Под кожу

— Это мой дом! — складывая руки на груди, Кэролайн пытается выглядеть как можно более грозно, щуря глаза и хмуря брови. Только вот на Клауса это не производит должного впечатления и вызывает лишь новый приступ смеха, поэтому Кэролайн остаётся надеяться на то, что он хотя бы потеряет равновесие и свалится со стула, и вот тут она его и прибьёт! Ну же, Вселенная! В конце-то концов, пусть помимо её нервной системы в этом доме пострадает ещё что-то. Его вредная задница, например! — Клаус! — топая ногой, кричит Кэролайн и кидает в него кухонную тряпку, которую он тут же бросает обратно ей в плечо и прыскает от смеха из-за выражения её лица, полного негодования. — Если ты это сделаешь, то я… я… — не находя слов, Форбс снова кидает в Клауса тряпку, а следом ещё одну, надеясь хоть так, если словами не выходит, выразить то, что она с ним сделает. Затем Кэролайн плюхается на стул, показывая всем своим видом, что прощения он у неё может даже не просить! — Sweetheart, ты очаровательна, но твои действия абсолютно не поддаются логике! — говорит Клаус, который больше умиляется насупившейся Кэролайн, чем страшится её. — Я собираюсь заказать обе пиццы! И ту, которую хочешь ты, и ту, которую хочу я! — Твоя пицца не вкусная, я уже тебе сказала, — бурчит Кэролайн, исподлобья смотря на Клауса. — Мы заказывали её с Кэти, она ужасная! Потом не смей прикасаться к моей! — капризно заявляет она. — Нормальная пицца, я тоже заказывал её, мне она понравилась! А вот твоя мне никогда не нравилась! — Ты же раньше говорил, что обожаешь пиццу с ананасами! — восклицает Кэролайн. — Раньше, милая моя, мы только начинали встречаться, мне нравилось всё, на что ты дышишь! — А теперь нет? — А теперь мне нравится чёрное кружевное на тебе, love, и я знаю, что ты любишь больше еды, — усмехается Клаус, а Кэролайн закатывает глаза в ответ на его пошлый намёк. — Мы не съедим две пиццы, а утром они будут уже противные. Лучше заказать одну сейчас, а другую утром, — продолжает настаивать на своём Форбс. — Мы и так можем заказать утром пиццу, даже если сейчас закажем две, — разводит руками Клаус и чертыхается себе под нос. Ну что за упрямство! — Нет, я заставлю тебя доедать обе пиццы! Противные и холодные! — заявляет Кэролайн, вскакивая со стула. — Ага, прям, как ты сейчас, — говорит себе под нос Клаус и снова получает тряпкой по лицу, но в этот раз уже не возвращает её обратно, оставляя в руках. — Всё, я звоню! — Клаус показывает жестом Кэролайн замолчать и целую секунду наслаждается тишиной вокруг, пока из динамика телефона не раздаётся женский голос, подтверждающий заказ на две пиццы, отчего Форбс громко цокает языком, шипя про холодную и противную пиццу с ананасами ему на завтрак, а когда он сбрасывает звонок, шлёпает его по ногам, приказывая слезть со стула. — Значит ли это, что я, по-твоему мнению, буду давиться утром «противной и холодной пиццей» за завтраком, — передразнивая голос и мимику Форбс, говорит Клаус, — что завтрак пройдёт у тебя, а, следовательно, и ночь? — Видел у моего порога коврик с надписью: «Добро пожаловать»? — вопросительно шипит Кэролайн, стараясь тянуть губы в улыбке, и язвительно добавляет: — Так вот, скажешь мне утром, насколько он мягкий. — Вре-едина, — с улыбкой говорит Клаус и усаживается за стол. — Сам виноват, — кидает через плечо Кэролайн и, поворачиваясь к кухонному шкафчику, без воодушевления смотрит на два бокала под вино. В принципе, Клаус может и из бутылки хлебать, но у неё осталось только слишком хорошее вино, чтобы позволить ему это. И стакан… Да простит её Кэтрин, но она обещает, что вымоет её бокал потом с хлоркой. Три раза! — Наверняка на свидании со своим ирландцем ты была милым одуванчиком. Или сексуальной кошечкой? — спрашивает Клаус, смотря на то, как Кэролайн на носочках тянется к верхней полке, замирая, что позволяет ему скользнуть взглядом по её стройным ногам, отчего