Мирники

Снег шел уже неделю без перерыва, так что от тротуаров осталось лишь воспоминание, а погасший третий раз за месяц фонарь заставлял возвращаться домой буквально на ощупь, вынуждая жертв сурового климата молиться перед выходом. Время было позднее, улица опустела — даже бродячие собаки при такой погоде еще днем попрятались по укромным теплым местам, — и только я одна отчаянно продиралась сквозь сугробы и мрак на пути к дому и горячему чаю. Темноту и тишину нарушил негромкий, но отчетливый скрежет: клац-клац-стук-скрип-скрип-клац. Это не выдержали холода мои зубы и принялись злобно выбивать морзянку, давая понять, что одним чаем для согрева я не отделаюсь. Наконец, последнее препятствие в виде обледеневших ступеней было преодолено, и я почти дотянулась до заветной ручки подъезда, как вдруг услышала звук. Дробный стук собственных зубов мешал понять природу и местоположение этого, так что волевым усилием я разжала челюсти и еще раз прислушалась. Вот оно. Похоже на отдаленный еле слышный рокот грома. Очень жалобный и прерывистый рокот. Пару секунд ушло в раздумьях на тему: «А оно мне надо?», чтобы затем с решительным «надо» развернуться и пойти прочесывать занесенный снегом двор по периметру в поисках источника звука. Прислушавшись, принюхавшись и присмотревшись, я заметила какое-то шевеление в одном из углов, и тут же ринулась туда разгребать особенно большой сугроб. Наконец, руки наткнулись на что-то маленькое, холодное, но вроде бы живое. Может, котенок? Осторожно вытащив находку, я прищурилась в попытках понять, что же это такое я откопала, и чуть не отбросила от неожиданности странное нечто. Белое тело, холодные чешуйки, свисающие мокрой тряпочкой крылышки, легонько подрагивающий крысиный хвостик, маленькая голова, на которой — мне не почудилось? — едва пробивались рожки. На моих ладонях лежал маленький дракон. Замерзший и не подающий признаков жизни дракон — за то время, что я его неподвижно разглядывала, хвост дрожать перестал, и это заставило меня, наконец, «отмереть». Я действовала на автомате, все еще пытаясь осознать увиденное, пока руки стягивали с шеи шарф, заворачивали в него находку, а ноги бегом несли в квартиру. Скинуть пуховик, ботинки, бросить сумку на стул и осторожно размотать шарф в смутной надежде — «А вдруг показалось?». Не показалось. При нормальном освещении стало видно, что за белый окрас я приняла корку замерзшего снега, которая полностью облепила окоченевшее тело как вторая кожа. На то, чтобы убедиться, что мой найденыш жив, ушло около пяти минут — настолько редко и едва заметно он дышал. Теплый пушистый плед перекочевал из шкафа на батарею, на кухне кипела вода для грелки, а я осторожно обтирала малыша теплой тканью, стряхивая снежную броню. Оказалось, что под ледяным пластом на чешуе дракона был не менее толстый слой грязи, который я сначала приняла за цвет чешуи, и очень испугалась, когда эта самая чешуя начала осыпаться. В итоге купание затянулось почти на час, воду пришлось менять несколько раз, ванную заволокло паром, я сама взмокла до трусов, зато дракон был осмотрен на предмет повреждений, чисто вымыт и более-менее согрет — по крайней мере, дышать он стал чаще. Когда сошла вся грязь, выяснилось, что цвет чешуи у дракона какой-то странный и сильно зависит от освещения — серебристо-серый в тени и переливчатый при свете, будто снег на солнце, перемежающийся всполохами синего, бирюзового и голубого. После купания я организовала у батареи гнездо из пледа и завернутой под ним грелки, куда и закутала находку, оставив снаружи только нос. И только когда я устало присела