Под несчастливой звездой

Часть первая. Штормовое предубеждение Скайфол, мир Малькут Специальные территории для неопределившихся (Отстойник) Стеклянная Башня Харт смотрел в окно, будто узник, не видавший воли пару десятков циклов. Он вжался лицом в стекло, прислонился ладонями к прозрачной поверхности, и теперь жадно рассматривал открывшийся вид на Отстойник. Его сердцебиение до этого заполошное и неровное, постепенно успокаивалось, а линия плеч, напряженная до звона, расслаблялась все сильнее с каждым мгновением. Завидев такого Харта, Генезис скривился, будто сожрал особо противного паука, который был к тому же ужасен на вкус. Он знал, почему Харт так себя ведет — старается отвлечься от происходящего с ним, и в качестве отвлечения выбрал единственный доступный ему вариант. Окно. Любой нормальный скол предпочтет погрузиться в сигнатуры, благо выбор их велик, даже с учетом местных реалий и общих ограничений для убогих, но Харт к нормальным сколам не относился, а точнее он вообще к ним не относился. Да и типичным убогим его назвать было невозможно — ни рыба, ни мясо. От сигнатур, даже от самых простейших, вроде указателей или прогноза погоды, его крыло так, что приходилось откачивать. А все по их вине. Неосторожное вмешательство в психику, слишком навязчивая сигнатура с образом Ее Высокопревосходительства, и все, сломался — видит ее лицо везде, да к тому же в кровавых кошмарах. Такая вот беда. Харт судорожно вздохнул, когда мимо окна пронеслась какая-то из летучих тварей с перепончатыми крыльями. Генезис не заострял внимания, кто именно там пролетел, его больше занимали показатели своего подопечного - дыхание, сердцебиение, зрачки, эмоции и даже мысли. Мысли были невеселыми, в эмоциях царил полный кавардак, и ничего положительного в них не наблюдалось — страх мешался с беспомощностью, бесполезностью, отвращением, неприятием. На пороге маячили смирение и апатия. Вместе и поочередно Генезис, Алексис и Хелен пробовали всякое, пытаясь исправить ущерб, который нанесли: убеждали, приказывали, даже просто рассказывали, но ничего не работало. Как бы ни хотелось, пришлось признавать — они переоценили свои умения, пошли на поводу у гордыни, решив, что могут справиться сами, не привлекая нужных специалистов. Добились же противоположного. И тут бы им исправить свою ошибку, отправить Харта к асурам, только после истории с Михаем и Эллой, все трое единодушно опасались доверять свое сокровище кому бы то ни было. Хелен приняла волевое решение отрезать Харта от любых сигнатур. Когда они сняли с него кольцо-проводник и поставили защитные экраны от вторжения в разум, стало немного лучше, но в целом картина не изменилась. Что делать дальше, они откровенно не знали, ведь были боевиками, а не лекарями душ, но продолжали упорствовать в своем желании не показывать мелкого Ловца Снов никому. Харт застыл у окна, кажется, даже дышать перестал. Его несуразная фигурка на фоне бескрайних просторов, разворачивающихся в панорамных окнах Стеклянной Башни, казалась особенно одинокой и беспомощной. Генезис трагично заломил брови, чувствуя созвучную с Хартом внутреннюю надломленность. Несмотря на свой грозный вид (в драконьей форме) и военный опыт, он оставался сопереживающим и никогда не наслаждался чужими страданиями. Особенно, Младших. Генезис не выдержал: — Харт, собирайся. Пойдем на прогулку! В первый момент убогий вздрогнул, но не повернулся. Застыл снова мышью под веником, делая вид, что слегка глуховат и с первого раза не понимает. Генезис закатил глаза — беда с этими тонкими душевными организациями. — Не притворяйся, что не слышал. Пойдем. Или хочешь тут стоять? Харт не хотел. Идея с прогулкой ему нравилась, но вот проявлять какой-либо энтузиазм мелкий никак не спешил. Осторожным был не в меру или просто наученным горьким опытом, гадать не хотелось. Без того ясно. Его поведение - прямое следствие их неосторожности. Оставалось лишь тешить себя мыслью, что напугали они его не со зла, а из благих намерений уберечь и сохранить. Мысль познакомить Харта с Ее Высокопревосходительством через сигнатуры тогда казалась ничего так идеей. Не учли они слабое, неподготовленное сознание убогого, ведь раньше с подобными тонкими материями дело едва ли имели и предсказать не могли, как травмированное сознание при грубом вмешательстве породит настоящее чудовище. Оно смешает все страхи и новые образы в такой сумасшедший коктейль, что вытравить его из сознания окажется наисложнейшей задачей. Последствия не заставили себя ждать, и теперь, что бы Харт ни читал, какую бы сигнатуру не открывал, его всегда утягивало в кошмар, где Ее Высокопревосходительство бесчинствует. Генезис посмотрел парочку типичных кошмаров на досуге. Больше не тянуло, ведь он тогда едва паническую атаку не поймал. Сознание Харта оказалось богатым на выдумку и преувеличения. — Харт! Последний раз спрашиваю — идем? — Генезис почувствовал, что начинает терять терпение. Быть нянькой малышу было хоть и важным делом, но совершенно скучным, а Генезис любил приключения. Ему не нравилось останавливаться даже на дюжину ударов сердца, он постоянно чем-то занимался и редко пребывал в состоянии покоя. Асуры, лекари душ Скайфола, сказали бы, что он таким образом бежит от действительности, но Генезис асуров давно не слушал. К демонам асуров, пусть своими прямыми обязанностями занимаются — демонами, а со своей психподдержкой держатся от него подальше. Спасибо, наворотили уже. Харт вздохнул. — Я хочу, но не могу, — признался он уныло. Знал, что лгать и утаивать — не вариант, все равно прочитают. — Это почему же? — приподнял рыжую бровь Генезис, стараясь понять его мысли через добавочные сигнатуры, следящие за состоянием здоровья. Получалось не очень. Генезис в силу своей специфики, должности и уровня силы просто не мог уловить всех тех эмоциональных тонкостей, которые переживал Харт. Вот же холера! — Мне нужно будет надеть кольцо, я не хочу. Услышав это, Генезис ощутил недоумение. Проблема в кольце? Он, конечно, знал, что убогим дают преобразователи, чтобы они могли читать местные сигнатуры и постепенно привыкали к такой форме взаимодействия. Еще он помнил, как Хелен сняла кольцо с Харта собственными руками, когда того скрутило очередным приступом, вызванным неуемной фантазией. Сейчас Генезис никак не мог понять, для чего оно могло понадобиться снова. — Зачем? — спросил он вслух. Харт повернулся и бросил на него раздраженный взгляд. Генезис едва не ощерился — ему нравились дерзкие. — Затем, — сказал он, — что без него я не отличаю, где верх и где низ. Направление. Для убогих оно имело значение, — вдруг подумалось