Бог должен быть безгрешен

- 6 -

В воскресенье вечером они решили посмотреть в гостиной какое-нибудь весёлое кино. Крис не запомнил ничего, потому что украдкой рассматривал сидевшего рядом на диване Чонина — это было намного интереснее. Чонин залез на диван с ногами в своей обычной манере и грел Криса горячим боком. Как они уснули и когда, Крис тоже не запомнил. Зато проснулся от того, что Чонин плотно прижимался к нему. Тоже в порядке вещей для подростка — видеть эротические сны. Другое дело, что Крис оказался не готов к тому, что его облапают, надышат ему на шею и прижмутся губами. Причём мелкий засранец ещё и не шумел — домогался во сне тихо, но уверенно. Выдавали его только сбитое тяжёлое дыхание и активные действия. Крис тихо умирал, пока по его телу шарили горячие руки. Попытался обнять Чонина и погладить ладонью по спине, чтобы немного успокоить. Тут же обмер, обнаружив, что футболка на Чонине задралась, а его пальцы легли на гладкую кожу на пояснице. С резким выдохом Чонин ещё сильнее прижался к нему, позволив прочувствовать твёрдость в районе бёдер. Крис зажмурился, тая от прикосновения губ к шее — немного ниже линии челюсти. Новый выдох опалил кожу не хуже поцелуя. И Крис безотчётно просунул руку между ними, чтобы провести пальцами по напряжённому животу и пробраться под пояс лёгких брюк. В ладонь удобно легло твёрдое и тяжёлое, горячее и влажное. Под пальцами жил слабый пульс и ощущалась манящая рельефность. С губ Чонина слетел невнятный, но откровенно изумлённый возглас, ну а после резкого движения он ожидаемо загремел с дивана. Крис с сожалением прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и тихо поинтересовался: — Ты там не убился? — Н-нет, — донеслось снизу минуты через две. — Помочь? — Крис подложил руки под голову и коварно улыбнулся бесстрастной люстре на потолке. — Хён!!! — Ну что? Можно подумать, я никогда не был в твоём возрасте, стесняшка. Знаешь такое слово — "поллюция"? Что теперь, казнить тебя за это? Если так казнить всех, у кого случалось и случается до сих пор, то люди на Земле вымрут. Так тебе помочь? — Уже поздно, — глухо проворчал с ковра Чонин. — В смысле — уже кончил? Или в смысле — всё упало? — индифферентно уточнил Крис. — Хотя... если загреметь с дивана... упало, да? Так и будешь лежать на полу? — Нет, но мы проспали, кажется. — Аминь... Что?! Через минуту оба носились по дому как угорелые и торопливо собирались, потому что и впрямь проспали. Пришлось запихнуть Чонина в салон "кадиллака" и отвезти в школу, чтобы успеть к началу занятий. У школьных ворот Крис притормозил. Чонин распахнул дверцу, собираясь выскочить на тротуар, и одна из девушек у ворот тут же замахала ему рукой. Чонин помедлил. — Симпатичная. Губа не дура. Давно подцепил? — проницательно разобрался в ситуации Крис, мысленно предъявив счёт девице за спущенный в ванну презерватив. Чонин заполыхал даже ушами и втянул выставленную уже из машины ногу обратно. — Целовались уже хоть? — продолжил истекать ядом Крис. — Хён, перестань, — тихо попросил вконец засмущавшийся Чонин. — Ужас какой. Тебе сколько лет, чудо? При твоих данных уже давно пора миновать уйму этапов. — Времени не хватает, — буркнул Чонин и отвернулся. — Это как? — не понял Крис, с интересом разглядывая тёмные волосы на затылке и прикидывая, стоит расчесать Чонина или отпустить на волю лохматым. — С тех пор, как мне стукнуло двенадцать, я меняю школы примерно раз в два месяца. — Ты поэтому испанский знаешь? — Да не знаю я испанский! — зафырчал тут же Чонин. — Просто хорошо понимаю и могу сказать несколько фраз. Ясно всё. Крис не представлял, радоваться ему или печалиться, зато понимал теперь, почему у него на руках такой невинный ребёнок. В самом деле, сложно грешить, когда меняешь школы и окружение, как перчатки. За два месяца только и успеешь, что попривыкнуть немного и сломать лёд — и уже пора переезжать на новое место. Даже странно, что при таком количестве переездов Чонин не стал нервным и диким. Хотя... его спасали танцы и музыка. — Ладно, сорвиголова, запоминай. Девчонки любят ушами. Язык