Непрожитая жизнь

Старая нянька лишь всплеснула руками. - Ты что удумала такое? - горестно спросила она. - С ним хочу быть, - Дарина вскинула на нее глаза. - Хочу руки его чувствовать, объятия, в глаза смотреть. Пари сокрушенно покачала головой, но отправилась на кухню. Там она собрала в небольшую корзинку холодное мясо, хлеб и яблоки, прикрыла все это салфеткой и пошла в Крыло Мастеров. В душе старухи спорили два голоса, не давая ей покоя и выворачивая наизнанку все внутри, так что хотелось застонать в голос. Разрываемая на части сомнениями, она добралась по пустым переходам и лестницам до мастерской Дивина и без стука толкнула дверь. Торин стоял у печи, медленно переливая из плавильного ковша золото в глиняную форму. В стороны летели искры и сухой горячий дым. Гном щурился, внимательно следя за тонкой струйкой металла, поминутно отбрасывая со лба длинные пряди волос. - Ты, Король, все понимаешь же? - Пари подошла к нему, не боясь, что на нее попадет горячая искра и обожжет руку. - Понимаешь, что решать тебе. Ни ей, ни Даину, а тебе. Торин, не обернувшись на гостью, дождался, пока все золото перелилось в форму, переставил ее на верстак - остывать, отложил ковш и только после этого повернулся к старухе. Он вытер руки тряпкой, отошел от печи и присел на высокий табурет у верстака, приглашая и женщину сесть напротив. - Как никто другой - понимаю, - отозвался он. - Но мое решение вряд ли Дарину заставит смиренно ждать, отказавшись от своего счастья. Она вообще вряд ли послушает моего решения. - Она обед тебе велела передать, - Пари поставила корзинку на стол и придвинула ее к Торину. - Сказала, что как звезды разгорятся, будет ждать тебя в своих покоях. Не обидь мою деточку зря. Если чувства свои толком не понимаешь, если просто скучаешь по женской ласке и теплу, так тут много тех, кто тебе постель согреет лучше чем она. Гном дернул бровью, сердито сверкнув глазами. - Ты за кого меня принимаешь, почтенная Пари? - холодно спросил он. - Даин, мой родич, сделал для меня и моего клана больше чем можно себе представить, помог и спас, и после всего этого ты думаешь, я мог бы отплатить ему, решив из прихоти поиграть с его законной супругой? Думай, как хочешь, но я люблю Дарину больше жизни и потому зла ей никогда не причиню. Если бы не было ответа в ее сердце, я бы близко к ней не подошел и никогда не заговорил бы. Старая служанка вздохнула. - Боюсь я за нее, Король. Что эта любовь ей принесет? Что ты ей дать можешь, когда у самого нет ничего абсолютно, и жизнь твоя другим принадлежит? Прости за слова резкие, но подумай, как ей жить и как тебе самому. Она не привыкла к тяготам обычного быта, руки у нее не для грубой стирки и топки печей предназначены. Торин кивнул, принимая извинения, и отбросил с корзинки салфетку, вытащил мясо, отрезал полоску и стал медленно жевать. В полном молчании он съел все, что было, лишь не притронувшись к хлебу, и с коротким поклоном вернул корзинку старухе. - Ступай, - сказал он. - Дарине передай, что я приду, как она и просила. И отвернувшись к верстаку, стал выбивать клинья из формы. Пари забрала корзинку и пошла к выходу, качая головой. *** Игла мелькала в пальцах Дарины так быстро, что за ней едва можно было уследить, тонкая шелковая нить выкладывала на льне сложные и строгие линии, повторяя картинку из книги по клановым вышивкам. "Ему пойдет белый лен и красная вышивка с синими вкраплениями, - думала молодая женщина, старательно переплетая два цвета в широкий геометрический узор. - Торин, я хочу чтобы ты одевался, как подобает Королю, и мог с гордостью носить свой титул, чтобы никто больше не посмел проводить тебя насмешливым взглядом, или хоть на миг усомниться в тебе ..." Когда стало темнеть, она зажгла масляные лампы и продолжила свою работу, коротая часы ожидания. Пари сказала, что он придет, значит, оставалось лишь ждать и смирять свое сердце, которое стучало быстро и неровно, заходясь сладкой истомой в предвкушении встречи. *** Торин плеснул в лицо воды из кадки, что стояла в углу мастерской, скрутил волосы в хвост и накинул рубашку. Разговор со старой служанкой Дарины не шел у него из головы, засев хуже репейной колючки и испортив настроение. Ее обвинения неприятно резанули душу, но гораздо сильнее задели слова о том, что дать любимой женщине он ничего не может. "А