Под несчастливой звездой

Генезис очнулся от пронзительного крика. После воспоминаний его сознание было настолько путаным, что он не сразу осознал происходящее. Ему казалось, что кричит он сам, но когда он прикоснулся к своему рту задеревенелыми пальцами, тот был закрыт. Понадобилось несколько ударов сердца, чтобы понять, что крик не его, а принадлежит кому-то другому. Харт. Так вопит испуганный координатор, передавая свой ужас по всем ему доступным частотам, а так как Харт имел потенциал Ловца Снов, эфир забит почти полностью. Генезис с трудом поднялся и огляделся — ему нужно было найти паникера и как-то успокоить. Увидеть ничего не удалось, вокруг было темно, хоть глаз выколи, а сигнатуры из-за паники Ловца Снов и настроек Лилит работали весьма специфично. Генезис силился понять, что стало причиной столь сильных эмоций, и вскоре пришел к выводу, что виной тому не ГРЕХ, который они втроем дружно посмотрели, а что-то другое. Генезис был знаком со многими оттенками ужаса, которыми отзывался Харт. Изучил, когда произошло фиаско с сигнами о Вайшраване, но даже тогда, в самый первый раз, Ловец Снов не выдавал такой животный, первобытный ужас. Он будто смотрел в бездну, и бездна смотрела на него, но не равнодушно, а заинтересовано. Генезис помнил свои ощущения от близости Разлома, когда ходил искать Ее Высокопревосходительсво у Куберы, и мог поклясться, что Харт сейчас испытывал нечто подобное. «Неужто он у Разлома?» — подумал Генезис, но отбросил подобную мысль, ведь сигнатуры выдали его местоположение. Харт находился совсем рядом, хоть руку протяни, а поблизости совершенно точно не было Разлома. Генезис пошел искать на ощупь, ведомый лишь одной слабой сигнатурой. Казалось, он будто пробирался сквозь желе — пространство вокруг стало вязким, медленным, но Генезис не останавливался, шел, борясь за каждое движение. Голова его разрывалась от недавней насильственной перегрузки и от несмолкаемых воплей в эфире, все его желания сосредоточились на одном: добраться до вожделенной цели. Харт не почувствовался. Он будто застрял между пластами реальностей, не в силах переместиться ни в одну, ни в другую сторону, иначе с таким испугом бы усвистал куда подальше. Лилит, проектируя ему новую шкурку, учла его привычку к беспорядочным перемещениям и заблокировала ее, как смогла. То, что Харт где-то рядом, сказала сигнатура и инстинкт. В первом Генезис еще мог сомневаться, но чутью своему доверял безоговорочно, поэтому когда внутренний голос сказал: «Хватай!», он схватил. И да, бинго — Харт оказался у него в руках. Дальше дело техники, как вырубить истерящего Ловца Снов. Звук резко оборвался, и на эфир обрушилась блаженная тишина. Генезис позволил себе насладиться ею недолго, а затем разрешил всем остальным чувствам, что были забиты пронзительным криком по всем каналам, включиться. Свет вспыхнул, едва не ослепляя. Глаза, его недоразвитые, сухие глаза сразу отозвались резью. Генезис зажмурился, приложил к ним руку, активируя матрицу, которая поможет глазам справиться с изменившимися обстоятельствами. Вскоре он смог оглядеться. Пейзаж поражал воображение: он стоял голыми ступнями на водной глади. Вверху он видел огромную луну с кольцами, что занимала половину неба и переливалась разными цветами розового. — Харт? — позвал Генезис, осматриваясь, но никого не видел. Маленький Ловец Снов находился где-то рядом, но судя по показателям сигнатур, на другом пласту реальности. — Ох уж эти координаторы, сами себя отыскать не могут, а меня еще заставляют! — Генезис пробормотал себе под нос, и нырнул в соседний пласт. Там было больше звезд и темнее вода, но снова никого. Тогда Генезис нырнул снова, и снова, и снова, и снова, и так до тех пор, пока пейзаж не изменился. На горизонте он увидел берег и огни. Подойдя ближе, Генезис обнаружил двухэтажный стеклянный дом с открытой