Хамелеон

      На последние деньги Кларк купил ноутбук — где и как Джон, наверное, уже не узнает. Да он и спрашивать не станет. Когда Кларк подгадал место, время, высверлил в стенке банкомата отверстие и подключил ноутбук к системе, Джон перестал вникать в то, что тот пытается сделать.       — Это просто, — усмехнулся Кларк, — не обязательно быть хорошим хакером, чтобы найти в Даркнете проги и отдать банкомату команду на снятие наличных. Нужно лишь отыскать правильную модель и выполнить инструкцию.       — Откуда инструкция? — Поинтересовался Джон.       — Один ушлый хрен из ЧВК любил со мной поболтать. Я застрелил его в Техасе.       Старый банкомат компании NCR¹ они нашли в очередной провинциальной дыре. Наличные, которыми банкомат охотно поделился, Кларк вынул через сейфовую часть. И пусть камеры что-то засекли, но то была лишь его протянутая рука. Забавно получилось. Вроде мошенничество, а не такое, к какому Кларк привык. Если бы он мошенничал по старинке, то наверняка взаимодействовал бы с людьми. Люди уязвимы прямо как тот банкомат, что трещал и отсчитывал свежие купюры… Нет, куда больше.       Немного погодя очередная машина была заменена седаном «Тойота», сильно напоминающим Джону его прежний «Лексус». Иногда, всё реже и реже, но Джон ловил себя на мысли, что никак не может расслабиться в этой машине. Он плохо спал. Если и засыпал, то неизбежно просыпался, невзирая на слабость и усталость от лекарств. А снился ему Конрад Шейн…       В последние часы своей жизни.       Это не ускользнуло от Кларка, потому — как только они оказались в Техасе — Кларк избавился от «Тойоты». Сменил на «Додж» пикап, усовершенствованный каким-то умельцем, и в первые мгновения не сдержал восхищения. Не внешним видом «Доджа», его «бронёй». Якобы на такой машине и в стену не страшно вписаться, пострадать-то пострадаешь, но, скорее всего, не умрёшь.       Утопив «Тойоту», Кларк загрузил пикап оружием, которое возил собой, скорее, на всякий случай, чем в самом деле собираясь воспользоваться: он не мог пользоваться оружием Хойт, потому что не знал — зарегистрировано ли оно на неё? Если да — это его быстро выдаст.       Кларк обошёл «Додж», разглядывая со всех сторон.       — И не говори, что тебе не нравится. — Довольно произнёс он.       Джон уже сидел внутри, поглядывая на сумку с деньгами. Он не сразу расслышал вопроса и очнулся только некоторое время спустя.       — Что? — непонимающе переспросил Джон.       — У тебя опять система тормозит, Дориан? Завязывай пялиться в одну точку.       Вопросительно глянув на Кларка, Джон наконец дождался пояснений:       — Я о машине. Таран на колесах.       — Она ничего. — Признал Джон.       — Ничего? Ты шутишь, что ли? Это ртом ты работаешь вроде «ничего», а вроде и ничего особенного.       — Она хороша. — Поправил себя Джон.       — Вот так-то.       Кларк хлопнул дверью, завёл двигатель — машина тронулась с места. Вскоре их обоих начало потряхивать на выбоинах. Дорога не асфальтирована, зато без камер.       — Поспи немного. — Предложил Кларк.       — Не хочу.       — Хочешь.       Джон повернулся к Кларку, помолчал немного и потянулся за поцелуем. Как само собой разумеющееся. Последние дни они целуются едва ли не каждые несколько миль, и это избавляет от ненужных разговоров или натужного молчания.       — Потом, — отмахнулся Джон. — Сейчас слишком трясёт.       Не дождавшись ответа, Джон отвернулся к окну. Дорога в округ Брустер много времени не займёт, он понимал это, а потому ощущал себя где-то на грани реальности: обречённым, которого стискивало толщей земли. Надо вылезти, прорыть себе путь наверх.       Пусть почва твёрдая и плотная, надо выбраться… Что говорил Кларк? Если отбросить всё личное, думать беспристрастно, то что он говорил? Что не помнил. И если раньше Джон не верил ему потому, что не хотел верить, то последнее время только и делал, что искал какую-то лазейку. Что-то за что удастся зацепиться. Он даже ударился в конспирологию, и вспомнил про теорию, когда-то со всех сторон обсасываемую Уэйном. К её современной интерпретации многие — Джон и Уэйн в том числе — привыкли относиться со здоровой долей скептицизма. Сплетни, кто из мировых знаменитостей или политиков зомбирован и отключается по кодовому слову, а кто из них рептилоид, совсем не волновали, но вот сама история проекта «МК Ультра»² всё чаще всплывала в голове.       