на диван, вытирая пот со лба, до оцепеневшего мозга, наконец, дошло: У меня дома дракон. — Твою мать. Разморозившиеся мысли стремительно стали метаться в голове вспугнутой стайкой бабочек, беспорядочно мельтеша и сталкиваясь друг с другом. Откуда, черт возьми, он взялся? Что он делал в сугробе? А это точно дракон? Что мне делать, если он умрет? А что делать, если не умрет? Чем его кормить? Это ведь целый дракон! Что он делал в сугробе? Что он вообще здесь делал? А это точно?.. Поймав себя на том, что в третий раз прокручиваю в голове одни и те же вопросы, решила, что пора завязывать. Моей целью был горячий чай — вот им и займусь, иначе дым из ушей повалит от перенапряжения. Привычные действия успокаивают: залить кипятком бутон белого чая, отсчитать пять минут, зачарованно наблюдая за раскрывающимся цветком, наполнить до краев чашку, глубоко вдохнуть, наслаждаясь ароматом — и все мысли волшебным образом улетучиваются, оставив только блаженный пофигизм. Ну, дракон, ну и что, в жизни чего только не случается. Вяло трепыхнувшееся «ДРАКОНЫ не случаются!» я залила новой порцией чая. Хорошо. Тепло. Весь вечер и ночь я меняла грелку и проверяла состояние дракончика, но никаких признаков жизни, кроме тихого дыхания, он не подавал. Побоявшись оставлять его одного на целый день, утром я позвонила на работу и сослалась на плохое самочувствие. В конце концов, за три года ни единого отпуска — могу позволить себе поболеть немного. Вскоре после завтрака я устроилась на диване с чашкой чая и книгой, периодически поглядывая в обустроенное с таким усердием гнездо. И чуть не захлебнулась, в очередной раз переведя взгляд к батарее — оттуда на меня пристально смотрели льдисто-голубые глаза с узкими щелочками зрачков. Ноздри активно втягивали воздух, а язык осторожно пробовал окружающее пространство на вкус. То ли дракончику понравилось увиденное, то ли просто зверь мне попался неагрессивный, но через минуту такого изучения он издал какое-то дружелюбное курлыканье и завозился в попытках выбраться из пледа. Стараясь не делать резких движений, я двинулась к малышу и, присев на корточки, осторожно протянула руку. — Давай знакомиться, что ли? Руку мой найденыш не только обнюхал, но еще и активно облизал и даже попробовал на зуб — правда, тут же признал ее непригодной для еды. Как хорошо, что зубы у него еще маленькие, иначе с половиной ладони пришлось бы распрощаться. А вот чашка с чаем, которую я поставила рядом на пол, заинтересовала дракона куда больше, чем мои конечности. Он потянулся к ней всем телом, но застрял в пледе, чуть не уткнулся носом в ковер и обиженно заворчал, пытаясь понять, что это такое его не пускает. На моем лице заиграла улыбка от умиления, когда я аккуратно освободила запутавшиеся крылья и расправила края пледа, давая больше простора для маневра. От рук малыш не шарахался; нетерпеливо подрагивал хвост, а глаза не отлипали от чашки. Наконец, получив свободу, он рванулся к заветной цели, сунул голову в чай и жадно отхлебнул. Мимика у дракона оказалась неожиданно богатой: сначала сморщился нос и встопорщились разом все чешуйки, затем он высунул язык и смешно затряс головой, недовольно отплевываясь и будто ругаясь на своем языке. Да, я пью очень крепкий чай без сахара. Дракончик недовольно зыркнул исподлобья, насупился и заполз обратно в плед задом ко мне. Обиделся. Все еще похихикивая, я сходила на кухню и вернулась с сахарницей — мириться. Понятия не имею, можно ли драконам сахар, но вряд ли один кусочек навредит. Процесс выманивания из гнезда оказался не менее забавным, чем знакомство с чаем. На меня