Личный Ад Данте

... Глава 26. Вергилий вел машину, даже не замечая, как руки привычно поворачивают руль. Все, о чем старший Спарда мог думать, – так это о своем младшем брате, сидящем на соседнем сиденье «Ягуара». Данте – частичка его самого, его брат, его близнец, который всегда должен был быть с ним, оттолкнул его. Несмотря на всю логику и здравый смысл, Вергилий все же надеялся, что Данте примет это небольшое изменение в их отношениях - со свойственным ему легкомыслием лишь рассмеется, пожмет плечами и забудет, что что-то вообще было, до следующего раза, когда ему будет просто слишком лень сопротивляться и, лежа в постели, он просто откинет лишние мысли, в который раз проигрывая наслаждению. Но Данте… Данте не просто не принял. «Не смей ко мне прикасаться!» - голос брата все еще звучал в голове Вергилия, больно отдаваясь в легких холодной водой. Они были рядом, но больше не вместе, и Данте, который так удобно всегда подставлял Вергилию плечо, шел теперь своей дорогой, сам, без него. «У Данте есть свои собственные мысли и желания. И они совсем не такие, как мои», - проговорил про себя Вергилий, пытаясь заставить себя признать, что Данте не должен всю жизнь слепо следовать за ним – и не будет. – «Я так привык… Неужели я просто слишком привык к тому, что он всегда рядом? Он всегда ждал меня. Неужели я думал, что он молча последует за мной, поддержит любой мой выбор, примет любое мое эгоистичное решение? Он отказался. Это его право. Но почему мне это так важно, почему я не могу смириться с тем, что он не принял мою сторону? Что же случилось со мной, что я пал так низко, что жду его признания?.. Он уже давно взрослый мужчина. У него своя жизнь. Свое тело, покрытое шрамами. Покрытое темными метками, которые я оставил вчера. И я не хочу, чтобы они исчезали. Скажи, Данте, ты ненавидишь эти следы на своей коже? Я даже не могу протянуть тебе руку. Ты дрожишь от отвращения, вспоминая то, что случилось? Я – нет. Мне не отвратительно, не стыдно, не жаль. И что пугает меня больше всего – несмотря на мое рациональное решение выполнить свое обещание и быть тебе лишь братом, я все еще хочу большего. Гораздо большего. И мне не стыдно за это». Утро выдалось прохладное, и Данте немного мерз. Он обнял себя за плечи, пытаясь согреться, но все равно вздрагивал от порывов ветра. Синяки на шее ныли, а левой рукой он вообще с трудом мог шевелить. Из раны все еще медленно вытекала кровь, но он ничего не стал делать. Данте было глубоко наплевать на демонов в доме, на рану и на то, что он теперь человек; на редких прохожих на улице и на их удивленные взгляды при виде крови на его голом теле; на мелькающие мимо силуэты старых средневековых домов, на все колонны, окна, двери, на яркие вспышки солнца в небесно-голубых квадратах и арках окон. Этим утром понимание того, что произошло прошлой ночью, разрасталось над Данте с каждой секундой, и секс, казавшийся вчера совершенно нереальным, не настоящим, не важным, приобрел вдруг огромную, просто необъятную значимость. «Я сделал это с Вергом»… - без остановки твердил про себя Данте. То, что произошло между ним и Вергилием, должно было неизбежно изменить все для них обоих, но Данте все никак не мог понять, что чувствует по этому поводу. Единственное, что он понимал – так это то, что Вергилий все еще был заинтересован в нем даже после того, как он снова стал мужчиной, и это пугало Данте. Почему Вергилий хотел его? Раньше Данте говорил себе, что его брат был ранен, болен, потом что его лишили воспоминаний, потому что Вергилий просто волновался о нем после похода в Ад, потом что он был зол… Но теперь Вергилий просто был Вергилием. Не было никаких отговорок, и Данте не знал, что думать и что делать. Старший Спарда нахмурился. Он всегда мог с легкостью сказать, когда Данте впадал в глубокие размышления, и вот теперь именно это и происходило. Не считая того, что задумавшийся Данте сам по себе представлял зрелище непривычное и странное, обычно это не особо волновало Вергилия. Но сейчас старший Спарда искренне хотел хоть как-нибудь разрешить сомнения, мучившие брата, хоть как-нибудь разрушить напряжение, висевшее между ними натянутой струной. Он хотел поговорить с Данте, но они оба продолжали молчать. «Я знаю, что ты напуган, Данте», - Вергилий тихо вздохнул. – «Больно знать, что ты боишься меня. Но еще хуже знать, что я не чувствую себя в состоянии сдержаться. Я надеялся, что придет новый день и что-нибудь изменится. Но вот сейчас ты сидишь рядом со мной, почти обнаженный, замерзая, и я по-прежнему хочу обнять тебя и согреть теплом своего тела. Но мысли, мучающие меня – вовсе не те, что тебе бы хотелось. Я знаю, ты настроен решительно, ты хочешь, чтобы я был тебе братом. Но иногда ты все же уступаешь, сдаешься, и я помню каждое мгновение – как пахла твоя холодная кожа под дождем, когда мы сидели в этой самой машине, как поздней ночью в агентстве ты подался навстречу моим губам. Я не смогу быть с тобой рядом и сдерживаться – каждую минуту, каждый миг. Прости меня, Данте». Вергилий совершенно не представлял, что будет дальше и как быть с братом, но решение пришло само собой. «За мою недолгую жизнь я много где побывал в обоих мирах – я искал отца, я искал его силу. Много чего было. Но ты, Данте, ты обвинял меня в том, что я сбежал. Я ссорился с тобой, пытаясь вбить в твою глупую голову, что все не так. Но знаешь, теперь я сделаю именно так, как ты говорил. Я брошу