Букет мимоз

      «Как можно было стать такой Наивной, кроткой и ручной! Я посылаю всё к чертям, Руби канаты! Я не собака, имейте в виду! Я не сяду на цепь за тепло и еду! Я ухожу, свободой дышу. Я ухожу…» «LaScala» — «В океане людей»       Можно было подумать, будто после расставания с Иккингом у Астрид все наладится в жизни, будет лучше. Увы, все осталось по-прежнему, даже стало хуже. Девушка снова начала замыкаться в себе, огрызаться на одноклассников и даже единственный ее новый друг, Рыбьеног Ингерман, уже порядком нервировал ее. Его толстые, словно эклеры, пальцы казались такими же липкими, как эти хлебобулочные изделия, и такими же цепкими, как паучьи лапы. Хофферсон сморщилась от неприятного ощущения, по спине пробежали противные мурашки. Ей нужно было развеяться, отвлечься от тоски по Хэддоку. Ее мозг отказывался принять тот факт, что парень вышел из-под контроля и избил ее. Пускай он не осознавал этого — в трезвом уме он никогда бы такого не сделал. В случае Иккинга, его истинные желания ничего не изменят. Он может сильно опекать Астрид, но когда у него случается приступ неконтролируемой агрессии, тут ничего нельзя сделать.       Девушка критическим взглядом осматривала под белой домашней футболкой почти утратившие свой пурпурный оттенок синяки, как ей неожиданно позвонил Рыбьеног. Голос блондина был неестественно тихим и робким, события последних недель заставили юношу более осторожно обращаться с Хофферсон. Любая необдуманная реплика, которая хоть как-то касалась ее бывшего парня, вызывала взрыв негативных эмоций у девушки. После короткого приветствия и пары вежливых вопросов на обеих «сторонах» телефона повисла звенящая тишина. После продолжительного и довольно-таки тесного общения с Иккингом Астрид не постеснялась в лоб спросить нерешительного юношу, что ему нужно.       — Я-я понимаю, что ты недавно рассталась с Иккингом и не хочешь бередить старые раны… Но я тут подумал…       Астрид в раздражении закатила глаза, шумно втянув воздух через ноздри.        — Короче, Рыбьеног! Иначе кину трубку!       Девушка явно себе представила, как вздрогнул парень, едва не выронив мобильник из руки. Ингерман набрал как можно больше воздуха в легкие и быстро, как скороговорку, выпалил:        — Может, сходишь со мной на вечеринку к Стэну Джэнкинсу?       Астрид не смогла сказать ничего приличного и внятного, кроме неопределенного «Э…» в ответ. Парень понял замешательство подруги и быстро пояснил:       — Я хочу, чтобы ты составила мне компанию, ты ничего не подумай такого… Я знаю, что у вас с Иккингом недавно произошел разрыв, и я не хочу заставлять тебя что-то делать в твоем состоянии…       Блондинка сокрушенно вздохнула, часто смаргивая непрошеные слезы.       — Рыб, заткнись…       «Снова бред ляпнул», — Ингерман сильно хлопнул себя по лбу, за очередную оплошность. Вслух он лишь попытался уточнить, перезвонить ли ему позже. Астрид несколько минут сидела, покачиваясь взад-вперед в такт какой-то закадычной, неслышимой никому, кроме нее, мелодии. Когда Рыбьеног уже собирался положить трубку, девушка все же ответила:       — Все в порядке, прости. Сорвалась на тебя. Я приеду, нужно все-таки развеяться. Какой адрес?       После того, как разговор был окончен, блондинка приняла горячую ванну с огромным количеством эфирных масел. С выбором вечернего наряда возникли некоторые сложности из-за обилия различных дорогих блузочек и платьев, от невинных до довольно-таки откровенных. Астрид боялась, что без Хэддока будет испытывать дискомфорт на людной вечеринке, где все преимущественно пьют, танцуют и совокупляются в каждом укромном углу. Девушку передернуло от этой скверной мысли. От безотчетного страха у нее перехватило дыхание, а ноги, и без того расслабленные после ванны, стали подкашиваться.       «Нет! Я не должна позволять гаптофобии вновь взять надо мной верх! Не Хэддок помог мне нормально жить, а я сама!»       От этой мысли у Хофферсон прибавилось сил и она смогла снова устойчиво стоять на ногах. Блондинка, наперекор своему внутреннему голосу, остановила выбор на черном вечернем платье без рукавов. Левая бретелька отсутствовала, юбка изящно задрапирована, а сзади была тугая корсетная шнуровка. Пожалуй, прежняя Астрид подивилась бы тому, что в ее гардеробе делает подобная откровенная вещь и не надела бы ее. Но теперь она готова была пойти наперекор самой себе, лишь бы показать, что она стала другой и ее прежние отношения с Иккингом тут не причем.        «Да, дело вовсе не в нем», — снова и снова повторяла себе девушка, что еще больше подтверждало ее опасения. Шатен все же имел отношение к улучшению ее психического здоровья, однако она упорно не хотела себе в этом признаваться. Тогда это стало бы обозначать, что без него, все станет по-прежнему. Золотые браслеты плотно сжали запястья, словно наручники. Девушка заплела свои пшеничные локоны в косу, оставив по бокам две самые длинные пряди и ниспадающую на левый глаз челку. Блондинка отогнала странное тревожное чувство от себя и, взяв в руки атласный черный клатч, вышла в коридор. Родители были весьма удивлены, что их дочь после долгих дней, проведенных дома из-за разрыва с парнем, куда-то собралась. Однако не стали ей перечить.       Шофер родителей довез Астрид до нужного адреса и пожелал девушке приятно провести вечер. Она лишь коротко кивнула головой и на негнущихся ногах направилась в помещение. Хофферсон никогда не ходила на вечеринки. Ее пугало огромное количество людей и высокий процент нежелательных прикосновений. Девушку и сейчас пробирала мелкая дрожь при мысли о том, что ее приступ гаптофобии возобновится, и она опозорится перед кучей народу. На ее неуверенное нажатие на звонок тут же открылась дверь, и на блондинку обрушился поток громкой рок-музыки и теплый душный воздух, пропитанный приторно-сладким дымом от вейпа*. В дверном проеме стоял уже плохо державшийся на ногах парень восемнадцати лет.        — О, кого я вижу! Неужели мимоза?!       Астрид натянуто ухмыльнулась, поведя плечами.       — Привет, Стэн. Пустишь меня или уже нет места?       Джэнкинс отошел чуть в сторону, широко разведя руки.        — Для такого пышного букета найдется уютное местечко в моем логове…        — Не задавайся, Стэн. Дом не твой, а родителей. Тебе придется пахать и пахать для того, чтобы иметь свое нечто подобное.       — Хорошо, что мои родители достаточно зарабатывают, чтобы мне не пришлось заработать горб на своей спине.       Одноклассник счел эту реплику довольно забавной, но Астрид уже его не слушала. Она пробиралась через дергающуюся в конвульсиях толпу танцующих подростков в направлении барной стойки. Именно там, по ее соображениям, должен был быть ее стеснительный друг Рыбьеног Ингерман. Парни, которых Хофферсон видела боковым зрением, оценивающе оглядывали точеную фигурку одноклассницы, которая никогда не баловала их своим обществом и столь откровенным платьем. В ее случае даже отсутствие рукавов уже подходило под определение «откровенно». Рыбьеног, как девушка и ожидала, сидел возле бара, обеими руками вцепившись в столешницу, видимо боясь свалиться с высокого стула. Пузатый бокал с пина коладой стоял нетронутым. Подруга тяжело вздохнула, садясь рядом с юношей.        — Ну что? Пришел на вечеринку, чтобы сидеть кулём, пить и глазеть на то, как другие развлекаются? — Астрид критичным взглядом скользнула по нетронутому бокалу и, фыркнув, продолжила: — Да ты даже не пьешь! Ты приперся сюда, чтобы показать всем, какой ты беспомощный и никому не нужный?       За длительное время общения с Иккингом блондинка переняла у того манеру быстро распаляться и не стесняться в выражениях в разговоре с близкими знакомыми. Было непривычно это видеть, но в гневе Хофферсон становилась еще более привлекательной, чем она была. Ингерман испуганно дернулся, едва не потеряв равновесие на непрактично-высоком стуле, слегка сдвинул бокал с напитком. Пина колада немного выплеснулась на столешницу. Бармен взглянул на нерасторопного парня исподлобья и молча вытер пятно.       — О, привет, Ас. Я понимаешь… Мне как-то неудобно…Жирдяй и туда же в танцы…       Астрид закатила глаза, издав недовольный стон.        — Блин, Рыбьеног, ты не мог меня взять и просто так вытащить из дома, где у меня куча книг, музыка и безлимитный интернет! И компания, к тому же, намного приятнее, чем здесь — мои кот и собака. Так что валяй! Вперед!       