его бросает в жар от мысли, что бы он хотел сделать с этими ногами, а ладони под столом сжимаются в кулаки от того, что кто-то сегодня смотрел на неё так же. Пожалуй, ему стоит прекратить попытки быть благородным. Это выходит ему боком. Как бы он себя не пытался обманывать, но его разрывает на части от мысли, что она строит планы и счастлива с кем-то другим, а не с ним. — Я потеряла суть разговора, — поворачиваясь обратно, говорит Кэролайн и ставит бокалы на стол, заставляя Клауса прийти в себя и с усмешкой на губах поднять взгляд на неё, — мы сейчас говорим о твоих костюмах на Хэллоуин? — Я помню наш последний совместный Хэллоуин, у тебя ещё остался тот миленький халатик? — Так он всё же миленький? — усаживаясь напротив Майклсона, насмешливо говорит Кэролайн, складывая руки на груди. — Мне помнится, что ты говорил мне тогда обратное. — Он стал миленьким ровно в тот момент, когда мы остались наедине, — приподнимая брови, говорит Клаус, и наклоняется вперед, ближе к Кэролайн. — А ещё больше он мне понравился, когда лежал у твоих ног. — Я учту это, когда буду готовиться к следующему Хэллоуину, — хмыкает Кэролайн. — Возможно, так больше понравится не только тебе? — Хочешь, чтобы все остальные явились на вечеринку в костюме полковника Фрэнка Слэйда? — Думаешь, мне стоит взять уроки танго? — язвительно уточняет Кэролайн, отбиваясь от явного намёка Клауса, что ей стоит отказаться от этой идеи. — Могу дать тебе номер отличного учителя. — Диктуй, — Кэролайн берёт в руки телефон и вопросительно взирает на Клауса, своим видом показывая, как важна для неё эта информация. Когда Клаус начинает диктовать, Форбс изображает очередной наигранный шок. — Представляешь, а он у меня уже записан! — И как же? — улыбаясь, интересуется Майклсон. — Высокомерный идиот, — копируя его улыбку, говорит Кэролайн, вызывая у Клауса приступ смеха. — Обычно женщины его записывают, как очаровательный акцент… — Бестактный, без принципов и совершенно не способный понять намек? — Именно, — улыбается Майклсон, а Кэролайн в очередной раз закатывает глаза и тяжело вздыхает. И в какой именно момент она решила, что провести с ним вечер — это хорошая идея? Ах да, он же показался ей таким благородным, когда отряхивал со своих чёрных джинсов подъездную пыль и смотрел на неё взглядом побитого щенка, которого она обделила лаской. А ведь ещё несколько часов назад она была готова отдать душу за то, чтобы не вспоминать о нём. Что ж, ей пора уже запомнить, что к ней Вселенная всегда повернута пятой точкой, и всё её желания исполняются с точностью до наоборот. — Расскажешь, как прошло свидание? — пользуясь заминкой в их перепалке, спрашивает Клаус, надеясь на то, что кто-то знатно облажался. — Ну, я облажалась, — отвечает Кэролайн, и Клаус поджимает губы. Он не совсем это имел в виду, но всё же. — Хотя он уверил меня в том, что сбегает не от меня, а по делам. — Не представляю, насколько всё должно быть плохо, чтобы со свидания с тобой кто-то ушёл, — наклоняя голову вбок, Клаус медленно скользит взглядом по лицу Кэролайн, и они сталкиваются взглядами. Они ещё несколько секунд так смотрят друг на друга, пока Кэролайн не закидывает голову, выпуская из груди смешок, заставляя Клауса встряхнуть головой, отгоняя воспоминания, и вопросительно поднять брови, несмотря на то, что Кэролайн вряд ли его сейчас видит, уставившись в потолок. — Знаешь, но врать на первом свидании — плохой знак! А я просто превысила лимит на это, — смеётся Кэролайн, представляя своё выражение лица, когда выплюнула вино на свитер Кифа. — Конечно знаю! — заявляет Клаус, и его насмешливый тон заставляет Кэролайн снова сесть прямо и вопросительно уставиться на него. — Ты соврала мне на нашем первом свидании! — Что?! — Кэролайн упирается ладошками об столешницу и наклоняется ближе к Майклсону. — Когда я тебе соврала? Я вообще не помню, чтобы я говорила на нашем