Давай поиграем

Утро наступило.

Тоненький лучик солнца прорвался сквозь бархатную ткань штор и ударил в сомкнутые глаза покорителя огня. Зуко поморщился и приподнялся на локтях, проведя ладонью по лицу, ощутив привычную шершавость под пальцами. Вторая сторона постели была холодна, он почти перестал оглядываться на нее по утрам. В уборной мужчина проделал выверенный до мельчайших подробностей ритуал, глядя в зеркало ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы гладко выбриться - он так и не отрастил ни бородки, ни баков. Черные коротко подстриженные волосы, в которые уже затесались жемчужно-белые нити седины, глубокие морщины - время наложило на него свой отпечаток. Сорок девять лет. В этом есть свой шик - зрелый, силы еще не оставили тело и разум, опыт прожитых лет помогает избавиться от досадных недостатков юности, приложенные усилия наконец дают видимые плоды.

Зуко смотрит на своего сына, сидящего за столом по правую руку от него. Белая кожа, свойственная всем жителям Народа Огня, темно-карие внимательные глаза, острые, немного угловатые черты лица.

- Как прошла последняя тренировка, Лу Тен? Ты выглядел утомленным, возникли проблемы?

- Нет. Я вкладываю все силы, мастер Пиандао говорит, я делаю успехи. Ему четырнадцать, мальчик смотрит на отца с выражением гордости и надежды. Агни не одарил его огнем. Лу Тен старается изо всех сил, чтобы не разочаровать своего родителя, он отчаянно нуждается в его одобрении. Зуко помнил, как сам когда-то стремился к подобному. Его сын обучается искусству владения холодным оружием у потомственного мастера меча, и покоритель доволен рвением отпрыска. Хозяин Огня очень занятой человек, но он всегда знает обо всем, что касается его ребенка, время от времени поощряя усилия мальчика теплыми словами и улыбкой. Зуко не считал постоянный прессинг и унижения хорошей методикой воспитания и развития лидерских качеств.

Возможно этим он пытался отчасти искупить ту холодную отстранённость, составлявшую его отношения с Мэй. К своему разочарованию мужчина обнаружил, что юношеская влюбленность - это все, что у него было, и хрупкое чувство растворилось в череде одинаковых дней. Его жена была утонченно красива, обладала острым, как ее сюррикены, умом, верность для нее была не пустым звуком. И все качества девушки не могли заставить Зуко испытывать что-то помимо дружеской привязанности. Он никогда не опускался до низкопробных интрижек, уважал спутницу жизни, но любви ей дать не мог. Ну, то есть почти никогда. В его супружеской жизни было одно исключение из кодекса верности, но воздержаться от этой измены Зуко не смог. Мужчина оставался один на один со своими демонами и вынужденной жесткостью, временами перераставшую в жестокость. Мэй не устраивала бурных истерик или сцен ревности, это было не в ее характере, ниже ее достоинства. Но равнодушие мужа больно ранило сердце. Широкие рукава длинных мантий, нейтральное выражение лица, опущенные в пол глаза и каждодневная игра. Идеальная жена, идеальная Хозяйка Огня, безупречная леди. Роли сменяли друг друга, как маски на маскараде, но каждая из них накладывала свой неизгладимый отпечаток. Мэй уже не могла отделаться от одной из ролей, они вросли в ее кожу, заняли часть души.

Два года назад зима была особенно холодной. По крайней мере всё так говорили, ведь после приключений на Южном и Северном полюсах Зуко уже не мерз. Снег укутал землю толстым ослепительным слоем, покрыл крыши зданий, изрисовал стекла причудливыми узорами. Мэй тогда замерзла. По-настоящему. До костей, до кровавого кашля, лихорадочного бреда. Ей удалось согреться, когда огонь погребального костра объял ее истончившееся хрупкое тело. Надобность в шелках, идеальном поведении, поддержании чести и достоинства, все маски, слившееся с душой, все наконец растворилось в синеватой дымке, развеялось по ветру.

