Альтерния времен Страдальца

Ночь, холодная и темная, завладела городом, как казалось, на целую вечность. Такая тихая и такая одинокая: ни в одном окне не горит приветливый теплый огонек свечи. Ни в одном доме уже не слышен детский смех или напевы колыбельной. На мостовой не были слышны тяжелые шаги караульных; не звенели их легкие доспехи, не было слышно их тихих разговоров на постах. И фонари тоже давно погасили, чтобы они не мешали чуткому сну горожан; поэтому все улицы были наполнены тьмой, почти осязаемой. Она кралась тихими шажками, проникая во все углы, заглядывая в щели ставней домов, силясь пробраться внутрь них со своим свежим ледяным воздухом. Но горожанам нечего опасаться; усилия тьмы напрасны, и она медленно проплывает дальше, неслышно обволакивая все вокруг... Город, погружённый в сон - прекрасный город. Ночь рисует его холодными красками, погружая в приятное забвение после долгого дневного зноя, успокаивая его, заставляя благоговейно замереть во времени. Но вот что-то мелькнуло в переулке. Мелькнуло и будто растворилось в тьме ночи; и все же звук поспешных шагов раздался на набережной, и вот на мост выбежала женщина, держа что-то в руках и крепко прижимая к себе. На момент она остановилась, обернулась назад и еще поспешнее кинулась вглубь темноты улиц другой половины города. Пробежала до центральной площади, медленно обошла ее близ стен домов, и вновь кинулась дальше, пока не добежала до торговой улицы; лишь в самом ее конце она сбавила шаг, остановившись у почти неприметной двери. Она поправила свою ношу, поудобнее перехватив ее, шепнула: - Тише - тише, все будет хорошо. И постучала в дверь. Дверь тут же отворили. Навстречу женщине поспешно вышел мужчина; через плечо у него была перекинута сума, по-видимому, набитая разными вещами. - Скорее, - поторопила его женщина, и оба они поспешно растворились в сумраке; лишь к тихому шелесту поспешных шагов прибавилось приглушенное позвякивание чего-то стеклянного. Вновь беглецы вырвались из-под опеки тьмы, лишь когда достигли границы города, за которой начинались луга; за ним вдалеке темнел неприступный и могучий лес, позади которого несокрушимой стеной высились горы. - Здесь нам надо расстаться, - женщина повернулась к мужчине, - ты не должен идти вместе со мной. - Почему? - в вопросе не было удивления, не было обиды - возможно, он задавался уже не раз; был только укор, скрытый упрек. - Почему я не могу пойти с вами? Я бы смог помочь тебе. Вместе бы мы... - Ты нужен мне здесь. Я знаю, что ты не хочешь оставлять нас, но пойми - так нужно, - прервав его, поспешно начала шептать женщина, - я выращу его вдали от этих опасностей; да, жизнь будет нелегка, но я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы он был в безопасности. Пока мы будем не так далеко, в горах, ты сможешь навещать нас. А сейчас останься здесь, и внимательно следи за всем, что будет происходить в городе. Поверь мне, так ты поможешь мне гораздо больше, - сверток в руке женщины зашевелился, и она начала мерно его покачивать. - Я сделаю все, что будет в моих силах, - сказал мужчина, когда младенец на руках женщины вновь затих, - чтобы помочь вам. Но сейчас и речи идти не может о том, чтобы отпускать тебя одну. Мы только зря теряем время; я дойду с вами до подножия, а завтра к полудню уже буду в городе. Я вернусь с целебными травами, незаметно, и никто ничего не заподозрит. А теперь вперед; нам надо поспеть до рассвета. И они вместе пошли прочь от города, не говоря друг другу ни слова, более не останавливаясь. Они обогнули лес по его границе, удлинив себе путь и обезопасив его; заходить в лес никто не смел - даже в самый солнечный день в чащу его не проникал свет солнца, а твари, водившиеся там, были гораздо опаснее многих преступников, заключенных в подвалах городской тюрьмы. Когда же наконец они достигли подножия горы, небо начало розоветь. Когда они достигли пещеры, первые лучи солнца появились из-за горных пиков. - Ну вот мы и в безопасности, - мужчина поставил суму на землю. В пещере уже были заранее приготовлены деревянная скамья и чистые полотнища, заменявшие кровать; рядом стояла самодельная люлька, тоже деревянная - в ней лежало маленькое одеяльце; стояли две плетеные корзины, закрытые крышками - одна с одеждой, вторая - с сосудами, в которых была вода, несколькими буханками хлеба и некоторыми фруктами. На первую неделю должно было хватить, - вы в безопасности, - повторил он, обернувшись к женщине. Та устало опустилась на скамью; младенец на ее руках зашевелился и что-то залепетал. - Давай я побуду с ним, а ты пока отдохни. - Тебе надо в город, - покачала головой женщина, - иначе не поспеешь к полудню. - В этом нет ничего страшного, - мужчина аккуратно взял из рук женщины младенца и начал ходить с ним по пещере, - даже если поспею к закату, никто ничего не заподозрит... Никто... Да, малыш, верно? - он улыбнулся ребенку, и тот, казалось, улыбнулся ему в ответ. Женщина лишь покачала головой и опустилась на скамью; спустя мгновение она уже спала - ночной поход и ночные волнения сильно истощили ее силы. А мужчина вышел с малышом из пещеры; с небольшого плато, где находилось их укрытие, открывался прекрасный вид на лес, поля и луга, город, реку и море, простиравшееся до самого горизонта и словно переходившее в светлеющее небо. Ночь медленно покидала эти края, уступая место солнцу. - Видишь это, малыш? - тихо спросил мужчина. - Видишь, но пока не осознаешь, верно? - он помолчал некоторое время, а потом продолжил. - Этот мир прекрасен, хоть и бывает жесток к нам. Не бойся его, пусть он и будет испытывать тебя, - мужчина снова замолчал, покачивая младенца. Ему в спину подул сильный холодный ветер, и он вернулся в пещеру, аккуратно опустил младенца в люльку и стал рыться в своей сумке. Он вынул оттуда несколько склянок с беловатой жидкостью и поставил их на закрытые корзины. Тут малыш завозился в колыбели, захныкал - он хотел есть. Мужчина повозился над склянками, и через несколько мгновений младенец уже попивал жидкость, сладко причмокивая. В это время женщина проснулась, резко сев на кровати; некоторое время она тяжело дышала и осматривалась по сторонам, не поняв сразу, где она находится. После вскочила, но мужчина шикнул на нее. Она тихо подошла к люльке, поглядела на угомонившегося малыша. Потом обратилась к мужчине: - Тебе пора идти. Они простились быстро; он крепко обнял ее, на прощание предупредив, что вернется к ним через неделю. Женщина еще стояла и наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду, и затем ушла в пещеру. В это время по городу вместе с восходом солнца разнеслась весть: исчезли новорожденный малыш и Кормилица.