Воришка и Дракон

Дни полетели стремительнее, сменяя друг друга и ничем особенно не отличаясь: одинаково скучные, бесполезные и наполненные бессильным отчаянием. Академия пока не возобновила привычный темп работы, и ученики наслаждались блаженством отдыха и всячески крутились вокруг взрослых, пытаясь выведать что-нибудь интересное. Так как численность младшего поколения немного сократилась, старшие пытались решить, стоит ли искать ещё одного Всадника или продолжить работу с уже обученными до определённого уровня младшими. Не улетал пока и Муртаг, ожидавший, пока Торн наберётся сил и окрепнет после тяжёлого сражения, и, по правде говоря, это была немного странная причина задержки: последняя рана красного ящера зажила ещё несколько суток назад, и он спокойно летал на охоту или тренировал Иниксета и помогал ему разрабатывать раненое крыло, однако улетать окончательно не спешил. Было ли это их общим решением или проявлением сложного и не всегда понятного простым смертным драконьего характера — Кайри на знала, и, по собственной глупости, зачем-то надеялась на первое. Мечта оставить академию и заняться чем-нибудь более интересным в компании уже привычных наставников и друзей не покидала её и по сей день, и сосредотачиваться на повседневности было откровенно тяжело. Конечно, оставались и её сверстники, с которыми она установила более-менее нормальные отношения и периодически проводила время, чтобы обсудить очередное заклинание, вместе поохотиться или изучить ночную жизнь долины. С Нъязрогом было немного проще: он привык к её характеру за время совместного обучения ещё в эльфийской столице, а вот с изменившимся Гиром найти общий язык было сложнее, общее прошлое оказалось далеко не таким сильным якорем, как они оба себе представляли. Тем не менее, в отличие от туманных воспоминаний, совпадающие интересы никуда не денешь и не изменишь, поэтому Кай постепенно восстанавливала надёжные узы и с этой стороны. Единственное, что по-прежнему тревожило и беспокоило её, это отношения старого друга со своим драконом: Майсхор оставался непривычно молчаливым и отстранённым, будто стеснялся или опасался собственных сородичей. Он редко летал с ними на охоту, предпочитая отправляться в противоположную от остальных сторону и добывать пищу там, всегда парил в лазурных небесах в одиночестве или компании Всадника и упорно… Не разговаривал. Серьезно, прошла уже как минимум неделя, а Кайри даже голоса его ни разу не слышала! А ей и сейчас не хватало наглости просто поинтересоваться хотя бы у Гирнана, почему так происходит и общаются ли они друг с другом. Возможно, сегодня могла предоставиться неплохая возможность, которую она наверняка пропустит из-за неуверенности и боязни задеть чужую душевную организацию или переступить определённые границы личного пространства — они с Гиром собирались отправиться изучать северную часть долины, в которой грохотал могучий, пусть и небольшой, водопад и где было расположено множество небольших уютных пещер. Казалось бы, чего интересного в наверняка мокрых, заброшенных и наверняка пустых дырах в камнях, но им же надо было заняться хоть чем-нибудь, чтобы не скончаться на месте от кошмарного безделья и отсутствия какой-либо серьёзной деятельности. Кроме того, во время таких небольших походов всегда можно было поговорить о чем-нибудь или обменяться мнениями на ту или иную тему. В общем, сделать ещё один неуверенный шажок к восстановлению близких доверительных отношений. Кайри вышла из своего уютного домика, привычно помахав рукой виднеющемуся в небольшой рощице тёмному силуэту отдыхающего Иниксета и получив в ответ величественно-ленивый взмах хвостом, поправила перекрутившуюся тетиву изрезанного различными узорами лука, взятого с собой чисто на всякий случай, потому что выходить куда-то без оружия казалось вопиющей безответственностью даже в мирное время. Похоже, воспоминания о преследовании и постоянном напряжении будут ещё долгое время преследовать её повседневную жизнь. Не то, что бы это было неожиданно или шокирующе, но отвлекаться на каждый случайный шорох уже немного надоело. Особенно учитывая, что самым опасным источником подобных таинственных звуков была максимум хищная