Генезису. Сколам было наплевать, ведь у них было Распознавание. У Харта оно, конечно, тоже было, но работало на таких высоких частотах, что учиться им еще пользоваться и учиться. Если доживет. Гравитация, — снова задумался Генезис. — Верх и низ. Искусственная вещь, созданная для облегчения существования убогим. Здесь она тоже была, но работала альтернативно: кольцо с преобразователем обеспечивало иллюзию направления. Так же оно давало сигнатуры, и некоторые из них шли фоном. Большинство убогих, да и многие сколы тоже, их не замечали, но Харт выделился и тут - реагировал на все подряд. — Так, — произнес Генезис, наконец. — Так. Харт хмыкнул и отвернулся, а Генезис впервые задумался, что видел мелкий сейчас из окна, как вид воспринимал. Он мог бы посмотреть его глазами - сигнатуры и не на такое способны, - но едва ли он увидит что-то новое. Зрение и восприятие - вещи разные. Потом он подумал о другом. Михай так мир не воспринимал — Генезис видел, а ведь он часто разгуливал без кольца. Если бы он не отличал направления, вряд ли бы был таким ушлым и смог бы так близко подобраться к Хелен. Нет, тут что-то другое. Возможно, нечто координаторское. Как они воспринимают окружающий мир? Генезис немедленно подгрузил сигнатуру, чтобы узнать. — Может, тебе просто нужен якорь? — предположил Генезис после спешного ликбеза. Он понимал, что после столь поверхностного изучения вопроса в теме он разбирался посредственно, но чувствовал - направление верное. — Прошу прощения? — удивился мелкий. — Прощаю, — Генезис машинально махнул рукой и сподобился пояснить: — Ну, точка отсчета в системе координат. Ты у нас несколько необычный, Харт. Чувствуешь себя потерянным? Харт дернул плечом, на что Генезис клыкасто заулыбался. Разговаривать Харт не стремился, и чья в том вина? Не в тех ли сколах, кто знает лучше? Большой камень в их с Алкой и Хелкой огород. — Или маяк. Я отлично подойду в качестве него, малыш. Я большой и зубастый, меня видно издалека, — подмигнул Генезис. Харт фыркнул. Сигнатура показала недоверие и скепсис: видел я твои зубы, очень впечатлился, чуть не сдох со страху. Ты такой себе ориентир, Генезис. — Не веришь? — Верю, почему же. — Маленький лгунишка, — ласково произнес Генезис, приближаясь. Он встал за спиной Харта, и теперь стекло улавливало его отражение — высокого и рыжего, растрепанного, будто расческа — это роскошь, а не средство для укладки волос, и хищно улыбающегося. Генезис положил руку на плечо малыша и легонько потянул, заставляя развернуться. — Давай я тебе покажу. Докажу, что большой, надежный и вообще прекрасный ориентир. Стекло в панорамном окне волшебным образом пропало, и Харт едва не ухнул вниз. Генезис о волшебстве знал — сам же код, убирающий стекло, активировал, — поэтому дернул мелкого на себя, перехватывая цепкой конечностью поперек живота. Харт вскрикнул, испугался, застучал сердцем, зашелся адреналином и сбился дыханием. Генезис остался доволен реакцией. Он прижал мальца крепче, наклонился к уху и заурчал: — Со мной ты в безопасности. Я твой верх и низ. Харт застыл, широко раскрытыми глазами глядя в открытое пространство. Он молчал. Мало соображал, но боялся не так уж сильно — просмотр любых сигнатур вызывал у него гораздо больший всплеск страха. — Полетаем, мой драгоценный? Обещаю, тебе понравится. И ты поймешь, что кольцо-проводник тебе совсем не нужно, когда у тебя есть я. С этими словами он начал обращаться в большого огненного змея, длинного, чешуйчатого и усатого. Он усадил Харта на спину, заставив взяться за роскошную рыжую гриву, росшую вокруг головы, точно за поводья, проверил, что держится мелкий вполне крепко и на особо крутом вираже не свалится, и оттолкнулся лапами от пола, чтобы прыгнуть вниз. Харт завизжал. Генка усмехнулся, довольный собой. Вот так надо с будущим Ловцом Снов обращаться, а не запирать его в башне и в собственных мыслях, точно принцессу какую. Это губительно. Были бы в Башне Алексис или Хелен, возможно, они бы не одобрили подобный подход, но их не было и остановить Генезиса оказалось некому. Некому привести сотни тысяч доводов и логических выводов, отчего катать убогих на спине страшным драконам не стоит. Генезис подобными мелочами не заморачивался. Он часто действовал интуитивно и импульсивно. Он умел верить в то, что выбранный им путь правильный, даже если он приводил его к большим неприятностям. Вера — главное! Дракон проскрежетал лапой по стеклу нижних этажей, зацепился за выступ, оттолкнулся и подбросил себя вверх. Он легко поймал воздушный поток и заскользил по нему. На самом деле полеты не были коньком Генезиса. Он же не воздушник, но кое-какими навыками он обладал, и их было достаточно, чтобы впечатлить Харта. Генезис радостно оскалился, когда увидел сигнатуру, принадлежащую мелкому. Тот был в восторге. * То, что тучи сгущаются, Генезис заметил не сразу. Вначале даже обрадовался: нырять в облака туда-сюда ему нравилось, а Харт, судя по исходящим сигнатурам, мнение его разделял. Но облака становились все хуже: чернели, наливались водой и вот уже начали порыкивать, обещая грозу и молнии. Харт заволновался, Генезис фыркнул и поднялся выше облаков. Он знал простую истину, что молнии не бьют вверх и что на тела, не заземленные, нападать не станут тоже — таковы были настройки Отстойника, заданные кодировщиками, — поэтому решил показать все буйство стихии сверху. Когда еще Харт такое увидит? Харт вцепился в него крепче, когда Генезис стрелой устремился вверх, стараясь быстрее подняться выше облаков. Дракон бросил покров теплоты на своего подопечного и убедился, что тот сумеет дышать в разреженном воздухе на столь большой высоте. Закутанный в невидимый и невесомый кокон, Харт как будто бы успокоился, немного расслабился и перестал так интенсивно стучать сердцем. //Смотри, сейчас начнется, — произнес Генезис и тут же осознал свою ошибку. У Харта не было кольца, помогающего ему с сигнатурами, и значит, он его не слышал. Генезис недовольно цыкнул, но примирился с таким положением дел. В конце концов, Харт не был слепым, и на грозу должен обратить внимание. Он и обратил. Замер на мгновение, а затем мелко затрясся. Генезис набросил ему на плечи еще и плед, давая понять, что все хорошо, раз уж сказать не мог. Внизу творилось что-то невообразимое. Там было черным-черно от туч, периодически сверкало и гремело, и все находилось в таком хаосе, что свихнуться можно. Казалось, будто под ними растет нечто живое, какой-то монстр, состоящий из туч и молний. И этому монстру было плевать на прописанные местными кодировщиками физические законы — эту истину Генезис вскоре познал. Первая молния