Под несчастливой звездой

— Мама, мы так виноваты! — произнесли близнецы Пруэтты одновременно. Никогда еще они не были так единодушны и никогда еще не чувствовали себя настолько неправыми - это было заметно по опущенным головам, сгорбленным спинам и горьким складкам у их ртов, о существовании которых Нихасса даже не подозревала. Близнецы были трудными детьми и сложными подростками. Она старалась, как могла, но не сумела вытравить из них ни сумасшедшую неумолимость, ни непомерную упертость, которые достались ее сыновьям от прабабки Лестрейндж. Им очень повезло с матерью — она умела объяснять, где они были неправы. К сожалению, этого было недостаточно, ведь близнецы из раза в раз повторяли свои ошибки. Признавали правоту, краснели, бледнели, мучились виной, но урок не усваивали. Все их что-то отвлекало, переключало внимание, гнало Мордред знает куда. Как проклял кто-то. Случилось так и сейчас: не успела Нихасса и рта раскрыть, сказать непутевым сыновьям, как исправить ситуацию, ведь наделали они ошибок немало, как закрытый ото всех ритуальный зал осветил слепящий свет патронуса. Призрачная тварь, похоже, была единственной, кто мог сюда проникнуть — патронусы были на редкость пронырливы и проникали почти за любые щиты. Белка была быстрой и на вид истеричной — лишь на миг застыла на алтарном камне, освещая обсидиан каплями хрустального света, и заговорила тяжелым и тревожным голосом: — Код двенадцать! Всем аврорам явиться в течение получаса! Код двенадцать! Нихасса заметила, как выпрямились ее сыновья и похолодели их взгляды, как затвердели линии их плеч. Они тряхнули головами, стряхивая с себя чувство вины, задвигая его куда-то подальше, готовые сорваться и побежать. Нихасса с сожалением осознала - момент упущен. — Прости, мама, нам нужно идти, — сказал Фабиан со значением поглядывая на запертые двери. Нихасса кивнула, взмахнула палочкой, снимая блокировку. Кто бы знал, сколько усилий это стоило! Палочка потяжелела, стала неповоротливой, будто говоря не отпускать сыновей, иначе случится беда. Только как их остановить или задержать? Бесполезно, - Нихасса знала. Все уже началось. Братья синхронно развернулись и зашагали к выходу. — Что означает код двенадцать? — спросила она вдогонку. — Ритуальное убийство, — ответили ей сыновья прежде, чем скрыться в темном коридоре. * Арчибальд Кормак работал аврором в убойном отделе без малого двадцать лет. Он видел немало трупов за свою жизнь: и свежих, и не очень, понадкусанных, растерзанных, ядовитых, смердящих, но таких — никогда. То, что предстало перед ним, казалось идеальным ритуалом для любого маньяка-ритуалиста. Ни одной лишней капли крови, все четко и аккуратно. Каждый орган вынут бережно, без каких-либо повреждений и уложен рядом с телом. Кровь сцежена, и ею нарисовано странного вида дерево, которое расползалось корнями у ступней жертвы, шло стволом вдоль ног и разветвлялось у туловища. Органы при этом казались диковинными плодами на окровавленном дереве, а сама жертва — его частью. Аврора Кормака давно не тошнило от трупов, но не в этот раз. Та филигранность и искусность, с которой была приготовлена жертва, казалась ему по-настоящему ужасающей, ведь чтобы такое проделать, нужно по-настоящему хорошо уметь резать плоть. И больше всего его ужасали не торчащие белые остова ребер, не кровавое дерево или вынутые органы, его кошмарило лицо жертвы — оно было спокойным и умиротворенным, радостным и одухотворенным, будто жертва была невероятно рада тому, что ее расчленяют. — Ее разделали кухонным ножом, — сообщил зеленый лицом Гэтсби. Именно он сегодня был в патруле и нашел эту жуткую расчлененку. Его рвота до сих пор темнела уродливым пятном там, где не следует, хотя убрать ее было делом двух секунд. Но нет - здесь от разлившейся в воздухе магии все искрило так, что поднимать палочку было опасно — могло рвануть. Когда Кормак намедни получил анонимное донесение о ритуале, он не торопился идти проверять, лишь подшил его к остальным делам — очередь дойдет, тогда и пойдет. В такой халатности были виноваты сами магглы — мало ли их на кладбищах непотребствами занимающихся. Они в