сова, случайно разбуженная их неосторожными словами, или вспугнутая дикая лисица, спешившая покинуть ставшую небезопасной территорию. — Доброе утро, — поздоровалась она с терпеливо ожидающим её другом, сидевшим на берегу небольшого озерца и водившим ладонью над ровной зеркальной поверхностью прохладной воды. — Колдуешь? Под его пальцами едва заметно расходились маленькие волны, и маленькие капельки закручивались меж заскорузлых длинных пальцев, формируя какие-то странные расплывчатые силуэты или слова древнего языка — необычное применение магии, до такой визуализации даже она сама не додумалась. Услышав её голос, Гирнан мягко отпустил нити заклинания, и с едва слышным стуком несколько капель вернулись обратно в озеро, а друг с долей смущения поднялся на ноги и улыбнулся ей слегка неуверенно: — Помогает сосредоточиться или просто время скоротать. И заодно выносливость развивает. Сама знаешь, постоянные тренировки… — да, жизнь с Муртагом — упоминание которого отозвалось противной и тщательно подавляемой болью в районе грудной клетке — научила её этому важному правилу: постоянно колдуй, если есть возможность, чтобы потом, в битве, не свалиться от усталости после первого магического удара. Собственно, если бы не такой своеобразный стиль жизни, вряд ли она смогла бы с такой лёгкостью отражать заклинания Гира в их магической дуэли. Как по немой договорённости, они упрямо не обсуждали недавнее сражение и собственные ранения после него, предпочитая уделять больше времени общению в настоящем. — Знакомые слова, — усмехнулась Кай. Они медленно побрели к своей цели вдоль небольшого озерца. Вокруг стояла утренняя ранняя тишина, пока все живое только пробуждалось от своего сна, и почему-то казалось, что они остались одни во всем огромном мире, что ничего не изменит этого ровного и естественного течения времени. Что можно делать, казалось бы, все угодно, но мир останется: такой же недвижимый и внушительный, по сравнению с которым они будут выглядеть как две маленькие песчинки в бесконечном круговороте смертных душ. Странное чувство расслабленной вседозволенности охватило Кайри, и прежде, чем её разум смог сообразить, что она собралась делать, девочка осторожно тронула товарища за рукав и поинтересовалась: — Можно я наигрубейшим образом влезу в твоё личное пространство? И на мгновение ей показалось, будто они снова в одной из подворотен Гиллида: она стоит, прижавшись к стене и поигрывая маленьким кинжалом, он возвышается напротив, уверенный и надёжный, опираясь плечом на соседние булыжники, и смотрит на неё с высоты своего роста с лёгкой иронией и приподнятой левой бровью. Даже свет вдруг переломился и побледнел, чтобы лучше отражать пробивающиеся сквозь свинцовые тучи солнечные лучи, даже шелест травы на мгновение смолк, оставив лишь городскую удушливую тишину. Настоящее наваждение, слишком живое для сна, слишком чужое и размытое для реальности. — Что, с объятиями кинешься? — хмыкнул друг своим заметно погрубевшим голосом. — Я не против. — Это тоже можно, — с улыбкой прижалась к его мощному плечу Кай и позволила чужой руке притянуть её ещё поближе. — Нет, я хотела спросить… Майсхор с детства был таким необщительным? Над её головой раздался откровенно облегчённый вздох, будто бы Гирнан ожидал гораздо более тяжёлого или неудобного вопроса. Руку он убрал, чтобы подвесить над ладонью пару камешков и начать вращать их друг вокруг друга, как она сама любила делать в самом начале обучения, однако отстраняться не спешил. — Так у него и детства-то особенно не было, — с горечью произнёс он, глядя в небеса, как будто мог разглядеть в них силуэт белоснежного дракона с кровавой мембраной крыльев. — Почти сразу, как только он вылупился, Проклятый вырастил его с помощью магии, чтобы я мог противостоять ордену. Волна отвратительного холода пробежала по её хребту. Вспомнились все проведённые с Иниксетом дни, когда он был ещё детёнышем: как они учились жить друг с другом, привыкали, запоминали и постепенно открывали собственную связь, благодаря чему сейчас, в настоящем, она была невероятно крепкой и искренней. Представить, что её лучший друг был этого лишён, было тяжело и действительно жутко. А Майсхора, по сути, вообще