Мэй никогда не играла роль идеальной матери. Это была одна из немногих вещей, которую не приходилось изображать. Женщина любила своего сына. Настоящее, самое искреннее чувство в жизни аристократки. То единственное, в чем не пришлось разочароваться. И мальчик любил ее в ответ. Вот и все, в чем Мэй нуждалась всю жизнь. Чтобы хоть один человек любил ее.

Лу Тен тяжело перенес смерть матери. С тех пор прошло два года, но легче не стало. Зуко смотрел на него, отмечая малейшие подробности и черты его лица, так непохожего на родительские. Сомнения в их родстве никогда не посещали покорителя, но всё равно, Лу Тен был другим. И не только внешне. В мальчике не наблюдалось мятежной беспокойности, свойственной юному Зуко, он не обладал актерским талантом, безусловно принадлежащим его матери, а еще больше тетушке. Возможно, принц был просто... Нормальным? Он рос в окружении заботы и участия, от него не требовалось изображать безэмоциональную мраморную статую, говорящую заученные слова, думающую чужие мысли. Зуко не мог понять этого, ведь сам никогда не отличался нормальностью.

Хозяин Огня сидит на троне, стена пламени за спиной освещает его фигуру, погружая остальной зал в тень. На угольно черных волосах лежит венец из белого золота, искусно выполненный узор в форме танцующих язычков огня символизирует стихию его Родины. После третьего покушения пришлось заменить традиционную корону, сплющенную в пылу отчаянной потасовки. Политические противники попытались повернуть инцидент против молодого правителя, узрев в нем знак от предков вместе с духами во главе с самим Агни, но Зуко просто отмахнулся от язвительных выпадов, надев круглый обруч и приказав повесить свой портрет на положенное ему место в череде изображений прошлых Хозяев Огня.

За столом из дорогого красного дерева сидят влиятельные аристократы, советники, генералы. Каждый занимал свое место в иерархической лестнице. Старые морщинистые лица перемешиваются с молодыми и подвижными. Потребовалось большое количество усилий, времени и денег, но это того стоило.

Молодой Хозяин Огня, недавно вошедший на престол, переполнен энтузиазмом и горячим стремлением восстановить честь Народа Огня. Разбирая отчеты, читая доклады, выделяя деньги на социальные обеспечения ветеранов, калек и сирот Зуко обнаружил, что честь была не единственной вещью, нуждающейся в восстановлении. Казна. Как много в этом слове. Костяк, на который опирается все государство, оплот стабильности и процветания, а может и бездонная дыра, засасывающая в свои черные недра все и вся. Зависит от того, какую политику будет вести правитель. Основная пополняющая сила - налоги. Но кто будет их платить? Люди обескровлены, они положили все, что имели на алтарь войны, а тот внезапно раскололся, оставив в руках лишь каменную крошку. Вот каков вкус обрушившихся надежд и амбиций. Он мерзок, скрипит на зубах, заставляет злиться. Хрупкая видимость мира может так же рассыпаться в любую секунду. Нужно снять производство с милитаристических рельс и направить в другое, более мирное и благовидное русло, сделать это как можно аккуратнее. Довольно затруднительное дело, учитывая кучку агрессивно настроенных представителей "старой школы", мечтающих вернуть кровавые деньки, которые помогали одним делать деньги на смерти, а другим - просто быть бесчеловечными ублюдками. У них даже было свое знамя, под которым они могли объединится и разглагольствовать о безусловном превосходстве Народа Огня перед другими людьми. Король Феникс. Бывший. Но кому какое дело? Теперь он стал всего лишь предлогом.

Эта гниль засела в подворотнях бедных кварталов, забилась по многочисленным углам дворца. Нужно было избавиться от нее, сделать воздух чистым. Требовались решительные меры, жесткие поступки, немного грязной игры и щепотка лицемерия.