она права, дружок, - мимоходом заметил голос в голове. - Ты решил вывести клан из нужды и бедности, восстановить былую славу эреборских мастеров, взвалил на себя огромный долг и еще мечтаешь о том, что однажды вы вернете себе Одинокую Гору. В Эред Луин Дис ждет твоего возвращения с племянниками, которым нужны забота и внимание ... Что ты ей предложишь? Там, в Синих Горах даже покоев нет, где она могла бы вышивать или спать. Пари права, - Дарина не сможет разделить с тобой тяжелый быт обыденных дней, непосильный труд эреборских женщин сломает ее, как тростинку. Неужели этого ты желаешь? Видеть, как она чахнет и надрывается, пытаясь выжить рядом с тобой. Ты отнимешь все, что у нее есть, - наряды, роскошь и украшения, слуг и пышные покои, предложив взамен холод непротопленной пещеры и скудную еду." Гном тряхнул головой, стараясь выгнать из нее подобные мысли, но отцепиться от них надолго не получилось. Он вышел из мастерской и направился вверх по лестнице, становясь все более и более угрюмым. *** Дарина вскинула голову на открывшуюся дверь и отложила вышивку. - Торин! Легко вскочив, женщина бросилась ему на шею, покрывая поцелуями дорогое лицо. Король-изгнанник крепко обнял ее, поцеловав в висок. - Я так ждала тебя. Дарина чуть отстранилась и, улыбаясь, заглянула в глаза Торину. - Ты устал сегодня? Он отрицательно качнул головой, разомкнув объятия. Смотреть на нее можно было целую вечность, просто вот так замерев и впитывая эту красоту, эти искрящиеся глаза, чарующую улыбку и крошечные ямочки на щеках. Но, самое главное, Торин почти физически ощущал исходившее от Дарины тепло, вибрирующую сладкую нежность, которая рождала ответную дрожь в теле. Как же ему хотелось простоять вот так всю жизнь, целую вечность, просто глядя в ее глаза, наслаждаясь тихим прерывистым дыханием и живым теплом. Пусть бы этот миг растянулся в годы и уничтожил стоявшие между ними преграды. "Только тебе решать, - прозвучал в голове голос старой Пари. - Ни ей, ни Даину, - тебе!" Торин отстранился от Дарины, бережно положив ей руки на плечи. - Прости, - коротким вздохом вымолвил он. - Это была ошибка. Нам не стоит больше видеться и говорить. Я пришел извиниться перед тобой за свою несдержанность. Дарина все еще смотрела ему в глаза. Она попыталась уложить в голове смысл только что сказанных слов и не смогла. Еще несколько часов назад он целовал ее так страстно, а сейчас говорит "прости"? Это не вписывалось ни в какие рамки логики и здравого смысла, вернее это просто не могло происходить. - Что? - она прищурилась. - Если это шутка, то из рук вон плохая. Торин, я не могла ошибиться, я чувствую к тебе такую тягу, как ни к кому раньше, и я вижу, что не безразлична тебе. Я не понимаю ... - Я могу чувствовать все что угодно, - немного резче чем хотел, отрезал Торин. - Но у меня есть долг, и у тебя тоже! Мы не свободны от данных нами слов и обязательств. Это был волшебный сон, Дарина, и нам нужно проснуться. Он отвернулся и шагнул прочь. - Прости меня еще раз. Я не имел права врываться в твою жизнь, - не оглядываясь сказал гном с синими глазами и вышел за порог, тихо прикрыв за собой дверь. Дарина так и осталась стоять посреди комнаты, уронив руки и все еще не понимая произошедшего. Ее сердце, распахнутое навстречу его любви, вдруг так грубо и жестоко оттолкнули, сообщив о каком-то долге! Что такое долг перед чувствами и рвущим ее на части счастьем?! Что такое ничего не значащие обязательства, когда у нее буквально крали ее любовь?! Женщина сжала тонкие пальцы, впившись пальцами в ладони, готовая заплакать или закричать, или и то и другое сразу, но только не покорно принимать вот такой вот исход. *** Торин закрыл за собой дверь и на миг прижался к ней спиной, прокусив себе костяшки пальцев, чтобы не закричать. Он знал, что такое боль потерь, знал, что такое схоронить родных и сложить им погребальный костер. Но он и подумать не мог, что существует вот такая вот внутренняя боль, когда ты сам режешь себе сердце на части с холодным понимаем того, что делаешь. - Ты правильно поступил, - к нему подошла Пари, которая оказывается все это время бродила по коридору, чутко прислушиваясь к происходившему в комнате и до дрожи в руках боясь возвращения Правителя. - Спасибо тебе, Король, за твою мудрость. Боль утихнет с годами, у нее останется