Начало было положено в эпоху Холодной войны, когда правительство опасалось, что американских военнопленных могут контролировать с помощью промывки мозгов. Считалось, что где-то в Северной Корее сносили этаж за этажом пирамиды Маслоу, превращая пленных в животных. Погружали в дерьмо и вынуждали там жить, ломали режим, ощущение времени, бесконечными унижениями сносили потребность в уважении, потребность в принадлежности, потребность в безопасности. А на базе биологических инстинктов, когда человек умел только есть и спать, выстраивали личность заново. Американские капиталисты возвращались обратно коммунистическими фанатиками и истово считали, что сами, по доброй воле, прозрели.       Тогда ЦРУ создало свой проект, целью которого был полный контроль над разумом. Сперва эксперименты проводили над добровольцами — с помощью электрошоковой терапии им стирали память, вводили в мозг электроды, и применяли ЛСД. В эксперименте участвовали психиатры и учёные, считалось, что эксперимент научит создавать новые личности, новые — ложные — воспоминания, внедрять постгипнотические команды в разум и стимулировать амнезию. Идей было гораздо больше, что-то там про программирование военнопленных на убийство соотечественников и прочие «подвиги», свершённые на благо родного американского флага, но, Джон концентрировался только на том, что помогало ему думать о Кларке.       Это был проект «Синяя птица», который через несколько лет повернул в сторону проектов «Артишок» и «МК Ультра». И если в проекте «Артишок» пытались создать сыворотку правды и накачивали подопытных наркотиками, то у «МК Ультра» цель была той же — поиск идеального средства для контроля над психикой. Масштабы уже куда глобальнее. Ни о какой добровольности речи давно не шло — подопытными становились заключённые, бездомные, наркоманы, проститутки, пациенты психиатрических клиник, пациенты больниц, солдаты, работники государственных организаций и структур, студенты, дети. Никто из них не догадывался, что принимает участие в таких экспериментах. В итоге — тысячи поломанных жизней, разрушенных семей и острых расстройств психики. По одной из версий даже девять сотен членов секты «Храм народов»³, в одночасье покончивших с собой, стали жертвами проекта «МК Ультра».       В какой-то момент всё обернулось громадным скандалом, — не без помощи журналистов из «Нью-Йорк Таймс» — но разве ЦРУ не добилось хотя бы чего-то? Создание эффекта множественной личности, контроль над поведением животных… Существует мнение, что огласку получило лишь то, что было выгодно правительству, а реальные плоды трудов — так и остались чем-то недоступным широкой общественности. Книгой за семью печатями.       Когда Джон думал о Кларке, в его воспалённом мозгу проскальзывало — ты сам-то уверен, что над тобой не ставили экспериментов? Возможно, он просто не помнит. Возможно, прямо сейчас кто-то копается в его мозгах. Вокруг всё ненастоящее…       Какой же бред.       — Расскажи как было, Кларк. — Озвучил свои мысли Джон. — Либо признай, что твоя киношная амнезия ложь, либо расскажи как всё было. Отмалчиваться всё время не получится, придётся что-то объяснить.       Казалось, машина снова вильнула. А пусть и не вильнула, но Джон всё равно заметно качнулся. Кларк сбросил скорость, повернулся, стискивая челюсть и играя желваками.       — Я сделал то, что должен был. — Повторил Кларк.       Джон кивнул. Просто кивнул и ничего не сказал. Очередной туманный ответ, он утонет в бесконечных бредовых теориях, но не добьётся от Кларка чего-то вразумительного. Кларк сам-то знает, что говорить? Или ему просто нечего сказать? Нет… Если бы Кларк хотел соврать, он бы придумал долгую увлекательную историю и подал бы её под самым правдоподобным соусом. Джон опустил голову, бесцельно глядя на свои поношенные джинсы.       — Я бы умер… — неохотно прошептал Кларк.       Получив ещё один кивок и больше ничего, Кларк вдавил педаль тормоза. Теперь их обоих толкнуло к приборной панели.       — Я бы сдох, слышишь?!       Кларк грубо развернул его к себе.       — Это… — он указал на свой ожог под подбородком, — я не помню, когда это случилось, потому что не знал, сколько времени прошло, потому что и времени для меня не было, и меня самого не было. Потому что тебе прострелили башку!       В том-то и дело — голову почти прострелили ему, а мозги растерял будто бы Кларк.       Кларк вдруг осёкся, качнул головой, показывая то самое выражение лица, какое Джон увидел ещё в доме. Глаза Кларка немного покраснели, увлажнились… Как у актёра в минуту напряжённой сцены. Оттого ещё более странно, что Джон начал верить ему — да, захоти Кларк соврать, он бы сделал это быстро, не оставляя поводов для сомнения.       Наверное, если бы Джон не протянул кисть, не коснулся скулы, а потом и нижнего века Кларка — тот взял бы себя в руки и вернулся к дороге. Но Джон коснулся, собрав на пальце влагу, растёр её по коже.       — Лучше мне было тебя не встречать. — Заявил Кларк. — Представляешь, какая жизнь бы меня ждала?       Джон слушал его и всё пытался обнаружить влагу, которая высохла за несколько секунд.       — Какая?       Кларк одёрнул голову. Движение получилось едва ли не пугливым, похожим на движение нервного зверька. Он пожал плечами.       — Другая. Мне не было бы страшно…       Кларк всегда любил проехаться по его недостаткам, мол, ты плакса, не думаешь о себе, недостаточно умён, Джон предпочитал не замечать и не отвечал тем же, а вот сейчас…       — И мне не было. — Продолжил Кларк. — Когда я жил, не зная тебя, мне было… Легко.       — Тебе было лучше? — Джон настойчиво провёл подушечками пальцев по его лицу, но ничего похожего на слёзы не было и в помине.       Кларк молчал. Пристально смотрел и больше не дёргался. Затем неуверенно покачал головой.       — Нет. Мне было просто легко. Меня ничто не беспокоило. Я думал, где бы вкусно поесть и чем себя развлечь. Вот, собственно, и всё.       — О чём ты думаешь теперь?       Всё-таки дёрнулся. Когда Джон приложил ладонь к его щеке, Кларк попытался отпрянуть и вернуться за руль.       — О чём, Кларк? — Джон удержал его голову, не давая отвернуться.       — О тебе… Пожалуйста, люби меня… — едва слышно отозвался Кларк.       — Что?.. — Опешил Джон.       — Пожалуйста, люби меня.       Кларк потянулся и обнял его. Наверняка лишь для того, чтобы бы не смотреть в лицо, потому что вот теперь он чувствовал себя уязвлённым. Впился в шею горячими губами… Джон не понял зачем. Зачем приблизил лицо к лицу, зачем целовал так кротко и мягко.       Редкие машины позади сначала истошно гудели, а потом объезжали. Джон не слышал их, узнавая Кларка — уже знакомого вдоль и поперёк — заново. Дюйм за дюймом. Ощущалось это именно так. Трепетный, напуганный Кларк был с ним осторожен, не делал что хотел, а молчаливо спрашивал разрешения.       — Хочу, чтобы ты меня любил, — Кларк обдал горячим дыханием губы, стискивая пальцы на его спине.       Ресницы у Кларка были немного влажные, солёные, целуя его веки, Джон чувствовал этот вкус. Целуя щёки, вкус казался горьковатым.       — Пожалуйста. — Не останавливался Кларк.       Губами Кларк коснулся его пальцев, поймал ошеломлённое выражение лица и поцеловал ту руку — с порезанным запястьем. Затем уткнулся лбом в яремную впадину, позволяя Джону зарыться в его волосы и поцеловать в макушку.       — Прости. — Наконец-то сказал Кларк.       Ощущение дежавю. Искажённого повтора. Когда-то Кларк тоже извинялся и говорил, что не предаст. А потом загнал как дикого зверя и ударил ножом. Вот и вся суть. По-другому, видно, не умеет.       — Мы никогда не будем квиты, — рассудил Кларк, — но я слишком эгоистичен, чтобы тебя отпустить.       — Это эгоизм? И только?       Кларк замолчал. Как будто слова у него разом закончились, и заменить их было нечем. Джон прошёлся пальцами по его шее, по спине, вздымающейся тревожно и часто. Крепко сжал, выражая этим и нежность, и накопившуюся горечь.       — Кларк…       — Я хочу быть с тобой. — Всё, что смог ответить тот. — Не бросай меня.       — Почему ты хочешь быть со мной? — Допытывался Джон.       Что уж проще, сказать «люблю» и попытаться сыграть на этом? А он всё не говорит…       — Потому что это ты. Ты всё, что у меня есть.       — Это не так.       — Ты всё, что мне нужно…       Это он уже слышал. Джон вообще многое слышал. Сходил с ума, обманывался, а затем думал: это то, что Кларк сказал на самом деле или он услышал то, что хотел услышать?       — Поверь, — успокоил его Джон, — я никогда не бросал тебя. Может и пытался, но я бы не смог.       Даже в Эверглейдс. Там он не бросал, защищал. Даже после Техасского леса, тогда он залёг на дно, и пытался не думать, но немного трезвея, всё равно мысленно возвращался к Кларку.       — И сейчас? — Пытался убедиться Кларк. — Ты не бросишь меня… В Мексике или где-нибудь ещё?       Унять дикое сердцебиение оказалось невозможным, и Джон поспешно схватил Кларка за плечи. Дыхание на миг перехватило, а голову кольнуло первой иглой боли. Мимолётно и терпимо, но он знал, что будет потом.       — Нет…       Он дурак? Пойдёт на попятную? После всего…       — Кларк, надо поговорить.       Дурак…       Но пусть дурак… Он не должен доверять Кларка ни Хойт, ни конторе, с которой она связалась. Джон мог бы доверить Хойт собственную жизнь, но не Кларка. И уж тем более он не доверял федеральным агентам, кем бы они там ни были. Здесь нет «хорошей» стороны.       Есть жребий, карьерные амбиции агентов и методы, какими они посчитают нужным их добиваться. Жребий выпадет и Кларку может повезти, а может и не повезти. Маленький винтик может не подойти большому механизму. Или подойти, но механизм-то его и раздавит.       Никто не обяжет их держать слово. Никто.       Джон открыл было рот, но ещё перед тем, как что-то сказать, увидел: Кларк снова тянется к нему.       — Разговор есть, Кларк. Только не здесь, заводи двигатель. Проедем вперёд и свернём в какой-нибудь переулок. Там не так шумно.       Шумно… На самом деле он не знал с чего начать и оттягивал этот разговор, надеясь, что за те минуты пока они едут, сможет подобрать хотя бы пару фраз… Джон отвернулся к окну, на секунду опустил отяжелевшие веки. Спать клонило неестественно сильно, похоже, уже часа два как. Зевнул, рассматривая пейзаж снаружи. В какое-то мгновение пейзаж начал смазываться, а мысли и вовсе отказались складываться во что-то цельное. В висках колотилась кровь, в мозгу только и билось это навязчивое, неугомонное…       — Пожалуйста, люби меня.       Всё-таки дурак? Раз верит. Не в оправдания, Кларк не оправдывался, но ему нелегко давались слова, он проталкивал их с мукой и трудом. Не заламывает он рук, не рыдает, такое не для него. Он запросто мог бы это сыграть, но зачем ему играть? Зачем сейчас? Незачем унижаться и просить о любви, незачем срываться с места и ломать жизнеспособную схему, а потом верить на слово и ехать в какой-то техасский аэродром.       Кларк одержимый психопат? Может быть. Психопаты не дают чего-то безвозмездно, вероятно, и Кларк променял безопасность на свою одержимость. Но что если нет?..       Он дурак? Раз нашёл ту ниточку, в сотый раз зацепился… Есть ниточка!       Дурак…       Он снова хочет верить во что-то, так истово, что будто разделил себя на части. Одна часть всё понимает, знает, как нужно поступить, а другая захлёбывается своим «люблю» и ищет спасительную нить.       Я всё равно тебя люблю.       Он и не переставал. Из крана потекла ржавая вода, но всё равно это была вода. В нём вспыхивали и затмевали остальное — чувства совершенно далёкие от любви, а где-то там под ними текла та ржавая вода.       Но всякий раз, будто в противовес, Джон вспоминал, что когда-то смотрел на Кларка иначе. С благоговением. Ещё в детстве, Кларк тогда казался умнее, мудрее даже, и Джон восхищался им, каждым его словом, каждым жестом. Вода в то время была кристально чистой, а Кларк самым необычным и удивительным из всех.       — Это что, — сорвалось с губ Кларка, — щенок со щенком?       Соседи оставили у них свою собаку. Щенок бегал по заднему двору, крутился рядом и то и дело лизал руки. Гостей Джон не ждал, но, лишь только заметив Кларка, поднял щенка выше и щенок с удовольствием накинулся на того. Успел облизать и шею, и лицо.       — Фу… — Кларк махнул рукой, — убери его.       — Он симпатичный, правда?       — Прямо как ты… — Наверное, поняв что сказал, Кларк опешил, замялся. — Ты прямо, как собака, говорю.       Семья Джона переехала сюда три месяца назад, и всё это время Кларк вроде держался на расстоянии, иногда вёл себя надменно, но заходил практически каждый день. Как мёдом ему здесь намазано.       — Собаки бывают очень верными. — Заметил Джон.       — И что для них в этом хорошего?       Джон задумался. Надолго.       — Их любят…       — Не всегда.       Кларк вёл себя надменно, и любви к животным не проявлял, увидит на улице — не подойдёт. Но щенка, — того, с которым сравнил его — начал баловать и гладить. Джон это заметил. Он вообще многое подмечал. Не всегда разумом, а каким-то внутренним радаром, о каком никогда и не задумывался толком.       — Джон…       Голос раздался словно издалека. Провалился на короткое время, а потом раздался опять:       — Слышишь? — на плечо опустилась рука. — Мы почти на месте.       На каком месте? Совершенно не понимая, что происходит Джон нахмурился, открыл глаза. Первые секунды перед глазами стояла пелена, но стоило ей развеяться, как всё завертелось, и до кучи запрыгали странные зигзаги.       — Ты не спал очень долго. — Предупредил Кларк. — Я дал тебе снотворное вместе с остальными лекарствами. И всё равно ты держался, сначала вроде задремал, но вздрогнул и проснулся. Поэтому я дал ещё… В конечном итоге, тебя это вырубило.       Джон пялился в одну точку. Моргнул, качнулся и завис ещё ненадолго. Мозг включался медленно. Когда это случилось? Когда его начали кормить снотворным? Уже после того, как он попросил Кларка куда-нибудь свернуть? Сначала до, а потом после?       — Я спал?       В ответ на повышенный и несвойственный тон, Кларк приподнял брови.       — Без колёс ты не мог заснуть. Не сердись.       Джон едва не врезался в стекло, пытаясь углядеть хоть какой-нибудь знак на дороге и понять, где именно находится. Но никаких знаков, они уже съехали с шоссе и двигались по пыльной неровной дороге.       — Округ Брустер. — Сказал ему Кларк. — Юго-Запад Техаса. Всё по плану. Я бы тебя не будил, но только ты знаешь этих людей.       Джон упёрся рукой в приборную панель, смотря прямо перед собой. Всё, как говорила Элисон Хойт… Замаскированные приводные огни на взлётной полосе, ангары, выглядящие как обычные склады…       — …Все устройства убираемые, — сказала Хойт, — если не знать наверняка, то и не поймёшь, что это аэродром. Мы будем ждать там.       Джон смотрел на аэродром глазами полными едва ли не ужаса и до сих пор не верил в то, что это взаправду случилось. Он это сделал… Не хотел, но сделал! В ушах зазвенело…       Нет… Не надо!       Из глубины души поднялась волна такого мощного отрицания, что удивительно, как он не прокричал этого вслух. Как он вообще мог такое допустить?       — Сворачивай! — Скомандовал Джон.       В одночасье всё стало по-настоящему реальным. Вот сейчас точно. И Кларк, верящий в сказки про Мексику, и ангары-склады вероятно с агентами внутри, и «подвыпившая» компания «молодёжи», которая наверняка следила за дорогой.       — Сворачивай, Кларк!       — Чего ещё? Совсем у тебя что ли с…       — Там федеральные агенты, или включай своё красноречие и пробуй выбить защиту в обмен на сведения, или сворачивай! У тебя меньше минуты на раздумья!       И десяти секунд не понадобилось, резина взвизгнула и пикап развернулся, но перед этим… Всего на миг, однако Джон поймал выражение лица Мартина Кларка: смесь ожесточения и обиды, готовой отпружинить в любой момент и ударить настоящим бешенством. Пока Кларк жал на газ и заставлял «Додж» набирать скорость, жилка на шее набухала и яростно пульсировала. Кларк не говорил и не смотрел на него, но, наверное, лишь потому что дал системе в своей голове чёткую команду: сначала уйти от федералов. А вот потом «поговорить»…       Федеральные агенты ждали команды. Они видели, как «Додж» свернул, знали, кто внутри, однако первые мгновения не двигались с места. И когда команда «фас» прозвучала, пять из машин, прижатых к обочине, сорвались вперёд.       — Он передумал. — Агент глянул на Хойт через зеркало заднего вида.       Она сидела в пассажирском кресле и безотрывно смотрела на маячивший впереди «Додж». Как он успел по ней понять — твёрдо, холодно, с взвешенной решимостью и ясным умом. На первый взгляд казалось, случившееся никак не взволновало её. Ни лишних слов, ни эмоций.       — Вас раскрыли, поработайте над маскировкой.       — Поработайте над манерой говорить, босс вы там — в полиции, на своём участке.       И бровью не повела, даже не посмотрела. Сучка…       — Чёрт, уйдёт… — шепнул агент.       Забыв о Хойт, он крутанул руль и машину сильно занесло. Они потеряли минуты, поэтому «Додж» оторвался.       — От нас ушёл. — Агент схватился за рацию.       …Когда из вида их теряла одна машина, то связывалась с другими, и Джон снова видел, как их пытаются прижать с трёх сторон. Но над головой пока не кружил вертолёт и к погоне не присоединилась местная полиция. Резина опять взвизгнула, Кларк выехал на встречную полосу, слыша непрерывное гудение.       Как бы Джон тому не противился, но в его мозгу и всплыло только то, что Шейн однажды тоже выехал на встречку.       Правда, всего на миг, потом Джон обернулся, сосредоточенно следя за машинами агентов. Отстали. На этот раз сильно. Он сел прямо, вытер лоб. Вместо холода, будто кипятком окатило, а скоростью сдавило грудь. Они летели вперёд так быстро, что оставалось лишь гадать, как Кларк видит перед собой. Из-за головокружения и боли для Джона всё давно превратилось в смазанные пятна: сперва норовившие вписаться в них машины, затем, когда удалось съехать со встречной полосы, и стены зданий, и прохожие, и деревья.       Пожалуй, Кларк гнал так, потому что пружину сорвало, и бешенство уже ударило в голову. Неуправляемая ярость уже захлестнула, а уязвлённая гордость Кларка не позволяла ей утихнуть. Когда одна из машин агентов показалась на горизонте, Кларк не попытался скрыться, он развернул пикап и полетел к ней стрелой.       У «Доджа» имелся дополнительный силовой каркас и наваренный кенгурятник. Сначала «Додж» вонзился в передний бампер неукреплённого «Форда», а потом, — когда «Форд» помяло, откинуло и крутануло — и в его левый бок, напрочь снося пассажирскую дверь. Раздался оглушительный грохот, звон битого стекла, Джона с силой толкнуло вперед, грудью он врезался в приборную панель. От боли потемнело в глазах. Но он не отключился, нет. Лучше бы он отключился…       Рыча «Додж» сдал назад. Следом Кларк газанул и протаранил разбитую машину во второй раз. В третий, в четвёртый…       Налетая разбушевавшейся стихией, Кларк сминал «Форд» и разбирал его на части. Передний бампер уже отвалился, задний тоже, крышка багажника держалась лишь с одной стороны, пассажирская дверь валялась далеко позади. Из салона по «Доджу» никто не стрелял, они, может, и пытались, но не смогли.       Самого его вместе с Кларком швыряло взад-вперёд до тех пор, пока Джон не перехватил руль. Кларк пихнул его плечом — пикап пронёсся мимо раскуроченного «Форда», врезался шинами в бордюр и остановился.       — Успокойся… — Джон схватил Кларка за плечи. — Успокойся, Кларк!       Кларк повернулся. Кто-то другой мог бы испугаться его лица, но Джон не боялся злости Кларка, он боялся его желания причинить боль. Настолько явного, пожирающего остатки здравомыслия.       