все и сбегу. Сбегу от тебя – и ради тебя. Прости». Да, он собирался причинить Данте боль, но все же это было лучше, чем проснуться однажды утром и понять, что он сорвался, что подчинился своим плотским желаниям и взял Данте силой. Пусть Данте обвиняет его, пусть ненавидит, но пусть он будет в порядке – чем дальше, тем лучше. Лазурный «Ягуар» остановился перед «Дьявол никогда не плачет». Вергилий хотел что-то сказать – хоть что-нибудь. Было бы лучше обсудить все сейчас, в машине, посреди пустой улицы, пока на них смотрят только небесно-голубые глаза старых домов. Но слова не пришли. Данте закинул голову назад и уставился в ясное утреннее небо. «Я уже ничего не знаю», - солнце медленно поднималось из-за горизонта, и его оранжево-золотая корона осветила уже половину небосклона, раскинувшись как крылья огромной огненной птицы. – «Я только знаю, что мы должны быть вместе. Все остальное как-нибудь разгребем, так ведь?» Положив руки на руль, Вергилий хмуро смотрел перед собой. Краем глаза он увидел, как Данте взялся за серебряную ручку двери и собрался выходить. Но его рука не двинулась, и дверь так и осталась закрытой. -Да какого?... – недовольно проворчал охотник, искренне удивленный таким провалом. -Я могу лишь скромно предполагать, что твоя неспособность повернуть предательскую ручку обусловлена твоим несколько не демоническим состоянием, - лениво протянул Вергилий с привычной усмешкой, - И если не возражаешь, я бы хотел добавить, что это неким образом связано с небольшим сквозным ранением в твоем левом плече, что скоро затопит мой «Ягуар» твоей уже не такой уж демонической кровью. И под не демонической, если мне будет позволено пояснить, я имею в виду человеческую, болван, и это подразумевает, что тебе срочно нужна медицинская помощь. -Да ну? – резко развернувшись и встряхнув белыми растрепанными волосами, Данте со скептической миной смерил брата взглядом. – Может быть, я просто очень ленивый, потому что хочу спать? Потому что эти долбанные демонские ублюдки разбудили меня в такую рань? Знаешь ли, не все встают хрен знает во сколько до рассвета, прикинь, да? -Тц, - Вергилий лишь сокрушенно качнул головой, быстро открыл дверь машины и выскользнул с водительского сиденья. Прежде, чем Данте успел вообще понять, что происходит, высокая фигура брата стояла рядом с ним, изящные пальцы открыли дверь, и Вергилий наклонился, обнимая его. -Да какого хрена? Я сказал, не трогай меня! – Данте попытался оттолкнуть брата, но его собственное тело предательски не слушалось его, и он только беспомощно цеплялся за голую грудь Вергилия. Отчего-то вдруг закружилась голова, мир смазался белесыми полосами, и Данте рухнул бы назад на сиденье, если бы не руки, крепко державшие его. –Какого, блядь, голова-то кружится? – почти потеряв сознание, слабо пробормотал Данте и уткнулся лицом в плечо брата, чтобы не упасть совсем. Вергилий пах свежим утром и чуть-чуть, почти незаметно, сексом. Данте передернуло. И не то чтобы от отвращения, а больше потому, что его это заводило. -Это от потери крови, дурак, - Вергилий обхватил брата обеими руками: – Держись, - и поднял Данте с сиденья, усаживая его к себе на руки. Данте устало простонал, машинально обнимая Вергилия руками за шею, ногами за пояс, и с трудом сцепил лодыжки на спине брата. -Держись, дома я позабочусь о твоей ране, - Вергилий повернул голову и легко поцеловал взъерошенную макушку брата. Он крепче прижал к себе раненого, уставшего мужчину, которого нес на руках, и поспешил к двери в «Дьявол никогда не плачет». -М-м-м, ты такой горячий… - закрыв глаза, довольно промурлыкал Данте в теплый изгиб плеча. -Что? – коротко обронил Вергилий и замер как вкопанный, вцепившись напряженными пальцами в круглую дверную ручку. Утро вдруг перестало быть таким прохладным, а Данте сидел у него на руках, опаляя шею дыханием, и заявлял ему черт знает что. И даже мокрое ощущение крови там, где раненое плечо Данте касалось его, не помогало сосредоточиться. Кровь была теплая и медленно стекала вниз. Вязкая, жидкая жизнь, размазанная по голой груди – его и Данте. Нет, кровь делала все только хуже. -Моя левая рука совсем замерзла, Верг. А ты такой теплый. Приятно… - Данте теснее прижался к брату, пытаясь согреться. Самым бесстыдным образом. -Я клянусь, я убью тебя, сука, - злобно и разочарованно процедил Вергилий сквозь стиснутые зубы. – «Из всего, что ты мог бы мне сказать, ты говоришь мне это! Я тебя за подобные выходки так выебу… черт. Жалкий вышел каламбур. Но я тебя, блядь…» -Какого?... – услышав, как открывается входная дверь Триш опустила газету, чтобы взглянуть, кто пришел. То, что она увидела, сильно отличалось от того, как Данте обычно возвращался в агентство, - и Триш мгновенно скинула ноги со стола охотника, роняя бумаги и антикварный телефон на пол, и бросилась вырывать Данте из лап монстра. – Данте, ты как-?... -Спокуха, я в порядке, - закатил глаза Данте. – Просто покоцали слегонца. Увидев Триш, Вергилий удивленно приподнял бровь, остановился на полпути к лестнице, собственнически прижимая брата к себе, и молча уставился на демонессу темным, хищным взглядом. -Ну да. Конечно, - сощурилась Триш, недовольно поджав губы и сложив руки на груди, но решила все же никого не убивать. -Слушай, я сейчас реально не в настроении слушать нравоучения, окей? – невероятными усилиями Данте оторвал щеку от плеча брата и повернулся к Триш. – Чувствую себя дерьмово. -Из-за раны