Непрожитая жизнь

Дарина сидела у высокой кровати в простой, обшитой деревом комнате и тихонько напевала, бережно гладя Торина по щеке. Гном спал, или лежал в забытьи, но ее сейчас это даже успокаивало; - не хотелось, чтобы он видел ее слезы и прикушенную губу, успокаивал и говорил, то все хорошо. Она знала, что все совсем не хорошо, и не станет таковым еще долгое время. "Я смогу научиться, - женщина прикрыла глаза, уронив с длинных ресниц слезинку. - Если хоть чего-то стоят мои чувства к тебе, то смогу стать той, кто не убежит от трудностей, а встанет рядом с тобой, и когда нужно поддержит и поможет. Я была слепа, мечтая лишь о красоте рассветов, встреченных вместе, и совсем не думала, что жизнь состоит не из одних лишь праздников. Отдыхай, любовь моя, теперь моя очередь позаботиться о тебе и на деле доказать, как ты мне дорог". В комнату вошла хозяйка дома и присела напротив нее. - Ночь на дворе, Госпожа моя, - ласково сказала она, глядя на Дарину с почти материнской теплотой. - Шла бы ты спать. Он до утра не очнется. Я ему травы сонной заварила и чабреца, чтоб жар сбить. Я позабочусь о нем, ты не волнуйся, иди отдохни с дороги. Дарина вскинула на нее глаза и пристально посмотрела. - Почтенная Сигил, ты не гони меня спать, я в дороге достаточно отдохнула. Лучше скажи, если заплачу я тебе, сможешь ли научить меня тому, что женской премудростью у вас называется? Как хлеб испечь и муку молоть, как ткать, коров доить или печь топить? Женщина-человек чуть опустила веки, отчего ее взгляд стал более темным и внимательным. - Ты в роскоши родилась и выросла, - промолвила она. - Руки у тебя нежные, - только золотом вышивать. Зачем трудить их такой работой? Неужто у такой знатной леди слуг нет, чтоб обо всем этом позаботиться? - Не надобно мне слуг и их умений, - отмахнулась Дарина, поднимаясь. - Мне надо самой все уметь ... - Любишь ты его, - Сигил перевела глаза на спавшего гнома. - Что и говорить, даже по нашим меркам красив, хоть подгорный народ и не славится этим. А взаимностью ответит? Ты для него на все готова, а он? - Ради меня он чуть не погиб, - Дарина опустила голову, уронив тяжелые косы на лицо. - Поверь, не из прихоти тебя прошу. Хозяйка дома долго молчала, о чем-то размышляя, потом поправила одеяло, которое Торин сбросил с себя, и подняла глаза на свою гостью. - Сердцем своим услышь его нужду, - промолвила она. - Глазами никогда не увидишь. Хоть и не научили тебя о других думать, но душа у тебя добрая. Я научу тебя тому, что просишь, и денег за это мне не надо, сперва скажи, как ты могла не увидеть, как могла не понять, что беда с ним стряслась? Это же просто. Пока Дарина вдумывалась в такой очевидный вопрос, испытав легкий укол зависти к умению человека вот так запросто любую мелочь заметить, Сигил взяла плошку с теплым маслом, которую принесла с собой, и поставила ее на кровать, осторожно опустив в нее руку Торина с замотанными грязным льном сорванными ногтями. - Для меня естественно заботиться о ком-то, - женщина стала бережно снимать полоски льна, слой за слоем, следя, чтобы не отодрать присохшие к ранам куски. - Мне не нужно делать усилий, чтобы увидеть, что кому-то нужна помощь. Это часть моей женской природы и мудрости. А ты? Девчонкой игралась и бегала, наверное, няня при тебе всегда была, потом юной девушкой наряды мерила, да украшения, наукам разным вашим училась ... Так беспечной девчонкой и осталась, не став женщиной ... Дарина опустила голову еще ниже, - слова женщины, хоть и мягкие, но летели в лицо, как пощечины наотмашь. Не научилась, не стала, не смогла. И сквозь все это поднимало голову упрямство ее гномьей природы. "Я смогу! Ради тебя, Торин!" Она тряхнула косами и, обойдя кровать, села рядом с Сигил. - Во всем ты права, только я все равно прошу тебя, - научи! Иначе век мне красивой безделушкой оставаться, а Торину такая без надобности, лишняя обуза на шею. Она склонилась над плошкой с маслом и стала помогать Сигил отмачивать присохший лен. Женщина смотрела на нее с улыбкой и нежностью. - Хорошо, - сказала она. - Завтра вставай с рассветом, пойдем на рынок, птицу купим, ощиплем и бульон сварим, потом коров на пастбище отведем и будем стирать, - стирки много накопилось, да и вашу одежду всю надо в порядок привести. Дарина улыбнулась ей, подарив яркий зеленый блик потеплевших глаз. - Спасибо тебе, Госпожа, - тихо сказала она. - Только ты разбуди, если я засплюсь. *** Торин проснулся, чувствуя тяжелую тянущую боль в голове и груди. Над ним был деревянный потолок простой чистой комнаты, какие бывают в хороших постоялых дворах, кровать, на