Колония для незаконопослушных

      С тех пор, как прибежали трое охранников и отволокли Микки за руки в машину, я его больше не видел. Я не знаю, где он, не знаю, что с ним, не знаю, что с ним сделают. Я сижу в столовой и просто смотрю перед собой. Желудок уже сводит от голода, я не ел три дня. Сначала из-за этого ебаного насилия охранника, а теперь из-за Мика. Мне ложка не лезет в рот, не до этого сейчас. Гляжу в какую-то невидимую точку, вокруг все расплывается и бежит мимо меня. Я чувствую множество взглядов на себе, чувствую, что многие хотят задать вопросы, но я лишь не отрываясь смотрю вперед. Ночь моя была так же, как и прошлая: бессонная. Я устал от этих проблем, мне бы хотелось сейчас просто сидеть дома, на втором этаже, в кровати Липа, и просто курить с ним, говорить о жизни, как это было раньше, до тюрьмы. Помимо моих переживаний за Микки, я чувствовал невероятную злость на него за то, что он не послушал меня, не сдержал обещание, сделал так, как сам считал нужным. К горлу подкатывает тошнота. Я хватаюсь за живот и бегу к выходу. - Эй, ты куда? - кидает мне охранник, но, видя мое состояние, просто молча бежит следом. Открываю дверцу и забегаю в туалет. У меня продолжаются рвотные позывы, я пытаюсь блевать, но я нихера не ел, и даже не пил, поэтому, кроме маленькой струи желчи, ничего больше из меня не выходит. Вытираю рот тыльной стороной ладони и подхожу к умывальнику, набирая горсть воды в руки. Смотрю в зеркало: господи, на что я стал похож. Волосы уже отрасли на пару сантиметров, образуя на голове черти-что, за месяц появилась уже заметная щетина, все лицо изуродовано в побоях и ссадинах. Закрываю глаза и отворачиваю голову, самому мерзко на себя смотреть. - Ну что там, легче? - крикнул охранник, заглядывая внутрь. - Да, все в порядке, - дрожащим голосом ответил я. Попил немного воды из крана и отправился за охраной. - Еще есть будешь? - спросил он. - Нет, можно мне в комнату? - Да, пойдем.       Мы двинулись по коридору, приближаясь к светло-зеленой обшарпанной двери, охранник открыл ее и пропустил меня вперед. - Скоро на отработки, ты сможешь пойти? - охранник уже было закрыл дверь, но остановился, чтобы спросить. - Да, - кивнул головой я, - да,смогу. Он ответил мне лишь кивком, скрываясь за дверями. Я откинулся на кровать и закрыл глаза, Боже, как же мне плохо. Я пытался сосредоточиться на чем-то хорошем, но перед глазами находилась лишь вчерашняя картина: Микки на охраннике. Я открыл глаза, чтобы больше не видеть ее, но и с открытыми глазами мне не удавалось этого избежать. - Черт! - я запустил руку в волосы, крепко сжимая их в то время, как по моим щекам полились горячие слезы.       Через десять минут в комнату вошли Том, Дилан и Марк. Они расселись по своим кроватям и начали что-то обсуждать. До меня смутно долетало, о чем именно они говорят. Их совсем не интересовала вчерашняя история, они к этому абсолютно спокойно отнеслись. Ну, с кем не бывает, подрался с охраной. Ну, с кем не бывает, добавят срок. Ну, с кем не бывает, отсидит больше, чем положено. И никого не удивило, что этим "кем-то" был именно Микки. Кроме меня, потому что он обещал, он должен был сдержать слово, он всегда его держит. Должна быть слишком веская причина, чтобы он нарушил свое общение. И эта самая причина - я. Именно это и смягчает мою злость, то, что он это сделал только ради меня. Как и я для него. Странно, но ради любви мы идем на слишком большие жертвы, после чего наша любовь становится то ли ярче, то ли тускнее. Губа начинает дрожать, а в глазах больно щипит. Ненавижу такие моменты слабости, ненавижу свою эмоциональность. Мик бы сейчас сказал, что в этом нет ничего страшного, ведь так только проявляется моя человечность, но я с ним не согласен: я мужик, я должен держать себя в руках. Закусываю губу и сжимаю кулаки в то время, как в комнате повисает тишина. Мне не нужно поворачивать голову, я знаю, что взгляды всех трех моих сокамерников направлены на меня. Так и хочется плюнуть им: "Чего вылупились,идиоты!?". Но, вместо этого, я всего лишь закрываю глаза и пытаюсь мысленно уйти отсюда, от этих проблем, от Микки. И от самого себя.       