Карточный домик

Сбросив вызов, Намджун долго смотрел на телефон, прежде чем положить его на стол. После всех ожиданий, тревог и нервотрёпки последних восемнадцати часов, он наконец получил ответ на самый насущный вопрос. Даже странно было осознавать, что в итоге, после того как надежды рухнули в пропасть, всё закончилось не так уж плохо. Намджун наконец мог дышать полной грудью. Получить хоть какие-то ответы — замечательное чувство. Не давили больше утягивающие на дно и требующие срочного решения проблемы. Больше не нужно проверять новости каждую минуту в надежде на обновление. Можно было спокойно сесть в кресло, расслабиться и даже вздремнуть, не дёргаясь от каждого шороха. Тэхён был жив. Ранен, но всё-таки жив. Намджун несмело усмехнулся — и тут же рассмеялся в голос. Искренне, радостно и безмятежно. Его смех — веселье на грани долгожданного покоя, почти ликование. — Жив? — осторожно спросил Хосок, хотя уже догадывался, каким будет ответ. Ну конечно, Тэхён жив, Намджун ведь обращался по имени и несколько минут с ним разговаривал. Но и желание убедиться было вполне понятным. Поэтому, не переставая смеяться, Намджун сложил большой и указательный пальцы в кольцо, показывая «ОК». — Отлично. Успокоившись, Намджун зашёл в базу данных и удалил запись недавнего разговора с Тэхёном. Всё, больше не осталось следов причастности их отдела. — Ты сказал «стреляли». Что случилось? — спросил Хосок, опираясь о скрещенные на столе руки. — В кого стреляли? — Оба живы. С Мальчиком всё в порядке, а вот Тэхёна подстрелили. — Хосок недовольно поджал губы. — Пуля вошла в плечо. Тэхён сказал, что его подлатали, так что, хотелось бы верить, что с ним всё будет хорошо. — Мы с Тэ теперь та ещё парочка — латаные-перелатаные, — покачал головой Хосок. Хотя его швы недавно сняли, менее правдивым это утверждение не стало. — Будем надеяться, никаких осложнений у него не проявится. Ранение плеча — штука опасная, да и с огнестрельными никогда не знаешь, чем закончится. Если не повезло и повредили сухожилия, то фигово. Помнишь, мне чуть не порвали сухожилие в рейде? Представляю, как Тэ сейчас больно. Зато с такой травмой, как только покончит с этим делом, сможет спокойно выйти в отставку и жить на пенсию за выслугу. — Только не вздумай подать ему эту идею, — пробормотал Намджун и снова уставился в телефон — серый кусок дешёвого пластика, ставший вестником благих новостей. Его хотелось схватить и радостно расцеловать. — Знаешь что? — Хосок в любопытстве выгнул бровь. — Тэхён сказал, что Чон приказал Мальчику прекратить выпуск порева. А значит, он уже в курсе. — …Тэ просто нереально везёт, — Хосок ошеломлённо покачал головой. — Сначала уйти живым от наёмников, потом получить личную помощь от главы Хэдокче Па. Остаётся верить, что так фартить ему будет хотя бы до конца операции. Намджун согласно хмыкнул и отвернулся к монитору. Да, это было бы просто замечательно. Факт — Тэхён был на волоске, но ему крупно повезло. Увы, эта удача не может длиться вечно. Тэхёну сейчас лучше держаться от неприятностей подальше, залечь на дно и какое-то время не высовываться. Хосок был прав, ему слишком везло, и ещё неизвестно, что будет, когда эта удача закончится. Но самое ужасное — вероятность, что Тэхёну из этой паутины уже не выпутаться: он влез в Хэдокче Па в самое неспокойное время — в период борьбы за власть. Так что если обстоятельства и складываются, то ненадолго и лишь для того, чтобы обрушиться новой бурей. Перестрелка в казино ясно дала понять, что дальнейшие шаги противника будет сложно предсказать. Тем более, если опасность будет исходить изнутри. Если Тэхёну c трудом удается сохранять свои позиции, то чего уж говорить об их команде — в информационной войне они остались далеко позади.    Разница с Сингапуром была в час. Что там, что в Сеуле, время близилось к вечеру, а рабочий день Намджуна — к концу. Но это вовсе не означало, что работы стало меньше. Нет, на завтрашней встрече с начальством он должен выглядеть идеально и суметь грамотно изложить свой запрос на пересмотр дела. Даже зная, что старший Чон занялся вопросом, Намджуну всё равно необходимо будет отстоять своего подчинённого. Он успел создать запароленную папку, в которую поместил все видео с Тэхёном, как в кабинет в спешке вошла явно чем-то взволнованная Сона. — Ходят слухи, — тихо начала она. — О недавнем рейде кибер-отдела и о… Тэхёне. Они молча уставились на неё. Сона слишком хороша, чтобы быть всего лишь помощником инспектора, — умная и проницательная. Чего уж говорить о её интуиции. И что ей ответить? Намджун ещё даже не продумал, как будет разговаривать с отделом по этому поводу. В первую очередь необходимо было договориться с начальством, а потом уж разговаривать с Соной, Ёндже и Дэсу. Постояв немного, она развернулась, плотно закрыла дверь кабинета и, убедившись, что никто из проходящих мимо не услышит их, вернулась обратно. — Ребят, я в отделе нравов многое повидала, — начала она, вскинув руку, — и грязь, и ужас. Вы думаете гей-порно меня напугает? Я видела, как детей-проституток клеймят и продают, словно скот. Меня не волнует общественное мнение. Я беспокоюсь за Тэхёна, хочу знать, что с ним всё в порядке, — сказала она переходя на шёпот. — Да мне плевать на всё остальное! Блин, ребят, мы-то с вами знаем, что Тэхён как минимум уже убивал. И это никак не изменило наше к нему отношение, ведь так? Это всего лишь секс. Честно, мне всё равно, я лишь хочу знать. Как и Намджун, когда работал под прикрытием, Сона успела повидать свою долю ужасов. Её слова прозвенели в тишине кабинета. Она не раз сталкивалась с беспределом, творящимся в их городе. Чего стоит только проституция в Хэдокче Па: этот порочный круг похищений, физического и эмоционального насилия. Сона была искренне обеспокоена. Её не волновали обвинения в адрес их отдела, единственное, что сейчас было важно, — Тэхён. — Ага, если бы ещё все думали так же, — пробормотал Хосок. — У них есть доказательства, что он снимался в порно. Хорошо, что нет никаких улик, связывающих его с убийством. — Мальчику и Тэхёну выдвинули обвинения. Сейчас составляют ордеры на их арест, — медленно проговорил Намджун. — У меня времени — до завтрашнего утра, чтобы подготовить запрос на пересмотр материалов дела, снять обвинения и отозвать ордеры. — Тэхён с тобой связывался? — спросила Сона, скрестив руки на груди. — Мне ни к чему подробности. Просто скажи: жив ли он. Этого вполне хватит. — …Жив, — тихо ответил Намджун. — Не стоит об этом распространяться, но он жив. Я бы не хотел, чтобы начальство прознало об этом до рассмотрения. Так у меня будет преимущество — сыграю на гордости руководства. Они не позволят обвинить в таком преступлении, вероятно, погибшего при исполнении полицейского. — Чёрт! А что, неплохо! — воскликнул Хосок, поворачиваясь к нему. — Очень даже неплохо. — Нет, не может для нас всё так закончиться. Уж точно не после всего, что было. — Сона нервно провела рукой по волосам, взъерошив короткую стрижку. — Пообещай мне, Ким Намджун, пообещай во что бы то ни стало закончить нашу операцию. — Обещаю, — кивнул Намджун. Это, кажется, её успокоило, и Сона, тихо вздохнув, наконец перестала дёргать себя за волосы. — То есть, конечно, Чон замнёт дело, но это неважно. Главное — мы команда и должны действовать, как команда, — произнесла она, кивая своим же словам, словно убеждая себя в этом. — К слову, о команде, — начал Намджун. — Что думаете об остальных? — Думаю, Ёндже слишком набожный, с ним могут возникнуть проблемы. А может, и нет, я лишь предполагаю, опираясь на предыдущий опыт знакомства с ярыми католиками, — сказала Сона. — Насчёт Дэсу не уверена. Да, он не молод, но проработал здесь столько лет, что вполне может прореагировать как взрослый адекватный человек. — Хосок хмыкнул и представил Дэсу, мужчину в годах, с проседью в некогда смоляных волосах, который бы воспринял информацию по-детски и закатил им здесь истерику. Довольно забавно. По правде говоря, Намджун