Но разве подобные действия в характере покорителя? Изгнанный принц был честен, правдив и прямолинеен, открыт перед врагами и друзьями. Хозяин Огня не мог позволить себе подобных широких жестов в то время как его Родина пыталась зализать раны, а ее жители упорствовали в своем стремлении разрушать. Не самое лучшее время разыгрывать из себя белоручку. Тоже касалось и ресурсов. Отдать захваченные колонии под разработку нового светлого будущего под названием Объединенная Республика? Хмм, интересная мысль, но как же быть с людьми, заселившими эти земли, которые стали для них домом? Просто вышвырнуть их под эфемерным предлогом, не имеющим к ним ни малейшего отношения? Строить счастье на обломках чужих жизней? Драматизм его пламенной речи зашкаливал. Да, это лицемерие. Да, это спекуляция именем Аватара. Зуко не такой человек, ему несвойственно подобное поведение. Но теперь он не просто Зуко - капитан корабля, изгнанник, предатель, мятежник. Он - Хозяин Огня. Чем выше твоя социальная ступень, тем ниже ты опускаешься в моральном плане. Парадокс. Старые морщинистые лица разбавлены молодыми и подвижными, и это разнообразие приятно глазу.

Воск медленно оплывает со свечей, делая их короче час от часу. Тренировочный зал наполнен тягучим запахом благовоний и чего-то еще, резкого, но неразличимого. Багровое пламя срывается с рук покорителя, превращается в тугой узел ярчайшего света и взрывается на середине пути к ближайшей стене, заставив многочисленные желтые огоньки вздрогнуть и погаснуть на секунду от мощной взрывной волны. Огненные кнуты вспарывают раскаленный воздух, кажется, что место разрыва ощутимо и его можно потрогать. Пот стекает тонкими ручейками по рельефным мышцам, сокращающимся от резких движений и выпадов мужчины.

Контроль и дыхание. Этому его всегда учил дядя, истинный мастер покорения огня. Зуко хотел бы вернуться в те времена, когда он скитался по земле в поисках Аватара, выслушивая советы Айро и грубо огрызаясь на них. Ну, без последнего. Теперь он бы не огрызался, если бы Айро пришел к нему и поучил его жизни, контролю и правильному дыханию. Но дядя не придет. После их грандиозной победы старый генерал решил вернуться в Ба Синг Се, к своей чайной и спокойной жизни. Зуко просил его остаться во дворце, но дядя только улыбнулся на это. Знал ли Айро о том, как изменит племянника трон Хозяина Огня? Он не хотел наблюдать за этим, не в силах изменить что-либо, но и смириться? Возможно. Зуко навещал его, когда ему требовалось посетить Царство Земли по делам, и дядя радовался тем коротким отрывкам времени, проводимым с любимым человеком. Когда юноша, а потом мужчина мог просто быть самим собой, а не правителем государства. Теперь каждое движение покорителя дышит спокойной уверенностью, его сила не в ярости загнанного в угол, а в контроле положения. Он часто вспоминает наставления и советы Дракона Запада, многие из них взяты за правило и находят применение. Зуко надеется, что хотя бы в этом он пошел по стопам Айро, а не своего отца. Он понимает, что своими сентиментальными припадками не вернет дядю. Но это все, что ему остается делать, чтобы заглушить тупую боль в душе, так и не отпустившую его после смерти Айро.

Зуко возвращается в свои покои в полночь. Он запирает дверь, и комната освещена только лучами серебристой луны, падающими сквозь высокое окно. Можно зажечь свечи, но ему не нужно лишнего света. Мужчина снимает плотную тяжелую мантию, избавляется от слоев одежды, окутавших его тело. Вместе с ними исчезают и маски, используемые при свете дня. Отец, политик, правитель. Глядя в зеркало, он понимает, что на самом деле это не так, ведь его отражение ни сколько не переменилось. Нет никаких масок, только он один.