спокойная и безбедная жизнь. Гном даже не глянул на старуху, заставив себя отлепиться от двери и пойти прочь. Он прошел по темным галереям и направился к Вратам Железных Холмов, присел на большой плоский камень сразу у дороги и стал ждать. Уже за полночь показалась конная процессия, которую возглавлял Даин верхом на здоровенном черном кабане. - Брат! - он еще издалека махнул рукой. - Решил прогуляться? Торин поднялся ему навстречу. - Даин, мне нужно уехать на какое-то время, - сообщил он. - Вороны вести принесли, - Дис никак не поправится. Я только навещу родных и вернусь, хорошо? Даин почесал бороду, глядя на родича. На Торине, казалось, лица не было, - бледный, до скрипа стиснувший зубы, еле цедит слова, словно не болезнь к его сестре подступила, а сама смерть. - Так езжай конечно? - Правитель Железных Холмов соскочил с седла и подошел ближе. - Только сильно уж там не задерживайся. Я сегодня твои ювелирные изделия эльфам все сторговал. Они еще просят, - сказали, такой красоты в наших краях давно не видели. - Конечно, - Торин рассеянно кивнул ему. - Я пойду собираться. - Лучше выезжай тогда до рассвета, - посоветовал Даин. - Караван тронется после завтрака, хоть часть пути с ними пройдешь. Гном с синими глазами еще раз кивнул и поспешил к Вратам. *** Когда Пари осторожно заглянула в комнату своей Госпожи, опасаясь застать ее в слезах, то чуть не свалилась прямо на пороге. Вопреки ее ожиданиям, Дарина не рыдала, упав в кресло, и не металась по покоям, заломив руки. Она сидела и сосредоточенно вышивала за столом. - Деточка моя ... - старуха подошла ближе, не зная, что сказать своей воспитаннице. - Ты дурного не думай, няня, - тихим сорванным голосом сказала Дарина, даже глаз не подняв от рукоделия. - Он извиниться приходил, о долге напомнил о своем и моем. Пари поспешно кивнула, пытаясь распознать за этими словами настроение своей Госпожи и чувства, но, казалось, наткнулась на глухую стену. - Я рубашку в ночь закончу, ты отнеси ему, передай. Скажи, я хотела бы, чтобы мужу моему стыдно за родича не было, так что подарок прошу принять. Старая нянька снова кивнула ей, вглядываясь в сложные узоры на разложенной на столе ткани. - Я слышала, он уезжать утром собрался, - тихо сказала она. - Сестра его приболела вроде ... - До этого мне дела нет, - Дарина дернула плечом. - Я сама поутру к матушке поеду в Белые Горы. Развеюсь, отдохну немного. Она подняла совершенно сухие спокойные глаза на служанку. - Может, и права ты, - стерпится оно, а любовь, - что в ней? Вспыхнет и прогорит костром вешним. *** - Ну как же ты без свиты-то поедешь? - Даин уже час уговаривал супругу передумать и не решать в такой спешке. - Как твоя матушка обо мне думать будет? Скажет, что не берегу тебя и не забочусь вовсе ... - Поймет она, - Дарина успокаивающе поцеловала мужа в макушку. - Я отличная наездница, а свита будет еле тащиться и сердить меня попусту. Не волнуйся обо мне, хочется скакать по лугам и дышать ароматом цветов. С родичем своим пообщаешься, чтоб меня это не утомляло, пока я путешествовать буду. - Торин уедет завтра, - Даин вздохнул и махнул рукой. - Сказал, сестра у него разболелась совсем. Дарина подняла брови, изобразив удивление: - А долг за него кто отрабатывать будет? - Он вернется, - Правитель обнял жену и ласково погладил по спине. - Хоть этой ночью давай не станем думать о заботах и делах ... Он сбросил с ее плеч тонкую накидку и поцеловал в губы, бережно высвобождая из легкого нижнего платья. Дарина еле смогла ответить на поцелуй, закрывая глаза. "Совсем не так он целовал меня, и руки прижимали крепче. Жарко было в его объятиях, и спокойно, как никогда прежде и ни с кем уже так не будет. Ты прости меня, Даин, прости, муж мой, за ту боль, что тебе причиняю, за все то, что не сбудется между нами, но сердцу своему изменить я не могу." Она уехала еще до рассвета, оседлав своего пони, оставив безмятежно спавшего Даина улыбаться во сне спокойной улыбкой. *** Торин ехал впереди телег рядом с человеком, который возглавлял караван. На душе скребли кошки, но он ни разу не оглянулся. В его дорожном мешке лежали инструменты, сменная одежда и на самом дне тонкая белая рубашка, вышитая в цвета королевского рода, с гербом Эребора на груди. Он не смог оставить ее, потому что от ткани пахло Дариной и ее ласковыми руками.