Непрожитая жизнь

- Няня! - Дарина влетела в свою комнату и бросилась к старой служанке, швырнув на пол корзинку с едой. Пари, сидевшая с вышивкой, только и успела, что отложить иглу, чтобы Госпожа не напоролась на нее, и схватить в объятия дрожащее тело. Дарина, ее девочка, которую она учила ходить и бегать, танцевать, слагать песни и намечать узор на полотне, сейчас плакала так горько и безутешно, словно ее мир разлетелся на части. -Ну что ты, что ты, - тихо приговаривала старуха, гладя блестящие волосы, выбившиеся из прически. - Что за беда стряслась, что ты так убиваешься? Полно. Нет ничего такого, чтобы стоило твоих слез. Женщина коротко всхлипнула и забилась в еще более горьких рыданиях, сжимая голову белыми пальцами так сильно, словно стремилась выдавить из нее все мысли. - Пари ... он ... не нужна я ...прогнал ... даже не посмотрел ... теперь смеяться будет ... Даину скажет ... как жить мне дальше ... Эти бессвязные слова между всхлипами рассказали старой женщине больше, чем могла бы поведать открытая книга. Она поняла, что вопреки здравому смыслу и всем доводом, ее воспитанница все же решилась увидеться с тем, кто запал ей в сердце и, видимо, тот оттолкнул ее. "Хоть на это ума у него хватило! - мысленно возблагодарила Создателя Пари. - Не совсем видно дурной и бесчестный!" - Успокойся, деточка, - она крепче обняла Дарину. - Не стоит он твоих слез. У тебя все хорошо в жизни будет, муж тебя любит, на руках носит, а это все пустое, все пройдет ... - Не проходит, - всхлипнула Госпожа Железных Холмов, стараясь унять поток слез. - Я старалась не думать о нем. Не могу, словно игла в сердце раскаленная проворачивается всякий раз, как хочу забыть. Душу наизнанку выворачивает. Люблю я его, няня! Люблю! Что мне делать-то?! Пари задумчиво погладила ее по спине, стараясь утешить. Что тут скажешь? Любовь она ведь ни разуму, ни логике не подвластна. Царит надо всем, вечная, как первородная тьма, и такая же глубокая. Ей не прикажешь уйти прочь из сердца. - А отчего же он так поступил? - спросила она, давая воспитаннице возможность выговориться и нащупывая сложный путь к ее успокоению. - Знать бы, няня, - Дарина снова заплакала. - Я корзинку принесла ему с обедом ... он все смотрел на меня так тепло и ласково, думала, что поцелует. В глазах столько нежности было ... а потом отшатнулся, словно тролля увидел горного, и сказал, чтоб уходила я. Пари покивала своим мыслям. - Забудь его, - посоветовала она. - Не могу, - возразила Дарина, помотав головой. - Ты в нем лишь хорошее увидела, деточка, да и то больше придумала,- вздохнула старая нянька. - А давай посмотрим на все с другой стороны. У каждого ведь есть не только светлые стороны. Может, и рассмотришь что-то такое, отчего противно тебе станет, а там ... от любви до ненависти один шаг. Пари знала, что кривит душей, давая такой совет своей Госпоже, но она не знала, как иначе потушить тот пожар, что уже бушевал в сердце Дарины и готов был поглотить ее. - Пусть твой муж к обеду его позовет, там и рассмотрим с тобой попристальнее. Может, не такой уж и герой этот Король без королевства. Дарина неуверенно кивнула, вытирая слезы. Совет няни казался таким логичным и правильным, что от него выворачивалось все внутри, - он напоминал ей плохо разученную пьесу, которую еще и отвратительно сыграли бесталанные актеры. - А если он Даину скажет? - Что скажет? - Пари подняла седую бровь. - Кто поверит, что моя Госпожа могла на нищего хоть один взгляд бросить? Супруга Правителя Железных Холмов немного успокоилась, услышав этот довод. Сейчас ее надменность могла сослужить ей и в самом деле добрую службу, ведь все здесь знали, как важны для нее украшения и наряды. *** - Ты совсем уже затворником заделался, - Даин сидел в мягком кресле, глядя на родича, который примостился у камина на низком табурете, раскуривая трубку. - Торин, я тебя