Скрытые за широким рукавом королевской мантии от посторонних глаз, сейчас физические отметки его биографии различимы в бледном лунном освещении. По ним даже можно прочесть интересные истории из жизни, сумев различить знаки. Четки на правом запястье с черными, белыми и красными бусинками, означающие знаменательные дни или поступки. Нить росла и росла, поднимаясь перекрученной змеей все выше, Зуко подумал, что когда она достигнет его горла, придет пора умереть. Черные - смерть значительного врага, совершенная по его приказу; красная - победа на политической арене, что-то приятное, произошедшее с ним, завоевание ценного союзника; белая - то, что должно быть сделано, что-то правильное, разумное с точки зрения политика и правителя, но не по мнению хорошего человека. Поступки, окрашенные нейтральным цветом, потому что мораль смешивается с необходимостью и долгом. Такая бусина заняла свое место среди прочих после смерти Озая, подстроенной Зуко с целью разобщить мятежников, желавших возвести на престол его отца и возобновить войну.

Она потребовала времени, денег и усилий, но как и все в этой цепи, должна была занять свое место. Зуко всегда думал, что сильно отличался от Азулы. Что он не способен лгать людям с той же виртуозностью и наглостью. Изображая из себя любящего сына, пытающегося сблизиться с отцом и облегчить его положение, восстановив его права наследного принца, выслушивая увещевания друзей с упрямой раздражительностью лишенного способности к здравомыслию человека, нанимая профессионалов и подгоняя события под удобную ему планку Зуко пересмотрел данное убеждение. Он сознательно и со всей тщательностью готовил убийство собственного отца за спиной у друзей с тем, чтобы свалить его на своих врагов и разделаться с ними, используя благовидный предлог. В этом явно прослеживался почерк бывшей принцессы. Хотя чему тут удивляться? В конце концов они - родные брат и сестра. Они были близки в гораздо большей степени, чем хотелось им обоим.

Хозяин Огня всматривался в черты Озая столь долго, насколько это было возможно, пока огонь погребального костра не пожрал тело экс-покорителя. Мужчина делал сосредоточенно-скорбное лицо, но на самом деле все, о чем он был способен думать в тот момент - это станет ли он через несколько лет точной копией Короля Феникса. Зуко решил, что не отрастит длинных волос и бороды - последняя итак ему не грозила благодаря отцовскому "подарку".

Списки для "генеральной уборки" давно готовы, и записанные личности быстро расстались со всеми титулами, привилегиями, родовым влиянием и имуществом, а за тем и с головой. Хозяин Огня действовал молниеносно и без промахов, предоставив своему миролюбивому другу узнать обо всем, как о свершившемся факте, а не как о надвигающемся событии. Зуко прикусил язык, сдержав парочку язвительных комментариев при виде взмыленного Аппы, примчавшего на своей спине Аанга, Катару и Сокку. Приехать на похороны его отца, отложив тем самым все действительно важные дела смогла только Тоф, зато будоражащие новости о грандиозной резне всколыхнули Аватара куда сильнее, чем необходимость поддержать друга в тяжелые времена. И оставим тот надоедливый факт о намеренной постановке этих событий в стороне.

Покоритель огня готовился предстать "на ковер" перед командой Бумераанг во главе с ходячим детектором лжи в лице своей слепой, и как оказалось, лучшей подруги. Он объяснил свои поступки, акцентируя внимание на том, что казнил всех тех людей не только из мести, но и потому, что они представляли серьезную опасность для развития и спокойной жизни всей Страны Огня. Мужчина помнил, как сдерживал уголки губ, не позволяя им растянуться в неприязненной ухмылке, когда слушатели одновременно повернули головы к Тоф, ожидая ее вердикта. "Это правда" - ее голос приобрел ироничные нотки из-за улыбки, промелькнувшей тенью на губах девушки. Тоф Бей Фонг была слепа, но видела окружающий мир куда лучше большинства своих зрячих друзей. Тем не менее, пришлось совершить еще один неблаговидный поступок, чтобы усмирить Аанга и его подозрения относительно того, что Зуко "пошел по дурной дорожке".