Девушка изо всех сил толкнула стул вместе с другом, от чего тот неуклюже зашатался и, забавно засеменив ногами, оказался внизу. Дальше последовало еще более нечто странное. Астрид потащила Рыбьенога за его пухлую руку в центр танцпола и заставила его двигаться в такт гремящему «Bon Jovi». Девушка удивительно органично двигает плечами, пристукивая ногой в такт сильным долям в музыки. Она все еще пытается, касаясь невзначай Ингермана, заставить его танцевать, но вскоре уже перестает обращать на него внимание и сама отдается атмосфере всеобщего веселья. Как только начинает звучать припев блондинка вместе со всеми вскидывает руки вверх и с почти что беззвучным воплем в гуле толпы начинает выкрикивать слова припева:       — **It`s my life! It’s now or never, i ain’t gonna live forever…       Хофферсон подпрыгивала на невысоких каблучках, извиваясь в диком танце среди толпы восторженных подростков, которые от нахлынувших адреналина и гормонов не думали ни о чем, кроме гремящего в их груди от басящих установок ритма. В данный момент Астрид было хорошо как никогда. Единственное, что ее слегка настораживало, это гложущая тоска по Иккингу и та странная брюнетка, что пристально разглядывает ее с самого прихода.        «Лесбиянка что ли? Она не учится в нашей школе, откуда она здесь? Знакомая Стэна?» — эти вопросы крутились в голове блондинки, словно бешеная карусель. Ей определенно чем-то не нравилась эта дамочка. Черные потертые джинсы, вызывающая сетчатая майка с пришитыми лоскутами как будто драконьей кожи.       «Драконы… Черный дракон… Почему мне это кажется знакомым и опасным?..»       Шатаясь от непривычной усталости в ногах — девушка не привыкла ходить на каблуках, тем более скакать на танцполе — села за барную стойку и заказала безалкогольный мохито. Она прекрасно помнила, чем кончилась ее предыдущая попойка, и не хотела повторить ее снова, особенно с кем-то из одноклассников. Незнакомка тут же встрепенулась и, едва пальцы Астрид коснулись запотевшей прохладной поверхности стакана с коктейлем, та подсела к ней.       — Здоровская вечеринка, не правда ли? — тон девушки показался блондинке наигранно радостным. Взгляд изумрудно-зеленых глаз прожигал насквозь, а улыбка больше напоминала волчий оскал. Нет, скорее драконий. Хофферсон слегка поежилась.       «Что меня все драконы сегодня преследуют!»        — Неплохая, — лишь ответила блондинка, оглядываясь вокруг в поисках Рыбьенога. Тот уже забыл про свою стеснительность и заигрывал с Забиякой, сестрой того парня, что пытался вместе со Сморкалой и Эретом изнасиловать ее в душевой. В отличие от брата она не нарушала закона, но по характеру была той еще занозой в заднице. Что он в ней нашел — непонятно.       Незнакомка немного поерзала на стуле и заказала какой-то алкогольный напиток, отливавший ядовито-синим цветом. Брюнетка приподняла бокал, украшенный долькой апельсина и торчащей вишенкой на слое льда, вскидывая голову.        — Меня зовут Хедер. Будем знакомы! — снова фальшиво-приторная улыбка исказила лицо девушки, Хофферсон ничего не заподозрила. Та осторожно чокнулась с бокалом Хедер, коротко и с безразличным тоном бросив:       — Астрид. Будем.       Остальное блондинка помнила как в тумане. Новая знакомая без умолку что-то болтала о своем младшем брате, который учится в этой школе, и что он дружит с братом одного из одноклассников Астрид. Хедер рассказывала какие-то нелепые истории про своего Карапуза, так она называла восьмилетнего братишку, а блондинка не могла себе найти место. Хофферсон решила, что перебрала с химическими напитками, потому что ее жутко мутило и ей казалось, что вот-вот начнет рвать. Все перед взглядом блондинки помутнело и закачалось, словно она была русской матрешкой. В висках застучал какой-то навязчивый ритм противной мелодии. Астрид быстро пробормотала слова извинений и, цепляясь за все, что можно, попыталась выйти из дома Стэна. Как только свежий холодный ночной воздух обдал раскрасневшееся лицо девушки, той на какой-то момент стало легче. Но через несколько мгновений ее желудок болезненно сжался. Хофферсон согнулась в три погибели, и ее глотку обожгло желудочным соком, смешанным с неусвоившимися напитками. Когда рвота на короткое время прекратилась, девушка бессильно осела под порогом элитного дома, едва держась за остатки сознания. Неожиданно кто-то вышел из дома Джэнкинса и направился прямо к ней. Блондинка попыталась сфокусироваться, но угасающее сознание дало ей только размытый женский образ. Хедер склонилась над мучающейся Хофферсон, злобно ухмыльнувшись своей фирменной улыбкой. Губы брюнетки придвинулись к самому уху Астрид.        — Ты сделала больно Иккингу и теперь об этом сильно пожалеешь…       Женский силуэт неожиданно для блондинки преобразовался в фигуру черного дракона с ярко-зелеными глазами, злобно оскалившегося на нее.       «Ночная Фурия…» — пронеслось в затуманенном разуме девушки прежде, чем она потеряла сознание.