Бархат и сталь

      Грэг, или Григорий Николаевич, был серьезным мужчиной. Уже в годах, но еще не так чтобы стар. С тепло-карим взглядом и благородной проседью в волосах, или, как иногда в женских кулуарах с придыханием говорила Мариночка: «мужественный и благородный цвет соли с перцем». В свои года Грэг был лощен, ухожен как домашний кот и поджар как хищник. Почти весь женский коллектив считал своего начальника невероятно сексуальным красавцем, вот только вздыхать о нем приходилось в отдалении, потому что Грэг давно и успешно был в браке.       Местных красавиц не смущал даже тот факт, что брак Грэга был однополым. Не было в начальстве этакой мерзкой подлости неудовлетворенного своей жизнью человека. Наоборот. Те, кто с Грэгом работал и до того, как он встретил своего солнечного мальчика – уверяли, что начальник в прежние годы был куда как агрессивнее. Поэтому, когда в приемной замечали «мальчика» Грэга – офис тут же расцветал улыбками. Наверняка шеф уйдет пораньше, а если подлизаться к этому солнечному красавцу, то тот и словечко перед своим супругом замолвит, и в конце месяца, может быть, на счет каждому капнет по лишней копеечке.       Лексика, как его именовали девочки, или же Александра Ивановича, такое поведение забавляло. И он, по давнему молчаливому правилу, имевшему когда-то место шутки у начальства, иногда баловал подчиненных Грэга этакими небольшими подачками в виде премий. Ну, где еще найдешь столь преданный коллектив, который на каждом углу не треплется о семейном положении начальника?       Правда, Алекса забавляло то, как его величают в рабочих кругах Грэга, и «солнечным мальчиком» он себя совершенно не считал. А зря. Медовые кудри, которые Грэг одно время умолял не стричь, приласканная южным солнцем кожа, серые глаза, опушенные темными ресницами, невероятно юная и открытая внешность, тело, сформированное годами тренировок... Все это, как он уже уверился, воспринималось другими как внешность-приманка для Грэга, клюнувшего на такую красоту. И неоправданно считали его мягким и сострадательным мальчиком их шефа, которого тот потихоньку, на радость обоим, имеет в своем кабинете и в любом более-менее закрытом закоулке.       Да и как еще можно было думать, если Алекс совершенно не стеснялся собственнических прикосновений Грэга, всегда улыбался и был внешне мягок и уступчив. Но это было только внешне и только на людях. Нет, Алекс и дома не был тираном, но там восковой податливостью мог похвастаться только Грэг, которому нравилась такая резкая смена ролей на людях и за дверями собственного дома.       И обманывались в собственных разговорах те, кто считал, что это Грэг нашел Алекса. Все было совсем иначе. Это Алекс в один из приездов в город заметил утонченную, хищную красоту мужчины, а встретившись с ним взглядом – раз и навсегда понял, что это тот, кого он искал всю жизнь.       Ох, как долго и жестоко приходилось завоевывать «своего» мужчину!.. Алекс до сих пор иногда удивлялся, как ему хватило терпения не послать Грэга с его заморочками по известному адресу. Но даже сейчас, понимая, сколько сил пришлось приложить, он не жалел ни о едином своем шаге.       – Сегодня никто перед тобой дорожку не заметал? – на мгновение оторвавшись от бумаг, спросил Грэг. – Никому там на чай дать не требуется?       – Сегодня – никому, – Александр склонился, позволив Грэгу хозяйским жестом потрепать себя по затылку, зная, как тому нравится прикасаться к его волосам.       – Ну тогда, где бар – знаешь, где Мариночка с ее изумительным кофе – тоже. А у меня еще с час работы, как минимум.       – Ты так в этом уверен? – Алекс вальяжно разлегся на диване, медленно расстегивая пуговицы на своей рубашке, специально чуть приоткрыв грудь, чтобы поддразнить Грэга блеском серебра покоящегося в соске колечка.       