и синяков? – Триш подозрительно оглядела полуголых близнецов, особенно задницу Данте, перечеркнутую тонкой ниткой стрингов, уходящей вниз за пальцы Вергилия. Триш всегда ценила это натренированное, литое тело, но сейчас ей не нравилось, в каком состоянии это тело пребывало. – Отличная задница. И с кем вы на этот раз подрались? -Ни с кем мы не дрались, - зевнул Данте. В этот момент у него было только одно желание – принять горизонтальное положение в кровати. – Это засосы, а не синяки. Мы трахались. Можно теперь идти? Триш медленно, как будто бы она тренировалась у Вергилия годами и теперь была его полноправным наследником, возмущенно приподняла одну бровь, не веря своим ушам. Она помолчала несколько секунд, позволяя всем присутствующим ощутить, как тянется напряженная пауза, и искренне надеясь, что старший Спарда чувствует атмосферу убийства и ее желание кастрировать его, и, наконец, меланхолично спросила Данте как ни в чем не бывало: -Хочешь, чтобы я его убила? Триш знала по опыту, что охотник предпочитал доводить всю важную информацию до ее сведения по-плохому – резко, сразу и без подготовки, с преувеличениями и опуская все важные детали, но на этот раз она решила не расспрашивать. Если то, что с Данте случилось, действительно был секс с Вергилием, он мог оставить всю эту информацию при себе. -Да не, - зевнул Данте. – Все равно это тип моя идея была, так что он вроде как не виноват. -О, ну тогда понятно, - Триш склонила голову набок, явно не веря ни единому слову напарника. -Думаешь, она купилась на эту хрень? – спросил брата Вергилий, слегка подбросив медленно сползающего по нему Данте, чтобы было удобнее держать. Белые волосы приятно щекотнули щеку, и Данте снова сидел ровно, цепляясь за Вергилия руками и ногами – совсем так, как когда они дурачились в детстве. -Ну попытайся ты, - пожал плечами охотник, и они с Триш одинаково уставились на старшего Спарду. -Это правда, - спокойно сказал Вергилий. Триш медленно, как будто бы она тренировалась у Вергилия годами и теперь была его полноправным наследником, сложила губы идеальным «о» и произнесла очень ровно и бесстрастно: -О. Понятно. -Да плевать, - хором сказали друг другу близнецы, и под пристальным взглядом Триш монстр – он же Вергилий – направился на второй этаж с послушным Данте на руках, который снова уронил голову ему на плечо и лениво болтал ногами по обе стороны от брата. -Она переживет, - сказал Данте Вергилию, пытаясь начать разговор. Он боялся, что если не заговорит о чем-нибудь, то мысль о сексе так и останется висеть невысказанной между ними. А о сексе Данте совсем не хотел ни говорить, ни думать. -Я знаю. Конечно, она справится, - Вергилий прошел в спальню и закрыл за собой дверь, толкнув ее голой пяткой. На одном из черных кожаных кресел слева так и лежала одежда Данте, которую тот собирался надеть еще вчера: светлые вытертые джинсы, белая майка и темно-бордовая рубашка с заранее закатанными рукавами. На соседнем кресле валялись ярко-красные кеды. Оба ботинка грязными резиновыми подошвами на темной матовой коже. Вергилий с трудом сдержал желание сжать брата в объятиях так, чтобы у того ребра поломались, чтобы он навсегда запомнил, что так делать нельзя, но какими-то нечеловеческими усилиями воли старший Спарда прошагал к кровати и уложил Данте на сбившееся черное покрывало. -Лежи и не двигайся, - пригрозил Вергилий, исподлобья смотря на брата, лениво растянувшегося по кровати. Данте лежал, закинув одну руку наверх, закрыв тыльной стороной ладони глаза, чуть расставив согнутые в коленях ноги. Ему было удобно. Все тело ломило от беготни, от раны, от синяков, но так было удобно, и голова больше не кружилась. «Нет, он не мог лечь как все нормальные существа», - Вергилий провел рукой по лицу. – «Сдвинь свои проклятые великолепные ноги! Ради всего святого в этом мире, по-твоему это что, лучший способ лежать на кровати в одних женских стрингах перед тем, кто тебе ясно сказал, что он гей? Я бы купил тебе мозги, если бы они продавались, проблемная ты задница! О, боги, как мне выкинуть все это из головы?» -Должно быть, идиотизм заразен, - пробормотал Вергилий себе под нос. Он проигнорировал большой желтый почтовый пакет на столе Данте и опустился на колени, перерывая ящики в поисках аптечки, которая нашлась в самом нижнем из них вместе с пачкой шприцов и четырьмя пакетиками каких-то разноцветных таблеток. -Давай, спящая красавица, - Вергилий взял перемотанную скотчем белую коробку с красным крестом и сел на кровать рядом с братом. Данте улыбнулся, чувствуя, как прогибается кровать, наклонил ноги в сторону Вергилия, прислонившись к нему коленкой, и что-то довольно промычал, радуясь теплому прикосновению кожи к коже. Вергилий его проигнорировал и открыл аптечку. Большинство того, что в ней должно было находиться, было сбито в один угол к мотку ваты, а в свободное место было понатыкано таблеток, порошков и ампул с лекарствами, которые точно требовали специальных рецептов и явно не были предназначены для здоровых адекватных людей. – И почему я не удивлен. Садись, Данте. Охотник даже не шелохнулся. -Данте! – Вергилий позвал его снова, на этот раз громче. Данте пробормотал что-то невнятно и перевернулся на бок, спиной к брату, притянув подушку ближе. Вергилий вздохнул и сдался. Из-за потери крови и отсутствия сна, Данте сморило, и он заснул, так что Вергилию предстояло делать все самому. Старший Спарда осторожно развернул