первом свидании! Только и помню твою болтовню об учёбе, как я вообще до конца досидела! — вспыхивает Форбс. — Я говорю о том, когда ты позвала меня к себе домой в нашу вторую встречу, уверяя, что умеешь готовить имбирное печенье! — напоминает Клаус, тоже наклоняясь ближе к Кэролайн, — А оно сгорело и выглядело хуже, чем дрова в камине! — Я позвала? Да ты сам напросился! — восклицает Форбс, поражённая нахальностью Клауса. — «Я не купил из-за тебя сэндвичи, ты оставила меня голодным», — кривит она, напоминая Майклсону, что он тогда сказал. — А печенье сгорело из-за тебя! — тыкая пальчиком в грудь Клауса, шипит она. — Точно, ты же тогда уже была без ума от меня и совсем забыла о времени, — лыбится Клаус, и это вызывает у Кэролайн новый приступ возмущения. — До сих пор помню твой влюбленный и восхищённый взгляд! — довольно заключает он и обратно падает на стул, смотря, как лицо Кэролайн покрывается пунцовыми пятнами. — Ну вот и помни, теперь ты его вряд ли когда-нибудь увидишь, — Кэролайн тоже обратно плюхается на стул, едва сдерживаясь от того, чтобы показать ему язык. Выражение её лица при этом вызывает у Клауса вновь только умиление. Капризный ребёнок, никак иначе. — Как скажешь, малышка, — тянет Клаус, и когда Кэролайн вновь закатывает глаза, он резко наклоняется и щёлкает её по носу, что только усугубляет его умиление, пусть Кэролайн и кажется, что выглядит она до ужаса обиженной и грозной. Ну, может она и выглядит немножко обиженной. — Мне кажется, что к тому моменту, как приедет твоя пицца, то тебе не придётся ждать утра, чтобы есть её холодной и противной, — язвит Форбс и показательно отодвигает стул подальше, сжимая под столом кулаки от того, как её нервирует его довольная моська. Она ещё посмотрит, останется ли эта моська такой же, когда он будет давиться своей отвратной пиццей. — Мы подогреем её в микроволновке, в чём проблема, love? — смеётся Клаус, наклоняя голову. — В том, что ты… — на самом деле он так мило выглядит сейчас со своими чёртовыми ямочками на щеках, что Кэролайн даже не может подобрать стоящего ругательства, а просто смотрит на него и давится воздухом в попытке это сделать. — В том, что терпеть тебя на трезвую голову — сущее наказание! — наконец выдаёт Форбс и поднимается с места, собираясь сказать ему, что он запудрил ей мозги и она забыла достать вино. Но теперь она лучше промолчит и спокойно уйдёт в спальню, зная, как такие моменты откладываются у него в памяти. Нет, ну только подумать: «без ума» от него! Пусть так оно и было, отрицать трудно, но он мог сделать вид, что не понял этого? Разве он не был тоже очарован ей так, что она вспоминалась ему озаренной солнечным светом и едва ли не с нимбом на голове? — Где его английские манеры? — шипит себе под нос Кэролайн, доставая из шкафа с одеждой бутылку вина, запрятанную туда на чёрный день. Пить, конечно, такое вино с пиццей то ещё наслаждение, но после их с Кэтрин попойки на рождественские выходные — это единственное, что осталось. И то, только потому, что она забыла об этой бутылке. Откуда у неё вообще такое дорогое вино? А, плевать. И возвращаясь обратно на кухню, морально готовясь снова увидеть эту хамскую британскую морду с «очаровательным акцентом», Кэролайн слышит шаги на лестничной площадке, а секундой позже противную трель звонка. — Сейчас! — кричит она, пытаясь поставить куда-то вино, и понимает, что палец от звонка, видимо, никто убирать не собирается! Может, у неё кнопка какая-то магическая? Почему все вечно трезвонят в её звонок, как зачарованные, не отрывая свои пальцы? — Кэролайн, в дверь звонят, — раздаётся из кухни голос Клауса, и Кэролайн думает, что она сейчас ему эту пиццу по голове размажет! — Да ну, правда, что ли? — раздражённо кидает она и ставит бутылку на пол. Главное — потом не споткнуться о неё. И когда она открывает дверь, готовая выплеснуть свое раздражение на бедном