последние годы совсем с ума посходили. После войны с Гриндевальдом в маггловский мир просочилась кое-какая информация о ритуалистике. Тут же появились тысячи желающих простецов опробовать знания на практике. Они резали куриц на перекрестках, лили кровь на старые могилы, рисовали пентаграммы, рунные круги и прочую ересь, оскверняли Стоунхендж, устраивали оргии с животными в «местах силы» и занимались другими мерзкими вещами, полагая, что таким образом войдут в контакт со злом. Вредноскопы от такого сходили с ума, поисковые заклятия сбоили в семи случаях из десяти. Авроры сбивались с ног, бегая по этим самым кладбищам и разгоняя готов и прочих сатанистов по домам. Сами ритуалы в таких случаях срабатывали редко — сказывалось отсутствие магии в магглах, да еще те умудрились довольно сильно исказить ритуалы, отчего они или не срабатывали вовсе, или результат выдавали настолько кривой, что даже невыразимцы удивлялись. Ритуалы путали вредноскопы и сбивали со следа чары. Так что, да, на подобные вызовы уже давно никто не срывался, к тому же других дел было по горло. Например, переполох в Мунго и коллективное Империо (кто ж знал, что такое возможно), массовые смерти среди торчков и алкоголиков, непонятная миграция дементоров, черная погань, залившая казематы аврората и много других занимательных вещей. — Я надеюсь, ты тот нож не лапал, — недружелюбно отозвался Кормак на Гэтсби, — а то с тебя станется. Совсем все мозги растерял! Аврор Гэтсби, юный и не шибко умный, умудрился неплохо так здесь потоптаться, пока ждал подмоги из аврората. Самым главным его грехом был ужин, которым он наградил ритуальные круги, что были сделаны, если Кормак не ошибался, мукой. На само «дерево» и тело, к счастью, не попало, иначе бы Кормак заставил этого олуха совершить ритуальное самоубийство. — Н-нет, — ответил тот, слегка заикаясь. Кормак обошел жертву по кругу, рассматривая ее с разных ракурсов. Во рту стояла горечь — желчь подкатила к горлу и никак не уходила. Ее бы прогнать хорошей порцией огневиски, но сего напитка не видать ему еще долго. На работе он застрял прочно. — Расскажи еще раз, как ты ее нашел. Кормак уже слышал его чудную историю, но был не прочь послушать снова. Он знал, что в аврорате Гэтсби заставят пересказывать произошедшее раз за разом, снова и снова, потом заберут воспоминания, будут просматривать в пансиве, сверху дадут еще веритасерума и легелимента пригласят — мало ли что в подсознание спряталось. Тупую башку Гэтсби было немного жаль — и так мозгов не наскрести в нужном количестве, так и что есть изнасилуют. Кормака тоже изнасилуют, когда гребаную анонимку найдут, и в его интересах сейчас отыскать как можно больше виновных, чтобы его потеряли на общем фоне. План был так себе, но другого не имелось. — Я был в патруле, когда увидел Флетчера. Он сидел в таверне «Три розы», что в Лютном, и глушил какую-то дрянь. — Погоди, Флетчера же перевели в тюремный медблок. Его порезали так хитро, что он впал в кому, — вновь засомневался Кормак. — Вот и я так думал. А он сидит живой и здоровый, бухает еще. Выглядел при этом только особенно бледно, но это точно был Флетчер, — подтвердил Гэтсби. Кормак остановил свой взгляд вынутом сердце жертвы и подумал о том, что оно еще билось, когда его извлекли. Но как удалось сделать так, чтобы не пролилось ни капли крови? Кормак потер переносицу и сделал знак продолжать. — Я решил проверить, действительно, ли то был Флетчер. Направился к нему, а он, меня увидев, вскочил и помчался прочь. Я за ним. Он выбежал на улицу и аппарировал, но за ним остался четкий след, и я последовал за ним. Кормак вздохнул. Вот поэтому он считал Гэтсби идиотом — ну кто так делает, бросается по следу без поддержки? На том конце его могло ждать, что угодно. Впрочем, оно и ждало. — Когда я прибыл на место по следу, Флетчера не обнаружил. Зато из здания фонило сырой магией, я направился туда. — Мерлин Великий, как ты только до своих лет дожил-то? — вопросил Кормак. Впрочем, вопрос был риторическим. Гэтсби был слишком туп, чтобы дать на него ответ. — Внутри я обнаружил это, и ни следа Флетчера… — закончил свой