***
— Миссис Грей, какая она хорошенькая, — выхожу из кабинета, застав мою жену в окружении девочек и одного парня. Её подружка из PR, мои две секретарши, её ассистент и даже мой ассистент, единственный мужчина. И все с восторгом смотрят на кнопочку Олли, которую Ана устроила на своей груди, покачивая. — Привет, мои хорошие, — игнорирую собравшихся, целую Ану в губы и забираю у неё дочь, так же прижав к себе. — Кнопочка, как ты спала? Коллективный «оууу» заставляет меня оторваться от ребёнка, все смотрят на меня с восторгом и умилением, и я, если честно, немного смущаюсь, целуя мою принцессу в лобик. — Что может быть лучше и милее мужчины с дочерью на руках… Нужно устроить вам фотосессию, Ана. Это пойдёт на пользу и репутации, и просто чертовски мило. — Чертовски мило — это Купер с Олли на руках, Клэр. А мистер Грей слишком серьёзен даже с ней. Стюарт, передай это моему мужу, он серьёзно занят сейчас, но ему это понадобится. А мне пора… Девочки, спасибо за помощь. — С радостью, миссис Грей! — подчинённые почти мгновенно оставляют нас, здесь лишь мой ассистент, занявший своё рабочее место, и Клэр, поймавшая идею-фикс. — Зайдёшь ко мне, выпьем кофе? Обсудим варианты фотосессии. — Никто меня спросить не хочет? Я не хочу, чтобы Оливия мелькала в прессе. Она слишком маленькая… — Она уже звезда Инстаграма, Кристиан. О, серьёзно? Ана делает вид, будто её тут и нет, только что не вертит головой, насвистывая. — Видео, где ты держишь её на руках, в больнице, а потом говоришь Анастейше: «я люблю тебя», набрало миллион лайков меньше чем за неделю. Учитывая, что твоя жена не теледива с огромной задницей, это больше чем успех. У нас есть такое видео?! — Ана?.. — Извини! — Так что фотосет действительно нужен. Можно даже с мальчиками. — Клэр, ты раздражаешь меня. — Кристиан прав, Клэр… Мальчики не «второй план» и не «лишние». Да, она маленькая, долгожданная и хорошенькая, но и мальчишки — наши дети, которых мы любим не меньше. Если и делать семейный фотосет — только всей семьёй. — Я подумаю над концепцией. И я жду тебя на кофе, дорогая, — Клэр целует мою жену в щеку и поворачивается ко мне. — Ещё увидимся, мисс Грей. Ты такой щекастый пирожочек, — Клэр сжимает ножку моей дочери и мило улыбается мне, кивнув. — Мистер Грей. — Увидимся. — Ана, я не понимаю, как ты… Пришли мне ссылку на свой Инстаграм. — Нет. — Да, да. И даже не думай что-то удалять, у интернета отличная память. — Только сильно не ругайся… — она дуется, но достаёт свой телефон и скидывает мне ссылку. — Мне пора. Я на пару часов. Молоко, подгузники, её игрушки и сменная одежда в сумке. Её расписание я скинула тебе на почту. Люблю вас. Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, ангел. Будь осторожна за рулём. — Я обещаю. Вот мы и остались наедине, Оливия. Я впервые с ней наедине, не считая больницы, и то там всегда рядом была медсестра… Боже, всё будет хорошо. Так забавно наблюдать за лицами некоторых посетителей или партнёров, звонящих мне по Скайпу. «Это моя дочь Оливия, и сегодня она будет помогать мне в переговорах». Кнопочка Олли, не хочу возвращать тебя нашей маме. Вернее, хочу уехать с вами, хочу домой, хочу никогда не отпускать тебя с рук. Моё счастье. Она улыбается, ещё не осознанно, но так чертовски мило. — Мистер Грей, ваш кофе. И молочко для мисс Грей, как ваша жена и сказала, я всё разогрела, но вы всё равно проверьте, не горячо ли. — Спасибо, Сюзи. Нашей мамы нет уже больше двух часов, у меня перерыв, на который я имею полное право, и я кормлю Оливию перед сном. Она та ещё соня, любит поспать. Я понимаю, что она просто маленькая, и три часа бодрости для неё — даже много, но мне так хочется «общаться» с ней целый день… И я знаю, что однажды я пожалею об этом. — Посмотрим, чем именно делится наша мама с миром, — открываю ссылку на ноутбуке и рассматриваю каждое фото. Под некоторыми подписи — мои цитаты. Например, под самой последней, это фото полностью и без фильтра Ана присылала мне, наша малышка высоко подняла свои крохотные ножки в носочках с собачками. И я сказал тогда, что это самое лучшее выполнение упражнения на пресс. Дурацкая шутка. А вот и то самое, «легендарное видео». Я держу Оливию на руках перед собой, её головка на моих ладонях, и я склоняюсь к ней, осторожно целуя в лобик и шепча «я люблю тебя». Затем смотрю на свою жену, у которой снова глаза на мокром месте от счастья, и уже ей повторяю своё признание. Я отвернулся на Оливию тогда, и не слышал, что она сказала: «я тоже люблю тебя», а на видео это есть. Я и не знал, что у нас есть такие прекрасные фотографии. Например, вот это, я отмотал довольно далеко, где мы с Кристианом играем на пляже, и я держу его за руку и за ногу, и я помню, как он хохотал тогда, побывав вниз головой. «Моё сердце и Моя душа». Перемазанные мороженым Кенни и Купер, испачкавшие и щеки мамы, и у неё такое смешное лицо, она скосила глаза и сделала губки бантиком, сидя на корточках между мальчиками. И мы с ней вдвоём. До ужаса домашнее фото, случайное