не тороплю вовсе с отдачей долга. Тот венец, что заказал своей жене посол от людей, стоил баснословных денег, да и на ярмарку мы в этом году сможем вывезти многие твои украшения. Тебе бы передохнуть немного. Приходи на праздник, не упрямься. Гном с синими глазами смотрел с камин, чуть дернув плечом. - Я не устал, брат, благодарю за заботу, - глухо ответил он. - Нет нужды звать меня на праздник только из чувства долга. Вряд ли я смогу украсить его или стать достойным собеседником твоим гостям. Правитель Железных Холмов вздохнул. Упрямый и гордый родич вызывал у него припадки раздражения, смешанного с восхищением. Он задумывался иногда, а смог бы он сам вот так безотчетно преданно всю свою жизнь отдать клану, обрекая себя на жалкое существование. "Нет, не смог бы, - сознавался сам себе Даин, с легкой завистью. - У меня жена есть и, что уж кривить душей, люблю я поесть вкусно и нарядиться!" - Приходи сегодня к ужину, - еще раз настойчиво попросил он. - Мы начало лета празднуем. Гостей много будет, да и угощение приготовим знатное. Хоть немного отвлекись от своих забот. Хочешь, я наряд тебе одолжу королевский? Торин засмеялся, отрицательно покачав головой. - Даин! Ну какие наряды меня спасут? Хоть в золото и бархат меня одень, это не вернет мне Эребор! Ладно, приду, раз ты так настаиваешь. Спасибо за приглашение! - Вот и славно! - Правитель радостно хлопнул в ладоши. - У нас после пира танцы будут и песни! Ты еще увидишь, как супруга моя танцует! Дух захватывает! Торин вздрогнул. "Вот это мне точно видеть не следует, - подумал он. - Мне бы от твоей супруги подальше держаться!" С тех пор, как Дарина вылетела за дверь его мастерской, крикнув обидные и злые слова, гном с синими глазами вообще позабыл о покое и сне. Работа валилась из рук, словно он был каким-то жалким подмастерьем, а не мастером своего дела. Дважды он швырял в огонь на переплавку почти готовые золотые изделия, испортив их неосторожным движением чекана. Он винил в этом усталость, но как только ложился спать, перед глазами снова вставало ее лицо и улыбка, а в ушах звучал голос. Гном вскакивал и начинал кружить по мастерской, пытаясь хоть куда-то убежать от навязчивого образа, который бередил и так растравленную душу. *** Огромный подземный зал украсили сотнями сверкающих фиалов и гирляндами из кованых роз. По стенам стояли длинные столы, накрытые белоснежными скатертями с тонкой шелковой вышивкой, высокие стулья для гостей укрыли бархатными чехлами с длинной золотой бахромой. Блюда из чистого серебра были доверху заполнены всевозможными угощениями, а в высоких кувшинах плескалось дорогое вино. Приглашенные на праздник люди из соседнего королевства, не скрываясь ахали, рассматривая убранство зала и громко восхваляли Правителя Даина Железностопа. Гном в тяжелом венце довольно жмурился от этой немудреной лести и кивал гостям, предлагая рассаживаться за столами и отведать угощение. Торин остановился в тени колонны, пристально вглядываясь в гостей. Люди и даже несколько эльфов, гномы с Белых Гор, советники самого Даина и главы наиболее известных родов со своими домашними и приближенными. Он невольно вспомнил такие же праздники в Эреборе, когда дед приглашал гостей и устраивал пиры. Как сверкали чертоги Одинокой Горы, озаренные искрами удивительных светильников, а на золотых подносах разносили угощение, как пели арфы и свирели, порождая эхо под высокими резными сводами. Здесь все было проще и скромнее, но для Короля, потерявшего все, сейчас и это казалось невероятной роскошью в сравнении с тем, что оставил он в Эред Луин, где жилые чертоги заменяли необработанные пещеры, не знавшие прикосновения камнетесов и резчиков, а освещение составляли лишь дымные факелы. Входить в зал не хотелось. Торин оглядывал богато одетых гостей и еще более остро ощущал свою жалкость на их фоне. Гномы Белых Гор конечно же не