокуренный голос затерялся в звуках классической музыки, звучавшей по всему дому. — Что значит вы упустили его? За что я вам деньги плачу, идиоты?! Я не хочу ничего слышать. Теперь уже ничего не изменишь. Молитесь богам, чтобы когда-нибудь мальчишка нашёлся, иначе я оторву вам головы и скормлю своим псам. Хотя, что я говорю? Вы всё равно не доживете даже до завтрашнего утра.       Рука с силой сжала дубовую столешницу, и мобильный телефон полетел в стену, разбившись вдребезги. Мужчина устало опустился обратно в кресло и закрыл глаза, стараясь унять волны душившего его гнева. Всё пошло не по плану. Не такой развязки он жаждал всей душой. Мальчишка был его ключом к абсолютной власти и правлению миром. Он хотел вырастить его, как собственного сына, стереть память, внедрив в мозг совсем другие, нужные ему воспоминания.       Но он слишком поздно понял, что мифы и легенды о призрачных охотниках на поверку оказались не такими уж небылицами. Такая самонадеянность дорого ему обошлась. Существовала огромная вероятность того, что мальчик больше никогда не вернётся, затерянный между мирами и временем, или же седовласый сам просто-напросто не доживет до этого дня.       Он взглянул на часы и нервно закурил, вдыхая терпкий табачный дым. Разум понемногу расслаблялся, нервное напряжение спадало. Мужчина откинулся на спинку кресла, устремив немигающий взгляд серо-зеленых глаз в потолок, словно желая преодолеть невидимые барьеры, что удерживали его в этом мире. Но у него не было сил, чтобы пройти даже сквозь самую обычную стену, не говоря уже о бесконечном вневременном пространстве.