верандой. В окнах брезжил теплый желтый цвет. Сигнатуры говорили, что Харт находится внутри, но Генезис не спешил радоваться: доказано, что его сокровище тот еще подарок, и вполне возможно, что зависает на другом пласте, а сюда лишь отбрасывает тень. Впрочем, опасения не оправдались. Генезис вошел в дом, где было тепло и пахло едой, и увидел Харта. Он спал на диване, укрытый клетчатым пледом. Длинные волосы разметались и кое-где даже свисали на пол, густые ресницы мелко дрожали, но дыхание было ровным. Да и сигнатура говорила, что сон его сковал вполне мирный - шкала прогноза давала ничтожно малую вероятность кошмара. Генезис вырубил его хорошо, правильно. Донесшейся с кухни звон посуды заставил вздрогнуть. Генезис просветил себя сигной о том, кто там затаился, но ничего вразумительного не получил, поэтому принялся медленно двигаться на звук. — Ножки кривенькие, но крадется красиво, — донесся до Генезиса смешок. Он знал, кому принадлежал он и сказанные слова, поэтому выпрямился и вышел на кухню уже спокойно, не таясь. За большим кухонным островом сидели двое: Лилит — ее-то Генезис и услышал — и Майни. Лилит была немного растрепана и смотрела странно осоловело, будто ей прилетело по голове чем-то тяжелым и до сих пор еще не отпустило, а Майни выглядела обычно: яркая помада, черные кудри, распущенные по оголенным плечам, огромные черные глаза. Она, вся такая роковая, уплетала руками с тарелки картошку-фри, макая в томатный кетчуп (так подсказала сигна, которая сразу же выскочила над тарелкой, словно ожидая, что Генезис тоже захочет чего-то подобного экзотического). — Обливион возвращает нас к истокам. Снимает с нас шелуху, оставляя только самое важное. Кто бы мог подумать, что мое важное — это картошка, — скривилась Майни, только гримаса была фальшивой. Генезис видел, насколько сильно она наслаждается. — Эль, а у тебя что? Хочется кого-нибудь расчленить? — Если только тебя, — огрызнулась Лилит. — Вот и поговорили, — хмыкнула Майни, положила в рот картошку и откинулась на спинку стула. Оглядела Генезиса с ног до головы, дернула широкой бровью. — Твоя очередная разработка. Интересная вещь. Может считывать память с души, а затем создавать нейронные связи на материальном уровне. Дальше остается только прочитать. — Это принцип почти всех шкурок, — возразил Генезис. Он в кодировании был тем еще спецом, но основы знал. — Любая шкурка может загрузить в себя сигны с небесным запретом? Твоя может. Эль снова создала то, чего сама не понимает. Ковыряется себе в кишках, не понимая, что творит. — Я понимаю, — огрызнулась Лилит. С Майни у нее были не особо теплые отношения. Генезис подозревал, что дело в ревности. Ведь выродки — жуткие собственники, а Владыка очень нежно относится к Майни. Ох уж эти внутрисемейные отношения. — Процентов тридцать, — прокомментировала Майни, а Генезис понял, что спорить друг с другом они могут бесконечно и ни к чему хорошему не придут, поэтому решил взять дело в свои руки. — Чего так испугался Харт? ГРЕХа? Майни сложила два пальца и сделала ими петлю. Цепочки кода пришли в движение и превратились в очередную порцию жареной картошки. Соус только был какой-то другой, Генезис не стал вчитываться. — Он, конечно, малохольный, но не настолько. Он испугался меня. Впредь прошу держать его от меня подальше, если не хотите его угробить раньше времени. У малыша жуткое Распознавание, а таких, как я, видеть ему рано. — Ты это знала, и все равно пришла, — упрекнул ее Генезис. Майни положила в рот картошку и с жалостью посмотрела на Генезиса. — Я же говорю, что Эль не понимает, что сотворила. Вы даже представить себе не можете, как много желающих получить хотя бы прототип этой шкурки, — она указала на Генезиса. — Но я занимаюсь внутренней безопасностью, и знаю. Так вот, если вы думаете, что асурка Элла, заставляющая убогих становиться