Это как всегда сработало. Грег замер, хищно и даже властно оглядев Алекса, заставив его испытать озноб предвкушения... А потом наткнулся на такой же властный взгляд серых глаз и подчинился. Эта мгновенная смена власти на покорность невероятно забавляла Алекса. Казалось, что вот еще миг и о его хваленной анальной невинности можно будет навсегда забыть, но Грэг всегда останавливался за мгновение «до», не позволяя игре перейти во что-то серьезное. Алекс иногда даже жалел об этом, но только иногда, когда был слишком возбужден, чтобы контролировать свои эмоции и действия. А Грэг – умен, чтобы не доводить подобные откровенные просьбы до момента, когда уже ничего нельзя будет изменить. Ведь в свое время Алекс ясно дал понять, кто хозяин положения, да Грэг особо и не сопротивлялся. Точнее – он вообще не сопротивлялся, полностью довольствуясь тем, что получает.       – Да, солнце мое, я в этом абсолютно и полностью уверен.       Вот же стальная натура! Алекс даже рассмеялся, понимая, насколько необычен и двойственен Грэг. Как металл, что плавится в горниле его страсти, но всегда холоден и остер, когда разговор заходит о работе, если есть то, чем заниматься надо действительно срочно. Сам он таким не был. Быть одновременно мягким как воск и жестким как кремень – не удавалось. Он и поведение Грэга долгое время воспринимал только как игру, пока не понял, что тот живет в полной гармонии со своими двумя противоположными началами.       Поэтому, перестав отвлекать своего супруга от работы, Алекс прошел к бару, занявшись выбором того, что будет пить. Для спиртного было еще слишком рано, а вот сок, его любимый, ананасовый, заслуживал внимания. Как и Грэг улыбки за то, что не забыл его купить. Такие приятные мелочи и составляли их быт. Но не всегда. Когда-то Грэга пришлось приручать, как приручают тигра. И до сих пор Алекс не был уверен, что этот тигр ручной.       Все началось в далеких девяностых, когда их, совсем еще молодых, едва отслуживших в армии парней – свела сама жизнь. На час, а то и меньше. Свела, показала друг другу и расшвыряла в разные стороны, оставив мазком в памяти Алекса слишком умные карие глаза тихого мальчишки, который, познакомившись с ним, выпил предложенные «сто пятьдесят», закусив кусочком огурца, и уткнулся в старую, потрепанную тетрадь, в которой делал какие-то вычисления. Алекс только уловил, что парень умеет пить, но не считает встречу поводом для выпивки.       Алекс тогда даже и не думал, что жизнь со временем окрасится в голубые тона. Для него она была весела и радужна, а перспективы в спорте пророчили все тренера, что с ним занимались. Потом было падение с высоты, травма колена, которая не сделала его инвалидом, но навсегда перечеркнула карьеру спортсмена, и поиск самого себя в этом шторме бытия. Мотало знатно. От помощника бизнесмена до грузчика на рынке. От охранника в магазине до вышибалы в элитном клубе. Вскоре Алекс понял, что для успешной работы надо иметь голову на плечах, красивое рельефное мясо на теле и приятную внешность, которая нравилась бы и мужчинам, и женщинам. Не в том смысле нравилась, чтобы его пытались снять, а в том, чтобы показать эстетичную красоту элитного бойца, который может работать не только руками.       Поняв эту истину, Алекс начал себя строить. «От головы до пяточек», как иногда по-доброму смеялся Грэг. И был совершенно прав.       Именно тогда Алекс впервые познал азы мужской любви, а потом долго еще содрогался от отвращения, вспоминая, как оно было. Удалось даже сохранить это в тайне, а потом и убрать того, кто это сделал. Притом, убрать не физически, а морально. Спихнуть его с доски жизни, оставив умирать на ее обочине. Это и спасло его уважение. Хотя Алекс был уверен, что в подобных кругах был бы востребован еще больше. С его-то внешностью, физической красотой, умением уважительно относиться к любому, независимо от ориентации. С мразями Алекс не знался изначально, поддерживая свою репутацию честного и открытого рубахи-парня, которому можно довериться и получить совет или одобрение.       