Я помню (№ 5)

— Мэй, ты мне нравишься. Давай встречаться? Девушка и не думает останавливаться. Ключи уже в замке, и дверь вот-вот откроется. — Я знаю, что мы знакомы всего ничего, но ты мне очень понравилась. Дай мне один шанс. Пожалуйста, нуна. Мэй замирает, едва ступив на порог собственного дома. Девушка разворачивается к Минсоку, начиная: — Послушай. Тут дело даже не в симпатии, хотя и в ней тоже. Начиная от характера и заканчивая возрастом, — всё в тебе не моё. Я советую тебе перестать глупить и найти какую-нибудь красивую однокурсницу. — Противоположности притягиваются, — счастливо улыбаясь, объявляет Минсок, позволяя себе подойти к Мэй. Парня радует, что девушка хотя бы вышла с ним на контакт, пусть и отказывая. — Ты ребёнок для меня, Минсок, а я стара для тебя. — Но ты выглядишь очень молодо. Тебе около двадцати пяти, не так ли? Мэй устало выдыхает. Конечно, ей льстит, что названный возраст меньше её настоящего, ведь она никогда не говорила Минсоку эту страшную двузначную цифру. — Не так ли. Мне больше, поэтому просто забудь о возможном развитии наших отношений, договорились? Иди домой, уже поздно. — Я уйду, если скажешь свой возраст. — Минсок поднимается по лестнице, останавливаясь напротив девушки. — Я буду ночевать на твоём крыльце, если не скажешь. — Двадцать семь, Минсок. Почти тридцать. А теперь иди, пока… Мэй не понимает, почему не в силах оттолкнуть его, но ещё больше не осознаёт, почему ей это нравится. Его губы мягкие, а сам он пахнет цветущей вишней и зелёный чаем, — тем самым, её любимым. И руки сами тянутся к его лицу, а тело податливо расслабляется в чужих объятиях. Мэй не знает, почему вообще занимается этим. Ведь только что сама сказала, что категорически против. Однако сейчас, когда холодные ладони Минсока контрастируют с её разгорячённой шеей, разум отставляет недавний отказ в сторону. Неловкость и волнение чувствуются в каждом действии парня, да и дыхание в паре с громким в тишине сердцебиением выдают с лихвой. Минсок неопытен, нервничает, но Мэй лишь плотнее прижимается к нему. Она думает про себя, что сошла с ума, раз позволяет себе удовлетворённо целовать двадцатилетнего, но ей это чертовски нравится. Однако она первой отстраняется, тяжело дыша и прикусывая нижнюю губу. — Так ты согласна, нуна? — Минсок краснеет, но его голос даже не дрожит. — Прекрати называть меня так, — бросает Мэй, хмурясь. Парень посмеивается, но тут же исправляется, притягивая несопротивляющуюся девушку за талию: — Говорят, что девушки меняются, когда начинают встречаться. Я хочу увидеть твою милую сторону, Мэй. Позволишь? — И где ты только понабрался таких фактов? Минсок улыбается, из-за чего губы Мэй тоже растягиваются в искренней улыбке, которая исчезает спустя какое-то время: — И всё же, семь лет разницы. Почему именно я, ведь много… — Потому что именно ты мне нравишься, Мэй, — Ким перебивает, заправляя выбившиеся локоны Мэй за уши. — И хочу признаться: тогда в кафе я ничего не терял. Несколько месяцев я садился за соседний столик, но ты меня словно не замечала. Сидела в одиночестве и считала красные машины. Ты приходила в одно и то же время, уходила в одно и то же время. Ты была такой странной и постоянной, что вызвала к себе огромный интерес. Я не мог оставаться незамеченным так долго и придумал эту историю с папкой. Я её полностью продумал и заранее договорился с официантом. А тот дождь просто спас меня: послужил отличной причиной остаться с тобой подольше. Мэй удивлённо слушает парня, пытаясь понять, что делать дальше. Похоже, она действительно нравится ему, и от этого по телу разливается непонятное тёплое чувство. — Но зачем ты считала красные машины? — вдруг спрашивает Минсок, и Мэй машинально сжимает куртку на спине парня. — Однажды я расскажу тебе, но не сейчас, хорошо? — Договорились, — выдыхает Минсок, крепче обнимая девушку и устраивая свой подбородок на её макушке. Кэтсуми Мэй считала, что её жизнь наладится, едва она встретится со своим спасителем — тем, кто три года назад спас её жизнь. Он вовремя оказал помощь в аварии, в итоге которой погибла её младшая сестра, являющаяся единственным близким человеком в жизни Мэй. Шли годы, а девушка продолжала грезить о встрече, каждый раз приходя на то место в надежде восстановить потерянные воспоминания. Разглядывая красные машины, Мэй вновь и вновь безрезультатно изводила собственные нервные клетки и разум. Кэтсуми Мэй считала, что её жизнь наладится, когда воспоминания восстановятся. Она надеялась на то, что, узнав причину выбора того человека, отпустит этот промежуток жизни, оставив сердце свободным. Кэтсуми Мэй считала, что её жизнь наладится, если она будет упорной. Но всё это время она была лишь глупой. Кэтсуми Мэй лишь считала, но просчиталась, ведь всё, что ей надо было сделать, — это забыть то, что она и так не помнила, а после заполнить новыми воспоминаниями, возвращаясь к которым она с улыбкой могла бы сказать: «Да, я помню».