которой он лежал, была застлана чистым свежим льном, а теплое меховое одеяло щекотало обнаженную кожу. Гном сел и огляделся. В комнате не было никого кроме него, на спинке кровати висели выстиранные штаны и рубашка, которую подарил ему купец. Он не помнил, как оказался здесь, но в сердце тут же трепыхнулась тревога. "А где Дарина? Что с ней?" Натянув одежду, Торин кое-как разобрал одной рукой волосы, потому что вторую обнаружил забинтованной, и направился к двери. - Ты зачем поднялся? - дверь отворилась и в комнату шагнула высокая женщина-человек. - Лежи, господин гном, отдыхай. Тебе сил набираться надо. - А где Дари? - вопросом на вопрос ответил Торин, вспомнив, что люди не знают, кто такая его спутница. - Сейчас белье развесит и придет, - успокоила Сигил. - К обеду спустишься или сюда принести? Гном отрицательно мотнул головой и прошел мимо женщины к лестнице, что вела на первый этаж. Там он отыскал выход во двор и пошел искать Дарину. Женщину он застал за амбаром, где она развешивала на веревках простыни и рубашки, в том числе и его вещи, которые он ей отдал в горах. Дарина прыгала с одной табуретки на другую, потому что веревки были натянуты на уровне, удобном человеку, и порой звонко смеялась сама над собой. Ее роскошные волосы, убранные сейчас в обычную простую косу, отливали на солнце глубоким красным цветом. Торин привалился к яблоне и залюбовался ею, потом подошел и подал из корзинки плохо отжатое полотенце. - Ты, жизнь моя, зачем здесь скачешь? - спросил он. - Не устала? Дарина обернулась и улыбнулась ему такой счастливой и нежной улыбкой, что Торин вмиг растаял как воск. - Нет, не устала, - ответила она. - А ты зачем поднялся? Тебе покой нужен. - Что вы на один лад песню запели? - гном отжал рубашку, взятую из корзины. - Не могу же я в кровати валяться, пока ты тут скачешь, словно крестьянка. Дарина спрыгнула с табурета и отняла у него мокрую вещь. - Не трогай, - потребовала она. - Руку побереги. Торин досадливо сморщился: - Я не умираю. - Еще не хватало! - Дарина всплеснула руками и замахнулась на него мокрой рубашкой. Торин схватил ее, сжав так, что она и вздохнуть не смогла, и приподнял над землей, поцеловав в губы. - Ты даже не знаешь, как прекрасна сейчас, - прошептал он ей на ухо, пощекотав дыханием щеку. - И все же, зачем ты возишься с этим? Дарина поцеловала его в ответ, обняв одной рукой, а второй пытаясь встряхнуть тяжелую от воды ткань. - Иди, - она ласково погладила длинную прядь, упавшую ему на плечо. - Я закончу и приду. А возня эта мне в радость. Торин отпустил Дарину, но не ушел. Он сел под яблоней, скрестил ноги и с упоением наблюдал, как она продолжает возиться с бельем. Очень неумело, но старательно вытряхивая мокрые простыни и стараясь их хорошенько отжать. Эта Дарина, не в блеске своих нарядов и украшений, нравилась ему еще больше, словно в ней открылась какая-то новая яркая грань. Силиг смотрела на них из дверей дома и улыбалась своим мыслям. "Девочка не такая уж и безнадежная, как Нэрдан сказал. Старается. Думаю, научится всему со временем." *** После обеда, который состоял из немного пересоленного супа и большого каравая ржаного хлеба, Дарина потребовала, чтобы Торин вернулся в кровать. - У тебя кашель и жар! - сердилась она, сверкая глазами. - Иди! Довольно ты из-за меня намучился уже! Гном смеялся, но послушно дошел до кровати и сел, стаскивая рубашку. - Только не уходи, - попросил он, взяв Дарину за руку. Женщина чуть толкнула его, заставив лечь, и укрыла меховым одеялом. - Спи, - сказала она. - Сон все лечит, так Сигил говорит, а мне надо еще к ужину картошку почистить и помочь дом подмести. Торин поймал ее ладонь и прижал к щеке, потом внимательно рассмотрел пальцы. - Ты испортишь себе руки, - заметил он. - Я заработал у Нэрдана немного золота, - можно им расплатиться за постой. Я через пару дней встану, наймусь в кузню, а там купим пони и решим, как тебе в Железные Холмы вернуться. Дарина высвободила у него свою руку и, взяв со стола полотенце, промокнула виски и лоб гнома. - Торин, - очень серьезно и спокойно сказала она. - Ты не пойдешь ни в какую кузню, а нормально выздоровеешь, мы купим двух пони, а не одного, и поедем или вместе в Железные Холмы, или в Синие Горы. Ты сказал, что веришь, что я бы хотела разделить с тобой этот путь, но я не поняла, что ты имел ввиду, говоря о его трудностях. Ты заботился обо мне, совершенно позабыв о себе самом. Я благодарна тебе, но если ты веришь в меня, позволь мне разделить этот путь рука об руку, а не на царских носилках, имея возможность только глазеть на твои