не был уверен, как именно воспримут эту информацию двое оставшихся сотрудников их отдела. Если в обычной рабочей ситуации предвосхитить их вопрос и подготовить ответ не составляло труда, то сейчас в уравнение вставали такие переменные, как опыт, мировоззрение и предрассудки. — В любом случае, когда Тэхён соберёт достаточно информации для уничтожения Хэдокче Па, надеюсь, все, у кого будут к нему какие-либо претензии, заткнутся к чёртовой матери. — Вот именно, — кивнул Хосок. — Ясно, тогда я домой. Удачи с запросом на рассмотрение, Намджун. Если что-то понадобится, звони мне. Даже ночью. А ты лучше отдохни, Хосок. Чем быстрее поправишься, тем быстрее вернёшься в строй, — сказала Сона и взяла своё пальто со спинки стула. — Будем надеяться, что завтра фото Тэхёна не окажется на плакатах «их разыскивает полиция». Она вышла из кабинета, оставив Хосока наедине с Намджуном. Помолчав немного, Хосок спросил, есть ли у них какой-то план действий. Намджун задумался, стараясь внятно сформулировать ответ, хотя определенного плана на данный момент у него всё ещё не было. — Пойти домой, по дороге купить себе ужин, потом сесть и гипнотизировать монитор компьютера. Может, поплакать, — пошутил он. — Но, если честно, я пока думаю над планом. Наверное, для начала приведу аргументы, пройдусь по фактам, задействую свой опыт работы под прикрытием и постараюсь убедить начальство. — Тебе раньше не приходилось составлять запросы на пересмотр дела? — спросил Хосок и, получив отрицательный ответ, продолжил: — А я делал. Моих парней после рейдов пару раз обвиняли в превышении полномочий, так что, полагаю, суть одна. Хотя у меня были законные доказательства. У тебя такой роскоши нет, вещдоки не в нашу пользу. Но, наверное, это всё равно проще, чем подавать апелляцию в суд после вынесения приговора. — Кажется, ты можешь мне помочь, — сказал Намджун, усаживаясь в кресло. — Как насчёт чачжамёна? Я угощаю. — Что? Ты наконец-то готов пригласить меня на свидание? — спросил Хосок и тут же рассмеялся. — Чачжамён и запрос на пересмотр дела — ты знаешь как покорить парня. Еду на вынос вряд ли можно посчитать хорошим ужином, но, когда через полчаса они пришли к Намджуну, это уже не имело значения. Намджун включил ноутбук и сложил все имеющиеся по делу документы на столик. Забавно: они так стараются, зная, что вопрос всё равно решится без их участия. Чон заплатит кому надо, обвинения подтасуют и повесят на каких-нибудь ребят. И тем не менее они добросовестно готовились к встрече с начальством, словно бы и не знали о вмешательстве Хэдокче Па. Хосок уже уплетал чачжамён, готовясь взять ещё и блинчик. Намджун не проголодался, но, зная, что предстоит работать всю ночь, понимал, что необходимо что-нибудь съесть. В последнее время такой режим уже вошёл в привычку. С тех пор как Тэхёна внедрили в Хэдокче Па. — Итак, — сказал Хосок, продолжая жевать. Он закинул ногу на ногу и по-хозяйски устроился на диване. — Думаю, наш самый главный аргумент — нашей операции дали ход, так? Тэ впутался в это не самовольно, никто не действовал против начальства. Наш отдел получил разрешение на проведение операции под прикрытием. Поэтому мы внедрили Тэ. — …То есть мы выгородим себя, но не Тэхёна, — подытожил его слова Намджун. Хосок всё ещё жевал лапшу; на его щеке остался след соевого соуса, Намджун потянулся и стёр его большим пальцем. — Тебе не кажется, что так мы только сильнее подставим Тэхёна? — Но здесь вступишь ты, — возразил Хосок. — Скажешь им, что всё, что делается под прикрытием, остаётся в прошлом. У тебя, в отличие от нашего начальства, есть в этом опыт. Да, они работали в убойных отделах, нац.безопасности и прочих, но опыта оперативной работы у них нет. Они поднялись наверх благодаря бюрократии. Они не такие, как мы. Так что скажи им прямо: «Со всем уважением, но вы в этом ни черта не понимаете». — Что-то я сомневаюсь, что это сработает, — усмехнулся Намджун. — Но ты прав, у нас есть подобного рода опыт. Хотя я бы предпочёл не афишировать мой… — Хосок молча подцепил палочками лапшу и закинул в рот. — Однако тогда я работал за рубежом. Между мной и начальством были сотни километров. Да и мои косяки не всплывали на порно-серверах в Сеуле.   — М-м-м… — Хосок отложил палочки и жестом показал, что у него появилась дельная мысль. Наконец он прожевал, сглотнул и сказал: — Сингапур, расскажи им про Сингапур. — Героев все любят, — кивнул Намджун. — Полицейский, едва не погибший при исполнении, — это может неплохо нам помочь. Как бы глупо ни звучало. — Он вздохнул и закрыл лицо ладонями. — Хотя, блин, всё это звучит глупо. — К слову о глупости. Порно можно спокойно скачивать и смотреть в своё удовольствие, но снимать, — хмыкнул Хосок и покачал головой, — нельзя. Незаконно. — И главное весь сыр-бор из-за порно, — возмутился Намджун. — Не из-за убийств, наркотиков или рабства. Порно. Можно подумать, кто-то реально сможет вменить Мальчику эту статью. — Хосок доедал свою порцию чачжамёна. — Значит… получили одобрение сверху, апеллировать к опыту работы под прикрытием, Тэхён — герой. И это наш план? — Словно бы собрали все дурацкие отмазки в одну, — кивнул Хосок. — Думаю, даже без помощи Чона смогли бы отвертеться. Они замолчали. Оба ждали, кто заговорит первый. Наконец Намджун не выдержал и рассмеялся. Хосок держался несколько секунд, но тоже расхохотался и, бросив палочки на стол, вытер губы. — Как же нам повезло, что Тэ, кроме нас, есть кому помочь, — сказал он.   После ужина Хосока клонило в сон. Он вроде и пытался работать, но видно было, что едва борется со сном. Намджун, которому сегодня точно было не до сна, предложил прилечь на кровать. Сам он планировал подремать часок-другой, вряд ли больше. Хосок что-то тихо пробормотал, поднялся с дивана и лёг в постель. — Чёрт побери, Тэхён, — сказал Намджун, глядя на запароленные видеофайлы. — Подкинул же ты нам работы…   Он работал до самого утра, прерываясь только на то, чтобы выпить воды или сходить в туалет. Намджун не мог заснуть, хотя понимал, что отдых ему необходим. Уснуть, зная, что на завтра назначена встреча с начальством, было невозможно, поэтому он старался не отвлекаться. Намджун перелопатил все отчёты и дела, касающиеся работ по защите свидетелей и под прикрытием; всё, что могло помочь Тэхёну. В семь утра он с трудом заставил себя оторваться от документов и, приготовив завтрак, стал собираться на работу.   Хосок крепко спал, свернувшись на его кровати, и, кажется, просыпаться в ближайшее время не планировал. Вот и славно, ему не помешает отдых, к тому же у Хосока сегодня выходной. Пусть как следует выспится. В последнее время, несмотря на недавнее ранение, он сидел в офисе от рассвета до заката. Намджун застегнул брюки, взял распечатанные файлы и аккуратно сложил в папку — лучше, чтобы все доказательства, которые потребует начальство, были под рукой. Он оставил на кофейном столике, рядом с остатками вчерашнего ужина, записку для Хосока и придавил её запасным ключом от своей квартиры — вдруг тот решит уйти, пока Намджун на работе. Хотя очень бы хотелось, чтобы Хосок просто проспал весь день.   Дорога заняла всего лишь пятнадцать минут, поэтому приехал он задолго до назначенного времени и теперь неловко мялся у кабинета. Намджун пил уже третью кружку кофе и наблюдал через небольшое окно, как сотрудники потихоньку подтягивались на работу. Наконец появилось начальство. Если бы эти сутки он не был бы на взводе, то обязательно затрясся в волнении. Ожидая положенные пять минут, спустя которые ему можно будет войти в кабинет, Намджун тревожно мерил шагами коридор. Ему не раз приходилось отчитываться перед начальством, но ещё никогда перед столь вышестоящим. Приходилось отвечать перед инспекторами и комиссарами полицейских агентств; однажды он даже пересекался с Генеральным комиссаром. По ту сторону двери собрался комитет, в рядах которого нет ни одной женщины, — что, учитывая структуру общества, не удивительно. Там заседали генеральные инспекторы Ли и Пак, комиссар Мун и, конечно же, старший комиссар Квон. Скопление громких должностей и власти, закреплённой преклонным возрастом. У Намджуна ничего подобного не было. Он всего лишь инспектор… И вот, однако же, стоит перед входом в кабинет, где собрались самые-самые чины их района. Он даже не привёл с собой никого для поддержки. Например, Сона уже почти выслужилась до инспектора и могла бы составить ему компанию. Формально в их отделе был только один сотрудник, не получивший ещё звания, — Тэхён. Но всё это не имеет сейчас значения перед начальством.       