рассказ он. Кормак скривился. Мало, что обнаружил место проведения ритуала, так еще и наследил так, что ритуалисты, когда прибудут, его по головке не погладят. Но пока их здесь нет, и у Кормака есть немного времени для маневра. Флетчер… Его история была связана с Прюэттами. Впрочем, в массовом Империо в Мунго они тоже поучаствовали. Вернее, были теми, кто его остановил, и тоже с помощью какой-то сомнительной кровавой дряни. Глава Аврората умудрился хитрым образом «кровавость» замять, но осадочек остался. Напрашивался вывод, что все мракобесие, творящееся в последнее время, так или иначе связано с ними. «Интересно…» — подумал Кормак. Он еще раз окинул взглядом жертву и, привычно проглотив ком в горле, крикнул персоналу, который сновал туда-сюда в поисках улик: — Вызовите сюда близнецов Пруэттов! * Код двенадцать. Ритуальное убийство. Не такое, каким часто баловались магглы, когда им в голову что-то ударяло, и они решали зарезать кого-нибудь на кривой пентаграмме или на самодельном алтаре. Такие ритуалы тоже работали — к вящей досаде, да еще и разбираться приходилось специальной команде зачистки. Эти команды вызывали кодом девять, и зачастую происходящее не касалось сотрудников других отделов. С кодом двенадцать все по-другому. Код двенадцать — это не простое ритуальное убийство, а убийство, от которого остается сильный магический фон. Простые магглы на такое не способны, обычные волшебники — тоже. Обычно, такие ритуалы делает кто-то по-настоящему сильный и темный, знающий. — Коукворт, — произнес Фабиан, когда вихри аппарации стихли. Эта часть города была им не знакома — промзона их с братом никогда не интересовала, но даже, никогда здесь не бывая, они безошибочно определили, где находятся. Ведь немало времени провели в этом городе и с Роуз, и с Эйлин. Гидеон выругался в сердцах. Поднял голову и посмотрел на огромное, заброшенное здание склада, которое фонило сырой магией, точно место силы. Магия не была враждебной, скорее инертной, то тяжелой и немного ужасающей — Гидеон ощущал, как у него на загривке волосы становятся дыбом. Фабиан явно испытывал схожие эмоции. Двери склада были открыты. Внутри горели фонари явно маггловского происхождения — при такой концентрации магии колдовать все равно, что в наполненном природным газом помещении чиркать спичкой. Туда-сюда сновали маги в красных мантиях, на входе стоял караул. Фабиан задумался, почему их с братом вызвали сюда. Их отдел занимался незаконным оборотом зелий и к ритуальным убийствам отношения не имел. Выводы напрашивались неутешительные: или жертва из их «клиентуры», которая засветилась за незаконными зельями, или что-то еще. В любом случае, разве не ритуалистов должны звать первым делом, а не их? В широком дверном проеме показалась знакомая фигура. Аврор Гэтсби не был особо отмечен интеллектом, но старательность и верность в аврорате всегда ценились больше, чем умение пользоваться головой. Храбрость опять же, эталонная такая, Гриффиндорская, тоже ценилась, а ее у Гэтсби было хоть отбавляй. Увидев близнецов, Гэтсби разулыбался широко и помахал им рукой, подзывая. Братья двинулись навстречу. Пока они шли, ведь граница аппарации была довольно далеко от помещения склада, Гэтсби успел что-то крикнуть внутрь, и вскоре к нему присоединился Арчибальд Кормак, старый вояка. Выглядел он так, будто не просыхал неделю, а тут пришлось. Впрочем, здесь у любого, кого ни возьми, была какая-то сумасшедшинка в глазах. Братья подозревали, что виной тому концентрация непонятной магии. — Аврор Кормак, аврор Гэтсби, — кивнули близнецы каждому. Гэтсби был болезненно бледен лицом, будто съел что-то не то, но на приветствие ответил. Кормак же что-то буркнул, махнув рукой. Настроение у него было нерадужным, и его можно было понять. — Пойдемте, — кивнул головой Кормак внутрь. — Возможно, вы сможете сказать что-то по этому поводу. Братья двинулись за ним. С языков рвались вопросы о причине их вызова, ведь объективно, с чего бы, но вопросы оба близнеца решили придержать. Возможно, все выяснится, когда они увидят, что внутри. Внутри свет ламп был направлен на жертву. Она казалась артистом, которого