педофилами, аномальная гроза и навязчивая мысль у Лилит, что я ее, бедную, заставила написать книгу, — череда случайностей, то спешу вас разочаровать. — Это не так? — Лилит подняла голову, взгляд ее стал острый, точно бритва. — Не так, — вздохнула Майни. — Далеко не так. — Кто? — подобрался Генезис. Ему не нравилось происходящее, он привык сражаться с врагом, который известен, но не всегда получается, как нравится. Для форс-мажоров у него есть Алексис и Хелен. — Мы уже не так сильны, как раньше, но все еще… — Умолкни, — Майни подняла руку, жестом запечатывая ему рот, — не все решается силой. Лилит от ее слов так сильно сжала столешницу, что та затрещала. Майни демонстративно посмотрела на ее руки, и Лилит их разжала. — Я правильно поняла? — спросила она. — Смотря что. Трещины на столе затягивались сами. — Это они. Хотят вернуться, — тихо произнесла Лилит, словно если она приглушит звук, окажется неправа. Как она хотела оказаться неправой, даже смотрела на Майни с такой отчаянной надеждой, что дыхание перехватывало! Или, быть может, перехватывало дыхание по другой причине — Генезис тоже осознал происходящее. Но в Майни не было к ним сострадания. Она сказала одно безжалостное «да». Саав и четыре генерала-отморозка ломятся в Скайфол. И, судя по происходящему, весьма успешно. — Пропажа Вайшраваны — их рук дело? — Нет. Это я. Генезис посмотрел на нее с яростью. Они так старались, они ее держали, потом ее искали, а она… эта самка тролля не просто знала, где Вайша, но и сама отправила ее в тот закрытый мир. Майни наблюдала за их метаниями, развлекаясь. — Я убью тебя! — взъярился Генезис. Он зарычал и отдал приказ превращаться — сейчас он устроит этой сучке сладкую жизнь. Но что-то снова пошло не так. Тело он покинуть смог, но вот стать зубастой змеюкой — нет. — Не трудись. Мы на Обливионе. Здесь все сильные эмоции подавляются, — Майни даже не шелохнулась. — Это место — лучшее творение моего сына, он сделал его по типу Колодца, но немного с другими настройками. Вот, видишь, уже успокоился. Генезис понял, что не злится. Более того, на него снизошло такое спокойствие, будто после долгой медитации. Странное ощущение и какое-то противоестественное. — Зачем? — спросил он, став собой — рыжим, большеротым, долговязым. Таким, каким он показывался в Скайфоле, когда не превращался в дракона. — Ты ее отправила туда умирать. У нее tanatos, без присмотра она быстро перейдет в режим самоуничтожения. Неужели ты забыла? — Я все помню. На то и был расчет. Там выросло то, что должно быть выпущено, и только у Вайши и Троих хватит сил, чтобы открыть мир Алмазного Щита. — Наследник? — выдохнула Лилит, догадавшись. Они его искали уже давно, но никак не получалось найти. Тот самый подходящий оператор Первостихии Неба никак не находился, что было настоящим проклятием. А тут… Майни не ответила. Лишь поднялась из-за стола и произнесла: — Мне пора. Генезис, поговори с Хелен, она знает, как разобраться с настройками Обливиона, и прочистите чакры уже Харту. Вы его довольно забавно мучаете, но мне надоело. Вайша еще жива, и если вы поторопитесь, то успеете. Она уже шагнула на веранду, как окрик Лилит ее остановил: — Стой! Скажи, кто ты такая? Майни остановилась, повернула голову, бросив на Лилит насмешливый взгляд и произнесла: — Я ношу чужое имя и чужое лицо потому, что Кубера отобрал мое. Он отобрал у меня жизнь, предназначение, выбор. Когда он это сделал, стал моим злейшим врагом. Вот о чем ты должна была спросить, а не о моем имени. Но если тебе все же интересно его узнать, спроси Алексиса. Не сейчас, чуть погодя. Он ответит. Возможно, Майни была из тех небесников, которых находили и уничтожали во времена Дэвалоки. Возможно, она была из выживших. Ее нашел Яхве и спас. Генезису нравилось такое предположение, жаль только, что его пресловутые инстинкты говорили, что оно в корне неверно.