Намджун взялся за ручку, открыл дверь и шагнул в кабинет. Стены кабинета были белыми, пол устилал тёмно-синий ковролин. В центре стоял длинный стол за которым сидели четверо мужчин. Намджун закрыл за собой дверь и поклонился им. Квон, восседавший во главе стола, разоделся так, словно на войну собрался: на голове — фуражка, на груди синего мундира — «палитра» заслуг и наград. Остальные сняли фуражки и положили перед собой на стол. Ли, Пак и Мун надели простые мундиры со значками, обозначающими должности и чины. Намджун же оделся так, как обычно одевался на работу. Только жетон убрал с пояса в карман. — Садитесь, — приказал Квон. Намджун занял единственное свободное место, напротив Квона, и положил папку перед собой на стол. — Нам многое предстоит обсудить.   — Да, — тихо согласился Намджун, мысленно готовясь к предстоящим нападкам. — Думаю, долго рассуждать смысла нет, — сказал Квон, оглядывая собравшихся. — Мы все и так знаем причину, по которой собрались. Материалы к делу все прочли. Ким… Инспектор Ким, так ведь? — Да. — Итак, департаменту сообщили, что вы подали запрос на пересмотр и закрытие дела… — Квон открыл лежащую перед ним папку, — офицера полиции Ким Тэхёна и Чон Чонгука.   — Всё верно. — В таком случае, пожалуйста, предоставьте материалы, на основе которых вы подаёте данный запрос. — Со всем уважением, старший комиссар Квон, — начал Намджун, выпрямив спину. — Несколько месяцев назад наш отдел получил разрешение на внедрение «крота» в Хэдокче Па с целью сбора информации, необходимой для ареста Мальчика. Мы действовали по приказу свыше, — он замолчал и огляделся, чтобы убедиться, что его внимательно слушают; хотя и волновался при этом. — Мне приказали подобрать для операции человека из моей команды. Я выбрал офицера Ким Тэхёна. Он лучше всего для этого подходил. Наш отдел давно занимается данным делом. Работа началась задолго до моего прихода в полицию. И я имею все основания считать, что обвинения в адрес Чон Чонгука и офицера полиции Ким Тэхёна могут подвергнуть риску нашу операцию. — Есть новая информация об офицере Киме? — спросил инспектор Пак. — На данный момент мы не располагаем какой бы то ни было информацией о его местонахождении и состоянии, — без тени стеснения соврал Намджун. — Он вполне мог погибнуть. Умереть, выполняя свой долг. А мы сидим здесь и обсуждаем, стоит ли арестовывать его, как какого-то преступника.   — Он преступил закон, — сухо заметил комиссар Мун. — Поэтому отношение к офицеру Киму соответствующее. — Старший комиссар Квон, знакомы ли вы со спецификой проведения работы под прикрытием? — спросил Намджун, словно не заметив слов комиссара. Вместо этого он полностью сосредоточился на старшем комиссаре. Тот сидел смирно, как статуя, и, казалось, совсем не дышал. — Потому что мне всё это знакомо, я год проработал под прикрытием. Если хотите, можете ознакомиться с моим делом. У вас есть необходимый уровень доступа. У всех вас есть. Можете сами убедиться, сколько раз мне приходилось нарушать закон. И, несмотря ни на что, мы смогли взять крупнейшего поставщика героина в нашей стране. Благодаря моей работе удалось посадить более двух сотен преступников в трёх странах. В кабинете стало так тихо, что можно было расслышать чужое дыхание. Намджун расценил тишину как хороший знак — похоже, он на правильном пути. Опыт оперативной работы помог ему заткнуть начальство. — Офицер Ким Тэхён… Он может уничтожить весь синдикат, если соберёт достаточно информации на Мальчика. У Хэдокче Па не будет будущего. Мы арестуем если не всех, то многих. Они больше не будут править в Сеуле. Мы не можем рискнуть всем этим из-за обвинений в съёмке порнографии, — Намджун замолчал на секунду, раздумывая о том, что сказать дальше. — Никто не просит снимать обвинения полностью. Подождите, пока Мальчик окажется за решёткой, тогда и присовокупите к делу. Но если вы сейчас согласуете ордер на арест офицера Кима и Мальчика, то рискнёте всей операцией. Попусту подвергнете опасности жизнь офицера полиции. И это при том, что дело всё равно не дойдёт до суда. — Инспектор Ким, что вы хотите этим сказать? — спросил инспектор Ли. — Лишь то, что дело не пойдёт так, как вы этого хотите, — ответил Намджун и пояснил: — С Мальчика снимут обвинения. Всю вину припишут офицеру Ким Тэхёну, тем самым подписав ему смертный приговор. Ведь если узнают, что он из полиции, долго он не проживёт. Так что вы хотите? Поставить под угрозу жизнь офицера полиции, когда Мальчика даже не привлекут… или же выждать и живьём похоронить наследника империи в тех бесчисленных обвинениях, что мы на него собираем? — Если пресса прознает, что после крупной облавы не последовало никаких арестов, — начал комиссар Мун, — журналисты потребуют подробностей. Иначе полиция будет представлена в крайне негативном свете. — Тогда займитесь изучением полученной документации. Найдите, кого можно арестовать, — предложил Намджун. — В Хэдокче Па полно сутенёров и распространителей, которых можно привязать к делу и подвести под статью. В конце концов, Мальчик брал где-то актёров для порно. Так ведь? Вы всё равно можете найти, кого обвинить, и не запятнать образ полиции в СМИ. «Чистка в интернете», или какой там заголовок посоветует наш пресс-секретарь. Но обвинения в адрес офицера Кима и Мальчика… ничем хорошим для департамента не кончатся. — Вы ведь сын нашего комиссара, инспектор Ким? — задал не относящийся к делу вопрос Квон. — Да, — кивнул Намджун. — Думаю, со временем вы станете достойной заменой своему отцу. — Благодарю, старший комиссар Квон. — Намджун терпеливо выжидал, последуют ли ещё вопросы. Однако в кабинете было тихо. Даже чересчур. Намджун окинул всех взглядом. Квон, Ли, Пак и Мун задумчиво смотрели на лежащую перед ним папку с документами. Или довольно правдоподобно изображали задумчивость. В принципе, Намджун знал, чем всё закончится: Тэхён же сказал, что Чон занялся этим вопросом. — Мы пересмотрим дело, — наконец произнёс Квон. — Повторно рассмотрим, приняв во внимание аргументы, представленные сегодня инспектором Кимом. — Мужчины согласно закивали. — Случай довольно серьёзный. Действия офицера Ким Тэхёна не только идут вразрез с буквой закона, но и пятнают образ полиции. Да и, по правде говоря, вызывают отвращение. Но не стоит судить за проступки, если они принесут плоды. Намджун прикусил щёку, только чтобы промолчать и не высказаться по поводу того, что он думает обо всей этой чуши. — Эта операция носит крайне деликатный характер, — добавил Квон, — и по её результатам посадить удастся не только Чон Чонгука. Мы сможем отправить за решётку многих из Хэдокче Па, тут вы правы, инспектор Ким. Можете быть свободны. — Благодарю, — сказал Намджун, поднялся и поклонился. Он взял папку со стола и вышел из кабинета. Закрыв дверь, он сделал несколько шагов по коридору, остановился и прислонился к стене. Наконец-то он мог свободно вздохнуть.      Намджун понимал, что его слова ничего не значили. Чон уже подкупил в верхах тех, кто сможет замять это дело. Но это и не важно. Важно то, что он оправдался перед начальством — защищал одного из своих так, словно и не рассказывал Тэхёну о готовящихся ордерах на аресты. Не судить за проступки? Намджун бы рассмеялся, но как-то несмешно: многие из начальства, если не все, берут деньги у Чона. Если у Тэхёна всё получится, то их можно будет поставить на место. Намджун уже представлял их всех за решёткой. И самое замечательное — высшие чины никак не смогут на это повлиять. Этот арест прикроет их задницы от обвинений в коррупции и поможет избежать скандала в будущем. А если разозлят Чона, всё равно не задержатся на этом свете надолго и тем более не успеют узнать, получится ли у Тэхёна. — А у него получится, — пробормотал Намджун. — У него всё получится. Обязательно получится. Намджун ни разу в жизни не молился, но, наверное, его слова сейчас были очень похожи на молитву.