осветили софитами на сцене театра. Это и было сценой в каком-то смысле, даже сценой театра, только театра абсурда. Склад был огромный, сразу рассмотреть все детали от входа не представлялось возможным, но даже так, с большого расстояния, было понятно, что ритуал был несколько нетипичный. Не то чтобы братья разбирались в подобном, но были они из чистокровной семьи, где по-прежнему кое-чем баловались, хотя с каждым годом все реже — чем меньше становилось членов старшей семьи, тем меньше ритуалов, и драккл знает, с чем то было связано. К тому же у братьев был короткий курс ритуалистики в учебке и несколько столкновений с маггловскими колдунами, пытающимися вызвать какую-нибудь дрянь. К счастью, дрянь не приходила. Так вот, из своего скромного опыта они могли сказать точно: этот ритуал нетипичный. Они видели издали труп и странную кровавую сетку, нарисованную вокруг, видели потухшие свечи, расположенные вопреки всяческим законам ритуалистики, видели круг из… муки? сахара? крупы? И несмотря на все эти несостыковки — ритуал сработал. У близнецов был набит глаз подмечать сходство, и сейчас, что один, что другой почувствовали в нем нечто знакомое. Фабиан и Гидеон переглянулись, убеждаясь, что каждый из них чувствует одно и, не сговариваясь, ускорили шаг. Чем меньше было расстояние, тем сильнее нарастала тревога и приходило ощущение, что сейчас они увидят нечто по-настоящему жуткое. Они и увидели: блаженно-счастливое лицо выпотрошенной жертвы, которое было знакомо до боли. Лицо некогда любимой женщины и матери их дочери Лили. Роуз. Она лежала внутри нарисованного дерева. Фабиан сильнее сжал челюсти и схватил брата за запястье, ведь иначе мог свалиться от осознания. Он уже видел похожие «деревья», их рисовала Эйлин, когда они были в аврорате. Это ее письмена. Письмена ее мира. Скайфола. «Эйлин…» — понял Гидеон по реакции брата. Эйлин, их божественная жена, сотворила такое. Она убила Роуз вот так жестоко и надругалась над телом особенно извращенно. Было ли это посланием, что она не потерпит конкуренток? Вряд ли. — Проклятая тварь… — процедил сквозь зубы Фабиан. — Ее надо остановить. Любой ценой! У них была божественная жена, ха! Нет, они были связаны цепью неизвестной длины с божественной тварью. Матушка Нихасса ошиблась. Им не нужно вымаливать ее прощение, им нужно ее остановить, ведь она перешла все границы разумного. Нет ничего, что может оправдать содеянное. * Они сидели у себя в кабинете и молчали. Гидеон смотрел в стену, будто там были написаны ответы на все вопросы. Фабиан закрыл лицо руками, застыв в такой позе. — У нее будет оправдание, — произнес Гидеон с горькой усмешкой. — Если ее спросить. Она выдаст какую-нибудь чушь и посмотрит так, мол, не доросли еще до понимания высоких материй. Или солжет. Солжет, кончено, вероятнее. — Мне плевать, — отозвался Фабиан, не меняя положения. Из-за того, что он прикрыл лицо руками, голос его был глухим и полным боли. — Чтобы она ни сказала. — А мы еще хотели с ней помириться. Мерлин! Они немного помолчали. Фабиан вздохнул и отнял руки от лица. Теперь он смотрел на брата, его лицо было полно решимости, и Гидеон разделял его чувства. Он почти всегда разделял их, но в этот момент — особенно. — Я хочу видеть ее в Азкабане. Чтобы она мучилась от своих грехов. Я уверен, за ней их тянется целый шлейф. — Он открыл ящик стола и достал оттуда один из «черновиков», которые оставила их божественная тварь в прошлый раз. Письмена очень походили на те, что были нарисованы кровью. — Этого хватит, чтобы ее засадить на самые нижние уровни. Сквибка? Три ха-ха! Докажем еще сокрытие темных магических способностей. Гидеон остановил свой взгляд на исписанном странными письменами клочке бумаги. — Она не спрячется от нас, — произнес он, ощущая удовлетворение. — Мы ведь связаны, так? Так давай пользоваться этим как преимуществом. Найдем тварь даже в ее проклятом мире! Их связь — обоюдоострая вещь. Не только их жена может пользоваться благами их связи, но и они. Фабиан поймал мысль своего брата моментально и кровожадно оскалился: - Мы можем аппарировать к ней, где бы она ни была. Не уйдет!