Использование разобщенности оппонентов в своих целях оказалось любимым оружием мужчины. Катара была слабым звеном в праведно гневной компашке Аватара, так как идея мести имела отклик в ее душе. Девушка даже избавила его от необходимости искать предлог для разговора, начав его сама. " Я понимаю, что ты чувствовал, Зуко. И я не в праве осуждать тебя, ведь я сама... Мы..." - он взял ее смуглую руку в свои и крепко сжал, поймал взгляд сапфировых глаз и мягко улыбнулся. " Мы с тобой через многое прошли и очень сблизились. Такие вещи не забываются. Я не знаю, правильно ли я поступил. Я сделал то, что сделал, и этого не вернуть. Я просто... Аанг сомневается во мне, а я нуждаюсь в поддержке. Мне тяжело сейчас, Катара. Ты - моя лучшая подруга, я могу доверить тебе все в своей жизни. И я... Ты нужна мне". Бессовестная ложь, но рядом не было покорительницы земли, чтобы уличить Зуко. Южанка порывисто обняла его, наслаждаясь теплом его тела и крепким ответным объятием.

Они провели вместе весь день, вспоминая прежние времена, шутя и поддразнивая друг друга. А вечером Катара устроила своему жениху выволочку, совмещенную с лекцией о взаимоотношениях "настоящих друзей". Аанг устыдился своей необоснованной и неблагодарной подозрительности, на следующий же день объяснившись со своим сифу. Зуко выслушал миролюбивые идеи парня о ценности каждой человеческой жизни и о праве каждого грешника на второй шанс (все таки обойтись без намеков и шпилек Аанг не мог). Покоритель огня клятвенно заверил друга в том, что тот больше не узнает о подобных резких действиях и они разделили братское-и-совсем-не-фальшивое-объятие, скрепившее примирение. Разумеется, Аватару больше не пришлось услышать о резких действиях Хозяина Огня, не отличающегося последней стадией идиотизма и не желавшего оказаться свергнутым пресловутой командой Бумераанг, как очередной спятивший тиран. Друзья погостили в его дворце пару дней, а потом они все вместе отправились на Угольный остров и провели там пару солнечных и расслабленных недель. Мэй осталась дома, будучи на последнем месяце беременности и под неусыпным наблюдением слуг. Это обстоятельство, или же то, что Зуко был молод и начал склоняться к "темной стороне", или очарование местности и желание оставить весь остальной мир позади, хоть на какое-то время избавившись от ответственности - все вместе сыграло свою роль.

Покоритель не мог заставить себя не пожирать взглядом удивительно похорошевшую за время их разлуки девушку, не мог не восхищаться ее гибким и грациозным движениям, когда она покоряла свой элемент во время их возни на пляже, ее женственной красотой, убрать из своего голоса мурлычущие бархатные нотки, в которых ощущалось что-то чувственное и непристойное одновременно. Полагаясь на какое-то шестое чувство мужчина знал, что привлекает девушку ничуть не меньше, чем она его, заставляя забыть о существовании Аанга на короткие завораживающие мгновения. Он вел свою игру, с любопытством наблюдая за ее результатами, не планируя ничего особенного. Хозяину Огня хотелось отдохнуть от планов и отдаться на волю течения. Зная, что ступает на запретную территорию, он упивался этим ощущением неправильности. Так же, как упивался ее приглушенными стонами, когда вжимал покорительницу в стену, терзая ее губы своими. Ласкал языком ее язык, проходясь по чувствительным участкам, жадно шарил руками по гибкому стройному телу, оглаживая каждый сантиметр разгоряченной кожи. Он целовал Катару до звездочек перед глазами, до искусанных губ, чувствуя, что сердце готово разбить грудную клетку. Зуко не позволял ей отвести взгляд, одуматься, сбросить с себя безумное наваждение. Когда девушка попыталась отвернуться, уперев ладони в тяжело вздымающуюся грудь, он перехватил тонкие запястья, приникнув к шее жарким поцелуем, заставляя новые стоны срываться с ее уст. Цепочка влажных поцелуев сместилась ниже, очертив плечо, разлет ключиц, выемку между грудями, и вот уже пальцы девушки зарылись в спутанные пряди, притягивая его ближе к себе. Подхватив Катару под бедра, мужчина пристально смотрел колдовским взглядом золотых глаз в ее, подернутые дымкой и почерневшие от возбуждения. Она была в его власти, не в силах оттолкнуть, отказать. Одна единственная ночь, в которую Зуко доказывал южанке свое превосходство, свою важность, способность заменить внешний мир. Ее тело выгибалось ему навстречу, принимая его полностью, жаркое дыхание опаляло кожу, тягучие стоны наполняли комнату. Он чуть не потерял равновесие, схватившись за стену в последний момент и обломав ногти, но едва ли заметил это. Они переместились на ближайшую ровную поверхность, оказавшуюся столиком с какими-то туалетными принадлежностями, посыпавшимися на пол.