ударила изломанной линией вверх рядом с длинным драконьим усом. Генезис дернулся, выругался и шарахнулся в сторону. Именно там и ожидала его вторая молния, но к ней он уже был готов и, извернувшись в невообразимый крендель, пропустил ее между своих колец. Дальше молнии били не по одной и не по две, но Генезис уже поймал ритм и танцевал с ними так, как не каждый профессиональный танцор сможет. Танцуя, он поддал скорости, чтобы уйти прочь от тучи и проклятых молний, летел быстрее ветра, обгоняя звук, но грозовой фронт не заканчивался. Наоборот, он только сгущался, будто кто-то, управляющий этой проклятой непогодой, лишь играл с драконом и его наездником. Молний становилось все больше, а тучи гуще, хотя казалось бы — куда уже. Апогеем стала черная голова, которая соткалась из них. У нее был высокий лоб, вместо глаз — впадины, а рот — воронка, которая приглашающе распахнулась. Генезиса только раздразнило увиденное. Вот, значит, как. Молнии гнали его сюда, к воронке, точно глупую и беззащитную птицу, а никак не дракона, в котором спало огненное безумие, способное испепелять целые локации. Как опрометчиво и как глупо! Завидев столь интересную фигуру, Генезис решил отходить ее огнем. Ему уже давно надоело вертеться ужом, хотелось пыхтеть и палить, но ничего подходящего не находилось. И вот оно, то самое, показалось — средоточие всей непогоды и мракобесия. Отсюда оно берет начало, и он его сожжет! Он открыл рот, готовясь полыхнуть в тот момент, когда рот-воронка окажется максимально близко, уклонился от еще парочки молний, которые так удобно скорректировали ему курс, наведя прямиком на цель. //Держись, малыш, сейчас дыхну! — предупредил Генезис Харта, хотя помнил, что мелкий его не слышал. Он сделал это машинально, по привычке, проверяя показатели своего подопечного. Они радовали. Харт боялся, но не так уж чтобы очень. Наверное, доверял Генезису. Он же большой и вообще красивый. Внутри стало горячо, Первоначало Огня откликнулось привычно и без проблем, и… мир схлопнулся. Генезис рухнул вниз, всей своей немаленькой тушей грохнулся о что-то твердое и холодное, едва не зарычал от досады, чувствуя, как все его немаленькое тело ломает от накопившейся и не успевшей высвободиться энергии, но сразу умолк, когда послышался тонкий вскрик Харта. Генезис тут же вызвал сигнатуру, ища своего подопечного, но сигнатура не пришла. Зрение не помогало тоже — было или темно хоть глаз выколи, или Генезис ослеп. //Проклятие! — прорычал он и попытался принять форму чего-нибудь двуногого. Не получилось. * Закупорило его знатно. К такому выводу пришел Генезис, когда осознал свою беспомощность — он сам себе напоминал старого, слепого и беззубого змея, что бесило неимоверно. Лежать было холодно — пузо онемело, едва шелохнуться. Что с Хартом — неизвестно, после единственного вскрика его было не слыхать. Куда их притащило, тоже непонятно — сигнатур-то нет, местонахождение не узнать. Главное, чтобы Харт разваливаться не начал, а то совсем плохо все станет. Лежа на чем-то ледяном, Генезис пытался придумать, как снять с себя закупорку. По всему выходило, что ему нужна была шкурка для последующего вселения. Когда он залезет хоть во что-нибудь (в данном случае неважно, можно даже и в скорпиона или жука, хотя подключаться их нервной системе та еще мука), то его энергетические векторы изменят направление, и закупоренное Первоначало Огня, накопленное и предназначенное для грозового чудовища, вытечет из него, как вода из разбитого сосуда. Только вот где бы шкурку взять, когда лежишь на леднике слепой и глухой? Генезис с трудом поднял голову и попытался исследовать территорию. Все его тело ощутило вибрацию, походящую на стук: будто куча чего-то деревянного и полого свалилась на пол. Ведра что ли? Жаль в инвентарь не вселишься — нервной системы у ведер нет никакой, даже самой примитивной. Осмотреться не получалось, хотя он пытался изо всех сил наладить зрение, которое вроде бы пострадало в наименьшей степени от перегруза Первоначалом. Диагностика на скорую руку советовала работать именно в этом направлении, но блок управления зрительными рецепторами больше походил на головоломку, которую следовало разгадать, а не грохнуть по ней со всей дури. У Генезиса сейчас не было ни времени, ни терпения ее разгадывать, поэтому стоило подумать об альтернативе. Генезис перестал пытаться справиться со своим телом — все равно бесполезно. Он положил голову на ледяную поверхность и расслабился. Ушел глубоко внутрь себя, туда, где маленьким и невозможным светляком горела его сущность. Он достиг ее и сжал. Длинное драконье тело мгновенно потеряло чувствительность. Генезис лишился даже тех малых крох связи с окружающей действительностью, которые у него были. В один миг огромная туша растворилась в пространстве, обращаясь черной пылью, оставив после себя лишь небольшой слабый огонек, похожий на искру. Он мухой взлетел вверх и помчался вперед. Траектория его движения была хаотичной, непредсказуемой — так семена одуванчиков разлетались неведомо куда, подхваченные ветром, так и светляк летел куда-то в надежде встретить «плодородную почву» для последующего вселения. Его остановила чья-то узкая ладонь. Он завис над ней, спеленатый, точно насекомое паутиной. Пытался дергаться, но куда там. — Так и знала, что это ты, Генезис, — послышался глубокий женский голос с легкой хрипотцой, будто его обладательница когда-то давно сорвала и так и не восстановила. Будь бы Генезис в подходящей форме со стандартной способностью слышать, он бы этот голос узнал мгновенно. Ведь он принадлежал личности одиозной и весьма широко известной. Ее называли Тварью и Выродком, ведь она принадлежала к расе, способной взмахом ресниц уничтожать целые миры. Хотя конкретно эта личность предпочитала ресницами не махать, а устраивать кровавую баню с песнопениями и ритуалами при любом удобном случае. В миру она носила имя Лилит, и Владыка считался ее родителем. Кровавая Принцесса, — называли ее СМИ, чудовищем клеймили за глаза, шепчась по углам. В глаза называть никто не осмеливался — боялись закончить свой путь на весьма тривиальной жертвенной пентаграмме. Но Харт, наивный и лишенный доступа к сигнатурам, об этом не знал, а Генезис потерял свою форму, чтобы подсказать. Юный Ловец Снов вышел ей навстречу, весь продрогший и испуганный. Он смотрел на женщину с мягкими чертами лица и неестественно большими глазами на бледном лице и не знал, кто перед ним. Все, о чем он думал, так о том, что рядом с ней безопасно, ведь от нее фоном шла все та же сильная и непримиримая энергия, которая в прошлый раз исходила от мужчины, в чью кровать