Дримлэнд

- Як так, ти ничого не умеешь? – не унималась Ванесса, пока мы стремительно шли по коридору. Жуткие капилляры расступались перед ее босыми ногами, и ни одна тварь из здешних обитателей на нас еще не напала. - Не умею, и все! - Но ты якось сюда попала, так? - Со мной был один человек… Это он все делал, а я просто так… балласт. - И ви, що, перемещалися из свиту в свит вдвоем? – скептически хмыкнула девица. - Да, - не поняла, в чем причина ее недоверия я. - Неможливо, - она категорически помотала малиновой головой, - Во время перехода все атомы, все сознание, все воспоминания, все, що э Ти, розщэплюэтся в пыль, перерождается и бах! Ти новый человек, да еще и с какой-нибудь дебильною роллю в этой плохо продуманной комедии. Серьезно, что за фигня? Пациентка дурдома? Да я была фавориткой французского императора! Он учил меня танцевать кадриль и ел виноград с рук! – она досадливо всплеснула руками, - В усякому рази, це неможливо – найти хлопця из соседнего свиту в новом, для этого треба бути… да я не знаю, ким треба бути! - Я видела здесь девушку из своего первого мира. Она там умерла, а здесь мы снова встретились, - не оставляла я. - Бред, у тебя бред. Такого не буваэ. Я зламала уже девять свитов в одиночку и ни разу не встретила ни одного похожего людини! Перемещение созерцателей миж свитами не-мож-ли-во, а тем более, мертвых! Умер – значит, умер, все, в Дрим-машин ничего не меняется, иначе все было бы занадто просто. Если ты не воображаемый, то кома перешла в смерть там, в тому научном центри, где в настоящем мире лежать наши тела.– каждое ее слово разрушало мои надежды. - Да че ты понимаешь?! У тебя когда-нибудь умирал друг на руках?! – я злобно толкнула ее, на глаза снова навернулись слезы. Ванесса кинула на меня быстрый взгляд. - Я бачу, що тоби боляче и страшно! – вспылила она, - Но давай пидберемо свои сопельки, пора учиться жити самостийно, детка! И она продолжала стремительно пересекать коридор за коридором. - Кто наша цель? – стараясь не подражать одному из героев любимого сериала, спросила я Ванессу. - Директор лечебницы. Говорять, в молодости он работал на третий рейх, прямо в одному из концлагерей, проводив эксперименты, потом втик в Великобританию, скрылся от суду. Ставит тут опыты на людях, в пидвали. Ти чула крики? - И что ты сделаешь? - Замочим виродка. Глянь вокруг, це ж повний пипоц. - И сколько миров ты уже так устранила? – не поверила своим ушам я. - Уси девять, а що? – Ванесса не придавала количеству убийство ровно никакого значения. - Мы не убили никого, всех удалось разубедить… Даже последнего. - Тысячи людей можуть тут померти, если мы не расстараемся як треба! – настаивала девица, - И якщо мы вальнем пару-тройку козлив, держащих невинных взаперти в своих бреднях, нам только спасибо скажуть! Лис рубают – триски летять. Вот, почему она беглянка. Она не боится разрушать. Убивать. Ее не терзают лишние эмоции и сомнения. - И не вздумай меня сравнивать с твоим…Як його звали? - Канзас. - Я – не он, зрозумила? Мы пришли. И она обеими руками распахнула высокие дубовые двери, ведущие в кабинет директора. Сводчатый потолок утопал в темноте ночи, в стрельчатые окна с готическими решетками хлестал дождь. Тени капель змеились по паркету. Кабинет был огромен и пуст, дубовые книжные стеллажи одиноко пригорюнились у стен. Посреди овального старого ковра стоял большой письменный стол, заваленный бумагами и книгами. Гремел гром, эхом теряясь в каменных сводах. Я медленно подошла к столу, рассматривая бумаги. Ванесса обежала кабинет кругом несколько раз, заглядывая за все занавески, под все кресла, перебирая книги на стеллажах в поисках секретного рычага, она ужасно шумела. На столе лежало дело пациентки по имени Александра Мэйсон: острое психическое расстройство, агрессия, раздвоение личности. Прецедент: убийство четырех одноклассников и учителя 4 апреля 1972. Предмет убийства: не установлен. Режим содержания: одиночный мягкий карцер. На следующей странице располагались многочисленные фото с места преступления. Огромная пентаграмма, начерченная кровью на дощатом полу классной комнаты, мертвые изломанные тела в каждой вершине, обугленные следы ног, пересекающие площадку во всех направлениях. Затем фотографии каждого тела в отдельности, с разных ракурсов, один страшнее другого. Я захлопнула папку и из нее вылетела фотография, что была на первом листе. Черноволосая, одетая в школьную форму девочка лет шести без двух передних зубов, один из которых уже чуть-чуть вырос, жизнерадостно улыбалась на фоне зеленого парка. Рядом с девочкой стояла сухая мрачная женщина в строгом платье, они были сильно похожи, если не считать холодного металлического блеска в глазах. Надпись в углу гласила: Александра и Миранда Мэйсон, 2 апреля 1972. Справочники по медицине, которые должны были бы занимать ключевое место на столе психиатра, оказались завалены книгами по оккультизму, выписками на древних языках, свитками, гравюрами, изображающими деятельность инквизиции и сцены из библии. На обрывках тетрадных листов, то и дело встречающихся то тут, то там, попадались обрывочные слова и фразы: «ночью», «тела изломаны», «нечеловеческая сила», «и лицезреть сие зло не смеет лик свой, ибо полноты скверны вынести не в силах», и последняя «одержима». Многие листы были окроплены кровью. Некоторые капли запеклись, но некоторые были совсем свежими. - Все ясно як день, цей виродок зачув, що ми йдемо за ним и звалив! – резюмировала Ванесса, - Ось адже хитрожопий мозгоправ! Что-то капнуло мне на макушку. Взяв из столешницы фонарик, я направила его луч вверх, в темный арочный свод. - Нет, Ватсон. Как ни прискорбно мне это признать, ваша версия несостоятельна. Ванесса задрала голову и витиевато выругалась. На потолке была кровью начертана пентаграмма. А в нее был вписан по пяти вершинам распятый директор лечебницы.