***

      Каэр Морхен — твердыня ведьмаков, затерявшаяся среди неприступных гор и бескрайних долин, оберегаемая горсткой охотников на чудовищ. Из века в век крепость была немым наблюдателем, будучи не в силах изменить ход времени и событий. Цитадель, видевшая расцвет и упадок эпохи охотников на чудовищ; побоища и кровь, что лилась рекой, впитываясь в землю. Эти стены слышали предсмертные крики детей, уничтоженных мутагенами, не способными превратить их в идеальные машины для убийства, не знающие страха и жалости. Несколько сотен лет на всем оставили свой отпечаток, вытеснив самых слабых и закалив сильнейших. В крепости сейчас жили лишь несколько «стариков», которые были обучены и выросли в стенах Каэр Морхена. Их наставник, Весемир, никогда не упускал возможности научить своих подопечных чему-то новому, и даже сейчас, стоило ведьмакам вернуться на зимовку, старый учитель выжимал из них последние силы. Лишь об одном жалел Весемир: Белый Волк все еще был на Пути, а не здесь, вместе с ними.       Ламберт и Эскель кружили по двору, звеня мечами и яростно парируя удары друг друга. Один уворачивался, едва другой пытался достать противника острием меча. Пируэты и вольты, блокировка ударов и ведьмачьи знаки — звуки боя оглашали округу звенящим эхом, отражаясь от каменных стен крепости.       — Ламберт, гуль тебя за ногу, открываешься в первой позиции! Шаг назад, пируэт и блок. Да, вот так, — Весемир шагал вокруг противников, зорким взглядом подмечая ошибки и слабые места в обороне своих учеников. — Эскель, утопец тебя дери, плавно руку, плавно! Не камень разрубаешь, инерцию контролируй!       Молодые ведьмаки только криво ухмылялись, выслушивая очередные нравоучения. Внезапно чёрные тучи затянули еще недавно безоблачное небо. Глухой раскат грома заставил мужчин вскинуть головы вверх в попытке выяснить причину столь странного явления. Ветер завыл, пригибая траву к земле, поднимая облака пыли и каменной крошки. Ведьмаки зажмурились и прикрыли лица руками, стараясь удержаться на ногах.       — Какой-то сучий чародей заплутал, небось, — проворчал Ламберт, почувствовав дрожание ведьмачьего медальона. Он изо всех сил пытался успокоить лошадей, которые от страха громко ржали и бились о стены конюшни.       — Чародеи в этих местах пешком не ходят, — Эскель бросился к воротам, пытаясь опустить тяжелый засов для большей безопасности.       Тем временем Весемир, легко запрыгнув на соломенную крышу конюшни, застыл, пристально глядя на раскинувшуюся невдалеке поляну, через которую протекал горный ручей. Воздух был наэлектризован, все вокруг наполнилось магией: в самом центре поляны развернулся, разбрасывая ледяные искры, огромный портал. Вырвавшееся из него голубое свечение ослепляющей вспышкой накрыло поляну, по ущелью прошелся гул. Ведьмаки, бросившись в укрытие, зажали уши руками: невыносимый грохот сотряс землю, словно невидимый чародей обрушил целую гору. Ламберт, высунув голову из стойла, принялся настороженно озираться по сторонам, с помощью ведьмачьего чутья «прощупывая» окрестности. Его взгляд сфокусировался на месте, где только что бесновалась магическая аномалия.       — Это ведь дело рук чародея, я прав? Или какая-то заплутавшая магичка с их чёртовыми порталами, мать её за ногу, — Ламберт удивлённо моргнул, когда Эскель стремительно подбежал к гнедой кобыле, ловко вскакивая в седло.       — Это необычайно мощный магический портал. Если его открыла чародейка, то она должна быть уже мертва, — Эскель пришпорил лошадь, пустив ее в карьер.       Отголоски бури ещё витали в воздухе; деревья со скрипом качались из стороны в сторону, стеная, словно столетние старцы. Ведьмак пустил кобылицу галопом вниз по каменистой тропе, услышав за спиной топот сапог спешащих следом товарищей. Речные брызги холодными каплями ударили в лицо — лошадь пересекла ручей и, звонко заржав, остановилась, не желая идти дальше.       Ведьмак спрыгнул на землю и осторожно шагнул в сторону существа, лежащего у камня без признаков жизни. Вытащив привычным движением меч, Эскель концом лезвия не спеша коснулся странных лохмотьев, что были надеты на… ребёнка? Удивлённо хмыкнув, ведьмак наклонился и перевернул худенькое тело на спину. Короткие угольно-чёрные волосы спутанными прядями падали на лоб, лицо болезненно бледное, на щеках и шее свежие порезы, чужеземная разорванная одежда... Первое впечатление подтвердилось: это всего-навсего мальчишка! Но необычный медальон, висевший на шее мальчика, заставил ведьмака скривиться.       — Интересно, откуда он? — Весемир подсел ближе, пытаясь привести ребёнка в чувство. — Так, решено — берём его с собой в крепость.       — Что? Ты спятил, старик? Мы же ни хрена о нём не знаем! — возмущению Ламберта не было предела. — Он может быть опасен. Вы были свидетелями всему, что произошло здесь ранее. И вы думаете, что это не может повториться? Он нам всю крепость к чертям развалит!       — Ламберт, просто заткнись, — Эскель бережно подхватил ребёнка на руки. — Можешь его заколоть, если это тебя успокоит.       — А ну прекратили, оба, — Весемир кивнул в сторону крепости. — Потом будете разглагольствовать.       Ветер затих, унося с собой тревоги прошедшего дня. Закатное солнце скрылось за горизонтом, погрузив долину во мрак. Ведьмаки еще не знали, что Предназначение отныне не сосредоточено на одном ребёнке. Его пути разделились, и неизвестно, сойдутся ли они вновь в битве, что изменит судьбы всех миров, затерянных в пространстве и времени.

***

      Эльф стоял, задумчивым взглядом янтарных глаз окидывая город под собой. Водопады и прекрасный вид горных хребтов не вернули покой его душе. Пророчество вступило в свою силу. Он знал и чувствовал, что невидимый барьер равновесия затрещал по швам.       Дети Старшей крови, две жизни, что связаны между собой незримыми нитями Предназначения, разделённого на двоих, оказались в мире, что способен сломить их неокрепшие души. Эльф знал, что дети будут нуждаться в помощи, чтобы тьма и злоба не поглотили их на веки вечные.       Знающий видел, что последует за этим. И знание это заставляло его сердце сжиматься от страха за свой народ.