брата к себе и снова уложил его на спину. Не удержавшись, аккуратно убрал волосы с лица Данте, заправив непослушные пряди ему за ухо, и положил его руки вдоль тела. Данте не обратил на него совсем никакого внимания и продолжал спать – в кои-то веки не как обычно, свернувшись непонятным узлом так, что даже мастер йоги сказал бы, что это крайне неудобно, и даже не раскинувшись на всю кровать, а просто спокойно лежал и тихо посапывал. Это напомнило Вергилию о прошлом. Тогда их привычки еще не различались так сильно. Тогда они были совсем одинаковыми, и неровно стриженые волосы одинаково спадали каждому из них на лоб. Тогда они легко менялись местами, чтобы запутать родителей: они менялись кроватями, одеждой, заданиями. Они менялись всем. Они могли даже поменяться мечами – и никто бы не заметил. «Смогли бы мы так сейчас? Могли бы мы знать друг друга так же, целиком и полностью, как знали тогда?» - Вергилий наклонился и прижался губами ко лбу брата, оставив теплый поцелуй. Воспоминания и вызванные ими приятные чувства – все это, конечно, было хорошо, но рану Данте нужно было скорее обработать, так что Вергилий нашел, на его взгляд, лучший антисептик, вылил его на кусочек ваты и стал осторожно очищать рану на плече брата, едва касаясь рваного края, почти невесомо обводя темное отверстие. Он аккуратно стирал длинные темно-красные подтеки, неровные засохшие линии - сначала с плеча, потом с груди Данте, по слегка загорелой коже, вычерчивая расслабленные линии тела: ключицу, грудь, сосок, ребра, живот. «За что? Почему я должен делать все это рано утром, едва проснувшись, после того, как он отвернулся от меня? Почему теперь, когда я знаю, что мне больше не прикоснуться к нему? После того, что случилось вчера, не осталось никаких сомнений, что я просто приговорен до скончания моих дней мечтать о том, как бы это было, будь Данте мужчиной, а не женщиной. Даже когда он был женщиной, это было невозможно хорошо, так почему – за что? - я сейчас сижу с ним, пока он в полуобморочном состоянии, практически голый у меня на руках, и должен залечивать его раны, когда единственное, о чем я могу думать – это его тело?» - Вергилий отшвырнул на пол испачканную в крови вату и отщипнул от мотка новый кусок, чтобы очистить рану со стороны спины. -Данте, - позвал старший Спарда, но впустую. – Хорошо. Хочешь по-плохому? Будет тебе по-плохому. Вергилий наклонился к самому уху брата и прошептал тихо и хрипло, чуть касаясь влажными губами кожи Данте: -Ди… - голос вышел что надо, низкий, с томной ноткой соблазна. -Мн? – вздрогнув, сонно спросил Данте, невольно реагируя. -Ди, давай, будь хорошим мальчиком и помоги мне усадить тебя… -Н-м-на… - ответило брату сонное светловолосое чудовище, но подняло руки вверх, потянулось, выгнувшись дугой на кровати, блаженно постанывая, и с громким шлепком уронило руки Вергилию на спину. -Вот так, держись… - усмехнулся старший Спарда, наслаждаясь последними обрывками близости, пусть и обманом вырванными у сонного Данте. «В чертовой аптечке ничего нет. Я не могу отвезти тебя в больницу. И все же, есть кое-что, что я могу тебе дать – это моя кровь. Пусть она вылечит тебя…» Тепло. Данте довольно зажмурился и позволил чужим рукам тянуть себя все выше и выше. В странном, но приятно обволакивающем полусне ему казалось, что его тело вдруг стало легким, почти невесомым, а теплые руки на его спине отгоняли остатки холода и дрожи. Запахло льдом и соснами, а между пальцами оказались мягкие, шелковистые пряди чьих-то волос. Данте тянул тепло на себя, тянул кого-то за шею ближе к себе, и кто-то привычно усмехнулся на ухо и послушно позволил ему прислониться к себе, разделив тепло между их телами. Кто-то очень близкий. В плечо кольнула иголка, и в Данте потекла жизнь – жизнь его брата, поджигая каждую клетку его тела счастьем и возбуждением, пульсируя по венам, переливаясь всеми красками мира. Губы прошептали: «Еще». Его собственные губы. На ухо Вергилию. Еще этой жидкой, горячей жизни, еще спокойствия. Вергилий кинул третий пустой шприц на прикроватный столик и осторожно провел рукой по спине брата. Кожа на ощупь была гладкой и мягкой, но старший Спарда на всякий случай закрыл ладонью то место, где была рана. Данте в его руках наконец-таки окончательно провалился в сон, накрутив волосы брата на пальцы и вцепившись в них мертвой хваткой. Вергилий тихо улыбнулся и прислонился щекой к его щеке. Сидя в этой неудобной позе, на краю кровати, крепко стиснутый Данте, тянущим его в бок; упираясь уже затекшей рукой в кровать и изогнувшись всем телом так, что мышцы с одного бока были слишком растянуты, а с другого – почти до боли зажаты, Вергилий все же чувствовал то безмятежное умиротворение, которое ему так редко удавалось испытать, пока его жизнь была наполнена войной, и если бы можно было, он бы так и остался с Данте в тишине, слушая его ровное дыхание. -Первая помощь нужна? – спросила Триш, открывая дверь. Слишком явственные были еще в ее памяти воспоминания о том, каким Данте вернулся из Ада, и она решила проверить, все ли в порядке. Вергилий вздрогнул от удивления и повернулся к ней. Одна рука Данте выпуталась из его волос и, скользнув по щеке Вергилия, шлепнулась на кровать. -Нет, благодарю, это необязательно, так как рана уже закрылась, и он находится в стабильном состоянии, - машинально ответил старший Спарда. «Мне точно следует поработать над своими привычками», - мысленно отругал он