фыркали, сопели и косились, но я-то видела, что нос уже заинтересованно принюхивается, поэтому удвоила усилия. — Давай, маленький, это очень вкусно. — Фррр. — Не «фррр», а вкусно. Сладкий и вкусный сахар. Не дуйся, ну же. — Рррр-ршш! — И смеяться я больше не буду. Вылезай, вот так… Наконец, увещевания увенчались успехом — дракон выбрался из пледа и осторожно лизнул предложенный сахар, чтобы через секунду заглотить его целиком, по-собачьи восторженно виляя хвостом и всем видом выпрашивая еще кусочек. — Вот и молодец. Пожалуй, на первый раз хватит. Ну что, мир? Эй, мир не означает, что я тебе всю сахарницу отдам! — я вцепилась руками в одну из её ручек, но за другую её попытался отобрать сладкоежка. — Ррра-ааа-ам! — дракон уперся всеми лапами в свою добычу, не собираясь так просто сдаваться. — Не рычи на меня, вдруг тебе много сладкого вредно! Отдай, ящерица чешуйчатая! — Гррряу-ууррр-ррам! Бздынь! — сахарница, не выдержав игры в перетягивание каната, выскочила из рук и разбилась, рассыпав содержимое по всей комнате. Теперь обиделась я. — Уррр? — Я с тобой не разговариваю, маленькая жадина, — отрезала я, собирая рассыпанные кубики сахара. — Ррр-руфффф, уфф, — дракон подобострастно вился вокруг, огорченно пыхтя и пытаясь поймать мой взгляд. — Я к тебе со всей душой, а ты мои вещи уничтожаешь! — Рррряумрряу, — вокруг ноги осторожно обвился тонкий хвост, а виноватые глаза заглянули, казалось, в самую душу. — Отпусти. — Урррр. — А я говорю, отпусти. — Уррр-уррру-уррр. — Ну и ладно. Я уселась на пол прямо там, где меня поймали. Дракон тут же воспользовался возможностью и вскарабкался на колени, осторожно тыкаясь теплым носом в лицо. Устоять просто невозможно — уже через минуту я почесывала чешуйчатую шею под громкое счастливое урчание. Замурчав вину за разбитую сахарницу, неугомонное создание отправилось изучать квартиру. За пару часов он умудрился застрять в шкафу, опрокинуть вазу (к счастью, пустую), нарычать на свое отражение в телевизоре и подраться с веником. Веник, кстати, одержал безоговорочную победу, угодив прутьями в чувствительный нос. А потом дракон захотел есть. И тут встал резонный вопрос — чем его кормить? Нет, понятно, что это хищник, так что на ум первым приходит мясо — вот только какое, сколько его нужно? Да и потом, магазинное сильно отличается от мяса свежепойманного дикого зверя, да и не факт, что организм зверя хорошо переносит все те препараты, которыми это самое магазинное мясо нашпиговано. С другой стороны, это же дракон — по идее у него должен быть достаточно крепкий желудок. Нельзя и о возрасте забывать — у малыша еще недостаточно крепкие зубы, чтобы рвать крупные куски, о чем красноречиво свидетельствует моя слегка пожеванная, но все же целая рука. В итоге я решила начать с фарша, а там как пойдет. Сказано — сделано. Благо, я как раз со вчерашнего утра размораживала фарш для котлет, так что вскоре мелкий получил тарелку с едой, в которую он только что не с головой зарылся, довольно причмокивая. Надо ему имя придумать, а то все «дракон» да «мелкий» — непорядок. — И как же мне тебя назвать? — задумчиво уставилась я на жующее чудо. Чудо заинтересованно курлыкнуло и перевело на меня взгляд, не прекращая жевать. — Может «Шиложопик»? Или «Беда»? Ни один из вариантов дракончику не понравился, о чем он не замедлить сообщить всеми доступными средствами: вздыбил чешую, обфыркал меня фаршем и сбил на пол попавшиеся под хвост салфетки. — Ну ладно, нет, так нет. А как насчет «Айс»? Спустя полчаса я перебрала все известные имена и придумала с десяток вариаций самых экзотических прозвищ. Упрямому