Вот так и попал он в кортеж к Грэгу, когда тот прибыл с каким-то визитом в их город. Алекс даже не узнал в этом импозантном, холеном мужчине того тихого парнишку. А Грэг узнал. Подошел, поздоровался, спросил, как дела и пошел знакомиться с гостями. А Алекс весь вечер, даже без приказа, следил за ним, не сводя глаз, пока не понял, что разум плавится от желания подмять под себя этого хищного зверя, чтобы насладиться его поджарым, гибким, сухим телом.       Под конец вечера желание стало настолько невероятно болезненным, что когда Грэг в следующий раз вышел покурить, Алекс, забыв кто он и кто этот мужчина – пошел за ним, чтобы заломить в курилке, стянуть руки за спиной и просто прижаться к шее, вдыхая терпкий аромат туалетной воды, смешивающийся с природным запахом этого самца, который сумел взять жизнь за глотку.       – И все? – Грэг вопросительно-насмешливо поднял бровь, когда Алекс, немного придя в себя, отступил на шаг, даже не зная, как будет извиняться. Но это наглое «и все» – сорвало планку.       Алекс, впустив в себя бешенство похоти, зарычав, накинулся на Грэга, втолкнул его на пожарную лестницу, а потом и в подсобку, где занялся этим сгустком неприкрытого желания, вдоволь искусав его губы, шею и спину и, едва растянув – вбился в тугой, но податливый зад.       Сколько это длилось, он даже не помнил. Только слышал свое шумное дыхание, смачные шлепки своих бедер по упругим ягодицам Грэга и ощущал полную покорность оного. Хотя нет, не покорность. Расслабленность, податливость, готовность получить то, что ему давали. А потом и почувствовал, как Грэг под ним задрожал, тихо выдохнул и начал оседать на пол. Алекс едва успел подхватить его за бедра, качнув еще пару раз, и кончил. Благо хоть еще не в него, а в сторону. А потом, заправляя рубашку в форменные брюки, холодел от ужаса, не зная как поднять глаза на того, кого сейчас, считай, что изнасиловал.       А когда смог, то не увидел ничего, кроме томной поволоки во взгляде и шалой улыбки на искусанных в поцелуях губах. А еще – неприкрытое желание, которое словно стало еще сильнее. Грэг, кажется, даже соблазнял его, пальцами размазывая свою сперму по плоскому жилистому животу, с каким-то явным ожиданием разглядывая его лицо.       – Ну, ты прости, если что, – помялся Алекс, понимая, как глупо звучат его слова.       – И все? – медовая расслабленность во взгляде исчезла, сменившись резким холодом. Даже голос резанул. – А не кажется ли тебе, что после того, что ты сделал, да еще и с записью... – он кивнул на потолок, где тускло блестела своим мутным глазом видеокамера, – ты мне кое-что должен?       – Не сильно ты и сопротивлялся, как я помню, – криво улыбнулся Алекс.       – Знаешь, есть одно правило: никогда не перечь насильнику, а то только трахом не отделаешься, – Грэг присел на стол, на котором его только что имел Алекс, и закурил.       – Я понял... – Алекс начал просчитывать свои перспективы. – Сколько?       – Чего? – полюбовался Грэг на мрачное лицо парня. – Раз? – он хмыкнул. – Изыму запись и посмотрю, сколько раз ты насадил меня. И ни разом меньше, – Алекс впал в ступор. Паника едва не погребла его под собой, но Грэг вовремя понял, что сказал что-то не то, и ласково провел по щеке своего случайного любовника. – Не бойся, я не буду отыгрываться на тебе. Наша дислокация не изменится, так что не падай в обморок.       – Тогда я вообще ничего не понял, – выдохнул Алекс.       – Видишь ли, я негативно отношусь к шлюхам или сексу за деньги, а вот получить в распоряжение любовника, которому ты изначально желанен – не самая плохая идея. Так что считай, что с моей стороны это не такой уж и большой шантаж. Притом, по тому, как ты тащился, стараясь оттрахать меня – даже очень небольшой, – он достал визитку. – Завтра жду тебя с набором вещей по этому адресу. Не хотелось бы портить твою репутацию рассылкой видео.       – А свою ты им не испортишь? – взвился Алекс.       – Чем? – слегка округлил глаза Грэг. – Тем, что ты, вывернув мне руки, тащил меня через весь коридор, не заметив выглянувшего официанта или попытавшегося прийти мне на помощь твоего напарника? Тем, что выбрал коридор, буквально утыканный видеокамерами? Мальчик, ты сам себя загнал в угол. Все что я могу сделать – это замять данный инцидент. Но чтобы мне этого хотелось – тебе придется постараться. Ты все понял? Вот и ладно. Жду тебя в первой половине дня.       