преминут рассказать потом у себя дома в каком виде застали молодого Короля. Можно было бы согласиться на предложение Даина и одолжить у него наряд, но Торину это казалось еще более жалкой попыткой придать себе значимости. "Это не стоит того, чтобы тратить деньги на украшения и наряды, - возразил сам себе гном. - Королем станешь, когда сможешь свой народ из нужды вывести. Вот тогда и будешь думать о дорогих безделушках!" Он вздохнул и вошел в зал, отыскал себе место на краю углового стола, откуда хорошо был виден зал, но где сам он не становился объектом пристального внимания и сел, налив себе немного вина. *** - Пари, - Дарина сжала под столом руку старой няньки, впившись глазами в вошедшего гнома. Та ответила легким пожатием и тоже подняла глаза, всматриваясь в того, кто украл покой ее любимой воспитанницы и отыскивая в нем недостатки, которые надлежало раздуть до чудовищных размеров. - Как изгой, - фыркнула она. - Где же родовые заколки и браслеты? А грива то какая неопрятная! Хоть прибрал бы, что ли, ее в косу или подстриг! Одежка пыльная. Посмотри, рукава закатал, чтоб не видно было, что один протерт на запястье ... - Глаза, нянюшка, - тихо перебила ее Дарина, пригубив вино. - Что мне до одежды и безделушек ... По традиции праздника начала лета, они сидели на женской половине стола и не опасались быть услышанными Правителем. В этот праздник у гномов принято мужчинам и женщинам располагаться за отдельными столами, и лишь когда полночь вступит в свои права, сходиться в танцах, символизируя слияние двух начал и прося у Создателя плодородного и богатого года. - Глаза ... - Пари, не скрываясь, рассматривала Короля-изгнанника, который сидел за угловым столом и пил вино, не прикасаясь к угощению. - Глаза синие, ясные, но слишком уж много в них горечи и забот. С таким взглядом радости никому не подаришь, да и тепла в них маловато. И седины уже нажил! В его-то годы! Посмотри, какой худой, на руках все мышцы торчат, а шрамов-то сколько! Дарина горько вздохнула. Чем больше старая служанка расписывала плохие, с ее точки зрения, качества Торина, тем сильнее колотилось сердце. "Глаза грустные у тебя, но тепла в них и заботы столько, что на весь мир хватило бы. Шрамов на руках коснуться бы, залечить ожоги поцелуями, волосы твои расчесать, разобрать косы, пальцы в них отогреть свои. Прижаться сильно, чтобы ощутить, как бьется твое сердце. Сбросить с тебя эти лохмотья, не в одежде твоя красота..." - Не получается, Пари, - Дарина отставила кубок, отводя взгляд. - Нет в нем тех изъянов, про которые ты говоришь. Сердцем чувствуя, что для него я родилась на этот свет, ему Махал меня в жены создал. Старуха всплеснула руками: - Ты замужем, деточка! Слово перед алтарем дала супругу своему, перед лицом Создателя! - Знаешь, что слово то по отцовской воле давала, а не по своей, - тихо промолвила Дарина. - Ложь радости ни мне, ни Даину не принесет ... Что мне делать, няня? Век теперь несчастной коротать? В объятиях мужа о другом мечтать? Пари прикусила губу, размышляя о словах воспитанницы. "Век у страсти короток, - подумала она, прислушиваясь, как начинают петь трубы, оповещая гостей о наступлении полночи. - Может, и утихнет она, прогорит костром, если дать ей волю? А запретный плод, он всегда сладок. Дарина упрямая, как ее мать, если не получит желаемого, то век потом несчастная ходить будет." Гости поднялись из-за столов, следуя традиции праздника и под музыку начали образовывать большой круг для танцев. Торин незаметно выбрался из-за стола и направился к большой арке, что вела на балкон. Он никогда не любил танцевать, да и настроение было совсем не праздничное. В Синих Горах тоже сегодня праздновали этот день, священный для всех гномов, и сестра должна была отдать племянникам его подарки, а так же открыть шкатулку, которую он оставил для нее. Там и в помине не было такого угощения