Вампир, назначенный мне

«Она догадалась? Но как? Или не догадалась? Да как же так? Она ведь не может меня чувствовать, она же человек. Но как тогда? Откуда ей знать? Или она не знает…» — Да, — послышалось в трубке. — Гарнс, ночи. Я пропал. — Стефан? Ночи и тебе. Что ты сделал? — Я полный идиот. — Кто бы сомневался. Что произошло-то? — Она меня нарисовала. Мне кажется, она поняла. — Кто? Что поняла? Ты о чем? — О Дели! — А? А-а! И что? — Она нарисовала меня, я пропал. Я полный идиот! — Это я уже слышал и полностью тебя поддерживаю. — Гарнс, это не смешно! — Да нет, смешно, ты толком объясни. Нет, лучше я приду. — Приходи, только где-нибудь в три утра, когда она уже спать ляжет. — Хорошо. Вечер шел как-то скомкано. Неужели ему так не понравился рисунок? Знала бы, лучше бы не рисовала вовсе. Махнув на все рукой, я пораньше отправилась спать. Стефан с мрачной решительностью мерил гостиную шагами, когда в дверь, наконец, позвонили. Поскорее впустив гостя, он снова вернулся в гостиную и сел на диван. — Ну, рассказывай, полный идиот, что она у тебя тут нарисовала, что ты пропал, — сказал Гарнс. — Дело-то серьезное, а тебе все хихоньки да хахоньки, — недовольно сказал Стефан. — Слушай, да, что у тебя тут такое приключилось, что ты как будто на солнце побывал. — Побывал и даже погрелся. Горячо. Но это пустяки, — отмахнулся вампир. — Что, правда? — всполошился Гарнс. — Ты что, совсем? — Я теперь уже не знаю, когда же я рехнулся. То ли когда что мне понадобился человек, то ли когда выбрал Делию. — Похоже, еще при рождении, — предложил свой вариант Гарнс. — Такое тоже может быть, — покорно кивнул Стефан. — Да что такое приключилось? — всерьез обеспокоился Гарнс. — Она меня нарисовала. — И что? Ты что не знал, что она художница? Что такого-то? — не понял Гарнс. — Да знал, я знал. Просто она нарисовала меня именно таким, какой я есть! — В смысле? — Да в прямом, мне кажется, она догадалась. — О чем именно? — Она меня сегодня спросила, почему я выбрал ее. — И что ты ей ответил? — Ничего, я увидел то, что она нарисовала. Она точно догадалась, — сокрушался Стефан. — Да покажи ты мне рисунок-то, — попросил Гарнс. — Она его с собой унесла. Сейчас принесу, — кивнул Стефан. Он тихо прошел по коридору, вошел в комнату. Рисунок лежал на столе, с которого почти мгновенно исчез. Через несколько секунд Стефан уже протягивал другу лист бумаги, с синим портретом на нем. — А она у тебя талантливая. Так, похоже, — похвалил Гарнс. — Да ты посмотри, как она нарисовала! — воскликнул Стефан. — Неужели у меня на лбу написано, что я ее люблю? — Сейчас да, — спокойно ответил Гарнс, покосившись на лоб собеседника. — А вообще, я не понимаю, чего ты так переполошился. — Как это? Да ты посмотри! Если я так на нее смотрю, то она точно уже все поняла. — Да как? Что такого-то? Ну, получился ты у нее немного человечнее, чем вампир, и все. На диван она тебя немного странно усадила, волосы распустила, твою обычную неопрятность пририсовала, добавила грусти и нерешительности. Между прочим, ты в последнее время именно такой! А, в общем, я не пойму на что ты жалуешься. Она тебя не кровожадным монстром видит, а вполне обычным вампиром, разве что чуть более романтичным. Хотя тебе такой образ больше подходит, чем тот трудяга-юрист с непроницаемой миной, которую ты на себя нацепил. — Ты так думаешь? — усомнился Стефан. — Нет, так думает мой левый ботинок, а я думаю, что ты полный балбес, к тому