себя. - «Раньше я всегда был на чеку, а теперь я даже не заметил, как она вошла. Из-за тебя, идиот, я слишком рассеян, мягок и слишком терпелив». Триш оглядела близнецов, их сплетенные тела, и сразу поняла, что беда не за горами. -Ты сказал правду? – наконец, спросила демонесса, но прежде, чем Вергилий успел ответить, заговорила сама. – Если да, то лучшее, что ты сейчас можешь сделать – это исчезнуть из его жизни. Данте всегда уделял тебе слишком много внимания, а теперь он вообще с ума сойдет, если ему еще осталось с чего сходить. Всегда так было: Вергилий то, Вергилий это. Так что ты не рассчитывай, что можешь просто так взять и переспать со своим – внимание – братом, который живет по человеческим законам, и ожидать, что последствий не будет. И даже не думай, что он воспримет это просто как очередной факт его пестрой личной жизни, а я уверена, именно так ты это и видишь. -Напомни-ка мне, - Вергилий слегка нахмурился, несколько белых локонов, растрепанных Данте, упали ему на лоб, и лицо его приняло то угрожающее выражение, которое видели его враги в бою – сосредоточенно сжатые губы и под изломанной линией бровей темный тяжелый взгляд глаз, залитых жидким лазурным пламенем. Вергилий все еще не принимал демонессу, и то, что она постоянно лезла в его дела, раздражало его безмерно. И это не считая того, что Вергилия бесило до безумия, если он говорил правду, а ее даже замечать не хотели. – Почему это вообще тебя должно касаться? -Возможно, - Триш невесело усмехнулась и прошла в комнату, цокая сапогами по деревянному полу, и Вергилий искренне желал, чтобы ее каблуки сломались и она навернулась. – Возможно, потому что это я привожу в порядок ту безвольную хрень, в которую превращается Данте, когда ты каждый раз так настойчиво оставляешь его? У нее было это лицо – лицо их матери. Длинные волосы цвета золота. Алые губы и нежные глаза. Но несмотря на все это, Вергилий хотел ее убить. Опять. У него никогда не было необходимости убивать демона вроде нее – действительно убивать, до истинной смерти, но в этот раз он хотел сделать все как следует, по всем ритуалам, так, чтобы она никогда не вернулась. Сам он не был охотником – не как Данте, нет. Но все же, он хотел уничтожить демонессу – одну из своего собственного вида. Предательство? Да. И пусть это удел низших, пусть для наследника Спарды это стало бы несмываемым пятном позора. Но если он должен был сделать это ради Данте, Вергилий был согласен опуститься так низко. Почему бы и нет, если результат был таким привлекательным? -А тебе не приходило в голову, что мне просто хотелось, чтобы хоть раз, может быть, всего лишь один раз, - старший Спарда выпрямился, придерживая одной рукой спящего у него на плече Данте, взглянул в спящее лицо брата и продолжил: - Все, чего я хотел, так это чтобы хоть раз, когда мне приходилось оставлять брата по причинам, мне не подвластным, его не забрала очередная искусственная демонская мразь или сучка-охотница? Что я хотел хотя бы раз оглянуться и может быть – может быть! - увидеть, что меня все еще ждут? Что он не забыл обо мне? Вы, недоебаные шлюхи, просто приходите к Данте в миг его печали и, пользуясь его слабостью, крадете его доверие, чтобы остаться рядом. И не смей говорить мне о том, как вы помогаете моему брату. Вы просто присосавшиеся к нему мерзкие пиявки, которых, будь моя воля, и раздавил бы не задумываясь, размазав сапогами по полу слизь вашей лжи. Вергилий в абсолютной тишине приподнял облокотившегося на него Данте с кровати, свободной рукой откинул одеяло вместе с покрывалом и осторожно уложил брата на подушку, укрыв его хорошенько. Данте что-то неразборчиво пробурчал и улегся поудобнее, перевернувшись на бок и засунув руку под подушку. -Спокойных снов, - сказал Вергилий, погладив брата по голове. -Твои обвинения смешны и необоснованны, - тихо прошептала Триш, чтобы не разбудить Данте. Она с удивлением стала замечать, что ее разговоры со взвинченным Вергилием мало отличались от разговоров с пьяным Данте – оба ее не слушали и накручивали себя до не возможности, даже не пытаясь разобраться, что на самом деле происходит. Но то, как оба готовы были ради друг друга всех поубивать, ее даже умиляло. – Ты зол и ничего не знаешь. Все совсем не так. Последние два месяца Данте был просто в ужасном состоянии, безжизненный и постоянно пьяный, да он почти похоронил себя в этом чертовом агентстве. Так обычно и бывало – вы ссоритесь, деретесь, и, конечно же, ты оказываешься прав и уходишь, а Данте остается здесь, один, сломанный. И да, мы пытались ему помочь. Но что я, что Леди – что бы мы ни делали, этого всегда не достаточно. Ему всегда чего-то не хватает, и как бы мы ни пытались заставить его жить дальше, ничего не выходит. Единственное, что смогло вытащить Данте из отчаяния – это ты. Это всегда только ты. -О, ну уж на это я искренне надеюсь! – со злостью огрызнулся Вергилий. Из-за понимания того, что он не может остаться с братом, обида чувствовалась особенно остро. Обида на то, что эти женщины будут и дальше жить в «Дьявол никогда не плачет», рядом с Данте, будут есть с ним дурацкую пиццу, ездить по городу и убивать демонов. Будут пить, прямо из бутылки, сидя на диване рядом с ним, привычно обнимая его за голые плечи. Будут ерошить его волосы и смеяться вместе с ним. И когда он выйдет из душа в одном полотенце и лениво, зевая, шлепнется в кресло, он даже не задумается о том, что они сидят рядом и