доставщике пиццы, как она думает, Кэролайн давится воздухом, потому что видит перед собой распатланную шевелюру Стефана и огромные глазища, полные какого-то несусветного страха, что заставляет её отступить назад, приходя в состояние полного шока. — Кэролайн! Там… там… — размахивая руками и пуча глаза, начинает громко бормотать что-то непонятное Сальваторе, одновременно с этим бегая глазами по её коридору и пытаясь заглянуть в спальню через её плечо. — Там Клаус! Нам надо помочь ему! — кричит Стефан. — Пошли скорей! — Ты идиот? — вырывается у Кэролайн, когда она смотрит на друга, который пытается выпихнуть её из собственной квартиры, пока из кухонного проёма двери не разносится громкий смех. — Клаус? Ты тут? — Стефан резко отпускает руки Кэролайн и замирает, тупо пялясь на друга, упершегося лбом об косяк двери и продолжающегося заходиться в хохоте. — А разве у Кэролайн сейчас не свидание с ирландцем? — Что тут, чёрт возьми, происходит? — кричит Кэролайн, смотря на Стефана, ругающегося себе под нос. — Какое тебе дело до… Стефа-ан, — вдруг устрашающе тянет Форбс, понимая, что к чему, пока Клаус всё ещё продолжает ржать. — А я решил тебя разыграть, Кэролайн, — как-то уж совсем неуверенно говорит Сальваторе. — Угу, а может сорвать мне свидание? — спрашивает Кэролайн, складывая руки на груди. Стефан же кидает на Клауса взгляд, полный мольбы, понимая, что он в полной заднице. — Я… Просто… Решил, что… А что тут делает Клаус? — повторяя позу Кэролайн, Стефан пытается перевести разговор в другое русло, но судя по выражению лица Форбс, то это ему не удается сделать. — Если судить по твоим крикам, то находится в страшной беде, — язвит Кэролайн, — как и ты сейчас. Нет, ребят, какого чёрта?! Откуда ты вообще, Стефан, узнал о свидании? — Услышал, когда Кэтрин с тобой по телефону говорила, — виноватым голос отвечает Стефан, понимая, что отступать некуда. — И ты решил мне его испортить, ворвавшись в мою квартиру с дурацкими воплями помочь Клаусу? — Я хотел убедиться, что всё в порядке! — Ну да. Именно так это и делается. Вы сегодня прям сверх благородные, мальчики, — саркастично произносит Кэролайн, пытаясь дышать глубоко, чтобы не выкинуть их обоих в окно. — Мне срочно нужно выпить! — заключает она и берёт с пола бутылку вина, награждая Стефана грозным взгляд, от которого он вжимает голову в плечи ещё больше. — Раздевайся и проходи, раз уже пришёл. — Эй, я думал, что у нас романтический вечер вдвоём! — наигранно-обиженно заявляет Клаус Кэролайн, которая, пользуясь моментом и своим плохим настроением, тыкает его в ответ локтем по рёбрам. — Разделишь своё очарование между нами обоими, может, тогда мне и хватит одной трети бутылки, чтобы успокоиться и не убить вас, — заявляет Кэролайн, пока ищет в ящике штопор, и прислушивается к шёпоту Стефана из коридора, но не может разобрать ни слова. — У меня в машине есть бутылка бурбона, Кэри, — спустя минуту перешёптываний, кричит Стефан из прихожей. — Подойдет в качестве извинений? — Неси, — плюхаясь на стул, говорит Кэролайн и тут же слышит, как входная дверь с шумом закрывается, а в кухню заходит Клаус. Девушка взглядом показывает на не открытую бутылку вина. И выпивая первый бокал залпом, Кэролайн вспоминает, откуда у неё это вино. Она выиграла его на спор у Кэтрин, которая не поверила, что она может в одном лифчике и юбке выйти на улицу и попросить закурить у первого встречного. Долго искать приключений на свою пьяную голову в одиннадцать вечера ей не пришлось. Тогда был первый вечер, который они провели вчетвером с Клаусом и Стефаном у неё дома. И пусть Клаус тогда не дал ей закурить, а замотал её в свою куртку, шипя что-то про прогрессирующий алкоголизм, но спор она выиграла. — Сейчас бы Кэтрин сюда, — вздыхает Кэролайн, улыбаясь воспоминаниям, когда квартиру снова оглушает непрекращающаяся трель звонка. И ей почему-то кажется, что это тоже не пицца.