он свалился, убегая от страшных пауков. Лилит повернулась, привлеченная движением. Окинула озябшего Харта с ног до головы и по-акульи улыбнулась. — А это что за птичка ко мне залетела? — спросила она певуче. Харт думал, что он в безопасности. Он переносился, загадывая место, где ему никто не причинит вреда. Харт верил, что так оно и было. Он никогда так не ошибался. * Когда Генезис обрел тело, у которого были две руки, две ноги и голова на плечах, способная видеть и слышать, Лилит уже успела основательно поработать над Хартом. Генезис увидел его подвешенным за ноги с помощью пеньковой веревки и немного покромсанным. Лилит стояла в шаге от него, высокая и статная, и что-то быстро делала проворными, но окровавленными пальцами. Было похоже, что она собирает какую-то головоломку, которую вырыла где-то в недрах печенки Харта. Выглядело это настолько сюрреалистично, что Генезис едва подавил желание протереть глаза. За свою долгую жизнь повидал он многое, но к тому, как работает Лилит, привыкнуть так и не смог. Технически она не была кодировщиком, ее раса звалась по-другому, поэтому и несколько экстравагантный способ кодирования не должен бы удивлять, но нет, он все еще вызывал странную оторопь, смешанную с омерзением. Лилит в своих исследованиях и достижениях опиралась на кровь. Говорила она, что через нее она лучше чувствует и лучше понимает, что нужно. Мозгоправы хором признавали в ней профдемормацию, случившуюся во время спасения ее родного мира, а сама принцесса их не слушала и делала по-своему — вскрывала шкурки и играла в домино с внутренними органами, ведь ей так было удобнее. Головоломка в ее руках тоже что-то означала, но Генезис не имел соответствующих знаний и способностей, чтобы интерпретировать сигнатуру, которая выглядела как куб с деревянными паззлами. Их Лилит сейчас ловко перебирала — за движениями пальцев уследить было почти невозможно. Впрочем, последнее говорило не о скорости, а о том, что шкурка Генезису досталась так себе. Лилит явно издевалась, поместив его в подобное убожество. Генезис бегло осмотрел себя, и тело его, долговязое и тощее, точно узника подземелья, выглядело так же ужасно, как и ощущалось. На нем не было ни одной волосинки, будто волосы в комплект не входили. Мышцы, точно жгуты овивали его скелет, живот казался впалым и твердым. Казалось, будто помимо волос в комплект не входил еще и подкожный жир. Уродство, конечно, но перетерпеть, находясь в столь непрезентабельном виде, можно. Главное — он мог двигаться и читать сигны, а остальное неважно. Ему не впервые надевать неудобную шкурку. Шкурка, кстати, была завернута в кусок белой ткани на манер тоги. Лилит на кодирование одежды поскупилась, посчитав пустой тратой времени и сил? От размышлений его отвлек ее голос, который раздался по темному, едва освещенному помещению, как гром по ночному небу. — О, наконец-то, ты подключился. Я думала, ты справишься быстрее, — произнесла Лилит, не поворачиваясь. Она почувствовала появление Генезиса, наверное, раньше, чем он успел себя осознать в новом теле. Чувства Генезиса мгновенно сосредоточились на ней, высвечивая ее, будто световой пушкой на сцене. Все остальное было покрыто мраком. Генезис знал, что его восприятие глючит: оно выхватывает нужные ему детали вместо того, чтобы показать окружение полностью. У тела оказался узкий сенсорный канал, и приходилось экономить. Генезис не жалел о своей зашоренности. Если будет опасность со стороны, он ее почувствует в любом теле. — Это было непросто, — ответил Генезис. Поднял руку, сжал и разжал кулак — тело слушалось плохо, было жестким, и приходилось прилагать усилие, чтобы заставить его подчиняться. Оно было похоже на норовистую лошадь, которую нужно было объездить и воспитать под себя. — Соединение оказалось нестандартным. Лилит фыркнула. — Ты прибыл в мою обитель с расчетом получить нечто стандартное? Как неосмотрительно с твоей стороны! — она щелкнула паззлом и раздраженно цыкнула, будто у нее что-то выходило не так, как она хотела. Хотел бы Генезис видеть ее лицо в этот момент, но его прикрывали пряди темных блестящих волос, выбившиеся из небрежного узла на затылке. Он заметил лишь острый нос, да уголок рта, что был недовольно искривлен. — Я пришел сюда не по своей воле… Меня привел Харт. Генезис окинул его взглядом, пытаясь различить, насколько тот в порядке. Визуально он выглядел ужасно, а вот как по-настоящему — пес его знает, ведь сигны в логове Лилит работали особенно странно. Генезис мог поставить свой хвост против дохлого паразита, что она настраивала их таким образом специально. — Маленький Ловец Снов, конечно, — промурлыкала Лилит и ее лицо приобрело хищное выражение — это Генезис не увидел глазами, а уловил сигной. — Что ты с ним делаешь? — осторожно поинтересовался он. Ему отчаянно хотелось броситься на выручку Харту, но он опасался усугубить ситуацию — отбирать добычу у Твари все равно, что у собаки кость. Она могла среагировать неадекватно и превратить Харта в мокрое место. — Волнуешься? — Лилит бросила взгляд на Генезиса через плечо, насмешливо приподняла бровь, и от этого кровь стыла в жилах, а ведь он повидал в своей жизни немало дерьма. Дерьмо, которое творила Лилит, он повидал тоже, поэтому не питал никаких иллюзий относительно безопасности Харта. Ему очень повезет, если удастся вырвать его из ее когтей. О том, что Харт при этом будет целым и невредимым, Генезис даже надеяться не мог. — Считаешь малыша своим сокровищем? — спросила она, не сводя взгляда с Генезиса, словно проверяя, насколько точно ее слова попали в цель по реакции его неприрученной шкурки. Шкурки жесткой и непослушной, а значит, способной на предательство в любой момент. Он знал, что ложь бесполезна, Лилит почует ее мгновенно, как акула кровь. — Да. Был у драконов пунктик по поводу сокровищ. Они любили владеть чем-то необычным, тащили в свое логово и оберегали всеми силами. Харту, будучи Ловцом Снов, редкостью несусветной, стать сокровищем Генезиса сам Владыка велел. Дракон уже понемногу начал строить планы, как бы Харта запереть в Западной Сторожевой Башне, когда вся история с поисками Ее Высокопревосходительства закончится. Отрицать не было смысла, но, признав это вслух, перед Тварью, он приготовился к последствиям. И даже к тому, что придется драться до последней капли силы. — Так что ж ты о нем так хреново заботишься? — бросила Лилит резко, как пощечину выписала. Генезис и вздрогнул, будто ее получил. Не этого он от нее ожидал. — Посмотри на него! Он убогий, а значит не способен приспосабливаться к шкурке! Ему нужна специальная, сделанная под его параметры, а ты