Букет мимоз

      «When I'm lonely in the crowd, When the silence gets too loud, I'll be crashing on your couch, And even if I never forget you baby, Tonight I'm gonna let your memory baby. Go, always said I know But at least I got my friends, Share a rain coat in the wind. They got my back until the end…» Aura Dione feat. Rock Mafia ― «Friends»       Громкий металлический визг школьного звонка нарушил тишину коридора. Из кабинетов стали толпами валить школьники всех возрастов: от коротышек-первоклашек до великанов старшеклассников. Почувствовав свободу, малыши на огромной скорости носились по коридорам, сбивая всех на своем пути. Одиннадцатиклассники и ребята помладше напротив ― еле переставляли ноги, переходя из кабинета в кабинет, и изнывали от желания побыстрее снова оказаться за партой. Совсем не для того, чтобы вновь пополнить свою копилку знаний, а для того, чтобы восполнить недостаток своего сна. Как же было тоскливо, когда в детском саду и в начальных классах заставляли спать на «тихих часах». Как тогда было трудно спокойно лежать, не издавая ни звука, чтобы воспитательницы не обратили на тебя внимания. Некоторые даже умудрялись под одеялом с фонариком читать книжки, теперь, правда, фонарики заменяли телефоны. Выпускники готовы были продать душу дьяволу, лишь бы вернуться в детство и доспать то, чего не хватило тогда. Но, увы, шанс упущен.       Астрид сидела на скамейке возле кабинета директора, беззаботно болтая ногами в воздухе. Сегодня она опять подралась со своим одноклассником, на этот раз с Задиракой Торстоном. Имечко соответствовало «содержанию». Мальчишка любил подшучивать над приятелями и девочками в классе, на что детишки обычно не обращали внимания и спокойно сносили его приколы. Но когда блондину приспичило подшутить над Хофферсон, тут все пошло-поехало. Вначале Задирака просто поздоровался с ней, в шутку назвав Мимозой. Астрид не обратила на это ровным счетом никакого внимания, ей было приятней читать любимую книжку «Гобболино ― ведьмин кот» своей игрушечной рыси, чем общаться с такими дурачками. Первоклассница, которая умеет читать про себя, не водит пальчиком по строчкам и не запинается, читая вслух, это «белая ворона» среди сверстников. Такого ребенка дети и раньше бы стали обходить стороной. А в нынешний век, где у каждого второго первоклассника есть крутой айфон, девочка, которая предпочитает мобильным играм книги, может вызывать только брезгливость. И теперь, прибавьте к этой особенности то, что девочка боится прикосновений. Итог: изгой среди одноклассников.       Все бы, может, закончилось нормально, если бы Задирака не подсел к Хофферсон и не хлопнул ее по плечу. Девчушка тут же ощетинилась, словно обозленная кошка, и заехала мальчику книжкой по голове. Другой бы на его месте попричитал, обиделся и просто отошел, но это был Торстон... Разобиженный блондин ударил девочку кулаком в плечо и глаз. Теперь под правым глазом Астрид появился пурпурный синяк, отдававший пульсирующей болью в голове. Девочка решила не оставаться в стороне и ударила обидчика в зубы, один даже выпал, благо еще молочный. Потасовку детей поздно заметила воспитательница, выходившая за водой для чайника, и обругала обоих. Больше всего Хофферсон, несмотря на то, что Задирака сам нарвался, и, учитывая особенности девочки. Торстону сделали очередной выговор и, как бы это глупо ни звучало, поставили в угол, а родителей Астрид вызвали в школу. Блондинка прекрасно знала, что будет говорить директор Абигейл, что мама будет говорить ей по дороге домой. Наверняка опять откажет в просьбе завести собаку или кота из-за плохого поведения. Но девчушка никак не могла доказать своей матери, что ее первая реакция, когда она ударила Торстона книгой, была инстинктивной. Она даже не задумалась, мышцы сами сделали свое дело. А вот когда блондинка выбила однокласснику зуб, это она уже сделала специально и осознанно. Но прецедент был, и никуда от него не денешься. Астрид достала из рюкзачка свою игрушечную рысь и, крепко прижав ее к груди, стала гладить ее по голове.       ― Меня никогда не поймут... ― шепотом приговаривала кошке блондинка. ― Жаль, что ты неживая, я бы с тобой могла играть по-настоящему. Я бы бросала тебе маленький мячик, а ты бы катала его по полу и кувыркалась. Дождливыми ночами я бы затаскивала тебя к себе в кровать, и ты пела бы мне свои песни на кошачьем языке. Конечно, ты и сейчас со мной везде, даже на уроках сидишь со мной на соседнем стуле. Но это не то...       В конце коридора хлопнула стеклянная дверь и показался высокий женский силуэт. Девочка, не приглядываясь, узнала в этой высокой тени свою вечно занятую мать. Астрид сама толком не понимала, почему к самому дорогому существу на планете, которое боготворит каждый ребенок, она не испытывает никаких нежных чувств. Да, когда она была совсем маленькой, блонди любила маму и она ее, несмотря на то, что девчушка не любила прикосновений. Но, как только младшая Хофферсон перестала бояться оставаться одна и спокойно научилась обходиться без взрослых, Абигейл умчалась обратно в мир дорогих бутиков. Женщина была заместителем главного редактора глянцевого журнала «Fashion Shine». Абигейл обожала дорогую стильную одежду, бижутерию, парфюм, любила обсуждать мировые бренды, но возиться в детской с ребенком-гаптофобом было не в ее интересах и силах. Быть может, если бы ее знакомство с семейной жизнью началось более гладко, нежели сейчас, Абигейл относилась бы иначе к роли матери. Но факт остается фактом: малолетняя дочка-недотрога была ей в тягость. Она тянет ее на дно, заставляя избегать многолюдных торжеств, остерегаясь расспросов прессы о дочери-невидимке магната Альберта Хофферсона. Конечно, никто не собирался отдавать Астрид в приют, но мысли о том, что если бы девочка была нормальной, все было бы иначе, часто посещали обоих родителей. Абигейл, громко цокая высокими шпильками по мраморному полу, подбежала к дочери и стала осматривать ту со всех сторон.       ― Господи, на кого ты похожа! ― со слезами на глазах сетовала мать. ― Угораздило же тебя связаться с этим Торстоном...       ― Он первый начал... ― робко добавила девочка.       ― А по его словам, ты ударила его книгой, а потом все началось! ― обычно матери верят словам своих детей больше, чем другим, но в данной ситуации все было наоборот.       ― Вначале он стукнул меня по плечу, а потом я его ударила книгой. Он первый начал! ― настаивала блонди, возмущенно насупив брови, отчего синяк как будто стал еще темнее.       Абигейл разочарованно простонала.       ― Сколько раз тебе повторять? Если к тебе притрагиваются, это не значит, что ты должна бить их в отместку! Это ненормальная реакция для ребенка!       ― Я читала книгу, а Задирака меня отвлек! Если бы ты проверяла свой журнал и тебя хлопнули по плечу, ты бы на это никак не реагировала?       ― Во всяком случае, я не стала бы бить своего коллегу! Никогда! И я прекрасно знаю, что дело не только в книге, так что дальнейший разговор пройдет дома!       Астрид покорно склонила голову ― мама никогда ее не поймет. Она все равно, что ее одноклассники: днями и ночами сидит в телефонных переписках и журналах, в которых, кроме дорогой одежды и обуви, ничего нет. А когда эта женщина в последний раз брала в руки художественную литературу, ― это просто загадка. И Абигейл никогда не примет дочь такой, какая она есть. Отца девочка видит очень редко, чаще всего вечерами и то не всегда. Мужчина мгновенно срывался с места после каждого телефонного звонка и возвращался на работу. Для Астрид такие действия были непонятны, но она не настаивала на том, чтобы папа сидел дома с ней. Ведь мужчины любят играть со своими маленькими дочерьми, баловаться с ними, а малышке это все было чуждо. Поэтому особой потребности в присутствии этого члена семьи младшая Хофферсон не испытывала.       После того, как Абигейл поговорила с директором и наобещала, как всегда, что такое больше не повторится, мать и дочь поехали домой в свой особняк. По дороге женщина, вопреки всем правилам дорожного движения, набрала номер Альберта и позвонила ему. Астрид не очень волновало, что мать будет говорить ее отцу, все равно вечером она, скорее всего, его не увидит. Возможно, только прослушает по телефону очередную лекцию о том, как девочкам не стоит себя вести, и все. До Астрид долетали лишь отрывочные фразы Альберта. Абигейл во всех подробностях рассказывала произошедшую ситуацию, словно она там была и чуть ли не сама разнимала детей. Девочка не обратила на это внимания: приукрашивать и быть в центре событий ― это типичная работа ее мамы. Блонди насторожилась только тогда, когда Абигейл резко замолчала, а потом стала недоумевать по неизвестному девочке поводу.       ― А как же то, что ты говорил?!.. Альберт!.. Я понимаю, но ты ведь сам говорил, что...       ― Черт с этим! ― наконец-то долетела раздраженная реплика отца до Астрид. ― Сделаем так, как сказал врач! Все! Я уже устал от этого...       Девчушка задумалась, о чем именно говорил ее папа, но не стала обнадеживать себя мыслями о собачке или котенке. Лучше ни на что не надеяться.       На следующее утро Астрид проснулась от того, что дверь в ее комнату приоткрылась и кто-то внес туда две большие коробки, прикрытые простыней. Девочка вначале решила не обращать внимания, возможно, это просто мамины работники занесли коробки с пробными экземплярами журнала не в ту комнату. Но потом все же любопытство пересилило. Ведь не могут же журналы скрестись внутри? Когда девчушка сняла покрывало с коробок, оказалось, что это были переноски. И в них явно кто-то был! Блондинка села на коленки и заглянула в клетки. В первой был черный щенок породы керн-терьер с большими карими глазками-пуговками и на вид жесткой шерстью. Во второй сидел худенький серо-рыжий котенок-сомалиец с непропорциональными по отношению к туловищу большими ушами и игривыми фисташковыми глазами. Восторгу Астрид не было предела.       ― Мне наконец-то подарили питомцев! ― громко воскликнула девочка, скача вокруг переносок. ― Теперь у меня, по крайней мере, есть настоящие друзья!       Блондинка тут же открыла клетки и вытащила на свет обоих питомцев. Оба недоумевающе смотрели друг на друга до тех пор, пока котенок не выгнул спину колесом и не запрыгнул на кровать девочки. Щенку оставалось лишь тихо поскуливать, оставшись в одиночестве на полу. Астрид тут же стала успокаивать собачку, взяла ее на руки и посадила на другую половину кровати, от чего сомалиец раздраженно фыркнул и повернулся спиной к нежелательному соседу. Хофферсон тут же стала копаться в своем шкафчике в поисках игрушечной миски для воды питомцев. Теперь даже солнце утром, кажется, светит ярче. Может, Астрид так и не найдет общего языка со сверстниками, но теперь у нее есть друзья. Остальное пока неважно.