Этого не должно было произойти. У каждого были свои обязательства перед окружающими людьми, но в тот момент, когда Зуко яростно вдалбливался в желанное и податливое его ласкам тело, а Катара подавалась ему навстречу, оставляя на его спине и плечах глубокие отметины, всякие мысли покинули их головы, оставив место лишь горячему, почти животному желанию обладать друг другом. Балансируя на грани, едва сдерживая себя перед приближающимся взрывом эйфории, Зуко хотелось растянуть этот яркий момент как можно дольше, сохранить в глубинах памяти на все предстоящие годы, потому что подобному не суждено произойти снова. Единственный шанс, которого больше не будет. От осознания этого все чувства обострились до придела, прокатив по всему существу мучительно сладкие судороги, когда он излился глубоко внутри пылающего от нахлынувшего наслаждения тела, ловя последние отравленные безумием вздохи Катары.

Она неловко путалась в складках своей одежды, не смотрела на него, пытаясь выскользнуть из комнаты, пропахшей сексом, как можно быстрее. Зуко провожал ее действия тяжелым мутноватым взглядом, понимая, что может потерять подругу навсегда. Он итак повел себя с ней, как последняя скотина, использовав во всех смыслах. Нельзя было оставить все... так. Мужчина пересек разделявшее их пространство и притянул Катару к себе. Она не пыталась вырваться, спрятав лицо у него на груди. "Все нормально, нормально" - повторял покоритель, пропуская вьющиеся каштановые пряди сквозь пальцы. "Между нами все хорошо, понимаешь? Нет ничего страшного, так ведь? Никто не узнает и не осудит. Верь мне, все будет хорошо. Обещаю". "Не узнает? Ты... Не скажешь никому?" - Катара подняла голову, вглядываясь в черты его лица. "Нет, конечно нет. Это будет нашей тайной. Хочешь, просто как небольшой дружеский секрет, а?" - это заставило покорительницу рассмеяться чуть истеричным смехом. Но ее напряженные плечи расслабились, она высвободилась мягким движением, все еще немного смущенная. Зуко дал ей немного времени, выйдя из комнаты. Появившись в коридоре спустя пару минут, Катара, полностью одетая, одарила его быстрой улыбкой и кивком перед тем, как скрыться в темноте.

Они не касались их "маленькой дружеской тайны", все было почти как прежде. Зуко постарался сделать все от него зависящее, чтобы сохранить их отношения, постепенно они вернулись в норму. Катара попыталась выкинуть из головы произошедший инцидент, но получалось не слишком хорошо, и глядя каждый раз на своего лучшего друга, она не могла отделаться от воспоминаний о его жадных губах, сильных руках и горячем дыхании. Друзья вернулись во дворец, и трое из них привезли с собой чуть больше багажа, чем увозили. Тоф Бей Фонг была слепой, но видела окружающий мир куда лучше своих зрячих друзей. К счастью для них, у нее были весьма широкие представления о жизни и морали.