лишили возможности повзрослеть и привыкнуть к собственному телу и магии. Неожиданно его нежелание разговаривать и определённая замкнутость перестали казаться ей чем-то из ряда вон выходящим. В конце концов, он ни разу не видел своих сородичей, потому что почти сведённый с ума проклятьем взрослый ящер не мог быть нормальным собеседником и учителем, не знал, как вести себя с ними, в то время как Иниксет вырос среди себе подобных, не представлял себе жизнь в каком-то подобии общества и действительно не понимал, как реагировать на попытки остальных завести знакомство. Ей стало даже стыдно за собственную нетерпеливость и раздражение. — Но как же ваша связь? — её развитие нельзя просто ускорить магией, это гораздо более сложный процесс, связанный больше с психологией. — В этом-то и проблема. Мы практически не общались в привычном понимании этого слова. Становление взрослым не научило Майсхора общаться и не добавило ему этот год опыта и знаний, которые он мог бы приобрести, если бы рос нормально. Скорее, нас обоих это обескуражило и сбило с толку ещё сильнее. А учитывая, что мы мотались по стране и учились сражаться, времени на нормальный разговор постоянно не хватало. — Это ужасно, — вырвалось у Кайри прежде, чем она успела подумать и логически предположить, как сильно заденет товарища такая реакция. — Нет, не связь, а ситуация, ну, в целом… Прости. Слишком эмоционально реагирую. Гир отстранённо кивнул, упрямо не глядя ей в глаза. Он не выглядел обиженным или раздражённым, но теперь, из-за барьеров вокруг их мыслей, настоящий его настрой было угадать гораздо тяжелее. — Не за что извиняться, ты абсолютно права, — камни по очереди опустились на его вытянутую ладонь. — Но здесь, в долине у нас появилось гораздо больше времени. Это помогает. Понемногу привыкаем. Конечно, за пару недель Майсхор самым общительным не станет, однако я все же надеюсь, что ему станет легче. — Надеюсь, что вам обоим станет легче, — сентиментально ответила Кай. Пристальный взгляд друга замер на ней. Медленно, очень обстоятельно взвешивая каждое своё слово, Гирнан поинтересовался: — Ну, а тебе? И, как всегда, он прекрасно угадывал все тревожащие и волнующие её мысли. А она абсолютно привычно не знала, что ему ответить, чтобы не вызвать ещё больших подозрений и тревог. Единственное, что могло сделать легче ей и Иниксету — возможность отправиться в путешествие с Муртагом и продолжить странствия, а не сидеть на месте в академии и изучать заново давно пройденный материал воистину черепашьими темпами. Возможность повидать мир во всем его многообразии, встретить новых людей, получить новые знания и отправиться за известные миру границы. Сделать что-то действительно полезное, а не следить за разбойниками и случайно появляющимися раз в десять лет слабыми шейдами или случайными пожарами, народными недовольствами и прочими катаклизмами разных типов. Но Муртаг сам довольно ясно сказал, что отправится странствовать один, равно как двадцать лет назад он добровольно избрал себе одному участь одиночки, живущего в горах Спайна и наслаждающегося спокойной жизнью без каких-то обязательств и клятв. При всём желании Кайри не посмела бы навязать ему своё общество, даже попытаться. С какой бы стати взрослому Всаднику продолжать возиться с ребёнком вроде неё? Особенно учитывая, что он собирается путешествовать и постоянно менять места жительства, существовать без особенной роскоши и нигде надолго не задерживаться? Правильно, ни с какой. Станет он заниматься дополнительной обузой и следить за благосостоянием ещё двух живых существ, одно из которых — вообще дракон. Вместо адекватного ответа Кай в очередной раз, в двадцатый, кажется, за последние три дня — вот и юбилей подкрался — пожала плечами, заслужив раздражённый взгляд Гирнана в свою сторону: за годы их общения он успел знатно возненавидеть этот уклончивый жест.  — Ты и сам знаешь, — конечно же, Гир видел, как она больными печальными глазами смотрела на собирающего вещи Муртага, слышал, как она шипела про проклятую рутину, догадывался про желание сделать жизнь интереснее… — Но в данной ситуации моё мнение особого значения не имеет. Привыкну, что ж тут поделаешь. У меня есть ты с Нъязрогом, будем устраивать какие-нибудь сумасбродные вылазки. Вряд ли друг понимал сейчас причину её переживаний: ему, выросшему в постоянных лишениях и тревогах, обучение в академии казалось лучшим вариантом жизни, где не нужно было задумываться о своём будущем и можно было просто немного пожить для себя, посмотреть на нормальное существование и определиться, чем ты хочешь заниматься дальше. Для него приключений и всяких активных действий хватило на многие годы вперёд: сначала воровская жизнь в Гиллиде, потом сумасшедшее обучение и развязанная война. После такого действительно требовался отдых, и Кайри была рада, что у Гирнана была возможность обрести этот необходимый покой в уютной мирной долине. — Кстати, об этом, — вдруг оживился друг, всячески стараясь не дать ей погрузиться в пучину печалей. — Не хочешь присоединиться к нам за вечерним шашлыком? И они действительно начинали общаться не только попарно, но и втроём. Кай, признаться честно, слабо себе представляла, каким образом эти двое нашли общий язык, но их сближающемуся знакомству была искренне рада. Если ей все удастся улететь, мелькнула в голове маленькая противная мысль, они не останутся совсем уж в одиночестве. — Охотно, — улыбнулась девочка, и они уже хотели было пройти дальше, как вдруг их накрыла крылатая тень, стремительно нёсшаяся к её домику. Вскинув голову к небу, Кайри прикрыла глаза ладонью, чтобы яркие отблески от гранатовой чешуи не сверкнули ей в лицо. Как только её растерянный разум признал в приземлившемся драконе Торна, в груди болезненно кольнуло: значит, день отлёта все-таки настал, они прилетели попрощаться, и это случилось гораздо раньше, чем она думала. Дышать стало неожиданно тяжело, и, боги, она даже не успела подготовить себя к этой мысли. Слишком внезапно, слишком скоро, слишком! Гирнан, к которому она резко оглянулась с испугом в глазах, посмотрел на неё, пытаясь передать всю свою поддержку, и твёрдо сказал: — Иди. Я подожду здесь. Сложно было в такой ситуации сделать что-то ещё. Кай медленно пошла к собственному дому, с трудом передвигая ноги. Перед глазами проносились случайные отрывки из из общей жизни в горах, разговоры, посиделки перед костром, когда каждый сидел со своей порцией ужина и делился какими-то забавными историями и впечатлениями, пока за их спинами, согревая, дремали или внимательно слушали драконы, тоже иногда вставлявшие очередной скептический комментарий. И впервые за свою сравнительно недолгую, но наполненную впечатлениями жизнь, она не могла заставить себя взять эмоции под контроль. В глазах подозрительно щипало, и только собственная выдержка вора, привыкшего часы проводить в одной и той же позе, помогала ей сдержать противные неуместные слезы. Совершенно ни к чему было портить настроение не только себе, но и Муртагу. Да и выглядеть плаксой в его глазах тоже не очень-то хотелось. Наставник ждал её, прислонившись к столбу огромного дерева и скрестив мощные руки на груди. На нем была привычная походная одежда, утеплённая дополнительным слоем меха, на бедре висел меч. Торн, поприветствовавший девочку коротким кивком, неотрывно глядел на собственного Всадника с плохо скрываемым раздражением в пылающих рубиновых глазах, вокруг него клубился дым, то и дело вырывавшийся их пасти. Неужели, умудрились поссориться перед самым отлётом? Спрашивать Кайри не собиралась, не её дело, но наблюдения не прекращала. Как только они подошли друг к другу, остановившись ровно перед домом — символом однообразной академической жизни — мир знакомо отдалился, оставшись на периферии сознания, забытый и неважный. — Собираетесь лететь? — с откровенно вымученной улыбкой спросила Кай, чтобы хоть как-то начать разговор и не ерзать под изучающим и чересчур проницательным взглядом Муртага. За её спиной зашуршали ветви небольшого лесочка, и наружу, подставив чешую солнечным лучам, выполз ленивый Иниксет, чтобы привычно встать за спиной и низко склонить голову, касаясь подбородком её макушки. Крылья его, слегка расправленные, чуть подрагивали, гребень был приподнят и издавал едва различимый угрожающий стрекот. По связи от него глубокими волнами расходилось возмущённое недовольство: конечно же, дракон знал, какие эмоции