видят его подтянутое, крепкое тело. -Прекращай скандалить на пустом месте, - сказала Триш. - Ты просто бесишься потому, что сам понимаешь, что должен уйти. -Если ты закончила свои никому не нужные нравоучения, исчезни. Мне нужно переодеться, - старший Спарда поднялся с кровати и направился к шкафу. Триш, нахмурившись, преградила ему дорогу, встав прямо перед Вергилием, угрюмо смотря на него исподлобья. Пусть она выглядела точь-в-точь как их мать, сейчас он легко встретил ее взгляд: Вергилия волновало только то, что он должен был оставить брата, а предательство Триш и то, что ей не место рядом с Данте – все это было на самом деле не важно. Он просто срывал на ней злость. Триш молча смотрела в ясные глаза старшего Спарды – голубые, как обычно. Вергилий смотрел в ответ – устало и тяжело. Ему было нелегко, и это было видно. Триш опустила взгляд и сделала шаг в сторону, пропуская его. Вергилий прошел через всю комнату и остановился перед шкафом. Из большого овального зеркала средней дверцы на него смотрело собственно отражение. Заметив, что Триш все еще стояла в спальне, сложив руки на груди, и недовольно поглядывала на него, старший Вергилий элегантно махнул рукой направо, туда, где находилась дверь: –Будь так добра. -Блядь, - вздохнула демонесса. Пододвинув кеды Данте в самый угол кресла, она шлепнулась на сиденье. – Я не ругаться пришла. Я просто… не хочу, чтобы Данте страдал из-за твоей королевской задницы, понимаешь? -Сегодняшний день показал, что королевская задница как раз таки у Данте, вообще-то. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, - Вергилий высоко поднял голову и на секунду закрыл глаза. Это помогло – желание убивать утихло. -Ну так что, сделаешь это снова? – Вергилий слышал надежду в голосе Триш, но не мог понять, надеялась она на то, что он уйдет, или на то, что останется. -Есть кое-какие неотложные дела, требующие моего внимания, - сказал старший Спарда и открыл двери шкафа, краем глаза взглянув на отражение Триш, промелькнувшее в зеркале. -Понятно, - спокойно ответила она и поднялась с кресла. – Тогда я оставлю Ямато на столе внизу. Заберешь. -Это было бы любезно с твоей стороны в отличие от попыток контролировать мою сексуальную жизнь как чрезмерно заботливая мамочка тринадцатилетнего подростка. -Я и есть твоя мамочка, знаешь ли, - улыбнувшись, подмигнула ему Триш и вышла из комнаты. Ее каблуки простучали по деревянному полу в коридоре, вниз по ступеням лестницы и в лобби. Медовый – цвет ее волос. Добрая улыбка. Обман. Боль, кровь, раны. Вергилий ни на миг не забывал, как он начал служить Мундусу, но теперь он понял кое-что. В отличие от него, Данте оставил ее подле себя и каждый день становился сильнее, Данте нашел в себе достаточно храбрости и силы, чтобы справиться с тем, что преследовало их обоих – со смертью их матери. «Наверное, именно поэтому ты уже давно не вспоминаешь о ее смерти. Ты оставил это в прошлом. В прошлом…» - Вергилий смотрел на сложенные стопками джинсы, на ровный ряд рубашек и висящие сбоку галстуки. Они бы хорошо смотрелись на Данте, но такая одежда всегда больше шла самому Вергилию. -Все в прошлом. Теперь твои мысли занимаю я, так ведь? – улыбнулся Вергилий и обернулся, чтобы еще раз взглянуть на брата. – Дурак. В глаза бросилась посылка на столе, завернутая в яркую желтую почтовую бумагу, и Вергилий подошел посмотреть адреса. В углу под штампами стояло его имя и знакомый круглый росчерк пожилой дамы, с которой он недавно разговаривал по телефону. Верная своему слову как и много лет назад, она доставила его заказ в срок. Как раз вовремя, ведь он должен был уходить. Вергилий взял сверток, вышел из спальни, оставив брата отдыхать, и тихо спустился по лестнице. Старый вытертый паркет, по которому он ступал босыми ногами, казался чужим, не родным. Обитые панелями стены были далекими, как будто он провалился в сон и если протянет руку, то они отодвинутся дальше, растягивая пространство в бесконечность. Черные джинсы брата, которые были на нем, тоже казались чужими, как будто даже если бы Данте подарил их ему насовсем, они все равно никогда не стали бы его вещью. Все было чужое. «Дьявол никогда не плачет» больше не был ему домом, ведь он должен был оставить Данте. Там, куда он шел, Данте не было. А если там не было Данте, это был не дом. А здесь Вергилий оставлял брата одного наедине с отчаянием. Если Данте не был счастлив, это был не дом. У Вергилия больше не было дома. Не было надежды. Он был одинок и беспомощен. Вергилий только знал, что ощущение кожи Данте и его губ останется навеки высеченным в его памяти, и со временем, когда ничего не останется, в этих воспоминаниях он будет находить утешение. Но будет ли он все еще жив, чтобы вернуться и снова почувствовать эти прикосновения? Будет ли жив Данте? Неспокойные сомнения, от которых он никак не мог избавиться, тяжело легли на замерзшие плечи Вергилия. -Эй, - услышал он голос Леди. Входная дверь захлопнулась, звякнуло, вздрогнув, стекло, щелкнул замок. – Есть кто? – спросила охотница, наверняка обращаясь к Триш. -Нда, - стоя в тени у лестницы, Вергилий все равно слышал усмешку в словах демонессы. – Принцесса спит, а этот козел его сторожит как пес. «Пошла ты», - ответил ей про себя Вергилий. В любой другой ситуации он был бы рад перекинуться парой ругательств, но сейчас его буквально пожирала изнутри тоска, и он стоял, прислонившись спиной к стене, не двигаясь, плотно сжав