Дримлэнд

Стоило огромных усилий не висеть на шее Канзаса весь вечер. Напротив, я старалась даже лишний раз к нему не прикасаться, чтобы не испугать друга тем, что я без него чуть не сошла с ума. Общаться, разговаривать, даже смотреть на Канзаса мне вдруг стало страшно неловко, да и он не поднимал на меня глаз. Что-то было не так, в воздухе витал холод. Хорошо, что Ванесса болтала без умолку, ее речи хватило бы и на семерых молчунов. Ужасно хотелось еще раз обнять его, но без повода это будет выглядеть странно. Нашим поводом держаться вместе были озноб и живые мертвецы, подкарауливающие на каждом углу, чтобы вырвать у тебя из горла кусок послаще. Теперь у нас нет друг в друге необходимости, и Канзас свободен уехать, когда ему вздумается. Мы ведь не пара. Мы даже не друзья. Просто выжившие. - Трое из лидеров кланов убиты за последние сутки. В Городе орудуют беглецы, и они не знают, кто здесь мечтатель наверняка, - сказал Канзас. - Теперь нарушится равновесие? Ведь стороны обвинят друг друга, воспользовавшись этими смертями, война начнется, - продолжила я. - Нет, не начнется. Для того, чтобы равновесие сторон было официально нарушено, нужно провести обряд с использованием крови представителей каждого клана, - возразил Канзас, - Если мы проведем обряд, это развяжет нам руки, и в поднявшейся суматохе мы увидим точно, кто здесь мечтатель. - Або потеряем его окончательно, - покачала головой Ванесса, - Не можно идти на такой риск, весь Город може погибнуть. - А тебе есть дело до убийц и моральных уродов, половина из которых, к тому же, еще и воображаемые? – сощурился он. - Сиб, что скажешь? – Ванесса обратилась ко мне, - Твий голос решающий. Я задумалась, делая вид, что принимаю решение, хотя оно давно уже было принято. - Равновесие будет расторгнуто, нами, или еще кем-то. Я согласна с Канзасом. Подруга недовольно засопела. Мой друг собрался уходить. - Ти ночуешь у нас, вже поздно, прирежут на улице ще, - вдруг решительно объявила Ванесса, вставая из-за стола, - Вам придется спати на одний постели, –добавила беглянка, убирая кружки, - Кимната маленька, постелити негде, - и она ушла на кухню, покачивая бедрами. Окинув взглядом комнату, я не поверила своим глазам: она стала в четыре раза меньше! Канзас кивнул и вышел покурить на узкий балкончик. Как только он захлопнул за собой балконную дверь, я накинулась на подругу. - Ты чего творишь?! – я свистящим шепотом спутала малиновые пряди девицы, - Ты зачем комнату уменьшила, тут бы всем места хватило! Она глянула на меня красивыми карими глазами с кокетливой искоркой. - Вот не надо, я не такая, - я замотала головой. - У тому й рич, що ти не така, - вздохнула Ванесса, споласкивая кружку, - Ще ты маешься, непутевая? Спите вместе. Я все сказала. И комнатка сжалась еще сильнее. Я взяла со стула брошенную куртку и вышла на балкон. Канзас сидел на подоконнике, уперевшись ногами в край, и курил. Я неловко накинула куртку ему на плечи, зажато встала рядом, вдыхая дикий воздух ночи вперемешку с табачным дымом. - Ты не прав, - решительно сообщила я. - Тогда чего согласилась? – недовольно хмыкнул он. - Потому что я всегда на твоей стороне. Но сейчас тебе надо знать, что ты не прав. Тишина. Ни одной идеи, как начать разговор. Друг рассматривает далекие огни огромного черного города, не глядя на меня. - Скажи хоть че-нибудь, - хрипло вздыхает он. - Канз, почему ты не помнишь Идола? – не могла успокоиться я. - Да не было никакого Идола, - раздался раздраженный ответ. – Тогда… что тогда было? Где ты был? - Бегал. - Где ты был после… Австралии? Канзас шумно вздохнул. Ответа не будет. Над кварталом плыл огромный светящийся корабль. Я с еще большим опасением решила выяснить у Канзаса еще кое-что: - Надеюсь, этот прибудет в пункт назначения по расписанию. Главное, чтобы на борту не