вызывал у его Всадницы скорый отлёт их наставников. От него вообще сложно было скрыть эмоционально тревожащие вещи, и не то, чтобы это было плохо, без его поддержки справляться с трудностями и потерями было бы гораздо сложнее. — Да, пока опять грозы не начались, — мужчина понимающе улыбнулся ей: — Сама же знаешь, что бывает, если летать в непогоду. Удержаться от улыбки было сложно, однако уже через секунду веселье сменилось острой болью: специально, что ли, решил напомнить, как начиналось их знакомство перед самым его завершением? — Действительно, лучше подстраховаться, — все заготовленные черновики возможных фраз вылетели у неё из головы, оставив после себя сокрушительную белоснежную пустоту, и она даже тему для прощального разговора не могла придумать. — Ну, удачи вам тогда, я полагаю? Не забывай, Торну яблоки нельзя. А что, она тоже может неожиданно удариться в ностальгию. — А если другой сорт попробовать? — ухмыльнулся Муртаг. — И кто из нас двоих старше и мудрее, позволю себе поинтересоваться? Проклятье, ей будет не хватать этих постоянных подначиваний. Кайри склонила голову набок, ожидая прощальных, завершающих слов, потому что нельзя растянуть один момент на целую вечность. — Пока что ещё я, — горделиво выпятил грудь старший, но тут же опустил плечи и посерьёзнел. — Удачи тебе с учёбой, мелочь. Не забывай с товарищами общаться! — Разумеется, — слова застревали в горле, точно острые булыжники. — А тебе удачных старческих странствий. Муртаг кивнул и медленно, словно сомневаясь, развернулся к Торну, все ещё сверлившему его свирепым, разъярённым взглядом. Тот неожиданно подобрался всем телом, раскрыл пасть и громогласно рявкнул на собственного Всадника, поднимаясь во весь внушительный рост и не давая подойти к себе. С раздражённым — или уставшим — выражением лица старший что-то ему сказал с помощью связи. Дракон опустил к нему голову и издал низкое урчание. Судя по всему, спор этот длился последние несколько дней, потому что в конце концов мужчина резко, дёргано кивнул и махнул на него рукой. А потом снова одним взвинченным движением повернулся к ней. — За двадцать лет относительного одиночества, — начал он издалека сравнительно спокойно, будто и не было сейчас этого всплеска эмоций и их прощания — ещё одна ставшая знакомой привычка скакать с темы на тему. — Можно совершенно разучиться общаться с людьми и как-то определять их реакцию на своё поведение и вообще присутствие. Но, если я каким-то чудом не ошибаюсь… Клацая скрытыми под тёплой одеждой доспехами, Муртаг подошёл ещё на пару шагов ближе и осторожно опустил тяжёлые руки ей на плечи, глядя с высоты своего взрослого роста с невероятной смесью гордости и какого-то странного ожидания в глазах. —… То в Спайне мы, вроде, неплохо сработались. Кайри показалось, что собственное сердце перестало биться. Иниксет за её спиной непонимающе заворчал, а Торн опустился на землю, его ярость сменилась откровенным удовлетворением. — И если ты не против, — Муртаг обернулся на собственного дракона, и тот ответил ему настойчивым низким рокотом, — то, возможно, мы будем и дальше загонять вас с Иниксетом совершенно невозможными тренировками? — Хочешь сказать, что… — боги, существующие или нет, это все происходило слишком быстро, чтобы она успевала осознавать сказанное. — Что в одиночку путешествовать как-то не очень хочется, да. Да и надо же вам, молодняку, Алагейзию показывать, право слово! Возможно, кто-нибудь рано или поздно вобьет в голову Эрагона эту довольно тривиальную мыслишку, — словно опомнившись, старший посмотрел на неё с привычной уверенностью — и надеждой. — Так что? Судя по всему, отстраненно сообразила Кай, её лицо говорило лучше любых слов на любом языке. Муртаг улыбнулся и, отпустив её плечи, чуть раскинул руки в стороны. И разумеется, Кайри уткнулась носом в его тёплую — на север, что ли, собрался? — шубу и позволила себя обнять. Какая-то часть её рассудка упрямо не желала верить в реальность происходящего, в то время как другая была уверена, что в первый же день они поссорятся из-за того, что она решит лететь на запад, а он, скажем, на юг. Но даже от такого предположения становилось тепло. — А ты придумал, какие волшебные слова