Он не понял, как именно Кларк избавился от хватки на плечах: просто дёрнулся и Джон врезался спиной в дверь. Видно, растеряв остатки здравомыслия, Кларк вышел из машины и просто пошёл вперёд. Словно наверняка знал, что в него никто не выстрелит, а потому не скрывался за преградами. Битое стекло захрустело под его подошвами, Кларк снял с предохранителя пистолет, ударяя по капоту «Форда» с такой силой, что машина едва не подпрыгнула. С лобового стекла ссыпалось больше осколков. Кларк заглянул в салон, но Джон и с расстояния видел, что там: раздутые подушки безопасности, испачканные каплями крови, люди в неестественных позах… Два федеральных агента в бронежилетах, с расчехлёнными пушками и значками Департамента юстиции. Стерев кровь с золотистого орла, Кларк бросил один из значков под ноги.       АТФ.       — Ты, ублюдок, хотел сдать меня не абы кому. — Кларк повернулся к нему со злым весельем. Джон начал подходить ближе, опасаясь, что ещё минута и у агентов образуются дыры в головах. — Самое неоднозначное бюро. Парни, гоняющие Аль Капоне и теряющие гранатомёты рядом с мексиканскими картелями.       — Я не хотел. Собирался предупредить…       Джон подходил медленно. Осторожно, как к дикому зверю, от какого можно ожидать всего. Но даже если он осторожничал с Кларком, как со зверем, ему и в голову не пришло вооружиться ещё в машине. В любой другой ситуации, Джон схватил бы пушку рефлекторно — ему не надо было задумываться, тело делало всё само. А вот с Кларком не сделало. Вооружаться против Кларка до сих пор казалось дикостью, чем-то запредельным…       — Ошибка, достойная самоубийцы. — Проговорил Кларк.       Ещё один шаг и Кларк вскинул пистолет. Холодно ухмыльнулся. Слишком холодно для человека, который недавно таранил машину федералов в припадке ярости. Джон остановился. Замер, вглядываясь в чёрное дуло, а потом прошёл вперёд и встал напротив Кларка. Когда он коснулся руки, держащей пистолет, Кларк ответил: вместо нажима на спусковой крючок, врезал стволом по его кисти так, что наверняка сломал ему палец.       — Красивых жестов захотелось, щеночек?       Следом Кларк врезал рукоятью по шее и повалил его на землю.       — Прибежал, виляя хвостом, на помощь к несчастным федералам?       От удара под дых снова потемнело в глазах. Хватая ртом воздух, Джон увернулся от ещё одного удара, но Кларк вмазал ногой ему по спине и отправил обратно на землю.       — Не переживай, их я не трону. Ведь у меня есть ты.       Кларк врезал кулаком ему по лицу. Наверное, саданул бы и подошвой, не поймай Джон его ногу. Из носа потекла кровь, Джон вытер её с губ, невольно поморщился от боли.       — И что дальше? — Осведомился он. — Сделаешь мне одолжение, если прикончишь. Со стволом не интересно, лучше забей меня до смерти, как уже порывался.       На самом деле он говорил это не для того, чтобы произвести впечатление, не ради «красивых жестов». Он просто говорил и видел, как Кларк меняется в лице. Совсем немного, самую малость, этого можно было и не разглядеть. В истории Мартина Кларка Джон Дориан всегда жив. Да?       Правда не всегда здоров.       Кларк сложил губы в тонкую линию, дышал через нос, вероятно, пытаясь успокоиться всеми силами.       — Не пойму, что сильнее, — процедил Кларк, — твой комплекс мученика или комплекс героя.       Кларк вывернулся и пнул его по рёбрам, сотрясая тело мощным выбросом боли. Грудная клетка и без того была ушиблена о приборную панель. Кларк впился пальцами в его горло, приподнял, а потом с размаху бросил на землю — Джон перекатился, отплёвывая слюни.       — Почему так? — Заорал Кларк. — Почему всё так?!       Сколько бы он ни успокаивался, а ярость всё равно вытесняла рассудок. Кларк снова попытался ударить, но и на этот раз Джон перехватил его ногу — дёрнул и утянул Кларка вниз. Тот треснулся копчиком, сморщил в неприятии лицо. Не давая подняться, Джон что есть силы сжал его в объятиях, затем мягко и успокаивающе погладил по спине.       — Успокойся… Тише, Кларк.       — Не хочу, чтобы так…       Лицо Кларка горело, но, кажется, он расслабился. Поплыл. Вжался щекой в его плечо, апатично смотря перед собой. В тот раз Джон тоже его обнял… Только теперь Кларк не смеялся, как ненормальный, рядом не было винтовки, а в руках у Кларка ножа. Но Джон всё равно ждал ножа. Гладил и ждал «ножа». А наряду с этим — не ждал.       Стиснутый у федералов шокер, Кларк спрятал в кармане куртки. Он-то и стал новым «ножом». Джон заметил его поздно и дёрнулся от разряда. Хватило одного удара. Раз — и темнота.       …Несколько секунд Кларк держал Дориана в руках. Потом встал, приблизился к «Доджу» и вернулся обратно уже с верёвкой. Замешкал на миг, проводя грязными ладонями по лицу. Когда всё было закончено он, напрягшись, закинул Дориана в кузов пикапа. Встал напротив, громко дыша.       — Тебя ещё дрессировать и дрессировать, щеночек. Гадишь, где ни попадя.       Накрыл кузов брезентом.       — Не захотел по-хорошему, будет тебе по-плохому.       Нужно было застрелить хозяина дома в Канзасе. Сидел бы сейчас в тепле, ел подаренные соседями пироги. Дверь «Доджа» хлопнула, заурчал двигатель. Но он не застрелил и теперь это уже не просто порно-сэндвич с двойным проникновением — «между ЧВК и полицией»…       Вмешалась третья сторона.

***

      — Мы хотели получить осведомителя, а получили двух раненых агентов. Ваш человек плохо сработал, он предупре…       Он не договорил. Хойт глянула на него, заставляя крепко сжать челюсти. Не просто сучка, презрительно-высокомерная сучка. Зато с их шефом она сама любезность, «дева в беде».       — Мой человек сработал, как надо. Хотел бы предупредить, предупредил раньше. Не было никакого смысла в этом театральном развороте прямо у пункта назначения.       — У вас будет время на поиски смысла. Когда их повяжут на границе с Мексикой, они…       — Он, не «они». — Продолжала перебивать его Хойт. — Ваших сотрудников таранил только один, состояние второго может быть ничем не лучше состояния ваших людей.       — Верю, что вы верите в это.       А вот во всё остальное… Она придумала легенду, связала концы с концами и объяснила возникновение «её человека», а также свою осведомлённость о делах Пентагона. Якобы не выложила всё раньше, потому что не доверяла полиции, «да и не в компетенции полиции таким заниматься», якобы «её человек» связался с ней сам, потому что они сблизились во время его реабилитации. Бегал где-то годами, а потом решил ей довериться. Якобы она никакого отношения к его побегу не имела. Ну-ну.       …Пробубнив что-то напоследок, её сопровождающий из породы «сила есть ума не надо» покинул машину. За тонированными стёклами Хойт почти не могла его разглядеть. Последнее время только в таких машинах она и ездила, и только в сопровождении АТФ. Будет очень неловко, если её лицо попадёт в объектив дорожной камеры наблюдения. Особенно в Техасе.       Минут через двадцать дверь раскрылась, и агент заглянул в салон.       — Не знаю, следует ли вам сообщать, но какое право я имею скрывать?       Протянул Хойт планшет.       — Допрос ваших «Бонни и Клайда», — пояснил он, — одиннадцатая минута двадцать седьмая секунда.       Дверь хлопнула. Сначала Хойт хотела просмотреть видео от начала до конца, но потом всё-таки провела пальцем и перемотала до одиннадцатой минуты. Вопрос она пропустила, услышала только ответ:       — …На похоронах. Сэма Хойта застрелили. Сперва его дочь отдала богу душу, потом он сам…       Хойт отмотала назад, прослушала опять, на этот раз с вопроса. Дыхание спёрло, кровь ударила в голову, и перед глазами запрыгали яркие точки. Почти минуту она не дышала, затем, будто вспомнив как сделать вздох, втянула носом воздух. Просмотрела видео от начала до конца и медленно вышла из машины. Уже не осторожничая, даже не думая об осторожности.       — Мне жаль. — Смягчил тон агент.       Он неспешно курил, держа рацию, и, по-видимому, ждал дальнейших указаний. Хойт посмотрела на него, вытащила сигарету из протянутой пачки. Прикурила: ладонью агент закрыл огонёк зажигалки от ветра.       — Вы говорили, что Харрис до сих пор в тюрьме.       Прослушав допрос, она узнала, что в машине отца было обнаружено фото. Просто фото его руки, сжимающей нож. Наверное, никто не понял, что фотографию отец сделал не сам. Это фото — практически один в один с тем, которое ей прислали в больницу после событий в Эверглейдс. Тогда снимок сделал Харрис. Сейчас тоже… Харрис сделал всё сам. Иначе в этом фото нет никакого смысла.       — Он в тюрьме. — Уверенно ответил агент.       — Это вряд ли.