было безбилетников, отравляющих всем воздух… Канзас снова посмотрел на меня с прищуром, не поняв намека. В горле встал горький ком. Значит, что произошло там, на космическом корабле, он тоже не в курсе. Но я видела это! Или это мне тоже только приснилось? - Так странно, в выдуманном мире… - … есть много вещей, которые не соответствуют эпохе, - продолжил за меня Канзас. - Тебя унесло в другую эпоху? – повернулась к нему я. - Тысяча девятьсот сорок третий, - кивнул он, - И из рейхстага звонят на мобильник. - Ты видел Гитлера? – прошептала я. - Я убил его, - ответил Канзас. Друг жует губы, шевелит родинкой, отводит взгляд, будто ему отчего-то неудобно. Потом он заговорил, неохотно выдавливая из себя каждую фразу: - Мы были в Австралии, потом объявился этот Ноль, нашли пацана, тебя укусили… и… И всё. Только что держал тебя, а потом раз, и добро пожаловать в третий рейх, лейтенант. Потом сюда. Черт, у тебя тогда столько крови было, бледная вся… Я подумал, раз тебя нигде нет… Конец фразы превратился в неразборчивый ком звуков. Друг нервничал, со злобой давя сигарету о балкон. Огромный черный зверь сидит рядом со мной на подоконнике. Мне снова стало страшно рядом с ним. - А ты тут. В кабаке со шлюхами, - он махнул на город рукой, выкидывая окурок, - Нашел, короче. Канзас встал и зашел обратно в комнатку, ни слова не сказав. Я смотрела ему в след полными слез глазами, не понимая, почему он не помнит свою собственную смерть, почему не помнит дэльфиум. Может, я действительно сошла с ума? В этом месте не трудно повредиться рассудком. Может, это был лишь сон, навеянный постоянным страхом за Канзаса? Но сейчас стало ясно: смерть – не единственный способ потерять друга. Свет от фар редких проезжающих машин гулял по потолку комнатки. Со станции доносился шум поездов, далекие крики, ругань. Где-то лаяла собака. - Так непривычно, что конца света не было, - прошептала я в полутьме, - Что живые люди ходят по улице не перемазанные в кишках, что их так много. Что в магазинах есть продавцы, что надо использовать деньги. Что играет музыка. Нос защипало, когда рядом раздалось родное хриплое «угу» без каких-либо слов. - И они даже не представляют себе…- не найдя слов, я покачала головой, замолчала, вспоминая запах бензина, сухие пайки, ножи, кровь и вонь. Почему он на меня совсем не смотрит, хоть и лежит на спине с открытыми глазами? И тут я сообразила, что Канзас меня не видит, потому что я лежу слева от него. Это даже не честно, разговор получается почти односторонним. Я могу смотреть на него, сколько захочу, и он даже не узнает. Кто мы теперь друг другу? После того, как мы снова встретились, мне не давали покоя сомнения: кажется, для него я не значу столько, сколько он для меня. Как бывшая соседка или одноклассница. Не больше. За то время, что мы не виделись, мы сильно отдалились. Без него было плохо, но, думая о нашей встрече, я находила причину улыбаться. Скучая по нему, я возвела его в идеал, забыла, как мы на самом деле общались, когда он был рядом. Теперь снова вместе, но что… - Ты сейчас выдумываешь какую-то чушь, чтобы пострадать, да? – прервал поток моих размышлений Канзас. - Я боюсь, что все уже не будет, как раньше, - ответила я. - Да, тут тебе не Австралия. В этом городе холодно как у снеговика в жопе, - хмыкнул он, заворочался, натягивая капюшон толстовки, повернулся ко мне живым глазом. Да, при слове «жопа» у меня прямо от сердца отлегло. Все нормально, все по-старому. Я подползла к нему вплотную, обняла и накинула свой плед. На это потребовалась немалая храбрость. - Вкусно пахнешь, - послышался тихий голос у меня над самым ухом. Мы крепко обнялись, руками и ногами. Не удержавшись, я глубоко вздохнула от вновь обретенного чувства безопасности и мира, спокойствия в этих объятиях. - Себя понюхай, - усмехнулась я.