Кто-то поворачивает ключ в замке, дверь приоткрывается и в проеме показывается охранник. - За мной, - кивает он, и все рывком поднимаются, последним выхожу я. Идем как обычно, по уже прекрасно выученному коридору. Вот мерзко-голубые потертые стены, вот переговорная, после нее комната с прозрачной стеной для встреч с семьей и родственниками, дальше обычная дверь без надписей, из которой несколько дней назад вышел проверяющий и словил нас. И вот, следом за ней, выход, мы проходим через открытые двери. На улице уже столпились заключенные. Я подхожу и становлюсь рядом с высоким брюнетом ,который оглядывает меня с головы до ног. -Хватит, - говорю я. - Что? - он вопросительно выгибает бровь. - Пялиться хватит, трахать я тебя не буду, даже не надейся, - скрестив руки на груди, равнодушно ответил я. - Да пошел ты, - раздраженно закатил глаза он и двинулся в противоположном направлении, идя на другой конец толпы. Вот так-то лучше. Чего они все время ко мне клеятся? Чем я так притягиваю свой пол? Что их во мне так манит? Обычный рыжий, веснушчатый парень, ну, еще с ахуенной фигурой и задом. Ну и все, что во мне красивого и привлекательного? Но Микки я привлекал не только внешне, я чувствовал это. Как и он меня. Я любил его, сам не зная за что. За то, что он, при одном неверном моем выражении, давал мне по ебальнику? Или за то, что он безумно ревновал меня, но пытался неудачно скрыть это, говоря, что ему срать на меня? Не знаю. Я просто любил его, ни за что. Потому что это Микки. Мой Микки.       Поворачиваю голову, пытаясь найти его в толпе, хотя знаю, что его здесь не может быть. Он где-нибудь в другом месте, взаперти. И неизвестно, выйдет ли он вообще опять к людям. Через высоких и широких заключенных я не смог разглядеть толпу полностью, но среди тех, кого я все-таки увидел, его не было. Рядом со мной стояли Марк, Дилан и Том. Они весело разговаривали, перемывая косточки каждому из здесь находящихся. Меня они в свои сплетни не звали и не втягивали, так как я, в их глазах с самых первых дней, человек больной, отстраненный и отрешенный. Они поняли, что со мной дело лучше не иметь. - Едем в закусочную в соседнем квартале, - сказал охранник, держа в руках планшет с распорядком дня, - сегодня придется отмывать унитазы и мыть посуду, - тяжело вздохнул он, ему самому не по вкусу была такая работа. Смотреть, как мы оттираем чужие блевотины. Сегодня Мика не было, а значит, доминируем сегодня определенно не мы. Нам придется решить, кто будет драильщиком толчков, а кто мойщиком посуды. Второе, на фоне первого, выглядело как-то даже благородно. - Делимся на 2 группы, - озвучил он уже очевидное, развернулся и пошел к охранникам, стоящим недалеко от него. - Ну что, сосунки, - начал главный негр, с которым уходил Микки, - вашего главаря сегодня нет? - Зато, если бы он был, то ты точно нас так не называл, - возразил какой-то совсем юный мальчишка, младше меня на пару лет, да и по телосложению больше шестнадцати ему не дашь. - Че ты вякнул? - зарычал черный и двинулся к нему. У них началась какая-то стыковка, после чего к ним сразу же подбежал охранник, и рассоединил их. - За мной, - он махнул планшетом, и указал нам на автобус, после чего пошагал к нему, мы - следом за ним.       