и такой музыки. Холодный свежий воздух немного успокоил гнома, и он уставился в звездное небо, которое в начале лета особенно яркое. - Что же ты натворил, Король Эребора? - раздался за спиной скрипучий голос, и Торин резко оглянулся. Перед ним стоила старая служанка, которая еще в его первый приезд, провожала его до покоев. Она пристально и холодно смотрела на него, спрятав руки в рукава своего одеяния. Черногривый гном нахмурился, уловив в ее голосе обвинительные нотки, и вопросительно приподнял бровь. - Чем я задел тебя? Если и была какая-то обида, то не намеренно, поверь, и прими от меня извинения. - Мне твое раскаяния не надобно, - оборвала Пари его речь. - Оно беды не исправит и покоя моей Госпоже не вернет. Лучше расскажи, что у тебя на сердце. Торин нахмурился еще больше, не понимая враждебности старой женщины и ее вопросов. - Что ты хочешь от меня услышать? Если тебе оскорбительно мое присутствие здесь, как и твоей Госпоже, то придется немного потерпеть. Праздник я покину при первой возможности, чтобы Даину за меня стыдно не было, а уеду лишь тогда, когда отдам долг родичу. Я и так стараюсь не обременять его своим присутствием. Пари грустно улыбнулась ему, рассматривая еще более пристально, чем за столом. Дарина была права во всем, - никакие недостатки не могли скрыть вот это благородство и силу Короля. Она подошла ближе и уставилась ему в глаза. - Ты-то, может, и уедешь, только как девочка моя дальше жить будет с этим? Торин вздрогнул, борясь с желанием отшатнуться от старухи. - Я ее дому обиды не нанес. Никогда бы не пришел сюда, если бы Даин не настоял. Знаю, что неловко ему от такого родича, знаю, что много насмешек будет от гномов с Белых Гор. Госпожа твоя если сильно переживает, то уйду прямо сейчас ... - Сердечко ей верни сперва, Король, - тихо, но очень серьезно сказала Пари. - Госпожа моя жизни без тебя не видит ... Торин отвел глаза, словно окаменев от этого заявления. - Вернул бы, если бы знал, как у нее свое забрать, - после долгого молчания сказал он. - Ты не волнуйся, что такое честь я знаю, Госпожу твою не трону и повода для сомнений ее супругу не дам. Я обязан ему слишком многим ... - Супруга ей отец выбрал, а не сердце, - возразила старая служанка. - А душа тебя ждала... - Пустой это разговор, - гном отвернулся и прошел мимо Пари к выходу из зала. Такой горечи в его сердце давно не было и такого опустошения тоже. Он думал, что пожар бушует только в его душе и надеялся смирить свои чувства, изматываясь работой. Торин был уверен, что Дарина счастлива с мужем, а теперь оказалось, что она сама тянулась к нему. "Так вот почему ты пришла, - мысли метались в голове рваными кусками, никак не желая складываться в единую картину. - Я-то думал, что только вежливость заставила тебя спуститься в Крыло Мастеров ... Дарина, как нам жить с этим дальше ..." - Торин! - горячие руки обхватили его сзади за талию, выбив из головы все аргументы и доводы. Гном замер, узнав этот голос. Он резко обернулся, уставившись в зеленые глаза, которые сейчас были темнее обычного, и утонул в их омуте. - Дарина ... - не соображая что делает, но не имея сил и желания бороться с собой, Торин наклонился и накрыл ее губы своими. Она подалась навстречу, жадно ответив, обвила шею руками и прижалась всем телом. Горький, больной и пронзительный этот поцелуй отозвался в ней сотнями тысяч игл, пронзивших все тело острым чувством сумасшедшего счастья. "Что ты творишь?! - истошно вопил внутренний голос, пытаясь воззвать к разуму, когда ладони Торина проскользили по спине желанной женщины, сминая бархат дорогой накидки. - Это жена твоего родича! Это преступление!" Гном резко отстранился, не выпуская Дарину из объятий. Он тяжело дышал, всматриваясь в ее глаза, словно ища в них хоть тень сомнения. - Так нельзя ... -Верно ... - Дарина поднялась на цыпочки и прильнула к его губам снова.