Она пожелала остаться с Зуко, когда остальные собрались вернуться домой. "Ты видишь меня насквозь, м?" - сказал покоритель огня, сидя в плетеном кресле напротив девушки, распивающей ароматный чай. "Естественно". "Как ты догадалась, я ведь ничем не выдал себя?" - полюбопытствовал он. "Ты был слишком спокоен на похоронах. И слишком напряжен во время...", "Хватит" - Зуко прервал ее, подняв ладонь вверх. Тоф фыркнула и показала ему язык, а потом посерьезнела: "Я ничего им не говорила, потому что понимаю, что тех ублюдков надо было казнить, а твой папаша - тот еще фрукт. Ну а про вас со Сладостью... Ты ее облизал, скажи, она же сладкая?" - девушка красноречиво заиграла бровями. "Извращенка" - он громко расхохотался, откинув голову назад, ощутив болезненный пинок в колено и услышав задорный смех из соседнего кресла.

Тоф была самой надежной опорой в последующие годы, когда он только привел страну к порядку. Она вернулась домой только после того, как убедилась в том, что "Кто-то не попробует вновь поджарить твой итак уже горячий зад, Спарки", основав в Ба Синг Се школу для мастеров магии металла. Они встречались довольно часто, и на последних посиделках в обнимку с бутылкой выдержанного вина Зуко делал безумные и немного извращенные предположения о том, кем бы мог быть отец дочери Тоф, за что получил немало дружеских тычков от новоиспеченной матери. Временами их старой команде удавалось встретиться ненадолго, но "почему-то" они уже никогда не гостили на Угольном острове.

"Помнится, ты спрашивал меня, как я сплю по ночам. Скоро ты узнаешь ответ на этот вопрос. А мне вот что интересно. Это сложно - убить половину своей семьи? Просвети меня, сынок, я не достиг таких успехов". Эти слова иногда всплывали в памяти вместе с затуманенным силуэтом отца. Сделать это было на самом деле не так уж сложно. Гораздо труднее оказалось жить с этим. Но Зуко был сильным, что бы там не думали сестра и отец. Он справлялся. А насчет снов... Ему почти никогда не снилось ничего особенного. Почти...

Солнце слепит глаза, припекает кожу и наполняет живительной энергией до краев. Зуко бежит вперед, слышит звонкий переливчатый смех своей маленькой сестренки. Азула сидит на земле, поджав ноги, ее золотистые глаза озорно поблескивают. Принц встает на колени возле нее, ловкие белые ручки оплетают его шею, он резко вскакивает и Азула захлебывается воздухом. Широко распахнутыми глазами она впитывает все краски вокруг себя, изучает мир из-за плеча брата.

- Знаешь, однажды тебе придется встать и пойти самой, - говорит Зуко, но в голосе слышится улыбка. Ему не тяжело, ведь Азула легкая для него...

Солнечный диск застыл на багряном небосклоне, обжигая своим неестественным светом, заставляя кровь бурлить в жилах. Зуко смотрит на Азулу, смеющуюся отрывистым истеричным смехом, золотые глаза безумно блестят. Воздух раскален до предела, он режет легкие при каждом вдохе, застревает в горле запахом гари и паленых волос. Толстая ветвистая нить чистейшей энергии туго натянута между ними. Мятежный принц проводит ее вдоль руки, к животу, через замеревшее сердце, выпускает другой рукой. Его колени подгибаются от чудовищного напряжения, но он всё равно идет вперед. Азула лежит на земле, черные неровно обкромсанные волосы падают на лицо, лезут в широко распахнутые глаза. На алых губах застыла странная ухмылка. Зуко поднимает ее, прижимает к себе еще горячее тело, пытаясь сохранить остатки тепла. Его руки дрожат, но ему не тяжело. Азула всегда была легкой для него...