****

Чимин вот уже сутки не выпускал телефон из рук. Он сидел на кровати и ждал звонка. Розовый шнур зарядного устройства тянулся от розетки — нельзя было пропустить звонок из-за разрядившейся батареи. Даже мысль о том, чтобы отложить телефон, казалась отвратительной. Чонгук мог перезвонить в любую минуту. Чимин звонил ему уже сотню раз, и, быть может, Чонгук решит набрать его в ответ прямо сейчас. А может, нет. Возможно, он не перезванивает по причинам безопасности. Возможно, он мёртв.     Чимин не ел и не спал с того момента, как, сидя в кабинете Юнги, узнал о произошедшем. Несколько мгновений ему казалось, что всё это жуткий сон и набранный чёрными жирными буквами заголовок — неправда. Чимин смотрел на экран телефона и отказывался верить прочитанному, но начинал с ужасом осознавать реальность произошедшего. Вот и отдохнули с травкой и едой из китайского ресторанчика. Чимина отвезли в пентхаус ранним утром и с тех пор он там так и сидел. Ванби растянулась на кушетке, положив морду на лапы, и лениво подёргивала хвостом. Она спокойно дремала, не зная, что один из её родителей пропал и сейчас, возможно, уже был мёртв. Наверное, кошке было так же плевать и на самого Чимина. И от этой мысли ему захотелось стать котом. Тогда бы не было забот. Ну, разве что, когда поесть и сколько раз разрешить людям себя погладить. — Ванби? — Услышав голос Чимина, она повела ушами и, лениво распахнув изумрудные глаза, уставилась на него. — С ним ведь всё будет в порядке, да? — Ванби перевернулась на спину, сладко потянулась и заурчала. — Юнги всё-таки соврал, заливал мне откровенную чушь… Ну хорошо. Зачем кривить душой? Юнги не виноват. Он всего лишь старался успокоить его как мог. Чимину бы не ворчать на него, а поблагодарить, что Юнги не выгнал, а пригласил, сел и поговорил. Просто поговорил, не ожидая, как все, что в конце ему перепадёт какая-нибудь «благодарность» от Чимина. В кои-то веки Чимин почувствовал себя нормальным человеком. Хотя бы ненадолго. А потом случилось то, что случилось, и это чувство нормальности растворилось без следа. Чёрт, после двух косяков с Юнги и половины меню из китайского ресторанчика он забыл о Хэдокче Па на несколько часов. Чимин вздохнул и с силой потёр кулаком прикрытые веки. Глаза болели. Хотелось спать, но он не мог себе этого позволить. По крайней мере, пока не узнает, что же всё-таки произошло. — Чёртово казино, — пробормотал он, — чёртово… Раздался звонок. У Чимина чуть сердце не выскочило из груди. Он уставился на телефон, но экран у того оставался чёрным. Да и вибрации Чимин не почувствовал. Может, ему показалось? Может, он просто спит? Он вполне мог задремать… Раздался очередной звонок. Чимин подскочил, оглянулся и наконец обратил внимание на интерком. На загоревшемся голубым экране возник значок входящего сообщения.   — А! — Чимин чуть не запнулся, рванув через всю комнату. Он так сильно ударил по кнопке, что едва не сломал интерком. — Да? — Господин Чон вернулся, — сказал возникший на экране Донджун. Чимин был готов разрыдаться от радости. Пусть «принцессу» он Донджуну так и не простил, но как же хорошо было слышать приятные новости. — Открой ему двери. Донджун сбросил вызов, а Чимин замер, в смятении глядя на чёрный экран. Зачем надо было открывать двери Чонгуку? Но Чимин подошёл к двери, открыл и встал на пороге. Странная просьба. Снова проснулось беспокойство. Даже недавняя доза валиума не могла его теперь унять. Как только разъехались двери лифта, Чимин понял, зачем Донджун попросил его. Чонгук, Тэхён и Хонсок вышли в коридор. Тэхёна поддерживали под руки, словно бы… словно бы он был ранен и без помощи передвигаться не мог. Чимин отступил в сторону, пропуская их. Следом за ними шёл Шивон, без особых усилий неся их багаж. — Куки, что… — Клади его на кровать, — перебил Чонгук, обращаясь к Хонсоку. Чимин замолчал и с ужасом наблюдал за происходящим. Он крепко сжал ворот своего халата, когда Тэхён вскрикнул от боли. — Аккуратно! — Чёрт, — проскулил Тэхён, когда его уложили на кровать. — Куки, что случилось? — взволнованно произнёс Чимин и, судорожно сминая ткань, вцепился в шёлк халата. — Что происходит?   — Тэхёна подстрелили, — сказал Чонгук. Шивон, поставив чемоданы у двери, удалился вместе с Хонсоком. Чонгук попытался уложить Тэхёна поудобнее. Заметив это, Чимин тут же подбежал к ним и приподнял Тэхёна, чтобы Чонгук мог подложить ему под спину подушки. — Попали в плечо в той перестрелке в казино, но после операции… — Оп-операции? — …пулю удалили. — Чонгук говорил на удивление спокойно, словно бы произошедшее его ничуть не пугало. На секунду Чимину показалось, что и его самого подстрелили: лёгкие свело от нехватки воздуха, а в животе неприятно заныло. — Его прооперировали, малыш, с ним всё в порядке.   — Что-то не по-похоже, — возразил Чимин, глядя на Тэхёна. На нём вместо привычной рубашки был светло-серый, влажный от пота свитер. Всё тело Тэхёна покрывала испарина; дыхание его было прерывистым, и неважно, что там сказал Чонгук, — Тэхён совершенно точно не был в порядке. Будь у него всё хорошо, то он бы сидел прямо и слегка морщился от случайной боли в заживающей ране. Тех, у кого всё «в порядке», не заносят в комнату, полусознательных и скулящих от боли. И кожа у них далеко не пепельно-серая.   — Его укачало на корабле, — пояснил Чонгук, аккуратно убирая волосы со лба Тэхёна. — Тэхёну бы следовало отдохнуть, но нам нужно было вернуться в Сеул. Зато сейчас он может отлежаться и прийти в себя. — Дорогой, можно с тобой поговорить? Наедине, — сказал Чимин и взял Чонгука за запястье. — Пожалуйста? — Чонгук позволил увести себя в соседнюю спальню. — Чёрт, Куки. — Чимин прижал его к стене; глухой звук удара разнёсся по комнате. — Я же говорил тебе не лететь в Сингапур, говорил… — Знаю, знаю, малыш… — …и посмотри, что произошло, — продолжил Чимин. — Тебя чуть не убили! Что я тебя просил? Не лететь туда! Но разве ты меня слушаешь? Ты рисковал своей жизнью, жизнью Тэхёна и… Чонгук обхватил ладонями его щёки, большие пальцы нежно коснулись скул. Чимин замолчал, тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Кожа ласкала кожу; тёплая, гладкая, живая. И всё это вызывало непонятную радость. Чимин провёл пальцами по тыльной стороне ладоней Чонгука и постарался успокоиться. — Прости, — тихо сказал Чонгук. — Ты советовал мне не лететь и был прав, малыш. Я знаю. Но у меня не было выбора. Папа сказал, что это было необходимо. — Я так испугался, — прошептал Чимин. — Ты не отвечал на мои звонки, а в новостях всё мелькали фотографии казино и как увозили трупы в мешках. И мне… — он всхлипнул, — …мне было так страшно. — Малыш, им меня не убить. — Руки скользнули Чимину на талию и притянули ближе. Чонгук сильнее ухватился за шёлк халата и прижался носом к нежной коже у основания шеи. — Они попытались и не смогли. Снова пытаться не будут. — А Тэ? С ним всё будет в порядке? — спросил Чимин и повернулся в сторону, касаясь губами его волос. Чонгук пробормотал ответ, тихой вибрацией скользнувший по коже, подстёгивая загорающееся возбуждение. — Он мог погибнуть из-за тебя. Поверить не могу, Куки, он чуть не погиб! — М-м-м… Убью тех, кто причинил ему боль, — сказал Чонгук, целуя его шею, и с силой сжал ягодицы Чимина. — Порву на кусочки. Похоже, даже полусознательный, стонущий от боли Тэхён, лежащий в соседней комнате, ничуть не поубавил пыл Чонгука. Он прижал Чимина к стене и потёрся бёдрами. Его напряжённый член натягивал ткань