В этот момент Алекс понял, что такое ненависть. Жгучая, не прикрытая приличиями, яркая, как капли крови на первом снегу... И бессилие. Отчаяние безвыходности. И только осознание того, что сам себя вогнал в кабалу – заставило смириться и покориться.       – О чем задумался, ясноглазый мой? – Алекс даже вздрогнул, с удивлением смотря на Грэга, который уже был готов к выходу. – О том, почему не прибил меня сразу же?       – Так бы ты и дался, – насмешливо произнес Алекс, залпом допив сок. – Тебя даже десяток не вырубил, что говорить обо мне, бедном и несчастном?       – Кто бы говорил... – Грэг прильнул к Алексу всем телом, по стародавней привычке ухватив его за затылок, чтобы заставить нагнуться, и прильнул к губам поцелуем, полным обещаний.       А потом жестко, до быстро теряющих свой цвет белых линий, провел по его груди, снова поставив на грань между желанием и давно принятой жизненной позицией. И это было все чаще. И все меньше оставалось желания сохранять принципы и клятвы, данные самому себе. «С таким человеком как Грэг – можно, – нашептывало подсознание. − Ты не вещь, которую, использовав, выкинут. Ты не тот парень, которым был десять лет назад. Теперь твое желание примут как нечто разумеющееся, и в ответ ты услышишь не издевательский смех, а слова о том, как он ждал твоего решения...»       Но Алекс, привыкший доверять своей интуиции – не поддался на уговоры разума, а перехватив руку Грэга, чуть жестче чем надо – сжал ее в своей.       – Не перегибайте палку, Григорий Николаевич, – чуть ядовито улыбнулся он, потершись щекой о едва заметную щетину своего супруга. – К некоторым событиям в жизни надо не готовиться, а осознавать, что пришло их время.       – Осознавай, – кивнул Грэг. – Как и говорил – торопить не буду. Мне не нужен послушный нижний. Я хочу видеть желание. Я хочу знать, что ты веришь мне так же, как я верю тебе.       – Страшный вы человек, Григорий, – усмехнулся Алекс, с силой сжав ягодицу своего партнера, заметив, как тот поплыл взглядом, показывая свою полную зависимость, и тут же обострил его, как тот клинок, пронзив до самой души.       – Страшна только неизвестность, Лекс, – тихо и твердо произнес он. – А ты уже знаешь, чего от меня ожидать.       И пошел к выходу, позволив в который раз смотреть на свои стройные мускулистые ноги, обтянутые фирменными брюками так, что создавалось впечатление голой кожи. Ну, у Алекса такое впечатление создавалось, и он ничего с этим не мог поделать. Рядом с Грэгом он всегда ощущал себя так, будто виагры наглотался. Притом в таком количестве, что если не унять тут же первый пыл, то небо покажется с овчинку.       Память тут же подбросила ощущение упругого жилистого тела, извивающегося в руках, дрожь сладостной агонии, в которой сгорали они вместе, безумное тягучее довольство от проведенных ночей... Было ли так раньше? Алекс мог сказать, что однозначно нет.       Раньше было ощущение унижения, внезапная ярость, которую пришлось давить всеми силами. Ненависть к тому, кто вынудил его быть рядом с собой.       Как часто хотелось вмазать кулак в это холеное лицо, размазать эту понимающую улыбку, сделать так, чтобы Грэг был таким же униженным, каким оказался он. Но был долг. Как посчитал Грэг – долг в пятьдесят ночей. Хотя, как помнил Алекс, он получал удовольствие гораздо дольше. Но и эти пятьдесят ночей должны были стать для него пыткой. Или не для него?       Возможно, именно эта мысль и смирила Алекса с тем, что он оказался сексуальным рабом этого человека. Ведь никто не говорил, что он должен быть нежным, так? Никто не говорил, что он должен желать того, кого ему придется иметь. А равнодушие порой хуже насилия.       С утра Алекс заявился с небольшой сумкой, швырнув ее под ноги охраннику офиса, в который пригласил его Грэг. Охранник явно не понял, но профессионально прощупал сумку на наличие оружия и только потом спросил, по какому делу и к кому.       – Вот, – Алекс швырнул ему визитку. – Понадобился.       – Второй этаж, по коридору налево, – попытался быть вежливым тот, но Алексу было плевать на его вежливость. Подхватив сумку, он прошел по коридору, уткнувшись в массивную дверь, за которой восседал Грэг.       Именно – восседал. Длинный стол красного дерева, удобное кресло, роскошная обстановка... Но Грэг даже при своих не очень больших размерах – не терялся в этом великолепии, а словно... соответствовал ему? Не было гигантизма, попытки выделиться. Была просто добротная, да, роскошная, но не вычурная, обстановка рабочего кабинета, в котором, при всей его роскошности, не было ничего лишнего. Но Грэг все равно восседал, иного слова Алекс бы и подобрать не мог. Власть. Сила, тягучая как мед, обволакивали собой, заставляя казаться меньше и слабее. Хотя, по внешним данным, Алекс дал бы Грэгу фору, если бы они вступили в поединок.       – Рад, что ты согласился с моим приглашением, – спокойно кивнул Грэг.       – Грех не отказаться от ТАКОГО предложения, – ядовито заметил Лекс и, получив дозволение, опустился на твердый стул. По некоторым причинам он решил своего «хозяина» пока не злить. Будет еще на чем отыграться. Притом так, что тот проклянет сам миг, когда выбрал его.       – Рад, что мы понимаем друг друга, – не менее ядовито ответил Грэг, сняв трубку телефона. – Стас, подойди. У меня есть для тебя задание, – Алекс не успел даже обидеться или съязвить насчет «задания», как появился молодой охранник, совсем птенец желторотый. Только с армии, видать. – Проводи Александра Ивановича в дом, покажи, что и где, пусть приступает к своим обязанностям.       – Будет сделано, – молодцевато улыбнулся пацан и вышел.       – Мои обязанности – здесь пока еще сидят, – съязвил Алекс.       – Лекс, – Грэг поморщился. – По некоторому размышлению я решил, что называть тебя своей активной подстилкой – не тактично. Поэтому ты получишь место начальника охраны. Я дом прикупил буквально на днях, вот и проследи, чтобы там все было правильно.       – И что, поставишь свою подстилку управлять охраной? – удивился Алекс.       – Нет, – спокойно ответил Грэг. – Пока ты сам не захочешь, – он оперся на стол, чуть подавшись вперед. – Лекс, у меня и в мыслях нет унижать тебя. Ты сам это делаешь. Притом – осознанно. А если подумаешь над тем, что я предлагаю, то поймешь, что все совсем даже не плохо. Не стоит себя накручивать.       – Тебя не спросили, – цедя ненависть, как яд, выдавил Алекс, а потом резко поднялся и прошел к выходу. – Не беспокойтесь, господин, к означенному вами времени подстилка будет готова к работе.       – Придурок... – в спину Алекса произнес Грэг, но тот сделал вид, что не заметил.       Стас ждал его у самой двери и, улыбаясь, но не лебезя – пригласил следовать за собой, проведя к этакому паркетному джипу − большой, но совершенно не приспособленной к передвижению по бездорожью машинке, и открыл багажник. Алекс кинул сумку, а потом, словно из вредности, сел на пока еще свободное водительское сидение. Парень не растерялся и присел на соседнее.       – Нам прямо по шоссе, а на развилке - я покажу где – надо сворачивать вправо, – улыбнулся он, а Алекс завел машину и покатил.       Гидом парнишка оказался неплохим, как и собеседником. Без заминок и лишних поворотов дал Алексу проехать к дому Грэга, притом сократив путь так, что он его не только визуально, но и физически запомнил.       – Эта домина и есть хижина на берегу озера? – сыронизировал Алекс, намекая на то болотце, которое они недавно проехали.       – Она и есть, – парень ответил без пиетета. – Дом хороший, уютный. Фундамент сделан на славу, никакой сырости в подвалах. Перекоса тоже не будет, хоть и стоит не на грунте... А потом, увидев удивление Алекса, пояснил: – Мой отец тут работал. Строил. Мы как раз заканчивали стены штукатурить, когда Григорий Николаевич его выкупил. Можно сказать – под ключ. Бывший владелец на строительстве разорился.       – А наш Григорий Николаевич что, олигарх какой? – равнодушно спросил Алекс.       – Думаю, он просто умеет распоряжаться деньгами, – тактично ответил мальчишка. – Ну что, я этот дом знаю лучше многих других, поэтому проведу вас, покажу все. Григорий Николаевич предложил вам самому выбрать комнату, но у меня есть, что посоветовать. Как раз напротив хозяйской, – Алекса едва не передернуло, но малец этого не заметил. – Главное отопление проходит именно между стенами хозяйской и этой спальни. Она мала, чтобы быть спальней хозяйки, но достаточно тепла зимой... Точнее – теплее всех остальных, поэтому приток свежего воздуха можно осуществлять всегда. А вы, – Стасик кивнул на машинально открытое Алексом окно машины, – любите свежий воздух. Притом там уютно. Отец так и сказал, что эта комната – для личного телохранителя, если такой будет.       – Ладно, веди, показывай, – Алекс ступил на порог дома, ощущая, что подписывает себе приговор. Только какой – еще не понял.       – Поставьте сумку здесь, – улыбчиво отозвался мальчишка, а потом начал показ.       Сначала подвалы с погребами, потом – первый этаж с кухней, столовой, бассейном и кинозалом, после – второй этаж с жилыми комнатами и хозяйскими апартаментами, а после – третий, технический, где Алекс вообще ничего не понял кроме того, что тут хорошо прятаться и сложно искать.       – В общем, я понял, – поморщился Алекс. – Весь персонал наемный, или уже постоянный?       – На данный момент постоянный, но вы имеете право сменить любого, – улыбнулся тот, и взглянул на часы. – Пора мне.       – Беги к хозяину, – беззлобно отозвался Алекс, проводив парня и, подхватив сумку, пошел обустраиваться в комнате, которая оказалась хоть и маленькой, но уютной. – Самое место для прикроватного раба, – гнусно улыбнулся он, навзничь рухнув на кровать.       И так и пролежал до самого вечера, пока не услышал заполошное движение в доме. Хозяин пришел. Как же!       Есть хоть и хотелось, но не сильно. А Грэг мог потребовать его к себе в любой момент. Поэтому Алекс принял душ и после, разморенный, снова грохнулся всем весом на матрас. Ожидая. Почему-то ничего кроме как приказов от Грэга он не ждал.       А прождав два часа, заметно мучаясь голодом – спустился в кухню, где улыбчивая кухарка насыпала ему полную тарелку каши с мясом, налив полулитровую кружку компота. Поев, Алекс расхрабрился и прошел к бассейну, в который нырнул нагишом. Чего стесняться, если ты все равно часть имущества?       Час плавания слегка успокоил нервы, но когда Алекс вышел из бассейна – увидел Грэга, что сидел в шезлонге. Отсалютовав бокалом, Грэг снова прикрыл глаза, делая вид, что до Алекса ему дела нет. Это был вызов. Помаявшись еще с полчаса, сначала под душем, потом возле бассейна, тот не выдержал и вернулся, нависнув над Грэгом, чье сильное, жилистое, красивое тело возлежало под ультрафиолетовой лампой.       Воздвигнувшись над ним, Алекс смотрел в безмятежное лицо с закрытыми глазами и не понимал. Ничего не понимал! Разрыв шаблона! Его шантажировали, его заставили, и тот, кто его заставил – ничего от него не хочет! Алекс вообще себя болваном почувствовал, когда понял, что не от него требуют, а он! Это уже не просто шантаж, а моральный прессинг!       Крышу как всегда снесло, и Алекс, рыча от гнева, швырнул Грэга на мягкую подстилку, лежащую рядом с бассейном, ухватив рукой за горло. Готовый трясти и спрашивать. Цели не было, не оказалось единого продуманного сценария, а мозг, привыкший подчиняться, отказывался создавать собственный сценарий.       – И?.. – Грэг раздвинул ноги, приподняв их в коленях. – Как я понял, ты хочешь исполнить свою обязанность? – взгляд его таил резкую колкость и податливость одновременно. Поддайся он - и взгляд затопит медовая глубина, начни надсмехаться - и будешь пронзен сотней лезвий слов.       – Тварь! – выплюнул в лицо Алекс, подбив коленом его бедра, раскрывая для себя, уже готового, и насадил. Без растяжки, без разминки. Разве что не на сухую. Грэг был смазан.       – От твари и слышу, – медоточиво продолжил тот.       Алекс хотел еще многое сказать, многое сделать, но сладкое довольство на лице Грэга заставило промолчать и двинуться еще раз. А потом еще, еще и еще... Под конец Алекс разогрелся настолько, что равнодушие перестало быть таковым. Было только желание к тому, кто позволял себя иметь. Он едва удерживался, чтобы не целовать Грэга, чтобы не ласкать его, заставляя себя отрабатывать программу.       Тщетно. Поборовшись еще минут десять, Алекс со стоном прижался к Грэгу, выискивая самые сладкие точки соприкосновения, когда Грэг едва слышно постанывал, вскидывая бедра, и впился в его губы, получив долгий поцелуй, от которого забыл, кто здесь кого имеет. Власть над телом этого человека... не энного, а именно этого – затуманила разум настолько, что Алекс вбивался в его нутро, уже не сдерживая себя, пока не ощутил, как бедра Грэга подрагивают в преддверии оргазма.       Черт его возьми! Оргазма, который подарил ему он! Алекс! Забывшись! Забыв, что это не любовное похождение, а рабство!       Грэг был слишком хорош.       Осознав это, Алекс понял свою ничтожность и свою малость. А так же – зависимость Грэга от его члена. И это было так обидно, что он едва сдержался, чтобы не ударить разомлевшего от ласк и качественного секса Грэга. Но удержаться от словесного удара не смог. И, бросив короткое «подстилка» − ушел, чувствуя, как все внутри подрагивает от ненависти к самому себе, поддавшемуся этой сладкой доступности.       Вернувшись к себе, чуть остыв после холодного душа, он понял, что совершил ошибку, нарываясь. Нельзя было. Не в первый день хотя бы! Но сделать уже ничего не мог. Сказанного не воротишь. А потом и навалились дурманом воспоминания о том, что случилось у бассейна. Но не чувством омерзения и ненависти, а жаром желания снова ощутить под собой податливое, сладкое тело Грэга, услышать его легкий стон-дыхание, в котором была только мольба продолжать. Ощутить крепкие руки на своих плечах, увидеть, как напряженной струной замирает тело, чтобы взвиться в сладкой судороге наслаждения.       Промучившись где-то до полуночи, понимая, что все равно не заснет с таким стояком, решил, что хуже уже все равно не будет, и вышел из комнаты, пинком открыв дверь в покои «хозяина». Взгляд Грэга был усталым, улыбка вымученной, каких-то бумаг – полон стол, но Алекса это не остановило. Разум, затуманенный похотью, чего никогда не было ранее – отказывался соображать. Все мысли и желания оказались направлены на человека, что сидел за столом. Поэтому, даже не думая, чем это аукнется, Алекс за руку вытащил Грэга из-за стола, чтобы протащив, кинуть на кровать вниз лицом, торопливо сдернуть с него домашние брюки и заняться этим великолепным телом.       И снова ни слова в ответ. Ни звука. Ни движения противления. Алекс сам ужаснулся тому, что делает, но остановиться не мог. Не хотел. Страсть затопила собой, заставляя брать жестко, грубо, впиваясь зубами в спину, а пальцами – в бедра. И тем неожиданнее был гортанный глухой стон, когда Грэга под ним выгнуло от наслаждения, а тело, ранее напряженное – окончательно расслабилось, дав себе возможность двигаться в быстром, рваном ритме обоюдной страсти. Алекс даже не запомнил, когда притянул к себе Грэга, впившись в его сухие губы жадным поцелуем, в котором вымещал и боль, и похоть, испытываемую к этому красавцу, ощутив, как тот подрагивает в жаркой неге. И тут же словил на губы еще один протяжный стон, в котором было столько мольбы, что удержаться не было сил.       Рывком притянув к себе Грэга, Алекс заставил его встать на колени, продолжив размашисто брать его, наслаждаясь тем, как всем телом отвечает тот, то подаваясь навстречу, то прогибаясь в спине, почти ложась на руки, чтобы спустя миг снова вскинуться. Алекс сам не понял, когда потянулся к члену своего любовника, чтобы помочь ему с разрядкой, ощутив, что тот уже кончил. И возможно неоднократно, но все равно продолжает испытывать наслаждение. Это было так необычно и странно, что Алекс сбился с ритма, остановился... И тут же оказался опрокинутым на кровать, а Грэг насадился на его член ртом так жадно, словно его язык и губы имели не меньшую чувствительность, чем зад.       