что? Напялил на него негодный скафандр, сделанный кодаком-практикантом, и удивляется: что ж его так кроет? Позорище! Теперь его макнули в грязь. У Генезиса не возникало и мысли о том, что Харту не подходит его физическое тело — шкурка и шкурка, что такого? Генезис, бывало, и не в таком ходил, а тут стандартная комплектация. Да, сидит не очень, нервные импульсы проходят так себе, поэтому ноги заплетаются и руки порой машут не в ту сторону, но так он же убогий, куда ему нормально управляться? Осознание собственной несостоятельности отрезвило и открыло глаза на происходящее: они, облеченные всевластьем кретины, вместо того, чтобы помочь, относились к нему, как к вещи. Ставили эксперименты и злились, когда не выходил результат, на который они рассчитывали. Нашли игрушку и увлеченно с ней развлекались, прикрываясь благой целью. Ведь Ее Высокопревосходительство. Ради нее можно все. Она — центр их мира, а никак уж не Владыка, как у нормальных сколов. — Ты можешь все исправить? — спросил он несмело, по-другому взглянув на манипуляции Лилит. Она разобрала Харта на запчасти не для того, чтобы посмотреть структуру шкурки, которую сотворила посредственность, она ее переделывала. Глупо думать, что ее заинтересует топорная работа какого-то недоучки. Лилит оскалилась, будто весь вечер только и ждала от него подобных слов. — Что мне за это будет, Генезис? — спросила она деловым тоном, отложив головоломку в сторону. Повернулась и пристально посмотрела в глаза, будто старалась вывести на чистую воду, будто приготовилась, что он станет лгать, уворачиваться и недоговаривать. — Что ты готов предложить за качественную, хорошо откалиброванную шкурку для своего сокровища? Она подошла, мазнула окровавленными длинными пальцами по его подбородку. В нос ударил невыносимый запах крови — Лилит специально сделала его временное вместилище таким чувствительным к запаху крови. Банально и не впечатляюще — Генезис едва подавил желание скривиться. — И есть ли у тебя что-то, способное меня заинтересовать? — прошептала она почти ему в рот. Его обдало горячим дыханием, и Генезис почувствовал, как по позвоночнику прошла дрожь. Она играла с ним. Твари все такие, им не интересен Скайфол или его обитатели, важны только они сами, их желания и Владыка, который был им родителем. — Возможно, кое-что найдется, — ответил он осторожно. Генезис понятия не имел, чем заинтересовать Лилит, но это неважно. Важно — подыграть. Она точно знает, чего хочет, за все время их знакомства, Генезис ни разу не видел ее колеблющейся или стоящей перед выбором. Там, где другие испытывали затруднения, Лилит точно знала, что делать — это она принесла из своего чудом спасенного мира. Чудом для всего Скайфола, и только для нее спасение было закономерным: она же обещала. — Тогда дай это мне! — потребовала она, и от силы ее требования, силы ее Императива, содрогнулось окружающее пространство. Она подняла руки и сжала его голову, глаза ее пылали. Если бы Генезис мог, он бы отшатнулся, ведь ее лицо потеряло всякие остатки адекватности, теперь на нем была написана одержимость. В тот краткий миг, выдавшися между судорожным вздохом и озвученными требованиями, Генезис осознал, что у него большие проблемы. Ведь если Лилит чего-то хочет…  — Мне нужна сигнатура, засекреченная небесным кланом. Ее кодовое название: ГРЕХ, — выдохнула она тихо, почти неслышно. Генезис зарычал и оттолкнул Лилит прочь. Она послушно упала на задницу и рассмеялась. От ее смеха кровь стыла в жилах, но Генезис этого не замечал. Лилит знала, о чем просила и у кого. Ей было не добраться до архивов небесного клана, ведь там царила Майни, а с Майни никто не рисковал связываться, даже Твари всем скопом. Но вот в чем дело: сигнатура была не только у нее, но и у Генезиса, Алексиса и Хелен, как непосредственных участников событий. А вот у Ее Высокопревосходительства не было, она в себе носила лишь последствия их равнодушия. — Нет. ГРЕХ был одной из самых темных тайн Скайфола и оберегался от лишних умов не просто так. Он таил в себе знание, как заполучить огромную силу, способную уничтожить Скайфол, и такое же огромное, ничем не снимаемое проклятие. — Какая жалость, — прокомментировала его ответ Лилит и легко вскочила на ноги. Генезис напрягся, ожидая продолжения ее сольного выступления, но его не последовало. Тварь казалась не просто спокойной, а безмятежной, будто он отказался от чая, а не от чего-то страстно желанного ею. Это настораживало. Лилит вновь взяла куб и принялась им щелкать, недовольно цокая языком, когда какие-то из граней не сходились. Выглядела она полностью поглощенной своей работой, и невозможно было поверить, что еще несколько ударов сердца назад требовала иного. — Что ты делаешь? — спросил Генезис, недоумевая от перемены. — Разве так сложно понять? Я считала тебя умнее, Второй Дракон, — отозвалась Лилит, бросая на него насмешливый взгляд через плечо. — Твоему сокровищу нужно новое тело. Я ему делаю такое, в котором ему будет как минимум комфортно. Генезису подобный ответ не пришелся по вкусу, ведь Тварь перед ним была настолько непредсказуемой, насколько вообще возможно в их мире. Намереваясь защитить единственного потенциального Ловца Снов, показавшегося на горизонте, он пересек помещение и уверенно встал между болтающимся на веревках Хартом и стоящей перед ним Лилит. Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев куба-головоломки, останавливая. — Я не дам тебе сигнатуру, — сообщил он твердо. Генезис был готов в любой момент схватить Харта в охапку и телепортироваться подальше. Главное, вытащить его отсюда, а со шкуркой они разберутся. — Генезис, я поняла, — ответила покладисто Лилит, тихо и медленно, будто ребенку или глупому убогому что-то втолковывала. — Ты не дашь сигнатуру, а я больше спрашивать не стану. Отойди и не мешай мне заботиться о маленьком Ловце Снов, раз уж вы не в состоянии. Генезис не шелохнулся. Смотрел на Лилит решительно и с предупреждением — он ввяжется в драку, если она не успокоится. Принцесса закатила глаза: — Отец хочет ему новое тело. Кто я такая, чтобы отказывать? — Владыка? — У меня есть другой отец? — Лилит начала раздражаться. Она вырвала головоломку из рук Генезиса и снова принялась перебирать паззлы. — Ты можешь попытаться встать между мной и его Волей. С удовольствием развею тебя по ветру. Он бы поспорил по поводу «развею», ведь могло статься, что хоронить пришлось бы не его, а кровавый талант всея Скайфола. К сожалению, при таком раскладе Харт пойдет следом за Ее Высочеством, ведь вряд ли нежный убогий сможет пережить близость столь эпичной битвы. Генезис хмыкнул и