брюк и упирался в Чимина. Чонгук развязал пояс халата. Он сам не понял, как они оказались на кровати. Голый Чимин уже раздвинул ноги и сжал бёдрами его бока, потянулся за смазкой, которая всегда предусмотрительно лежала на подушке; выдавил себе на ладонь и, пока Чонгук раздевался, просунул в себя первый палец. — Чёрт, так хотел, ещё… — Чонгук быстро расстегнул ремень и снял брюки, — ещё с того грёбаного вечера в казино. Дрочка всё равно не то. — Ну так возьми. — Чимин широко развёл ноги; палец входил уже до последней костяшки. — Всё это принадлежит тебе. Ничто не распаляло Чонгука сильнее убийства. Чимин привык, что он возвращался пропахший порохом; запах неприятно въедался в ноздри. Порой Чонгук даже не снимал кожаные перчатки, лил смазку прямо на них и, путаясь в одежде, растягивал Чимина. Но в этот раз было по-другому. В его действиях было какое-то отчаяние. Казалось, Чонгук никак не мог найти нужный ритм. Он вставил Чимину, привстал, опираясь на локти, и поцеловал, чем очень удивил Чимина. В последний раз во время секса они целовались довольно давно. — Обычно не задумываешься, как… как, — бормотал Чонгук, резко двигая бёдрами и целуя Чимину шею, — легко умереть. Как легко… — Куки. — …легко сдохнуть, — продолжил он и ухватил Чимина за запястья, прижимая к кровати. — Так просто, быстро и… — Дорогой, — простонал Чимин, выгибаясь на простыни, чувствуя жар поцелуев. — Успокойся. Ты слишком спешишь. — Чонгук ожесточённо вбивался, стараясь войти как можно глубже. Чимин плотнее прижался к нему, обхватив ногами бёдра, и жадно прислушивался к сорванному дыханию. Долго Чонгуку не продержаться. Скоро всё закончится. — Все эти выстрелы и… кровь… Так… А! — Чонгук дёрнулся, толкнулся в Чимина ещё пару раз и кончил. Его слегка потряхивало. Он лёг на Чимина, глухо простонал от удовольствия и уткнулся носом ему в шею. Наконец отдышавшись, Чонгук посмотрел на Чимина и спросил: — Ты… ты кончил, малыш? Чимин чувствовал себя глупо. Он лежал, раздвинув ноги; руки до сих пор были прижаты к кровати, а член всё ещё напряжён в ожидании разрядки. Прекрасно было видно, что он не кончил. Обычно он кончал чуть раньше Чонгука — тот выверял всё до последнего движения. Обычно, но не в этот раз. Чонгук увлёкся, утратил самообладание и спустил раньше. Как делали прежние клиенты Чимина. Чонгук молча поднялся с кровати и ушёл в ванную. Чимин так и остался лежать, разглядывая себя в отражении потолочного зеркала. За соседней дверью послышался шум воды, из центральной комнаты доносились тихие стоны Тэхёна, и Чимину показалось, как в нём что-то ломается и ворочается. Отвращение. Но он тут же избавился от этой мысли, убрал подальше и забыл. На время. Сейчас не следовало о таком думать. Порефлексировать можно будет как-нибудь потом, за бутылкой шампанского. А пока что надо прекратить жалеть себя несчастного и позаботиться о раненом Тэхёне.    — Мне надо на встречу, — сказал Чонгук, вернувшись в комнату. Вокруг бёдер он обмотал короткое полотенце; влажные волосы были аккуратно расчёсаны. Чимин заставил себя сесть и окинул его внимательным взглядом. — К сожалению, я не смогу остаться и приглядеть за Тэхёном, но у меня есть ты. — Хорошо. Однако я ещё никогда не ухаживал за ранеными. Что, если допущу ошибку? — спросил Чимин. Он сидел на кровати; шёлковый халат едва прикрывал его плечи. — Не допустишь, — сказал Чонгук и кинул в него влажным полотенцем. Чимин поймал его и вытерся. — Тэхёну не нужен врач, всего лишь сиделка. Ничего сложного. Да даже если бы и было сложно, ты бы всё равно справился, малыш. Чимин поднялся на ноги и, поправив халат, вернулся в центральную комнату. Тэхён всё так же лежал на кровати. Присев рядом, Чимин коснулся горячечного лба, липкого от пота. Меж тем Чонгук поднялся в свою спальню, чтобы одеться. Он вернулся пару минут спустя, с телефоном в одной руке и с пиджаком — в другой. — Кому звонишь, дорогой? — Мин Юнги, — ответил Чонгук, сел на кушетку и бросил взгляд на Тэхёна. — Он найдёт, чем его подлечить. Пока Чонгук звонил, Чимин разглядывал Тэхёна. Тот неподвижно лежал на кровати; глаза его были открыты, но помутнели от боли и усталости. Наконец раздалось приветствие — Юнги взял трубку. — Мне нужен морфин, — сказал Чонгук. — Чтобы хватило дней на пять. И антибиотики. Достанешь? Нет, не мне, для Тэхёна. Ему требуется лечение. Да, морфин… Да, мне объясняли. Знаю, чем может кончиться. Ему нужен морфин, — твёрдо повторил Чонгук. — Юнги, в тебя когда-нибудь стреляли? Пусть нет, но, знаю, благодаря отцу, ты представляешь, как это больно.   Чимин даже с другого конца комнаты слышал затянувшееся молчание в трубке. Чонгук задел за живое. Пусть Чимин и не знал что и как, но понял, что тема болезненная. Он ещё раз внимательно оглядел Чонгука и повернулся к Тэхёну. Тот напряжённо закусил нижнюю губу. Чимин осторожно приподнял Тэхёна, уложил его голову себе на колени и погладил его. — Ты как, детка? — Плохо, — прохрипел он. — Болит и чешется. — Да, Кан назвал именно такую дозировку, — продолжал говорить Чонгук. — Да, и это тоже. Договорились? — Куки, подожди. — Минутку, — попросил Чонгук и отключил микрофон. — В чем дело, малыш? — Попроси, чтобы он сам к нам доставил, — сказал Чимин, успокаивающе поглаживая Тэхёна по голове. — Чтобы мне не пришлось бросать Тэхёна одного. Так лучше, да и безопаснее. А ещё Юнги покажет мне, как правильно ставить укол. — Чонгук задумался на мгновение, пристально разглядывая ожидающего ответа Чимина.   — Юнги, доставку сделаешь лично. Принесёшь заказ в пентхаус. Чимину понадобится твоя помощь, — Чонгук замолчал и внезапно рассмеялся. — Я не могу. Я же не чёртова медсестра. К тому же меня ждут дела. Чимин вздохнул и повернулся к Тэхёну. Ну конечно, Юнги не захотел идти. Теперь ему придётся торчать тут с Тэхёном в одиночку. От одной этой мысли делалось не по себе. Тэхёну было, мягко говоря, херово: он обливался потом и попеременно вздрагивал от боли. Чимин ему сочувствовал. Очень. Он-то знал, каково это, когда тебя выламывает от боли. Жаль тогда морфина у него не было. Никому не хотелось трахать бесчувственную и едва соображающую от наркоты шлюху. Ведь так неинтересно. — Если поможешь, подкину ещё доков, — предложил Чонгук и откинулся на изогнутую спинку кушетки. Ванби лениво подняла голову и посмотрела на него. — У меня всё продублировано, так что все доки есть. Я знаю, что тебе нужно. — Чимин, продолжая очерчивать пальцами небольшие круги по слипшимся от пота волосам Тэхёна, поднял на него взгляд. Чонгук довольно ухмыльнулся. Интересно, о чём они говорили. — Деньги за заказ, доки за твою помощь. Три. Согласен? Отлично. Рад, что мы смогли договориться. — Он выпрямился, надменная улыбка кривила губы. — Чимин будет тебя ждать. — Документы? Какие? — полюбопытствовал Чимин, когда Чонгук завершил вызов и, поднявшись, убрал телефон в карман. — Не заморачивайся, — сказал он, надевая пиджак. — Дождись Мин Юнги, он тебе поможет. Чимин так и остался сидеть, поигрывая прядями волос Тэхёна. Неважно, сколько времени потребуется Юнги, чтобы сюда добраться. В любом случае для Тэхёна это слишком долго. Чимин беспокоился за него. Пусть на своей шкуре он такую боль не испытывал, но, судя по Тэхёну, больно было мучительно.  