Я забрался в автобус и залез в самый конец, сев возле окна. В каждом заходящем заключенном мне виделся Микки и только, когда они подходили ближе, я удостоверялся, что это не он. Через минут 5-6 мы уже подъехали к закусочной. Мы по очереди вышли из автобуса и зашли в эту задрипанную забегаловку. В нос ударил смешанный запах жаренного картофеля, сигарет, ужасного перегара и блевотины. Я застегнул молнию до конца и уткнулся носом в форму, чтобы хоть как-то избежать атаки этого зловония. Охранник остановился,мы тоже. Группы уже были готовы: черные и белые. - Кто куда? - спросил охранник. - Мы посуду мыть, - рявкнул негр, направляясь со своей свитой к кухне. Нам больше не оставалось выбора, как двинуться в сторону кабинок. Ну что ж, сам напоролся. В тюрьму меня никто не гнал. Нам никто ничего не объяснял, дали просто перчатки, йоршики и херни, нужные для прочищения засоров. Зачем вообще в таких местах чистить толчки? Только чтобы еще больше добить нас? Мне кажется, им известно, что жизнь нас и так уже побила. Я захожу в первую кабину, которая, как оказалось, была не пустой. Сначала я хотел выйти, но увидел, что человек, находящийся в ней, вряд ли был в сознании или хотя бы в трезвом состоянии. Какой-то пьяница лежал на полу, облокотившись локтем на толчок. На нем была потертая джинсовая куртка и такие же джинсы, темные, обшарпанные, все в грязи ботинки. Его образ завершала красная шапка, которая была слишком большая и надета лишь на половину, по форме чем-то напоминая презерватив. Я подошел к нему и дернул за плечо. - Эй, чувак, съеби отсюда, - сказал я, но тот остался неподвижен. - Эй, - я повернул его, лицо заставило меня застыть. Фрэнк, - Пиздец! Почему именно сейчас, именно в этой закусочной, именно в этой кабинке, ебаный ты пиздюк!? - простонал я, запуская свободную руку в волосы, убирая пряди с лица. Фрэнк поежился и пробубнел что-то невнятное. -А ну бля, просыпайся! - повысил голос я, тряся его за плечи. - Вставай и уебывай! Ноль эмоций. Впрочем, ничего нового. Так он не проснется. Встаю и бью его ногой в живот, настолько сильно, чтобы боль просочилась сквозь его пьяное сознание. - Пошел нахуй! - прошептал Фрэнк, хватаясь за живот. - Ты кто, блять, такой? - он открыл один глаз, пытаясь сообразить, кто он, где он, что он здесь делает и как сюда попал. Затем он слегка подается назад, то ли от испуга, то ли от неожиданности. - Я твой сын, - вздохнул я, - технически сын, а биологически - нет. - Че, бля? - нахмурился он, - скажи нормально, че те нужно? - Я Йен, Фрэнк, - я вздохнул и потер переносицу.Хоть я и ненавидел его, но все же было обидно, что он не помнит о моем существовании. - Сынок, - улыбнулся он, пытаясь встать, что сначала получалось безуспешно, но с третьей попытки он все-таки преодолел все трудности. - Иди к папке! - он раскрыл руки для объятий, и на лице Фрэнка сияла довольная пьяная улыбка. - Ты что здесь забыл? Как же твоя преданность "Алиби"? - поинтересовался я, игнорируя его приветствие. - Ой, - он отмахнулся, слегка покачиваясь и делая недовольную гримасу, - я скрывался тут от одних очень злых людей, которым очень нужно мое яйцо, а потом случайно понеслось, - засмеялся он, переминаясь с ноги на ногу. - Что, блять? - вот нихуя не понял, честное слово. - Чье яйцо? - Мое, Йен! Я защищал Карла, понимаешь? Стало жалко мальчишку, я взял всю вину на себя, вот такой я хороший! - он раскрыл руки, показывая себя, мол, посмотрите, какой честный и благородный. - Что с Карлом? - спросил я, не веря ему. Пиздит. Однозначно пиздит. - Ничего, он больше не в делах. Больше не с неграми, - снова отмахнулся он, - слыш, сына, дай папе денег, он пойдет похмелится. - Прости, но я немного в тюрьме, Фрэнк, - серьезно ответил я. - Хах, - усмехнулся он, после чего заразился приступом хохота, - ну ты и даешь, не думай, что если папка пьяный, то он ниче не соображает, - он нагнулся ближе, - ты в какой-то сраной забегаловке в туалете, сынок, - прошептал он. -Утю-тю, - и покрутил пальцем возле виска. Затем он оттолкнул меня и направился к двери кабинки. -И да, что это за ебаные косички у тебя на башке? - крикнул я ему напоследок, прежде, чем он показал мне фак и захлопнул дверь. Если вы думаете, что у вас ужасный отец, то просто вспомните про Фрэнка Галлагера.       