Букет мимоз

      «They say we are what we are, But we don't have to be. I'm bad behaviour but I do it in the best way. I'll be the watcher of the eternal flame, I'll be the guard dog of all your fever dreams. I am the sand in the bottom half of the hourglass (glass, glass) I'll try to picture me without you but I can't. Cause we could be immortals, immortals Just not for long, for long…» Fall Out Boy ― «Immortals»       Двенадцать лет спустя…       Что можно увидеть из окна тюремной камеры, закрытой кучей решеток и замков? Ничего, кроме колючей, словно вьющаяся лиана, проволоки над оградой и одинокой луны. Бетонные стены, покрытые тонким бледно-серым слоем плесени, вечно протекающие сортир и умывальник да голый матрас с какой-то тряпкой вместо одеяла. Все эти незамысловатые предметы были единственными элементами «интерьера» камеры восемнадцатилетнего шатена уже на протяжении десяти суток. На юноше обвисли «побитые» жизнью, но не утратившие своей презентабельности джинсы, черная майка с изображением эмблемы группы «AC/DC», словно одеяние призрака, развевалось от разгулявшихся сквозняков. Иккинг Хэддок никогда не отличался особо крупной конституцией, а после тюремных харчей парень еще больше исхудал. Скулы его благородного лица стали выпирать некрасивыми углами, изумрудно-зеленые глаза излучали недоверие и полное презрение.       Стоик Хэддок с отвращением глядел через смотровой глазок на своего сына, который уже наверняка догадался, кто за ним наблюдает. Капитан полиции Нью-Йорка в очередной раз убедился, что его методы «укрощения» строптивого подростка не работают. Иккинг и месяц может просидеть в этом гадюшнике, питаясь одним хлебом, но никогда не захочет понять отца и его поступки.       Все началось еще тогда, когда пареньку не исполнилось и года. Его мать, Валгалларама Хэддок, была жестоко убита одним известным на весь Нью-Йорк преступным кланом «Ночная Фурия». Эти ребята прославились тем, что торговали наркотиками, грабили магазины и банки, а любого, кто пытался им мешать, убивали. Никто так и не сумел доказать их причастность хотя бы к одному преступлению, так что убийство Валки осталось навсегда «глухарем». Когда Иккингу исполнилось четырнадцать лет, мальчишка, слоняясь по улицам от скуки, случайно столкнулся с каким-то брюнетом, который усердно что-то прятал в мусорке. Это был его ровесник с пронзительными зелеными глазами и по-кошачьи грациозной фигурой. Иссиня-черные волосы неаккуратным ежиком топорщились на его голове, на лице застыла гримаса ужаса.        ― Вали отсюда, пацан! ― юноша энергично замахал рукой, отгоняя Хэддока подальше. ― Не место тебе тут! Иди куда шел! Заметит кто-нибудь похуже, чем я, голову открутят!        Брюнет многозначительно провел указательным пальцем по горлу и наигранно захрипел. Иккинг вжал голову в плечи и, засунув руки в карманы джинсов, постарался как можно быстрее убраться от странного парня. Он прекрасно понимал, что малолетка делал в бачке с мусором и почему так нервничал. Ведь не каждый день подростка отправляют прятать многомиллионную дозу наркоты. Хэддок сразу же понял это по вороватым повадкам юноши и темным синякам под глазами, наверняка и ему эту дрянь кололи, а может, он и сам не прочь «мультики» посмотреть…        Через неделю шатен встретил этого парня снова, почти на том же самом месте, только на этот раз он просто стоял возле урны и курил сигарету. Иккинг не понимал, как в четырнадцать лет уже можно пристраститься к этой дряни, но подумал, что для члена клана наркоторговцев «Ночных Фурий» табак не самое худшее… Когда юноша заметил, что Хэддок снова подозрительно зыркает на него, то не выдержал:       ― Ну, чего ты уставился?! Я что, тебе в прошлый раз неясно все объяснил?! ― брюнет бросил сигарету на асфальт и подошел на опасно близкое расстояние к мальчику. Парень схватил шатена за волосы и прижал к стене продуктового магазина. ― Тебе нужно другое объяснение?       ― Клянусь, я ничего не видел и ничего не знаю! ― Хэддок тут же беспомощно закричал, пытаясь вырваться из хватки подростка.       ― Конечно, ты ничего не видел! — брюнет ехидно усмехнулся. — Иначе я так тебя поколочу, что ты и своего имени не вспомнишь! И еще я тебе сказал, что здесь есть люди похуже меня, которые вначале убьют тебя, а потом будут задавать вопросы!        Стоя лицом к лицу с юношей, шатен заметил странную деталь во внешности парня: у него не доставало всех четырех клыков. Вместо того чтобы трястись от страха перед потенциальным убийцей, Хэддок зациклился на этой особенности брюнета. Когда парень заметил, что его угрозы не воспринимаются всерьез, то громко рявкнул на Иккинга:       ― На что ты уставился, «рыбья кость»?! ― «кошачьи» глаза пристально смотрели на опешившего паренька, отчего ноги шатена беспомощно подкосились.       «На морду твою уродливую любуюсь!» ― чуть не ляпнул парень, однако сдержался и лишь тихо промямлил:       ― З-зуб-бы… ― Хэддок потупил взгляд, ожидая удара в лицо, но брюнет не оправдал его ожиданий. Тот лишь хитро улыбнулся, словно подчеркивая отсутствие клыков, и облизнулся. Шатен нервно сглотнул, словно этот паренек был способен его съесть.       ― Это была очень «веселая» история! ― юноша нервно хихикнул. ― Но я тебе не буду ее рассказывать, иначе мне придется тебя однозначно убить.        Брюнет поставил Иккинга на землю и отряхнул с него невидимые пылинки.       ― Ты забавный, хоть и сын копа.       ― Откуда ты знаешь?        Парень снова ухмыльнулся, но уже более тепло и не так хищно.       ― Такие, как я, знают все. И как не старайся, я все равно все узнаю…        Иккинг хотел снова брякнуть что-то глупое, но его отвлек какой-то шум за углом дома. Парень заметно напрягся и сокрушенно ругнулся:       ― Черт! Только этих мне еще не хватало! ― Брюнет швырнул шатена на землю и замахнулся кулаком. ― Кричи громко и правдоподобно! Буду бить аккуратно, но сильно!        Хэддок не успел и пикнуть, как парень его со всей силы ударил в челюсть и отпихнул куда-то под скамейку.       ― Лежи тихо и не шевелись! ― послышались отдаляющиеся шаги.        Шатен весь сжался в комок, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Челюсть неприятно саднила, но терпеть было можно, при учете, что его могут просто-напросто убить. Иккинг краем глаза заметил, как к брюнету подошли трое молодых людей, примерно на пять лет старше его и настойчиво о чем-то стали расспрашивать. Паренек был слишком далеко от незнакомцев и мог лишь расслышать отдельные фразы, которые никак не складывались в единый паззл. Через пару минут, к ужасу юноши, брюнет и его знакомые стали возвращаться к нему.       ― Беззуб, а ты уверен, что он точно в отключке? ― чей-то грубый рычащий голос раздался в непосредственной близости от Хэддока. Мужчина пнул бедолагу шипованной подошвой ботинок, отчего Иккингу захотелось громко вскрикнуть.       ― Да без сознания он! Я его по башке стукнул, и он вырубился! Да ты просто глянь, какой он хиляк, Рэндел!        Шатен чуть ли не подорвался с места после фразы про хиляка, но понял, что это не лучший вариант.       ― Ладно, брось этот кусок мяса в какую-нибудь подворотню, так, чтобы его духа здесь не было! Не хватало, чтобы его папаша тут объявился!        Голоса незнакомцев стали затихать, а потом и вовсе исчезли. Через пару минут молчания кто-то осторожно потряс юношу за плечо.       ― Вставай, «рыбья кость»! Они ушли!        Брюнет помог подняться пареньку на ноги и подтолкнул того куда-то в сторону.       ― Чеши отсюда! Надеюсь, нам не придется больше встретиться! — парень резко развернулся и направился в сторону каких-то заброшенных зданий. Прежде чем брюнет исчез из вида, Иккинг громко выпалил:       ― Спасибо, ― шатен хотел назвать имя спасителя, но понял, что его не знает.        Незнакомец обернулся и нехотя бросил:       ― Зови меня Беззубик. Но я думаю, тебе это не понадобится…        Хэддок еще долго стоял и смотрел вслед юноше, пока темнота пустующей хибары не скрыла его от глаз паренька…       Воспоминания детства были прерваны резким скрежетом дверного замка и скрипом открывающейся двери. В полумраке комнаты показалась голова надзирателя с болтающимися усами-косичками.       ― Хэддок, на выход!       ― «Курорт» уже закончился? — Иккинг ехидно ухмыльнулся мужчине, протягивая ему свои тюремные вещи.       ― Шагай! ― надзиратель отвесил юноше подзатыльник и подтолкнул того к выходу из камеры. ― Отец тебя отпускает и отправляет в другую школу, может, хоть там тебя перевоспитают!       ― А сам он об этом не сумел мне сообщить?        Мужчина на это ничего не ответил, а Хэддок и не стал переспрашивать. После очередного случая, когда он оказался не в том месте, не в то время, отец отвернулся от него навсегда. С тех пор он считает, что его сын стал другим, неправильным, если он считает, что мальчик «с улицы» на самом деле был хорошим и хотел помочь властям. После этого Стоик проводил всяческие беседы с Иккингом, но тот оставался при своем. Никакие наказания не заставляли его поменять решения. И тогда офицеру полиции пришла идея на пятнадцать суток закинуть бунтаря в тюрьму, чтобы тот ощутил на своей шкуре все тяготы заключения, быть может, тогда он станет более покладистым. Но, увы, Иккинг оказался крепче, чем Стоик думал. Он никогда не очернит память о своем друге, кем бы он ни был в прошлом, он захотел встать на путь истинный. К сожалению, отец Хэддока не позволил ему этого сделать…