и сделанное кем-то из сыновей. Мы просто сидим на диване, смотрим что-то по ТВ, голова Аны на моей груди, она обнимает меня ногами, одна моя ладонь у неё на пояснице, а другая играет с её ладошкой, и на моём лице такой покой… Я и не думал, что я выгляжу так же, как и чувствую себя. У нас был фотосет, чуть дальше есть кадр из него, и она была как всегда восхитительна, но при этом — не разговаривала со мной. И нас попросили поцеловаться для фото. О, чёрт возьми, это был третий… Пятый раз, когда мы трахались в туалете. Причём, не закончив съёмки. И редактор очень пожалел о своей просьбе, но фото получились хорошие. На наших лицах те же эмоции и чувства, что и на том «домашнем» фото. Мне нравится. Много наших фото, вообще. Кроме того периода, когда не было «нас». Но много фото детей, много её селфи, в том числе и довольно откровенных, на мой ревнивый взгляд. Ух, чёрт. На фото я, оно сделано в Италии, когда у нас настало «начало конца». Я смотрю на закат, улыбаясь сам себе, уже не помню почему, и подпись Аны, разбивающая меня: «Я люблю его всем своим сердцем». Такой смешной, ещё маленький Купер среди голубей на площади Сан Марко. Они его напугали, но его братья стали их гонять, и он расхохотался, что и сфотографировала Ана. Зажимаю «page down», мне интересно посмотреть, какое фото было первым, и щёлкать приходится довольно долго, но — оно того стоит. Это наше самое первое общее фото, стоявшее в рамке ещё на тумбе у мисс Стил. Она позволила мне обнять её, она позволила нам обоим быть «нормальными», и я крепко прижал её к себе, делая наше фото. Она смеялась, а потом спряталась у меня на шее, будто бы просто дыша мной. Любила ли она меня тогда — я не знаю. А я в тот момент уже любил её, не её образ, который выдумал сам, а настоящую мисс Стил. — Оливия, ты всё ещё не наелась? Дочь смотрит на меня недовольным взглядом, так и спрашивает: «пап, ну ты нормальный?», и я смеюсь над ней. — Ох, крошка… Знаешь, нашей мамы слишком давно нет. Ты покушаешь, и мы ей позвоним… В этот момент мой телефон вибрирует на столе, и я тут же хватаю трубку, видя фото моей девочки. — Анастейша. — Прости, я задержалась… У вас всё хорошо? — Да. Как ты? Что сказала доктор Грин, ты в порядке? — Я тебе позже расскажу. Мне нужно ещё час-полтора. — Хорошо. Оливия засыпает, она не мешает мне. — Поцелуй кнопочку за меня. — И мы тебя целуем, ангел. Мне это не нравится. Что-то случилось…***
— Папуля, поехали домой. Мальчишки хоть успеют обнять тебя, прежде чем уйти спать, — Ана забирает дочь с моих рук, Оливия как-то беспокойно спит, то дремлет, то бодроствует, но не плачет. Когда я пытался усадить её в переноску — она орала так, словно я ей все конечности ломаю. А сейчас в переноску её сажает мама, и она лишь как-то грустно вздыхает спросонья! Оливия! — У меня ещё немного работы… Я должен восстановить прежний уровень, мы потеряли слишком много за этот месяц… — Кристиан, мы и не из такого дерьма выбирались. Не переживай. Поехали, отдохнёшь. Ана права. Я чертовски хочу просто вытянуть ноги, может, совсем немного выпить… — Твой любимый бурбон и мой рот будут ждать тебя. — Ты умеешь уговаривать. — Я знаю, что тебе нужно. Всё наладится. Юристы и частные детективы вышли на след. Есть доказательства. И слишком много доказательств того, что я не виновен. Нам даже все документы вернули. Чёрт с ним. Я хочу домой… — Ана, что сказала доктор Грин? — надеваю пиджак, собираю со стола свои вещи, но я полностью сосредочен на словах жены. — Ей не нравится моя грудь… В смысле, боже, она не должна быть такой большой и так болеть. Я очень боюсь, что это опухоль, или что-то типа того. — Не говори чушь! — прикрикиваю на жену, чем пугаю Оливию, и она начинает икать, готовясь плакать. — Ой, Олли, кнопочка, ну что ты… Извини, я не хотел пугать тебя, моя принцесса, прости! — и мне даже удается уговорить её не плакать! Целую этот недовольный комочек, сидящий в своей переноске на моём столе, и выпрямляюсь целуя такую же недовольную мамочку этого комочка. — И тебя я не хотел пугать, мой ангел, просто… Ты сама знаешь, что я испытываю, слыша об этом. Я такого не переживу второй раз в жизни. Я не могу позволить сыновьям испытать хоть крупицу того ужаса… — Это лишь… Кристиан, я тоже боюсь. Не нужно делать из меня монстра. Результаты будут через два дня. — Прости. Пожалуйста, — крепко обнимаю мою девочку, будто без неё я не могу вдохнуть, и она так же сильно сжимает меня. — Ана, ты смысл моей жизни. — Я очень испугалась… Пожалуйста, поехали домой. Ты очень нужен мне сейчас. Ради тебя я готов на всё, Анастейша Роуз Грей. — Я сделаю тебе массаж, ты расслабишься... Поехали домой, малышка. — Ты и её называешь малышкой, и меня… — Вы для меня почти одинаковые. Обе маленькие и беззащитные. И за каждую из вас я готов отдать жизнь. Меньше думай, Ана. Ты в моих руках, ты в безопасности. — Я знаю, Кристиан... — Ана чмокает меня в щеку и забирает у меня из рук ключи от кабинета, вместо них вручая мне дочь. Мы справимся. Мы со всем справимся.