Я развернулся и глянул на унитаз. Он был весь перепачкан блевотиной. Не думал, что буду оттирать последствия бурной пьянки моего отца. Смотрю на грязно-белую поверхность толчка и к горлу подступает тошнота, теперь рядом с блевотиной Фрэнка еще и ручьи моей желчи. Вот вам, сын и отец, хоть и не биологический. Я сажусь и протягиваю руку к унитазу, но не могу до него дотронутся, не могу, слишком мерзко. Я встаю, резкими движениями снимаю перчатки, выкидываю их в унитаз и выхожу из этой чертовой кабинки. Охраны нет, никого нет, все распределились по кабинкам, из каждой слышны позывы рвоты и недовольные бормотания, смешанные с матами. Ничего так нам работку подкинули. Интересно, как там сейчас мойщики посуды? Но мне не узнать, ибо к ним я не собирался идти, да и обратно тоже. Открывается кабинка и из нее вылетает русый парень, бросая перчатки в дверь, из которой только что вышел. - Пошли нахуй, ублюдки! - зарычал он, закрывая рукавом нос. Калеб. Почему именно он?Без понятия, но это мне не нравится, мне стыдно на него смотреть после всего. Боюсь даже взглянуть в его сторону. Но произошло то, что меня пиздец как удивило. - Привет! - улыбнулся он. - Здорово, - кивнул я без улыбки, не до нежностей мне тут, когда мой Микки сейчас в опасности. - Что делаешь? - он подошел ближе ко мне, скрещивая руки на груди. - То же самое, что и ты - избегаю этой вонючей хуйни. - Хм, - он усмехнулся, - все-таки мы похожи, так ведь? - он подошел ко мне вплотную, игриво улыбаясь. Что, блять? Это точно Калеб? Это точно тот, кого Мик отпиздил несколько недель назад? Он осмелел, возмужал чуток, хотя внешне ни капли не изменился. -Ничем мы не похожи, - буркнул я, - похожи только тем, что сидим в одной тюрьме и тем, что сейчас халтурим от самой мерзкой работы. - Разве этого мало, Йен? - улыбнулся он, кладя руку мне на плечо. - Эй, - я скинул ее, - не надо. - Ты, смотрю, сошелся со своим дерзким голубком, - уже остывшим тоном спросил он. - Не твое собачье дело, - отвернулся от него я. Ну, вот че он, блять, лезет?Е му оно надо? - А ты говорил... - Знаешь что, блять, Калеб, - отрезал дерзко, сам себе на удивление, я, - не лезь, ладно?Моя жизнь - мне решать. - Да? - он преодолел расстояние между нами, теперь мы стояли нос к носу, его горячее дыхание ощущалось на моей коже. Я замер. - А если я тебе предложу минет? Вот прям сейчас? Я нервно сглотнул,в штанах уже начала просыпаться эрекция. - Нет, - сказал я. - А если вот так, - он наклонился и прошептал эти слова мне в ухо, слегка покусывая мочку, затем положил руку на мою ляжку и нежно повел вверх, ухватившись за мой член. Я прикрыл глаза и откинул голову назад, черт, как тяжело. - Нет, - простонал я. - Ну нет, так нет, - сказал ласково он, на самом деле даже не желая отодвигаться, а наоборот только придвигаясь ближе, сжимая мой член через джинсы. Он начал расстегивать ремень, но тут я опомнился и резко схватил его за руку. - Я сказал нет, - уже строго произнес я. - Да хватит тебе! - толкнул он меня к стене, прижимая. Он нагнулся, желая меня поцеловать, но я оттолкнул его. - Отъебись! - заорал я. - Не нужен ты мне! Мне Микки нужен, я Мика люблю! Я развернулся и пошел снова в кабинку туалета.       Лучше я буду мыть унитазы, чем изменять Милковичу.