Ему бы лежать в больнице, под присмотром и с обезболивающими, а не отлёживаться в пентхаусе после бегства из Сингапура. — Тэ? — Чт-что? — Я чертовски рад, что мне довелось встретить тебя, — тихо проговорил Чимин, убирая чёлку со лба, — что Куки нашёл тебя. Ты спас его жизнь и, следовательно, мою. — Тэхён молчал; Чимин наклонился и прижался губами к горячечной коже. — Люблю тебя. — …И я люблю тебя, — вздохнул Тэхён, смежив веки. Примерно час спустя в дверь постучали. Чимин аккуратно переложил Тэхёна на подушки, — тот дёрнулся и простонал от боли — и пошёл открывать дверь. Юнги казался здесь совершенно не к месту. Он неловко переминался с ноги на ногу. Пожалуй, Чимин впервые видел его полностью одетым. На нём была белая футболка, плотная чёрная парка и пара рваных джинсов. Чимин уставился на синяки, проглядывающие через дыры, и порозовевшие от холода колени и только потом посмотрел Юнги в глаза. — Привет, — сказал он и прислонился к косяку. — Спасибо, Юнги. Большое спасибо. — Да забей, — пробормотал Юнги, нервно подёргивая себя за прядь волос. — Господин Чон ушёл? — Чимин кивнул, и он неловко поёрзал на месте. — С ним всё норм? — Заходи, расскажу, — сказал Чимин, отодвигаясь в сторону и приглашая войти. Юнги протиснулся мимо него и наклонился, чтобы расшнуровать заношенные док мартенсы. — У Чонгука всё хорошо. Они с Тэхёном вернулись из Сингапура сегодня утром. Однако, как ты уже знаешь, беднягу Тэ подстрелили. — Блядь, — покачал головой Юнги, снимая ботинок. — Эта перестрелка прям как в бондовских фильмах. Жуть. — Чи-чимин? — испуганно позвал Тэхён. — Что происходит? — Детка, Юнги пришёл помочь мне позаботиться о тебе, — объяснил Чимин. — Я попросил Куки, и он договорился с ним. — …Хорошо, — прошептал Тэхён. Он пребывал на грани полудрёмы. — Моя сумка набита мерчом. Я принёс морфин и цефалексин¹, — радостно объявил Юнги и похлопал по чёрной сумке, перекинутой через плечо. Вещь была брендовой, из качественной, отличной выделки кожи — у Чимина на это глаз намётан. Тэхён радости не оценил, только неопределённо хмыкнул. — Когда я мысленно это проговаривал, звучало гораздо забавнее… Эм, принеси чем запить. Только без алкашки, — сказал Юнги, скидывая парку на пол. — И ножницы захвати.  Чимин ушёл на кухню, взял стакан и кувшин. Наполнив его холодной водой, он достал из выдвижного ящика ножницы, вернулся обратно и, поставив всё на тумбочку, наполнил стакан до краёв. Юнги взял его, приподнял голову Тэхёна и, чуть наклонив, аккуратно прижал к сухим губам. Тэхён быстро его опустошил. — Налей ещё, — попросил Юнги, протягивая пустой стакан. Чимин налил, но Юнги уже слишком отвлёкся, чтобы обратить внимание. Он копался в сумке, выискивая необходимое. Юнги был худым и, казалось, утопал в явно великоватой для него футболке, рукава которой закрывали локти, а ворот обнажал ключицы. Из-за болезненной бледности складывалось впечатление, что он почти никогда не покидал своего офиса. Чимин заворожённо наблюдал, как светлую тонкую кожу натягивают сухожилия. Наконец Юнги достал пузырёк с антибиотиками, одноразовый шприц, ампулу морфина, антисептик и несколько косяков. Всё это он разложил на матрасе. Затем открыл пузырёк; на его ладонь упала зелёная таблетка. — Ел что-нибудь? — Нет, — пробормотал Тэхён, — слишком больно. — Ок, тогда обязательно поешь потом, — сказал Юнги и, взяв у Чимина стакан, кинул в воду таблетку. — Я не собираюсь накачивать тебя морфином, после того как ты голодал несколько дней. Тебя ж совсем заберёт. — Пока таблетка растворялась в воде, Юнги взял самокрутку. — Пей, — сказал он, прикусив косяк, и сунул Тэхёну стакан мутноватой, с гранулами нерастворившегося лекарства, водой. Тэхён взял его в здоровую руку и осмотрел с подозрением. — Ага, на вкус — та ещё дрянь, но тебе поможет. Пока Тэхён пил, Юнги достал ярко-оранжевую зажигалку, раскурил и затянулся. Сладковато-терпкий запах ударил в нос, Тэхён поперхнулся и сморщил лицо, распробовав горечь лекарства.    — Может, не стоит делать это по укурке? — тихо предложил Тэхён, с опаской поглядывая на косяк. Чимин взял стакан из его рук, поставил на тумбу и сел на кровать. — Только вот чтобы во всё это впрячься, мне надо сначала как следует дунуть, — возразил Юнги. — Я не врач, я — поставщик. И колоть торчков в мои обязанности не входит. Я к торчкам даже близко не подхожу. Они все отбитые. — Ты не торчок, Тэ, — сказал Чимин и ободряюще похлопал его по руке. — Это он не о тебе, — добавил он и бросил взгляд на хмурящегося Юнги. — Не волнуйся, как только закончим, каждый свой кайф словит, да? — Вот именно, — согласился Юнги и потянулся за ножницами. Вместо того, чтобы снять с Тэхёна свитер, он просто разрезал ткань от ворота и, немного повозившись с лоскутами, отбросил бесполезную тряпку. Юнги отложил ножницы, расстегнул булавку, скрепляющую бинты, и принялся разматывать повязку. — К тому же, блин, я всё время укуренный, вы меня другим-то и не видели. — Под повязкой был сложенный в несколько раз бинт. Некогда белый хлопок теперь был тёмно-красным с желтоватыми пятнами. Юнги затянулся и отдал косяк Чимину, тот сжал его большим и указательным пальцами. — А теперь самое весёлое.   — Может, сначала морфин вколешь? — спросил Тэхён, стараясь разглядеть швы на своём плече. Чимин затянулся и прикрыл глаза. Всё, лишь бы не смотреть на испуганного и кривящегося от боли Тэхёна. — Нет, потом, — отрезал Юнги. — Сначала надо почистить рану. А затем сделаем тебе укол. — Я обработаю рану антисептиком, если ты… если укол будешь ставить ты, — с надеждой предложил Чимин и снова затянулся. Юнги рассматривал его несколько мгновений, потом потянулся за сумкой и достал пару перчаток и ватные шарики. — Латексные, — пояснил Юнги, протягивая перчатки. — Соблазнительно, чё. — А что? Тебе нравится латекс? — заинтересовался Чимин. Он вернул Юнги самокрутку и надел перчатку. — Я этот кинк никогда не понимал. Но Чонгуку доставляет, говорит, круто, когда ему так в перчатках передёргивают.   Юнги молча развернулся к Тэхёну. Похоже, Чимин опять его смутил, как тогда в кабинете в Йонсан-гу. Тэхёну было не до их разговоров, он устало смотрел в зеркало на потолке. Юнги кончиками пальцев подцепил уголок сложенного в несколько раз бинта и на пробу подёргал. Тот прилип к коже и держался крепко. Тэхён тихо поскуливал, пока Юнги занимался бинтом. — …Чёрт, — прошептал Юнги и не глядя бросил повязку на кровать. Чимин надел вторую перчатку и посмотрел на то, что ещё недавно скрывали бинты. Кожу плеча стягивали в неаккуратный рубец чёрные нити. Наверняка останется шрам. Ярко-розовая кожа у рубца сильно отличалась от остальной, загорелой, и, казалось, была воспалена и очень болела. Гноя вроде бы не видно, а это уже хорошо. Тэхён ненадолго задержал взгляд на своём плече, затем откинулся на подушки и снова уставился в зеркальный потолок. Вот как выглядит человек, спасший Чонгуку жизнь: чёрные нити, стягивающие плоть; липкий пот и искусанные губы. Как кажется Чимину, не совсем по-геройски. — Хорошо, детка, давай обработаем твою рану, — постарался успокоить его Чимин, доставая ватный шарик и смачивая его в антисептике. Он провёл ватой по рубцу и, по просьбе Юнги, надавил на кожу около шва. На ощупь та была жёсткой и горячей. — Есть какое-нибудь вздутие? — Нет, — ответил Чимин, осторожно протирая шов. Тэхён вздрагивал от прикосновений, но молчал. — Никакого вздутия. Это ведь хорошо?   — Ага, значит, нет внутреннего кровотечения. Уже неплохо, — пояснил Юнги, кивнув для верности, и достал из сумки бинт. Покончив с обработкой шва, Чимин с помощью Юнги сделал новую перевязку. Он удерживал Тэхёна в сидячем положении и приподнимал раненую руку, а Юнги обматывал. Тэхён терпел, сцепив зубы, и слушал, как Чимин шептал ему, какой он сильный, пока Юнги заканчивал с бинтами и скреплял их булавкой. — Так, теперь морфин, — пробормотал Юнги и, пока Чимин укладывал Тэхёна, умело наполнил шприц морфином. Убедившись, что в шприце не осталось воздуха, он нашёл вену, удобнее перехватил руку, надавил большим пальцем на сгиб и ввёл иглу.   