Букет мимоз

      «Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя?». «Тигр» — Вильям Блейк       Несколько недель спустя…       После возвращения из больницы Астрид никак не могла прийти в себя. Родители непривычно хлопотали вокруг дочери, постоянно интересовались ее самочувствием, настроением. Часто задавали единственный вопрос: не вспомнила ли она нападавшего?       Но каждый день ответ блондинки был одинаковым:       — Я в порядке. Нет, я ничего не вспомнила. Прошу, оставьте меня в покое!       Девушка запирается в ванной комнате и включает воду. Она осторожно, едва касаясь пальцами невесомого шелкового халата, сбрасывает его на кафельный пол, губы искривились в болезненной гримасе. Побои почти прошли, но все еще доставляли сильный дискомфорт Хофферсон. Лишь легкая одежда, вроде того же шелкового халата или парео, не причиняли ей боли. Астрид критично осматривает свое обнаженное тело в зеркале: сине-желтые синяки, все еще отливающие пурпуром, словно пятна пролитого вина на белоснежной скатерти, покрывали область ребер, а пару кровоподтеков можно было заметить на руках и ногах. В тот момент Хэддок приложил больше всего усилий к грудной клетке Хофферсон. Девушка встает под душ, зарываясь пальцами в свою растрепанную пшеничную косу. Горячие сильные струи на какое-то время снимают напряжение с мышц спины, но как только воду отключают, все тело вновь приходит в состояние повышенного тонуса, словно ожидая непредвиденного удара ножа в спину или чего-то подобного. Врачи говорят, это последствия психологической травмы, что ничего не могут с этим поделать.       — Блеск! Еще одна психологическая болячка в мой «букет»!       Она прекрасно знает, кто это с ней сделал. Видела его лицо. Чувствовала его гнев. Видела, как горел огонь беспричинной ярости у него в глазах, но не собиралась сообщать ни полиции, ни родным об этом. Потому что, несмотря на все прегрешения Хэддока, Астрид продолжала любить его. И она не собирается ломать его и без того трудную жизнь. Вот только она еще не решила, как поступить: оставить все как есть или же отпустить этого необузданного зверя, пока он ее не убил? Или же, оттолкнув его от себя, она сделает еще хуже: позволит ему саморазрушаться до тех пор, пока он сам себя не загонит в угол? Есть только один выход…       Она стала ждать его в своей комнате, прикрытая тонким пледом. Плевать, что она так неподобающе выглядит — Иккинг ее и не такой видел. А если у него снова «крышу снесет», он все равно ее изобьет: в одежде она будет или без. Ее безэмоциональное сообщение с просьбой прийти к ней в ближайшее время было лишь молча просмотрено юношей. Он не отправил ей даже ответа. Может, он не придет вовсе, боясь за безопасность своей девушки. Может, будет какая-то другая причина.        — Теперь его хрен поймешь, — неожиданно грубо для себя подметила Хофферсон, бросая смартфон на кровать. Телефон завис, балансируя на краю, а потом все же не выдержал и шмякнулся экраном вниз. Блондинка неприятно поморщилась, но не стала наклоняться за гаджетом. В данный момент у нее преобладало настроение полного пофигизма, смешанного с огромной ненавистью ко всему миру. Неважно, родители это или чертов Хэддок.       Прошел где-то час или полтора, прежде чем Астрид услышала оказавшийся неожиданно громким в пустой квартире звук звонка. Девушка нервно сглотнула, а мышцы напряглись сильней. Хофферсон была готова к худшему.       Иккинг был темнее тучи, он даже не обратил внимания на странный внешний вид подруги. Взгляд изумрудно-зеленых глаз холодно скользнул по полуобнаженному телу и тут же уперся в стену напротив дверей.        — Ты писала, что хочешь срочно встретиться, чтобы что-то обсудить, — неприветливо, без каких-либо вступлений, буркнул шатен, нервно подергивая рукав своей куртки. Прогресс, который был достигнут долгими месяцами их отношений, рухнул за один день. Даже не день, а за каких-то полчаса. И он и она смотрели друг на друга с подозрением: Иккинг, потому что ожидал истерик со стороны девушки, Астрид, потому что боялась очередной вспышки его гнева. Девушка скрестила руки на груди и встала в более устойчивую позу, чтобы выглядеть внушительней в глазах этого чудовища.       — Да. Хотела сказать тебе кое-что важное. Не по телефону, а тебе в лицо…       Изумрудно-зеленые глаза неожиданно широко распахиваются от удивления, сердце словно замирает. Хофферсон чувствует, как у нее перехватывает дыхание, а язык не поворачивается сказать роковую фразу. Блондинка нервно сглатывает, облизывая сухие губы.       — Все кончено…       Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Хрупкое равновесие их противоположных личностей рухнуло, осколками оседая глубоко в душе. Впиваясь острыми краями в плоть. Хэддока подкосило… Он беспомощно хватает ртом воздух, толком не понимая, что он испытывает в данный момент. Негодование? Ярость? Разочарование? Часть сознания юноши понимала, за какие прегрешения его отвергают. Но злобное альтер-эго было в бешенстве и готово было уничтожить Астрид раз и навсегда, выкинуть ее из своей жизни. Но, похоже, это только что проделали с ним. Пару часов назад он сам готов был отдалиться от Астрид, лишь бы не причинить ей вреда, однако, оказалось, что получать отказ гораздо больнее, чем кажется на первый взгляд…       — Ас, я знаю, что причинил тебе боль, которая надолго останется в твоей памяти, но прошу тебя — не ставь на мне крест!       Шатен в отчаянии упал на колени перед подругой и припал лбом к ее животу, тихо всхлипывая. Руки юноши осторожно попытались обнять девушку, но та тут же одернула их от себя и отошла на несколько шагов назад.       — Нет, Иккинг, между нами ничего не может быть, кроме огромной пропасти недоразумений и страха. Мы с тобой слишком разные. Мимоза и чудовище. Я пыталась тебе помочь, но ты сам отдаляешься от меня. В последние дни ты снова стал нелюдимым, совсем как в первые дни нашего знакомства. Ты отказываешься говорить, что с тобой происходит. Я могу вынести все твои выходки, но не потерплю обмана. Ты — монстр. Ты приносишь мне только боль, с самого первого дня нашей встречи. Ты можешь дать мне все что угодно, только не любовь…       Это было последней каплей… Хэддок резко встал с коленей, злобно буравя взглядом девушку, ради которой когда-то готов был умереть. В этот раз «другое я» парня услужливо помогло мгновенно избавиться от нежных чувств к Астрид. Юноша тряхнул головой и, вложив всю ту злобу и желчь, что скопилась в нем, бросил:        — Прощай!       Дверь квартиры громко хлопнула, так что у девушки ещё долго звенело в ушах. Теперь когда он ушел, скорее всего, навсегда, она позволила себе разрыдаться. Горькие слезы в три ручья стекают по щекам. Она рывком сдирает с себя шелковое парэо, которое словно стало ее душить. Хофферсон распласталась на холодном полу обнаженная и разбитая. Она пыталась заставить себя поверить в то, что сделала правильный выбор, но сердце отказывалось это признавать.        — Все что угодно, только не любовь…