А когда Алекс, забывшись, притянул его к себе, загнав член в глотку – задрожал всем телом, еще плотнее обхватив его за бедра, не имея ничего против глубокого и жесткого минета. Алекс быстро разобрался, в чем дело, и начал трахать Грэга в рот с той же силой, как только что имел его сзади, пока не выгнулся от ослепительного наслаждения, стянувшего в тугой узел все внутренности. И, поддавшись зову собственного тела – рывком притянул к себе Грэга, впившись в его рот, чтобы разделить вкус собственного семени, услышав еще один гортанный стон любовника, что каким-то невероятным способом кончил еще раз.       − Решил отработать все пятьдесят раз за один день? – чуть отдышавшись, колко рассмеялся Грэг. – Ну так могу тебя разочаровать. Я решил, что это будет пятьдесят дней, а не раз.       − Тварь похотливая, − почти нежно произнес Алекс, запустив руку в густые короткие волосы Грэга, дернув его голову к себе. – Да тебе и десять раз на день мало будет.       − Нет, − прикрыв глаза, чтобы не выдать своих эмоций, улыбнулся он. – Десять как раз будет то, что надо. Только боюсь, тебя не хватит.       − Посмотрим, − зловеще пообещал Алекс, с трудом поднимаясь с кровати, чтобы направиться к себе. – Клянусь, ты еще запросишь пощады.       − Когда такое случится – отпущу в тот же день, − пообещал Грэг, без капли смущения развалившись на кровати. – Так что старайся, мальчик.       − Похотливый ублюдок, − проворчал Алекс себе под нос, с силой хлопнув дверью, чувствуя, что оставил в комнате все свои силы.       Пошатываясь, по стеночке, он прошел к себе, рухнув на кровать, практически мгновенно забывшись глубоким сном.       − Прошу, − открыв дверцу машины, Алекс слегка поддержал Грэга под руку, получив в ответ насмешливый взгляд, полный глубоко скрытой нежности и желания, от чего сразу же бросило в жар. – Если ты так будешь на меня смотреть – до дома мы точно не доедем! – прошипел он, понимая, что не далек от правды. Мысль разложить Грэга на заднем сидении крепла с каждой минутой. И только отсутствие тонировки заставило слегка протрезветь от дурмана желания.       − Ты только дразнишься, сладкий мой, − Грэг с улыбкой потерся о плечо супруга, а потом, не выдержав – притянул к себе, чтобы получить поцелуй.       − Если мы по пути въедем в столб – это будет только твоя вина, − прохрипел Алекс, стараясь стряхнуть с себя дурман.       − Тогда – освободи место мне. Уж я-то точно никуда не врежусь.       − Это да, − хмыкнул Алекс, в который раз удивляясь контролю Грэга, который всегда мыслил трезво. Даже в преддверии оргазма.       Алекс не один раз наблюдал за тем, как дурман страсти почти мгновенно покидает взгляд супруга, если внезапно раздавался звонок по работе. И тут же накатывает вновь, стоит только решить вопросы. Это даже не удивляло, а шокировало. Словно Грэг был не человеком, а машиной, у которой внутри есть тумблер с двумя позициями – «страсть» и «работа». Он так не мог. Да и не пытался. Хватало в семье и одного ненормального. Хотя, Алекс иногда думал, что они таковы оба. Ну как, скажите, можно было влюбиться в этот механизм? Как можно было отдаться чувствам и эмоциям настолько, чтобы выпестованная целым годом «рабства» ненависть – в один день превратилась в любовь? И... как можно было простить его за то, что он сделал? Но Грэг не только простил, он вычеркнул этот эпизод из своей жизни, словно его и не было. Притом не с помощью психолога, не долгими пьяными ночами, оплакивая свою судьбу, а за пару суток. Потому что когда Алекс, понимая, что сделал, приполз чуть ли не на коленях вымаливать прощение – увидел Грэга таким же, как и ранее. Разве что чуть прихрамывающего и с фингалом под глазом.       Но сейчас об этом думать Алекс не хотел. Это будет потом, за бутылкой коньяка, в одиночестве, когда Грэг не будет видеть, как он себя жалеет, каясь небесам в совершенной глупости.