мелкому ни один из вариантов не пришелся по душе, фантазия моя иссякла и на помощь пришел «Окей, гугл». Еще через час гугл выдохся, я охрипла, а имя так и не было выбрано. — Еще немного и я буду звать тебя занозой в заднице, — ласково пообещала я, в изнеможении отстраняясь от компьютера. — Гррр-ыых! — Сам такой. Несколько минут прошли в молчании, которое нарушало только тихое копошение дракона — после обеда он устраивался в полюбившемся пледе у батареи. Я лениво перевела взгляд на угомонившегося вредину. Сквозь открытые шторы зимнее солнце подсвечивало чешую, заставляя ее искриться тысячами всполохов и искр. Малыш сам был как крошечное сияющее солнышко. Солнце… Свет… Сияние. — Люциан, — тихо выдохнула я, завороженная увиденным. Дракон приоткрыл один глаз и… улыбнулся! Ничем иным, кроме улыбки, это просто не могло быть. Действительно, словно маленькое солнышко — мое личное солнышко. — Вот и договорились, — улыбнулась я в ответ. Пока Люций спал после обеда, я успела пополнить запасы продуктов с учетом дополнительного рта, наготовить еды на несколько дней вперед и сделать уборку. Сон у дракона оказался крепкий, так что никакие звуки его не тревожили. Проснувшись, Люциан с новыми силами отправился осваивать территории, до которых не добрался в первой половине дня: ванная, туалет и шкафы в коридоре. На этот раз знакомство прошло более-менее мирно — миска с водой вызвала бурный восторг и заняла непоседу на добрых два часа, а шкафы были надежно закрыты, так что сунуть туда любопытный нос не удалось. Зато под ванной нашлось настоящее сокровище — старая мочалка. Люций вцепился в нее, как самый обыкновенный щенок, а на все попытки отобрать грозно ворчал. Под вечер он перетащил мочалку в гнездо и тщательно закопал поглубже, чтобы я не добралась до его сокровища. Уставший и переполненный впечатлениями, дракон после ужина благодарно обтерся об меня всем телом и поплелся на свое место — снова спать. Так что остаток вечера я провела в тишине и покое с любимым чаем и сериалом. Идеально. Уже ночью, лежа в кровати, я каждые пять минут проверяла, на месте ли Люциан, не привиделось ли мне. Засыпать было страшно — а вдруг утром окажется, что все это галлюцинация? Вдруг на самом деле я упала и ударилась головой, а дракон — сказочное и легендарное создание — всего лишь следствие сотрясения мозга? Но через несколько часов такого бдения организм сказал решительное «хватит», и сон сморил меня в один миг. Проснулась буквально через несколько часов так же резко, заполошно шаря глазами вокруг — легендарное создание тихо сопело на соседней подушке, явно не собираясь исчезать, даже не подозревая о бушующих во мне чувствах. Когда только успел на кровать переползти? — спать-то он устроился в пледе у батареи. Старясь не разбудить, я осторожно погладила Люция по голове — просто чтобы почувствовать его тепло и развеять остатки сна. Глядя на свернувшееся в клубочек тело, забавно дергающиеся крылышки и серебристую чешую, я поймала себя на том, что пойду на все, только бы не расставаться с этим маленьким чудом. Знать, что дракон реален, прикасаться к нему, ощущать его тяжесть на коленях и теплое дыхание на лице — от этого невозможно отказаться. Невозможно будет жить как прежде, даже если он исчезнет. Я поняла это с первого взгляда, как только увидела, кого вытащила из сугроба. Почувствовала сердцем раньше, чем осознал мозг. Это мой дракон. Мой, и если кто-то попробует его отобрать — сожру и не подавлюсь. Как будто в ответ на мои мысли, Люциан обвил руку хвостом и довольно затарахтел, не просыпаясь. Второй раз я заснула спокойно.