посторонился. Значит, Владыка велел, и здесь происходит не мифический аттракцион невиданной щедрости. Что ж, такое объяснение приемлемо. — Готово, — произнесла Лилит и сунула куб обратно в распоротый живот Харта. Она приложила тонкую руку к дыре, и та стала послушно затягиваться. От нее пошел свет, который вскоре охватил всего Харта, заставляя дернуться в своих путах пару раз, будто по нему прошелся хороший заряд тока, и открыть глаза. Он осоловело моргал, не понимая, что происходит — очнуться вниз головой, подметающим пол внезапно отросшей черной густой шевелюрой — к такому его жизнь явно не готовила. — Где я? — спросил он голосом на редкость ровным и хорошим — ни хрипоты, ни карканья, ни иных признаков непослушания. — Что происходит? — Ничего такого, малыш, я кое-что подправила. Как ты себя чувствуешь? Давление Оси выносимо? — деловито осведомилась Лилит, разворачивая сигнатуру и всматриваясь в показатели. Кажется, те ее неимоверно радовали. Она продолжала какие-то свои манипуляции с помощью пальцев рук, отчего те казались живущими своей собственной жизнью. Смысл этих движений от Генезиса, тупого боевика, ускользал, хотя он пытался изо всех сил, подспудно жалея, что здесь нет Хелен. В сигнах кодировщиков она хорошо разбиралась. — Неплохо, но странно. Почему вы все висите вниз головой? — поинтересовался Харт несмело. — Я пленник? — Что ты, мы не похитители, — мягко отозвалась Лилит, Генезис ее никогда ранее такой не слышал. Она походила на доброго доктора, который разговаривает с травмированным душевно пациентом. Мысль показалась настолько дикой, — где Лилит со своими жертвоприношениями и расчлененкой и где добрый доктор, — что Генезис едва удержался от нервного смешка. Пугать Харта не хотелось. — Вон та образина — Второй Дракон. Видишь? Харт повернул голову и прищурился. Лилит сразу же зашевелила пальцами интенсивнее, и теперь Генезис знал, что она делает: настраивает фокусировку и остроту зрения. Спустя два удара сердца на лице Харта появилось узнавание и вслед за ним — облегчение. Значит, зрение она ему настроила. — О да, вижу. Вы надели на меня проводник, раз я снова могу читать сигнатуры? Что? Он читает сигны? Его же сейчас укачает! — Не-а, — Лилит покачала головой, довольно щурясь, точно кошка. — Твоя тушка и есть проводник. В общем, проблема с чтением сигн решена. Ты не сказал, что с давлением Оси. Чувствуешь? Харт на миг задумался, погрузившись в себя. Генезис тронул сигнатуру, которая говорила об ощущениях своего маленького сокровища, и изумился, насколько сильным было облегчение от отсутствия давления. Дракон знал, что Ось — штука коварная, и чем ближе к ней, тем невыносимее жить, не имея внутреннего запаса прочности, которым они звали Императив. Именно он и «выравнивал давление». Из-за того, что у него самого Императива было в избытке, Генезис не мог адекватно оценить, насколько трудно живется убогому или просто слабому сколу. Конечно, асуры — те, кто занимался психологическим здоровьем в общем и внутренним состоянием в частности, — о таком предупреждали и умели снимать давление Оси, но где асуры, а где они, толстокожие боевики. Лилит, кстати, была тоже полна Императивом под завязку — сама ее раса подразумевала подобное, но схожую с ними ошибку она не совершила. Не полезла в личные сигнатуры, ограничилась общим мониторингом и спросила словами о его ощущениях, и этот метод оказался намного точнее, чем их собственные выводы. Генезис в очередной раз ощутил злость на нее и досаду — на себя. Харт, тем временем, прислушался к себе, повертелся, оценил свои ощущения и выдал: — М-м, немного есть. Мы не в Скайфоле, да? — спросил он с надеждой. — Мне дышится намного легче. Лилит мягко улыбнулась и покачала головой. Кажется, ответ Харта прозвучал музыкой для ее ушей. Она была очень довольна. — В самом его центре. Это Кетер. Но не волнуйся, твое тело защищает тебя от давления Оси. — Хорошо, — выдохнул Харт с облегчением. Он боялся, что подобное улучшение временное, и вскоре безжалостное излучение Оси ворвется в него, разорвет на кусочки и раздавит, как тапка таракана… — Генезис спешно вынырнул из его мыслей. Они были подобны топи, которая засасывала свою жертву с веселым чавканьем, если оступиться. — А так теперь всегда будет? Ну, я благодарен, не подумайте, лучше так, чем как-то по-другому, но все же… Лилит прервала поток его слов поднятием руки. — Погоди, о чем ты? — Оу, — осекся Харт и отвел глаза. — Вы меня не читаете? — Я читаю показатели твоего тела, но не мысли. Я не тот специалист, который тебе может помочь с ними. Так что у тебя случилось? Скажи словами. Харт воспрянул духом, словно знание о том, что Лилит не лезет к нему в голову, было неимоверно важным. Генезис подобными сантиментами не страдал, поэтому мысли прочитал. М-м-м, он находил Лилит привлекательной и стеснялся. Генезис окинул Лилит новым, изучающим взглядом, и признал, что у Харта есть вкус. Сегодня Тварь была красивой. Ее шкурка тщательно скодирована по меркам — пышные бедра, тонкая талия, грудь вполне себе ничего. Но главным ее достоинством были глаза, огромные, фиалковые, они так привлекали внимание, что казалось, будто кроме них ничего больше не существовало. Все отходило на второй план: капризно изогнутые губы, острые скулы, тяжелые черные косы, перехваченные нитями с жемчугом. Генезис знал, почему ее глаза такие пленительные. Те, кто серьезно занимался кодированием делали себе большие глаза, чтобы банально лучше видеть. Зачастую это выглядело уродливо. Кодаки походили больше на мух с гляделками, чем на гуманоидов, но Лилит умудрилась удержаться на той тонкой грани, когда она выглядела прекрасно. Из размышлений о красоте Твари Генезиса вырвал ответ Харта: — Ну, наоборот. Вы все перевернутые. Лилит засмеялась глубоким грудным смехом и отправила режущую волну ему навстречу взмахом руки. Пеньковая веревка распалась в мгновение ока, и Харт кулем рухнул на пол. Генезис мог бы его подхватить, но зачем? — ниже пола все равно не упадет, а зашибиться вряд ли сможет. Лилит взглянула на него неодобрительно, и Генезис заподозрил, что в его голове она как раз таки пасется, попутно рассказывая сказки о неприкосновенности чужих мозгов. Ага, особенно физической. Под ногтями, небось, до сих пор серое вещество. — Ох! — простонал Харт и попытался встать, но его повело. Он снова упал и распластался по полу, явно не в состоянии подняться. — Сейчас откалибрую, — спохватилась Лилит, присела рядом и принялась вырисовывать на нем узоры. Харт краснел, бледнел, ощущая ее руки на себе, и в конце концов затвердел. Одежды он был лишен, отчего его конфуз был виден со всех ракурсов. Лилит