Тэхён обмяк и расслабленно вздохнул. Чимин не мог перестать смотреть на него: полуприкрытые веки, осоловелый взгляд и приоткрытый рот — блаженное выражение лица. Похоже, Тэхён сейчас на седьмом небе. — Можно тебя на минутку? — тихо попросил Юнги, качнув головой в направлении спальни, и поднялся, кинув использованный шприц на тумбу. — Конечно, — кивнул Чимин, встал на ноги и пошёл в соседнюю комнату. Юнги последовал за ним. Зайдя в спальню, Чимин прислонился к стене. Взгляд Юнги упал на смятую, всё ещё влажную простынь. Он вздохнул и посмотрел на Чимина. — В чём дело? — Чёрт, Чимин, не думаю, что следует колоть ему столько морфина, — тихо проговорил Юнги. Через приоткрытую дверь он бросил обеспокоенный взгляд на Тэхёна, а затем повернулся к Чимину. — Это фигово. Он же подсесть может. Вколешь ему эту херню раза три-четыре, и готово. — Но надо же чем-то заглушить боль. Быть может, есть что-то другое, не вызывающее привыкания? — …Нет. Все обезболивающие препараты вызывают привыкание, — сказал Юнги, задумчиво потирая подбородок. — Морфин, мептазинол, оксикодон — да они всё равно что героин. Чимин, мы его только что героином накачали. Этот торчок не может быть помощником господина Чона. — Возможно, Тэ и не подсядет, — возразил Чимин. — Мы уменьшим дозу. Сегодня пусть как следует отдохнёт. А начиная с завтрашнего дня, будем постепенно сокращать. Если Чонгук не пристрастился к кокаину за несколько месяцев, то и Тэ не подсядет. — Тут другое, — не согласился Юнги. — Господин Чон от кокса получает удовольствие. Для него это кайф, да? А для Кима морфин — лекарство от боли. Рано или поздно его разум начнёт обманываться. Ему будет казаться, что больно, когда на самом деле просто нужна будет очередная доза. — У Чимина от этих слов неприятно засосало под ложечкой. Казалось, Юнги не понаслышке знал, о чем говорил, и это пугало. — Мой отец так на героин подсел. Вернее, фентанил. Его так же подстрелили, как Кима, — тихо пояснил он. — Он и так-то психом был, а от этой дряни совсем съехал. Эта фигня мозги на раз проёбывает.       — Юнги, но ему же больно. Это нечестно. Я не могу сидеть с ним и слушать, как он стонет от боли. Нет.   — Мне просто не нравится эта дрянь, — сказал Юнги. Он сложил руки на груди и принялся нервно почёсывать локоть со внутренней стороны, однако, заметив пристальный взгляд Чимина, прекратил. — Но если господин Чон хочет, чтобы мы накачали его морфином, то пожалуйста. Чимин посмотрел на Тэхёна; тот, казалось, безмятежно спал: его глаза были закрыты, а рот — слегка приоткрыт. Оставалось надеяться, что он всё-таки спал и не чувствовал боли. Однако теперь, когда вопрос с Тэхёном был решён, Юнги, наверное, уйдёт, вернётся в свой офис и бросит его одного сидеть с раненым. — А ты принёс что-нибудь ещё? — спросил Чимин, скрестив лодыжки, и привалился к стене. Взгляд Юнги упал на его ноги, поднялся вверх, задержавшись на бёдрах — Чимин точно так же залипал на него — и вернулся к глазам. — Чонгук сегодня занят, решает какие-то вопросы. Тэ проваляется ещё несколько дней, прежде чем они вдвоём отправятся в гости к любимому папочке и займутся взаимной дрочкой или чем-то ещё. А мне скучно. — У меня есть ещё пара косяков… — сказал Юнги, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Да и вообще, мне, пожалуй, пора… — Подожди! — воскликнул Чимин. — Не уходи, останься хоть ненадолго. Пожалуйста. — услышав просьбу, Юнги подобрался и сжал кулаки. — Мы можем дунуть, поиграть с Ванби или что-нибудь ещё. Только не оставляй меня с ним. Иначе я выпью бутылку шампанского и буду закидываться валиумом, пока, как обычно, не закончу на полу в слезах у унитаза. — …Чёрт, Чимин, — пробормотал Юнги. — Ты отлично играешь на эмоциях. — Юнги, я не хочу оставаться с ним один, — вполголоса повторил Чимин. — Что, если с ним что-то случится, а я даже не знаю, что делать. Мне страшно. — Юнги задумчиво почесал локоть со внутренней стороны и уставился в пол. — Тебе я верю. Знаю, что ты сможешь позаботиться о Тэхёне. Спустя почти минуту неловкого молчания и коротких взглядов Юнги тяжело вздохнул и вернулся в главную комнату. Чимин, решив, что это хороший знак, последовал за ним. Юнги взял с кровати пакет с самокрутками. — Ванби, — ласково позвал Чимин, потом присел на корточки и стал щёлкать пальцами, мило прицыкивая. Ванби откликнулась на шум, спрыгнула с кушетки и направилась к ним. Юнги охнул, когда она прошла совсем рядом и села напротив него. — Кто моя прекрасная королева, м? Ты, конечно, — нежно произнёс Чимин и поцеловал её в нос, а затем в лоб. — Никогда ещё не видел таких здоровых кошек, — сказал Юнги, садясь на край кровати и доставая самокрутку. — Она умеет делать всякие прикольные трюки? — Её приучили слушаться приказов. Прямо как меня, — заметил Чимин, потеревшись носом о мягкую шерсть. — И не говори, — едва слышно пробормотал Юнги. Он сжал самокрутку губами, потом наклонился и сунул вторую в рот Чимину. — Погладь её, — предложил Чимин, перекатывая самокрутку. — Давай. Она очень ласковая. Юнги сполз с кровати и, усевшись на мраморном полу в позе лотоса, протянул руку к Ванби. Та обнюхала его пальцы, изучая запах, и ткнулась носом в ладонь. Не ожидавший этого Юнги хрипловато рассмеялся. Чимину его смех показался приятным. Ванби легла на пол и устроилась между ними, ритмично помахивая хвостом. — Полкосяка мне никак, — пробубнил Юнги, раскуривая самокрутку. — Но ты после этого заканчивай. — Чимин молча наблюдал, как Юнги поднёс горящую зажигалку к его сигарете, потом затянулся и задержал дыхание. Лёгкие жгло, в горле першило, он сморщился от терпко-сладковатого привкуса и выдохнул. — Господин Чон, наверное, меня прикончит за то, что дал тебе травку… — Да? Ну не знаю. Он разрешает мне трахаться с незнакомцами. Можно подумать, его волнует какая-то травка. — …Чимин, а если честно, зачем ты меня сюда позвал? — спросил Юнги, поглаживая Ванби, и перевёл взгляд на спящего Тэхёна. — Хочешь, чтобы я приглядел за Кимом, или у тебя на уме что-то другое? Только давай начистоту. Мне плевать на причину, просто скажи правду. — Я всего лишь… хотел поговорить. Ну, знаешь, просто пообщаться. Так же, как болтали в тот раз. Мне понравилось. Здорово, когда есть с кем поговорить. — Но у тебя есть господин Чон. И Ким, — нахмурился Юнги. — Не совсем. С ними так просто не поговорить, — пожал плечами Чимин и сжал самокрутку между указательным и средним пальцами. Юнги держал сигарету забавно: большой палец — снизу, три пальца — сверху, а мизинец оттопырен. — Им не до моих глупостей. — Разве твоя жизнь — глупость? — Юнги всегда зрел в корень. Чимин снова затянулся, выпуская густое, похожее на шар, облако дыма. — Да, похоже, так и есть, — прошептал Чимин и кивнул, глядя, как дым растворяется в воздухе. — Ок, давай поговорим, — предложил Юнги и потрепал Ванби по голове. — Я уже не знаю, что происходит, — тихо начал Чимин, глядя, как пальцы Юнги зарываются в золотистую шерсть, игриво подёргивают её уши. — Раньше был порядок. Я люблю порядок. Он даёт чувство безопасности, но… Но сейчас кругом хаос. И мне страшно. Я уже давно так не боялся. — Юнги внимательно смотрел на него. — Как будто бы мне снова двенадцать. Бесит. — А что случилось, когда тебе было двенадцать? — …Нечто плохое, — пробормотал Чимин. Тлеющую самокрутку он держал в руке. Чимин посмотрел на Ванби, её мех, точки и полосы, прыгали перед глазами, менялись местами и перестраивались. Он моргнул, и всё вернулось на свои места. — Нечто, о чём я ещё никому не рассказывал. — Юнги, казалось, о чем-то задумался и снова затянулся. Его самокрутка выгорела уже почти на половину. — Значит, это что-то из той оперы, да? — Расскажешь мне о своём отце, и я поделюсь с тобой, — предложил Чимин. — А что тут рассказывать? Мой отец был двинутый. Работа на Чона, знаешь ли, ещё не так может поломать. Особенно после того, как ему прострелили колено. Думаю, у него были серьёзные проблемы. Ну, знаешь, вот здесь, — сказал Юнги, постукивая указательным пальцем по виску. — Уж не знаю, что там с ним было, но с головой точно не в порядке. Да даже до того, как его подстрелили. Он пропадал неделями, потом возвращался и отыгрывался на нас с мамой. — Отыгрывался как? — поинтересовался Чимин. Ванби, зевнув, растянулась и заурчала. — Любил избивать маму, до тех пор пока она больше не могла стоять, ползала по полу, как чёртов тюлень. А после того, как его подстрелили, мне пришлось ставить ему уколы, когда он сам уже не мог. Мне было… лет десять. А я вместо того, чтобы учиться в школе, колол отцу героин, — рассмеялся Юнги. Его смех был сухим и горьким. — Тупой козёл. Я на наркоту-то подсел, чтобы