у тебя подвешен неплохо, вот и пользуйся. — Сам знаю. — Угу, я вижу. А ещё ты красивый и обаятельный. Старый румянец ещё не успел сползти, а Чонин уже зацветал новым. И Крис испытывал от этого иррациональное удовольствие. Через минуту, налюбовавшись вволю, сжалился. — Ну беги уже, а то точно опоздаешь. Чонин выбрался из машины и двинулся к школьным воротам. Крис проводил его задумчивым взглядом, понаблюдал за ужимками местной красотки и отметил пару здоровых лбов, косившихся на Чонина с откровенной неприязнью. Это немного беспокоило. С другой стороны, Чонин и впрямь по-взрослому рассудительный, так что глобально вляпаться не должен. Крис довольно улыбнулся, глядя, как Чонин шагает в компании девушки к центральному зданию школы. Его мальчик умный и красивый, и талантливый — таким легко гордиться. — По-моему, у тебя уже крыша едет, — поставил ему диагноз Исин, когда они вновь встретились в кафе. — Мне уже всё равно как-то, — безмятежно отозвался Крис. — И я бы не сказал, что так уж схожу с ума. Мне хорошо просто быть рядом. И смотреть, как он танцует. Хотя ты прав — крыша едет. — Именно. Дело не в том, что это неправильно. Дело в том, к чему это может привести. — М-м-м? — Крис отвлёкся от коктейля и вопросительно посмотрел на Исина. — Был такой офигенно умный чувак. Фрейд. Слышал, может? Если что-то долго в себе держать и переживать минута за минутой, то это может мутировать в нечто ненормальное. Наверное, тебе стоило отказаться от этой работы тогда, когда ты понял, насколько всё серьёзно. Было бы проще поставить крест. И сейчас, кстати, не поздно. — Почему? — Крис всерьёз обиделся. — Да, у меня от него крыша едет, но я не кидаюсь на него — держу себя в руках без особого труда. — Вот именно. Потому что ты знаешь, что ему пятнадцать... — Шестнадцать, — сквозь зубы рыкнул Крис. — Шестнадцать, ладно. Так вот, ты знаешь, что ему шестнадцать, что у него больная спина, поэтому и держишь себя в руках. Но ты ведь всё равно хочешь. И любишь. А он в итоге всё равно уедет и оставит тебя с носом. Что тогда? Крис отставил стакан и потёр веки ладонями. — Я не знаю, Исин. Просто не знаю. И я не могу запретить ему жить. Он совсем ребёнок и ничего толком не пробовал. Как я могу у него отбирать это и связывать по рукам и ногам своими чувствами? — Не можешь. Поэтому просто исчезни, пока никому не стало плохо. Знаешь, люди в большинстве своём, скажем так, чувствуют эмоциями, а вот ты... ты чувствуешь страстями. Ты, по-моему, вообще не знаешь, что такое нормальные эмоции. Если у тебя крыша поедет окончательно, ты будешь опасен — в первую очередь — для него. — Нет, — Крис твёрдо покачал головой, — не для него. Я никогда не сделаю ничего, что могло бы... — Ты так думаешь. Но реальность не всегда соответствует нашим намерениям. — Вот тут ты ошибаешься. Скорее, я сам сдохну, чем позволю случиться чему-нибудь плохому с ним. Это полностью соответствовало намерениям и желаниям Криса. Он помнил, как мама Чонина называла сына солнышком. Чонин стал солнышком и для него. Даже в мелочах. Крис никогда не прятался от правды и признавал, что сам он сложный человек, потому что настроение и страсти у него скакали чуть ли не каждую минуту из белого в чёрное и обратно. Внешне он оставался спокойным и невозмутимым, но внутри у него всё ревело, бурлило и клокотало, как в паровом котле. И людям вокруг он часто напоминал минное поле, когда не знаешь, куда ногу поставить, чтоб не рвануло и не прибило. А Чонин с лёгкостью лечил собой и депрессию Криса, и просто плохое настроение. Крису вообще хватало одного взгляда на Чонина, чтобы начать улыбаться. Но Исин, конечно, не ошибался, когда говорил, что Крис хочет Чонина, только любил Чонина он при этом намного больше. Чонин был для него верой в лучшее, надеждой. Крис просыпался с мыслями о Чонине и засыпал с ними же. Словно молитва утром и на ночь. Чонин. Его любимый мальчик. Светлый и лучистый, как солнышко. Его вера, его религия и его Бог. — Ты точно спятил, — вздохнул Исин. — Сдвиг по фазе у тебя, дружище... Но оба даже не догадывались, насколько всё плохо.