посмотрела на его реакцию и спокойно произнесла: — Тут уже все в порядке. И похлопала по бедру. — Простите, — малыш, кажется, готов был провалиться куда-нибудь на дальняк, и Лилит с намеком сжала его бок, явно оставляя синяки. — Я красивая, что уж там, — отмахнулась она. — Фирменный дизайн тушки от самого Метатрона. Он всегда подбирает параметры так, что даже у мертвяка встанет. Не переживай. Генезис не удержался и фыркнул. Метатрона он не любил, были у него к нему счеты определенного рода, и от одного его упоминания даже самое прекрасное для Генезиса становилось безнадежно непривлекательным. Лилит, заметив его реакцию, повеселела еще больше. Вот сучка, явно его провоцировала и наслаждалась реакцией. — Твоя тоже им спроектирована, — ответила она Харту, в тоне ее слышалось мстительное удовлетворение, адресованное Второму Дракону. Генезис заскрипел зубами. Это будет сложно — видеть его бриллиант в столь искусной огранке и знать, что к ней приложил одну из своих лап Метатрон. Лилит знала толк в выбешивании ближнего своего. — Значит, я красивый? — несмело спросил Харт. — Ты прекрасен! Само совершенство. Выносливость, адаптация, износостойкость… — Она начала вдохновенно расписывать достоинства тушки, и Харт поскучнел и помягчел. Он ведь был не из безумцев-кодаков, которых возбуждали свои творения. Лилит заметила его состояние и заткнулась. Вздохнула только тяжело — никто меня не понимает, гениальную, и произнесла: — Попробуй встать. Должно получиться. * Лилит занималась настройкой каких-то мелочей вроде чувствительности к разного рода сигнатурам, когда задала вполне резонный вопрос. На самом деле, Генезис ждал его уже давно, и все внутренне удивлялся, почему до сих пор не прилетело. Лилит явно читала его мысли, так почему же медлила? Наверное, подразнить хотела. — Почему вы не отведете его к асуру? Генезис вздохнул и взлохматил волосы на голове — дурацкая привычка, оставшаяся после долгого пребывания в тушке с короткой стрижкой. Сейчас, впрочем, маневр не удался в виду отсутствия этих самых волос у его уродливой тушки. Асуры. Они бы могли помочь с проблемой, с которой столкнулись Генезис и компания после загрузки Харта воспоминаниями о Ее Высокопревосходительстве. С профессиональной помощью они бы смогли избавить мелкого от навязчивых образов, которые его преследовали, но… они не могли. Никто из них не мог, и это было не вытравить, как страшный диагноз в личном деле Ее Высокопревосходительства. Моя вина. Моя бесконечная вина. Которая умрет вместе со мной… Генезис тряхнул головой, стараясь отогнать образы, которые внезапно всплыли в его сознании. Не время сейчас об этом думать или вспоминать. Особенно, когда рядом Лилит. — Ну, я знаю, что зайчик он хрупкий не только телом, но и духом, но есть немало прекрасных специалистов. Тот же Метатрон, например. Ты можешь его ненавидеть, но… — Нет! — резко оборвал ее Генезис и зашипел, зло, по-змеиному. В воспоминания он просто провалился. Услышал голос, точно наяву. Тот самый, слабый и надломленный, который являлся к нему в кошмарах с завидной регулярностью. Проклятая сигна с воспоминанием всегда подгружалась в любую из шкурок, не давая забыть… //Ты не понимаешь. Он не хочет сделать из меня Генерала. Он хочет… //Уволь меня от подробностей. Я похож на асура, чтобы разбираться в отношеньках? Сходи к Хаймэ, он целый Метатрон, поможет. Его вина. Его бесконечная вина. Генезис почти зарычал, стараясь взять себя в руки. И получилось. Только он не издал ни звука не от великого умения себя сдерживать, а потому, что гортань шкурки не была предназначена для такого рода выступлений. — Святые подштанники моего папаши! — Лилит уставилась на него, будто впервые увидела. Она выглядела пораженной до глубины души: глаза вытаращила, рот раскрыла от изумления. — Вот, что вас троих связывает! Я все гадала, каким образом такие непохожие личности сплотились настолько сильно, что сумели провести безумный обряд, требующий высокой синхронизации, а оно вот что! Северная Генеральша и ее ужасный брак с отморозком. Вас связывает устойчивый треугольник вины. Хелен винит себя за то, что она должна была стать Вайшей и принять удар на себя. Алексис — что не уберег и позволил всему случиться, а ты, что отфутболил ее к некомпетентному специалисту. Что Хайме тогда сказал? «Он твой dy’la и знает лучше, как с тобой обращаться. Так что терпи, если не нравится». — Заткнись! — выкрикнул Генезис и сделал шаг вперед. Воздух потяжелел, стал густым, как сироп. Генезис видел, как тщетно пытается сделать хотя бы один глоток Харт. — Заткнись, Тварь! Не получила от меня сигнатуру, решила другим путем пойти? Хочешь так выудить? Не получится! Не надо быть чересчур гениальным, чтобы разгадать ее манипуляции. Она кружила вокруг содержимого сигнатуры ГРЕХ, заставляя вспоминать, а затем ждала, что он потеряет контроль и сболтнет что-нибудь. Особо засекреченное не сможет, подобные блоки не ломаются эмоционально, но новенькое прозвучать вполне в состоянии. Лилит в ответ лишь горько усмехнулась. Злость Генезиса не произвела на нее никакого эффекта. Более того, она положила тонкую руку Харту на грудь, помогая тому начать дышать. — Вообще-то, нет. Я просто пытаюсь понять. — Зачем?! Это давно прошло! Все похоронено, все забыто, тебе не докопаться до сути обряда hersis. Она наклонила голову набок, рассматривая Генезиса почти с жалостью. Харт рядом с ней дышал жадно и с присвистом, наслаждаясь вновь обретенной способностью к дыханию — злость Генезиса, крепко перемешанная с Императивом, едва не размазала его по стене, а Лилит ее экранировала играючи. Пробивающие всегда были сильны. Вскормленные умирающими мирами, они являли собой эталон мощи, а Лилит, напоенная кровью бесконечных ритуалов, вовсе поражала воображение. — Почему ты считаешь, что меня интересует именно это? — спросила Лилит, приподняв бровь. — А что еще? Ты — Тварь, все, чего ты хочешь — очередной обряд, способный увеличить свою силу, — бросил обвинение Генезис, добавляя в голос презрение. — Я вижу тебя насквозь. Лилит закатила глаза. — Стереотипы, Генезис. Ты погряз в них по самые уши. Перестал развиваться… ведь тебе не нужно. У тебя нет будущего. И, возможно, это может послужить для тебя оправданием, но нет. Второму Дракону, пусть и скованному узами hersis, непростительно перестать задавать вопросы. Он скрестил руки на груди, чувствуя, что если не сплетет их, то бросится на Лилит. Нельзя. Харт не выдержит близости боя. Его укачало от банальной вспышки злости, а что с ним сделает битва, Генезис и представлять не хотел. — Что же за вопросы я должен был задать? — спросил он, насмешливо