отгородиться от всего этого. После того, как мама пропала, он всё угрожал меня в бордель продать. А я мелкий был, верил ему. Чимин молча смотрел на него и всё никак не мог найти нужных слов. Он знал Юнги вот уже несколько месяцев и даже не представлял, что он пережил такое. Интересно, а Чонгук об этом знал? А Тэхён? Оказывается, Юнги тоже не выбирал такую жизнь. У него не было выбора, как и у Чимина. Не Юнги вызвался работать на Хэдокче Па, его затянуло в эту трясину благодаря отцу. А Чонгук? Он просто родился наследником криминальной империи, его судьба решилась ещё до того, как он научился ходить. И Чимин тоже всего этого не хотел. Не хотел, чтобы его похищали и продавали сотни, тысячи раз; чтобы использовали, пока внутри не останутся лишь осколки прежней души. Юнги был совсем как Чимин. И только Тэхён сам выбрал для себя такую жизнь. Странное решение, не правда ли? — Думаю, маму мою он всё-таки убил, — едва слышно добавил Юнги. — Наверное, поэтому-то Чон его и прикончил. Точно не копы. Порешил кто-то из своих. А потом по-тихому всё прикрыли. Говорю же: мой отец был взбесившимся псом, и Чон предпочёл с ним разобраться до того как тот сорвётся с цепи. А потом взял надо мной опеку. Естественно, меня никто не подпускал к господину Чону. Четырнадцатилетний наркоман, знаешь ли, не лучшая компания для наследника. Но обо мне позаботились. Поэтому я до сих пор жив и работаю на Хэдокче Па. — Юнги рассеянно стряхнул пепел с самокрутки. — Твой черёд. — …Когда мне было двенадцать, меня купили для одной вечеринки. Для секса, — медленно начал Чимин. — Отвезли в огромный пансионат за городом. Там было много мужчин и женщин. Мне сразу бы следовало понять, что что-то здесь не так. Пол был застелен брезентом. Но я не сообразил. Все взрослые твердили, что сегодня будет очень весело. А потом мы начали играть. Дети ведь любят игры? Это должна была быть весёлая игра. Юнги смотрел на него не мигая, цеплялся за каждое слово, будто слушал проповедь о спасении души. Но о каком спасении речь? Остались лишь ужас и муки. Как давно Чимин об этом не вспоминал? Как давно его перестали мучить кошмары? Когда есть валиум и Чонгук спит рядом, всё это забывается, но не исчезает. Эти мысли всегда с ним, выжидают момент, чтобы о себе напомнить. Чимин допустил ошибку, открыв рот. Но он же пообещал Юнги, если тот расскажет об отце. Так что всё по-честному. Он прикрыл глаза, вздохнул и так явственно представил тот пансионат, почувствовал мерзкий запах брезента. По спине пробежал холодок. — Меня купили не для игр. Нам мне это несколько раз повторил. Но меня всё равно усадили с остальными детьми. Там был пистолет. Взрослые сказали, что мы сыграем в русскую рулетку. Игра была весёлой, Юнги, — произнёс он, стиснув зубы. — Весёлая игра, в которую они заставили играть меня и ещё семерых ребят. — Блядь… — Выстрел до меня был холостым. Когда пришла моя очередь, я заплакал и всё твердил, что мне запретили играть, что меня накажут. Одна из женщин не выдержала и вступилась за меня, сказала, что меня купили только для секса и Нам может разозлиться. Тогда мне в руку вложили пистолет и приставили его к голове девочки, что сидела рядом со мной, сказали, чтобы я закончил игру.   — Чимин… — Пистолет был заряжен. Он, блядь, был заряжен, Юнги! Я её пристрелил. — Чимин затушил окурок о пол и закрыл лицо ладонями. — Ей голову разорвало. Дети стали кричать. Я закричал. А они ржали надо мной! На её месте мог бы быть я. Должен был быть я! Поэтому я больше ни за что не прикоснусь к пистолету. — Бля, Чимин, — всхлипнул Юнги. Чимин тяжело и рвано дышал. — Мне было дв-двенадцать, Юнги, — простонал он, отстраняя ладони. — Я работал на Хэдокче Па и стал убийцей. Нам, этот ублюдок, дал мне перерыв на неделю, а потом снова продал каким-то уродам. Мне кошмары снились. Я почти год мочился в постель. И всем было совершенно на меня плевать. — Чимин глотнул воздух и вымученно рассмеялся. — Чонгук знает, что я боюсь оружия. Он как-то раз наставил на меня пистолет, типа хотел поиграться, думал, будет эротично. А я отключился, как только увидел ствол. Он знает, что я боюсь, но ни разу не спросил почему. — Чёрт, Чимин, мне так жаль, — едва слышно прошептал Юнги и тихонько сжал золотистый мех Ванби. — Нам знал об этом, но он мёртв. Так что теперь только ты знаешь. — Чимин откинулся спиной на кровать. — Раньше с Чонгуком я чувствовал себя в безопасности. По-настоящему. А сейчас мне кажется, что я снова в опасности, — тихо сказал он. — Такое чувство, что я опять играю в игру, только в этот раз меня никто не спасёт от пули. — Да ну? Я могу назвать троих: господин Чон, Ким и я, — возразил Юнги, тоже потушив окурок о пол. Хотелось бы верить, что мрамору это не повредило. — Ни один из вас не закрыл бы меня от пули, — произнёс Чимин. — Я всего лишь шлюха. Спасибо за сладкую ложь, Юнги, но это всё равно ложь. — Юнги старался выдержать его пристальный взгляд, но отвернулся к Ванби. — Если бы господину Чону было на тебя плевать, зачем так стараться с твоей охраной? — задал вопрос Юнги. — Да, тебя здесь заперли, но ты в безопасности. Весь этот комплекс, охрана — всё это для того, чтобы обезопасить тебя, как сам Чон когда-то скрывал свою жену и сына. — Чимин облизал пересохшие губы. — Ему не всё равно. Он заботится о тебе. Пусть это не та забота, что тебе хотелось бы, но ему не всё равно. — Хм, вот папочка-то обрадуется, когда узнает, что единственный сын влюбился в шлюху. — Прекрати называть себя шлюхой, — на удивление строго сказал Юнги. — Почему? Это ведь правда. — Ок, если ты шлюха, то я торчок. Оба замолчали. Чимину эта тишина показалась неловкой, но ничего подходящего, чтобы её нарушить не приходило на ум. Наконец Юнги сказал: — Ты не хотел, чтобы тебя продавали и покупали, Чимин. Это не твой выбор. Я не выбирал себе отца и не по своей воле подсел в детстве на фентанил. Но, знаешь, фигня случается. Но всё это случилось тогда… а у нас есть сейчас. Ты не шлюха, Чимин. — Юнги устало потёр лоб, словно бы отгоняя головную боль. — Я готов подставиться под пулю, только чтобы ты прекратил так себя называть. — Его рука легла на колено. Они смотрели друг другу в глаза. Губы Чимина так и норовили расплыться в улыбке, ему пришлось закусить нижнюю, чтобы не рассмеяться. — Да ладно пулю! — воскликнул Юнги. — Пусть хоть всю обойму в меня расстреляют! Зря старался не рассмеяться. — Ты не умеешь шутить, — сказал Чимин, но его плечи трясло от едва сдерживаемого смеха. — Серьёзно, Юнги, ты совсем не умеешь… — Нет, гранату! — продолжил Юнги и ткнул в него указательным пальцем. — Я готов закрыть тебя от грёбаной гранаты! — И Чимина накрыло. Он громко хохотал, закинув голову назад, и никак не мог остановиться. Только что у них был такой серьёзный разговор, и вот Чимин уже смеётся, как безумец, а всё минувшее внезапно перестало его волновать. — А что насчёт на-напалма? — полюбопытствовал Чимин и прикрыл рот ладонью в тщетной попытке остановить смех. Юнги нахмурился, но от этого Чимин лишь засмеялся сильнее, всхлипывая и постанывая; по его щекам уже текли слёзы. Юнги хохотнул и взъерошил его волосы. — Как тебя разобрало, — сказал он улыбаясь. — Бывает. Меня, например, с травы тянет жрать. — У нас поблизости нет китайского ресторанчика, но есть одно заведение, что занимается доставкой только в этот комплекс, — произнёс Чимин, утирая слёзы. — Готов поспорить, ты нигде не пробовал такое филе-миньон, как у них. — …Я его просто никогда не пробовал, — сказал Юнги. — Тогда оставайся, — предложил Чимин. — Хотя бы пока не придёт Чонгук. Останешься со мной, попробуешь филе. Мы откроем бутылку шампанского и приглядим за Тэ. Пожалуйста?   Юнги отвёл взгляд и посмотрел на Ванби. Та спала на полу, подёргивая вибриссами. Чимин ждал ответа, нетерпеливо ёрзая и теребя пояс халата. Спустя, наверное, минуту Юнги пробормотал что-то и кивнул. — …Спасибо. — Да не за что. — В этот раз в голосе Юнги не было и тени сарказма, а в уголках губ таилась несмелая улыбка.