губы, и слушал голоса женщин. -Хах, они как, в порядке? – спросила Леди. -По большому счету да, а что? – послышался шорох перелистываемой страницы. -Видишь ли, тут есть одна работенка, а я не могу поехать. Я только что через полмира проехала и просто падаю с ног. Если с этими двумя все нормально, может, возьмешься? – Вергилий слышал по голосу охотницы, что она говорила неискренне и немного волновалась, но не понимал, почему. -Конечно, там же, где в прошлый раз? – газета шлепнулась на бильярдный стол и костяной шар тихо стукнулся о деревянный бортик. -Да, - голос Леди буквально кричал о том, как ей было стыдно за свою ложь, и Вергилий понятия не имел, что такого могло случиться, но по большому счету ему было все равно. После того, как он решил, что оставит Данте, все окружающие казались не более чем куклами в театральной постановке, заключенными в свой маленький мир с глупыми, смешными проблемами. Все теперь казалось тривиальным и не важным и ничто не могло спасти Вергилия от ужаса перед будущим, который он так тщательно пытался задушить, но который так настойчиво обдавал спину холодом и сдавливал шею. -Позаботься об этих идиотах, - каблуки Триш простучали к двери, щелкнул замок. Вергилий представил, как эти каблуки ломаются и демонесса, беспомощно всплеснув руками, тут же неуклюже шлепается на брусчатку, растянувшись перед входом в агентство. Но он уже не чувствовал злобы, его желание походило скорее на мимолетную мысль, лишь напомнившую, что Триш ему не нравится и он ей не доверяет. Какое ему было дело до какой-то искусственной куклы, когда он снова должен был оставить брата, не сказав ни слова. Он мог бы написать письмо. Когда Вергилий попытался написать письмо в прошлый раз, он провел три ночи без сна, беспокойство почти довело до срыва, и он так и не написал ни слова. Он мог бы поговорить с Данте. Когда Вергилий попытался поговорить с Данте в прошлый раз, он простоял перед дверью в «Дьявол никогда не плачет», слушая о той боли, которую Данте пришлось из-за него пережить, и не смог сказать ни слова. В итоге Данте вышвырнул его. Если бы только он мог сказать брату. Вергилий знал, что нужна настоящая сила, чтобы не бояться показывать свои чувства. У него ее не было – эта сила была у Данте, и за это Вергилий всегда восхищался своим младшим братом. -Ненавижу врать, - пробормотала Леди и поправила свой белый пиджак в тонкую черную полоску. -Ты солгала? – уточнил Вергилий, входя в лобби. -А, это ты здесь, - охотница вздрогнула от неожиданности. – А что если и да? – она опустила свои темные очки и посмотрела на старшего Спарду поверх оправы. На Вергилия уставились два разноцветных глаза. -Ты убила своего отца и гордишься этим, ты работаешь охотником на демонов и открыто об этом заявляешь, у тебя разные глаза и ты довольно далека от общепринятого образа женской красоты, но тебе плевать, ведь ты предпочитаешь мужчинам пистолеты, - Вергилий положил сверток на стол рядом с телефоном и темно-синим бархатным футляром, перетянутоым золотым шнуром. – Уж тебе-то зачем лгать? -Хм, - Леди сняла очки, положила их на низкий стеклянный стол, руками встряхнула свои короткие черные волосы и села на диван, положив руки на спинку и закинув ногу на ногу. – Я хотела остаться с тобой наедине? -Прощу прощения? – Вергилий обернулся и бросил на охотницу непонимающий взгляд. Она рассмеялась, расстегнула пару пуговиц, и пиджак соскользнул с ее плеч вниз. -Мне нравятся плохие мальчики? – Леди сидела на малиновом диване в своих высоких красных ботинках и миниатюрных белых шортах в тонкую черную полоску, демонстрируя старшему Спарде свои длинные, стройные ноги, голые плечи и грудь. -Я… - Вергилий не то чтобы смутился или растерялся, нет. Он больше был удивлен происходящим. -Не спеши, - сказала Леди и похлопала по дивану рядом с собой. – Иди сюда. -Я не желаю тебя, - сказал ей Вергилий. После того случая с барменом он чувствовал необходимость предупредить ее. -Мне плевать, - рассмеялась Леди ему в ответ. – Мужское тело, женское тело. Разве нужно что-то еще? Иди сюда. Я уже очень давно хотела это сделать. Я восхищаюсь тобой. Тем, как ты следуешь совей цели, твоим отношением к битве... Считай, что делаешь мне одолжение, если хочешь. -Хорошо, - Вергилий подошел к Леди, но вместо того, чтобы садиться рядом с ней, он взял ее за руку и поднял с дивана. Она пошатнулась и, встав, оказалась в его объятиях. -Непривычные ощущения, - заметила Леди, обводя ладонями его обнаженную грудь. – Довольно неожиданно. «С Данте все так привычно и знакомо». -Можно? – Леди коснулась его щеки кончиками пальцев – «Красный лак». – и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать Вергилия. Демон, обнимавший ее, ответил, но это привело ее в замешательство: он не был ни страстным, ни враждебным, ему просто было как будто все равно. Поцелуй был приятным, но Вергилий целовался машинально, не вкладывая ни капли себя, как будто его мысли были заняты чем-то, что было для него гораздо важнее. «Мягко. Мягче, чем тогда. Тепло. Податливо. Слишком просто. Предсказуемо». Вдруг Вергилий как будто потерял интерес, оборвал поцелуй и Леди оказалась грубо прижатой к ближайшей стене, больно ударившись щекой о твердое дерево и стукнувшись локтем о край книжных полок. «Порох и сладкие специи», - он целовал ее плечо. Запах слишком сильный, слишком тяжелый для его утонченного вкуса. «Больше, чем я думал», - мягкая плоть в его руке – ее грудь. – «Неужели