нужно сказать Эрагону, чтобы он это разрешил? Пожатие плечами — украденный, вообще-то, жест! — было ей ответом. — Я вообще не планировал ничего говорить, — Кайри возмущённо треснула его по плечу ладонью. — Хорошо-хорошо, что-нибудь придумаю. Вот ты из-за этого точно не волнуйся. В итоге, им пришлось задержаться ещё на пару дней обсуждений и споров. За это время обе стороны успели смириться с непроходимым уровнем её упрямства, а сама Кай умудрилась провести время с друзьями, которые сравнительно спокойно — хотя, скорее, понимающе — восприняли её скорое отбытие, прогуляться по долине и забрать себе камешек красивой формы на память, который в темноте светился ярким серебристым, точно глаза Вариадис, цветом, научиться у Игурона — ещё одного спокойного члена ордена, который вообще выдал что-то из серии «вот так и знал» в ответ на её захлебывающийся восторгом рассказ — основам игры в шахматы и даже свести одну из многочисленных партий к ничьей, поспать под крылом у Торна на очередном громком собрании, пока сам дракон обсуждал с Иниксетом план их путешествия сначала по Алагейзии, а затем за её северные или даже западные пределы, и хорошенько отдохнуть в прямом смысле этого слова. Отдохнуть от мыслей о зубрежке, медленном темпе и повторном изучении всего знакомого, отдохнуть от правил или каких-то ограничений, отдохнуть от изученной вдоль и поперёк долины, отдохнуть от собственной тоски и переживаний — в кои-то веки в её душе жило лишь кипучее огненное предвкушение и живая, расцветающая яркими цветами радость. Больше не надо было ничего скрывать, не рассказывать, уходить от разговоров и покидать товарищей, оставляя их в неведении. Впереди её ждало новое приключение, путешествие и впечатления в компании хороших старших друзей, успевших стать практически семьёй. В день отлёта она вскочила за два часа до отправления, трижды проверила сумки, закуталась в собственную тёплую мантию, вышла наружу, собирая на сапоги утреннюю росу, и прошлась вокруг дерева, откидывая прощальным взглядом запомнившиеся со всех ракурсов пейзажи. Постепенно к ней присоединились товарищи: сначала так и не научившийся спать допоздна Гирнан, с которым они все успели обсудить в первую же бессонную ночь после объявления и с которым этим туманным таинственным утром они просто шли в обнимку, думая о своём и об общем; а потом и Нъязрог, выдавший ей кучу полезных советов и обнявший так, что рёбра захрустели — отдельно они обменялись благодарностями за самые первые месяцы общения, которые помогли им не чувствовать себя такими уж изгоями в эльфийском обществе. Вскоре наступил официальный подъем, и оба Всадника отправились на дежурство, от исполнений обязанностей которого Кайри мастерски уклонилась. Они шли вдвоём и что-то азартно обсуждали, явно не совпадая во мнениях, и девочка улыбнулась им вслед. Не у неё одной все будет хорошо. На вышедшего также попрощаться Игурона она налетела сама, обняла, повиснув на шее, поблагодарила и забрала тренировочный набор шахмат — помнится, Муртаг случайно обмолвился, что умел в них играть, вот как раз и оппонент будет. Айша сама её обняла, прижав лапой к тёплой грудной клетке, и на прощание отдала свою пылающую внутреннем пламенем чешуйку, наполненную магией и заключённую в довольно простую, но твёрдую оправу. Кай в ответ повязала на один из впечатляющих рогов свой маленький, но крепкий из-за удерживающей его магии браслетик. И, наконец, она очутилась в седле. Как будто бы время перемотали, как будто все прощания остались позади — хотя, если подумать, так оно и было. Муртаг наклонился к ней из своего седла и привычно прошёлся внимательным учительским взглядом по затянутым ремням. Потянулся магией и слегка поправил перекрутившийся воротник мехового плаща, заботливо окутал теплом. «Высоты не боишься, мелочь?» — спросил он мысленно, улыбаясь. «Кости не застудишь, старче?» — отбила шпильку Кай. С торжествующим рычанием драконы оторвались от земли и понеслись навстречу закрывающему долину туману. Солнце светило им в спину, и перед глазами Кайри раскрывался, подсвеченный рассветным золотом, огромный новый мир, бесконечная интереснейшая загадка. И у них была целая вечность впереди, чтобы её разгадать.