же, еще полностью влюбленный в человека. Было бы в сто раз проще, если бы ты ее укусил. — Я не буду ее кусать! — Да знаю-знаю, — отмахнулся Гарнс, отдавая рисунок, который через несколько секунд уже лежал на прежнем месте. — Что скажешь? — Что ты полный идиот, и ты пропал. Но ты и сам это знаешь. Стефан оторопело смотрел на друга. — Стеф, друг, я так и не понял, чего ты так переживал! Ну ладно, нарисовала она тебя не так, как надо. Но это же ничего не значит. Художники вообще видят мир по-другому. Ну, захотелось ее правой пятке, чтобы ты сидел на диване в незастегнутой рубашке со свободными волосами и смотрелся на картинке, как брошенный любовник, и что теперь? Завтра она тебя нарисует в доспехах и с мечом наголо, но это же не значит, что она видела тебя в битве под Кармасом! А потом вообще голым в ванной нарисует! Тебе ж не сто лет, чтобы в присутствии вампирш краснеть и пороть всякую чушь! — Я в присутствии вампирш никогда не краснел и чушь не порол, — насупился Стефан. — Да знаю. Но заметь, у меня с Хельгой все в порядке, скоро столетие со дня свадьбы справим! — Поздравляю, — мрачно пробормотал Стефан. — Куда бы было проще, если бы ты выбрал себе обычную вампиршу, а не человеческую девушку. — Кто бы сомневался, — передразнил Стефан. — Но что уж выбралось. — Ну, выбралось и выбралось. Чего ты переживаешь-то? Ну, поняла она, что ты ее любишь, и что? Или ты от нее всю ее короткую жизнь это скрывать намерен? — Нет. — Ну и что тогда? Даже лучше, если она поняла. Хоть бы бояться не будет. — Да она и так не боится. — А ты ей про сон вампиров рассказал? — Она видела. — Видела? — Гарнс аж на месте подскочил. — Ну, ты идиот! — Да я тебе это еще по телефону сказал. Собственно, в тот день я и позагорал. — И что она? — Да ничего, — пожал плечами Стефан. — Заорала, потом поплакала немного и успокоилась, сказав, что предупреждать же надо. — Здравая мысль, жаль не твоя, — похвалил Гарнс. — Она сегодня еще у меня спрашивала, почему я никогда не улыбаюсь. — Я надеюсь, ты ей ничего про межрасовый кодекс не наплел? — Я что, по-твоему, совсем с головой не дружу? — Да с тебя станется, — покачал головой вампир. — Так что ты ей сказал? — Да как есть, так и сказал. Мол, люди неправильно истолковывают вампирью улыбку. — А потом полдня растолковывал, как ее правильно истолковывать? — хохотнул Гарнс. Стефан тяжело вздохнул. — Знаешь, что она мне на это ответила? — На тридцать три положения кодекса вампиров относительно оскала? Даже представить не могу, — Гарнс хохотал уже в голос. — Да тьфу, на тебя. Ничего я ей про кодекс не говорил, он уже устарел и недействителен! — А если бы не устарел, то сказал бы? — Гарнс сполз по креслу вниз. — Гарнс, да кончай издеваться! Я тебе серьезно! Она мне сказала, что ей страшнее находиться в одной комнате с вечно серьезным вампиром, чем со смеющимся! — Ну да, после того, как она увидела спящего вампира, улыбка ей по барабану, — хрюкнул откуда-то с пола Гарнс. — Да у тебя не девица, а клад! Тебя уже не боится, спящего вампира простой истерикой пережила, и против улыбки ничего не имеет. Не пойму, чего тебе в жизни не хватает! — Ты прекрасно знаешь, — вдруг резко погрустнел Стефан. — Тебе, равно как и мне, известно, что вампиры любят только один раз в жизни. И если один вампир может добиваться другого всю свою жизнь, то Делия человек. — Так я тебе о чем толкую! Укуси ее и будет, и она тоже вампиршей! — Нет, — отрезал Стефан. — Ну, как знаешь.