иметь грудь действительно так проблематично, как он говорил?..» -Ты делаешь мне больно! – вскрикнула Леди, когда демон, сжимая рукой ее грудь, слишком сильно прижал ее к блестящей деревянной панели, и острая боль пронзила ее плечо и бедро. Она вскрикнула и застонала. Вергилию было плевать из-за чего. -Хватит! – немного паникуя, дернулась Леди, когда он не послушал ее первый раз. Но Вергилий совсем ее не слушал: он сжимал ее тело до синяков, задумчиво исцеловывая ее шею. – Я сказала, хватит! – Прокричала Леди уже во все горло и, упершись ногами в стену, как-то все же оттолкнула демона от себя. Он отпустил ее, удивленно вздернув брови, и, опустив руки, отступил на один шаг. – Ты совсем что ли псих? – тяжело дыша, она оперлась о книжные полки и подняла взгляд на Вергилия. Он был великолепен как всегда и еще более сексуален, чем обычно, одетый в одни только узкие черные джинсы, с растрепанными белоснежными волосами, но выглядел слегка растерянным. -Что? – только и спросил он. -Что ты делаешь? – возмутилась Леди. -Ты сказала, тебе плевать… - пожал плечами старший Спарда. -Козел! – Леди сильно ударила его ладонью по лицу. Вергилий прикрыл глаза, чувствуя, как горит щека. «Зачем иметь любовника, с которым я не могу быть самим собой? Почему я должен сдерживаться? Почему я не могу быть грубым, когда этого хочу?» -Я гей, - вздохнул Вергилий и вернулся к дивану, чтобы взять пиджак Леди. -Остатки моей гордости говорят мне, что я должна уйти, оскорбившись до глубины души, - рявкнула она на него, выдернула пиджак из его рук и, со злостью стуча ботинками в пол, быстро ушла, хлопнув дверью. -Мне стоит одеться, - сказал Вергилий себе в пустом лобби. Он подошел к столу и сорвал желтую бумагу с посылки. Длинный светло-синий плащ действительно оказался в точности такой же, как тот, что был у него раньше. Такой же оттенок, такой же сплетенный белый узор по краю, такая же золотая окантовка. Старая карга хорошо делала свою работу. … Данте открыл глаза. Тепло ушло. Как и Вергилий. Это всегда был плохой знак, поэтому Данте спрыгнул с кровати и пошел вниз, в лобби, но едва спустившись с лестницы, замер на месте. Его брат стоял у входной двери и на нем были темно-синие штаны, сапоги по колено, жилет и его старый голубой плащ. В руке Вергилий небрежно держал Ямато, и все было точь-в-точь как когда он спрыгнул с треклятого обрыва в портал. Вергилий колебался. Точнее, что-то обдумывал. Даже Данте знал, что Вергилий не мог колебаться. Просто не мог. Только не он. -Ты хотел уйти без меня, да? – с горечью спросил Данте. Вергилий резко обернулся на звук, и Данте увидел, как он чуть не вынул меч из ножен по привычке – реагируя на угрозу, готовый уничтожить любого, кто встанет у него на пути. На лице Вергилия было отвращение, а во взгляде – раздражение, и он злобно усмехнулся, как будто разочаровавшись, когда увидел у себя за спиной всего лишь своего брата. В груди Данте похолодело. Вергилий с досадой усмехнулся, понимая, что уже становится тем озлобленным монстром, который мог выжить в мире демонов, но которого никогда не должен был видеть Данте, и ему было обидно, что брат все-таки увидел его таким. Данте смотрел на него и ждал ответа, и внутри Вергилия вдруг что-то оборвалось. Его попытка уйти в одиночку втайне от брата провалилась, и теперь Данте знал. Данте все знал. Что он мог теперь сказать в свое оправдание? Что мог сказать ему Данте? «Пожалуйста, не молчи. Кричи, ругайся, начни драку, сделай хоть что-нибудь…» - молился про себя Вергилий. Он хотел сказать брату, что нет, он не собирался уходить один, но это была бы ложь. Он мог бы попытаться сказать да, признаться, но не смог заставить себя произнести эти слова вслух. Поэтому Вергилий просто молился, глядя на своего младшего брата, молча признавая, что поступил нечестно и виноват перед ним. Данте не получил ответа. Он и так понял все сам. И тогда он решил, что раз не может ничего изменить, то он, по крайней мере, может хоть один раз в жизни сделать все так, как ему хотелось. Разъяренный, он прошагал через все лобби к брату и грубо вытолкнул Вергилия на улицу. Старший Спарда чуть не споткнулся о порог, но устоял на ногах. Он снова стоял у двери в «Дьявол никогда не плачет». Это напомнило ему, как он стоял на том же самом месте, не находя слов, слушая брата. Тогда все плохо закончилось. «Скажи что-нибудь, и я обещаю, я расскажу тебе все. Я расскажу тебе обо всем, что чувствую. Что я на самом деле чувствую к тебе». Данте решительно поднял голову и на его лице была улыбка. «Я смогу», - решил он себе. – «Я смогу сказать это тебе, Верг». -По крайней мере, хоть скажи «Прощай», засранец, - добродушно прошептал Данте. В этот момент было только одно слово, которое стоило сказать, и Вергилий прошептал в ответ: -Прощай, брат. -Прощай, - Данте хлопнул дверью прямо у него перед лицом. Данте не хотел, чтобы Вергилий видел, что с ним будет. Он развернулся, все еще в одних дурацких женских стрингах, поднялся на второй этаж, зашел к себе и прошагал прямо в ванную, где, закрыв за собой дверь на щеколду, он молча залез в ванну и улегся в ней, прислонившись спиной к шершавой эмали и вскинув голову вверх, смотря в потолок. ... Я знаю. Я сука и все такое. Далее в программе: Неван находит туфли. Кое кто ездит на Герионе. Вергилий без Данте. Как долго он протянет? Делаем ставки, дамы и господа, ставки! Лучи любви тем кто еще со мной. как будет время все поотвечаю. Этан