приподняв бровь, когда как внутри все клокотало от ярости. — Кто такая Майни? — Что, прости? — Генезис подумал, что ослышался. Она хотела узнать о Майни? О Старшем Экзекуторе, лидере по уничтожению отморозков? О Главе Небесного Клана и Внутренней Службы Безопасности. Об этой Майни идет речь? Да Лилит издевается! Он не сказал всего этого вслух, но Лилит прочитала в мыслях и ответила: — О ней. Откуда она взялась? — Прекрати меня держать за дурака! — Откуда она взялась?! — спросила Лилит настойчивее, с применением Императива, и, что удивительно, Генезис поддался. Он принялся вспоминать. Он принялся перебирать сигнатуры, стараясь вспомнить их первую встречу. Генезис листал одну сигну за другой, пока не остановился на той, что была надежно запечатана. ГРЕХ. — Я знаю суть обряда, который вы провели. Он срабатывает только при специфических обстоятельствах и только в конце эры правления Владыки, а значит бесполезен, — сообщила Лилит спокойно. — Вся мистика вокруг вас Троих: не говорить, бояться, жалеть и подчиняться, — создана искусственно. Зачем? Потому что до ГРЕХа Майни не существовало. Нет ни одной сигны о ней. Из какого она мира? Кто ее нашел? Какие у нее были перерождения? Ни-че-го. Генезис почувствовал, что ему надо сесть. Лилит умела пудрить мозги, и его, похоже, вскоре закипят. Если бы он не знал точно, что Харт перенесся сюда случайно, он бы решил, что все было подстроено Тварью. Впрочем, подобную теорию со счетов сбрасывать не стоит, но за ней уже к Алексису, а Генезис не предназначен к глубокому анализу. — Сама-то ты с чего ею заинтересовалась? — спросил он, почесывая лысую макушку, пока у ног клубились цепочки кода, сплетаясь в стул или нечто подобное. Генезис понятия не имел, как сработает стандартный код в логове Лилит, где всегда царил беспредел и альтернативные настройки. — Разозлилась, — ответила Лилит и сделала паузу. Генезис махнул рукой, чтобы не стеснялась и продолжала. Майни, конечно, всех умела взбесить одним лишь взглядом, но, чтобы Лилит начала под нее настолько серьезно копать, все же нужно было постараться. Фокус внимания Лилит всегда был смещен в сторону Владыки или своих братьев и сестер, остальные ее, мягко говоря, не интересовали. — Она заставила меня написать книгу. — Э-э-э, — все, что смог выдавить Генезис. Его ступор Лилит не оценила. — Не притворяйся! Ее передали в Генералитет, так что ты точно ее видел. — Понятия не имею, о чем ты. Он постарался припомнить сей исторический момент, шерстя свою память, но ничего подобного не находил. Книгу от Лилит он бы запомнил, ведь событие значимое. Неужели Лилит описала свои злодеяния? Трудно поверить. Хотя, если взять в расчет Майни, которая с ласковой улыбкой заставляла делать и не такое, вероятность существования книги возрастала до заоблачных высот. — Да ладно! — похоже, вечер открытий был не только у него. Лилит смотрела на него так, будто у него незапланированно выросла вторая голова, ведь она по-прежнему читала мысли Генезиса и пришла к тем же самым выводам. — Ты ее не видел? А кто тогда видел? Она перевела дыхание и коротким движением кисти активировала сигну. Мир моргнул на мгновение, и Генезис обнаружил себя в кабинете Алексиса. Удаленная проекция, мать ее Лилит! Установка подобной связи без предварительной договоренности считалась дурным тоном, ведь вызываемый абонент мог быть занят. Алексис и был, он раскатывал одного из своих замов. Голоса он не поднимал, и от этого еще хуже. Лучше бы он кричал и ломал мебель, чем методично отчитывал. После подобного хотелось написать заявление и прыгнуть в Колодец без смазки и подготовки. — Генезис? — он отвлекся от своего занятия. Ни его лицо, ни тон не потеплели ни на градус — настоящий assard* Снежной Королевы, ни дать, ни взять. — Случилось что? — Кое-что, — подала голос Лилит, выходя из-за Генезиса. Она пряталась в его тени, зная, что там находится слепая зона удаленных проекций. На миг дракону захотелось закатить глаза: ох уж эти Выродки со своими манерами выскакивать ниоткуда. — Ваше Высочество, — склонил голову в приветствии Алексис. — Чем обязан? — У нас тут со Вторым Драконом состоялся спор. Не могли бы вы его разрешить? И отпустите беднягу, что мнется в углу, наш предмет спора имеет приоритетный уровень секретности. Алексис кивнул своему заму, и того в мгновение ока сдуло из кабинета. Как только оно произошло, Алексис повернулся к Лилит, показывая, что его внимание целиком и полностью принадлежит ей. — Слушаю. — Мы со Вторым Драконом говорили о некой книге за моим авторством. Генезис искренне уверен, что ничего подобного через него не проходило, хотя мне сообщили, что книга была передана в Генералитет. Была ли она у вас? Алексис на мгновение задумался — не память шерстил, нет, сверялся с тем, чтобы у Лилит были все нужные допуски к секретной информации, а затем кивнул. — Припоминаю. Приоритетный уровень секретности, А-язык, состоит из четырехсот тридцати пяти ритуалов, изобретенных вами. Получено от небесного клана специально для Северного Генерала Вайшраваны. В книге был механизм запоминания и обязательной подгрузки при активации аварийного пакета знаний. Генезис слушал, с ужасом понимая, что ничего подобного не получал. Более того, книгу, похоже, прочитала только Ее Высокопревосходительство. Зачем это было нужно Майни? — Как интересно, все пути ведут к Вайшраване. С чего бы? — Лилит задумчиво постучала себя указательным пальцем по подбородку. — Генезис, поясни, что происходит? — нахмурился Алексис, переводя взгляд с него на Лилит. Генезис хотел ответить, но внезапно понял, что не может. Его шкурка, созданная гениальной Лилит, вдруг взорвалась болью. Казалось, будто его голову пронзает раскаленной иглой, и он схватился за нее, словно подобное действие могло унять болезненные ощущения. — Генезис? — Нам пора. Увидимся позже, Vaisravana assard, — вместо ответа послышался голос Лилит. Удаленная проекция погасла так же бесцеремонно, как появилась, но Генезис этого даже не заметил. Он сражался с собственным телом, которое внезапно решило его предать. Зрение выхватывало отдельные картины: вот они вернулись назад, обеспокоенное лицо Харта, склоненное над ним, усмешка Лилит. Попытка стабилизации — отказ. Попытка покинуть тело — отказ. Попытка отключиться — отказ. Проклятая Тварь! — Что… происходит?.. — выдавливает из себя Генезис. Его мир взрывается цветными фейерверками, а сквозь них проступает знакомое лицо молодой и измученной Вайшраваны. Сквозь вату доносится донельзя довольный голос Лилит: — Ничего особенного. Запись завершилась. Теперь мы с тобой увидим ГРЕХ. Приготовься пережить его заново, Генезис.