труды и подвиги. Я хочу, чтобы и радость, и горе, и нужда делились бы между нами поровну. Торин ничего не сказал ей, только прижался лбом к ее теплой ладони и бережно обнял за талию. Дарина просидела так, пока его дыхание не выровнялось, потом поправила одеяло, осторожно выскользнула из объятий и встала. - Спи, любовь моя, - ласково прошептала она, поцеловала Торина и ушла. *** Сигил сидела в большой комнате на первом этаже дома и раскладывала нитки. - Это уток, - она положила на колени Дарине небольшую деревянную лодочку, в которой пряталась катушка. - Его между нитей основы будешь пробрасывать, а потом планками нитки прижимать, чтобы полотно ровное было. Дарина кивнула, от усердия прикусив губу, и осторожно подняла раму ткацкого станка. Он был слишком большой для нее и приходилось каждый раз привставать, чтобы провести уток с одной стороны на другую. - Хорошо, - похвалила Сигил, глядя, как ее гостья стучит рамками. - Чуть плотнее прижимай, чтобы ткань потом не рвалась и рыхлой не была. - Я столького не умею, - женщина-гном еще раз передвинула нити и протянула уток в обратную сторону, стукнув рамками основы. - Как же прекрасна жизнь, когда нет времени на скуку и безделье! Спасибо тебе. Сигил улыбнулась ей. - Он тебе муж или возлюбленный? - вдруг спросила она. Дарина отложила уток, поправляя выбившуюся из косы прядь волос. - Смысл моей жизни, - тихо ответила она. - Я слышала, что люди могут несколько раз за жизнь полюбить, но у нас такое один раз и навсегда. Сигил покивала, глядя на легкий румянец на щеках Дарины, и снова сосредоточилась на полотне, которое медленно сползало со станка на пол. Дарина стучала рамками основы, пробрасывая уток между нитями, и думала. Ей раньше казалось, что такая жизнь может быть только в сказке или во сне. Она просыпалась рано и шла помогать Сигил готовить, потом они вместе выгоняли коров на пастбище и до обеда хлопотали по хозяйству, прибирая дом, стирая или разбирая травы и продукты, обедали и шли в сад. Дарина научилась собирать яблоки и смородину, замазывать варом трещины в коре деревьев и кормить кур, вычесывать овец и промывать шерсть, чтобы потом спрясть нитки. А вечерами она засыпала рядом с Торином, чувствуя его руку на своем плече, она укладывалась головой ему на грудь и дремала, вслушиваясь в мерное, чуть хрипловатое дыхание. Гном выздоравливал, но Сигил упорно поила его сонной травой, почти не позволяя просыпаться, и вообще запретив бродить по дому и искать, чем бы ему заняться. "Это и есть обычная жизнь? - Дарина улеглась в кровать и затушила масляную лампу. - Вот так до самой смерти крутиться целый день по хозяйству, а ночью обнимать самого любимого и дорогого, слушать его голос, смотреть в глаза, дышать одним воздухом ... Что еще надо для счастья?" Она потеряла счет дням в этой круговерти забот и дел, радуясь тому, что Торин выздоравливает, а она больше не чувствует себя обузой и бесполезной нахлебницей. Так продолжалось до того момента, пока однажды днем не раздался стук в ворота. - Сейчас! - Сигил отряхнула руки от теста, которые вымешивала для пирожков. - Дарина, сделай милость, отвори, я только руки вымою и иду. Женщина-гном кивнула, стряхнула муку с ладоней и поторопилась к воротам. Высокий засов она привыкла сбрасывать палочкой. Ловко поддев широкую перекладину, оттолкнула ее и отворила воротину, выглянув на улицу. - А где Сигил? - перед ней стоял Нэрдан, держа в поводу свою лошадь. - Иду, милый! Сигил подошла и обняла его, ласково заглянув в глаза. - Добро пожаловать домой. Купец вошел на двор, затворил ворота и только тут рассмотрел Дарину. В просторной рубашке и простой клетчатой юбке, белом переднике, с косами, убранными вокруг головы, она едва напоминала спасенного из реки "царевича". - Дари? - человек приподнял бровь. - Признаться, юбка тебя украшает. Дарина прыснула, не в силах сдержаться. - Доброго тебе дня, почтенный Нэрдан. Прости, что обманула тебя. - Вижу, уже осваиваешь тесто месить? - купец насмешливо улыбнулся. - Нужда заставила? - Она сама меня попросила, - Сигил бросила на мужа странный долгий взгляд. - Сказала, что хочет уметь о своем любимом заботиться, а не на шее его ярмом висеть. Нэрдан дернул уголком губ, но ничего не сказал на это, только спросил: - А гном как? - Выздоравливает, - Сигил пожала плечами. - Рвался в кузню работать наняться, да Дарина не пустила его, а чтоб не мешался под ногами и не донимал нас, я его сонной настойкой поила. Купец засмеялся: - Ладно, это хорошая новость! Сигил пошла в дом, накрывать на стол. Дарина пошла было за ней, но Нэрдан вдруг удержал ее, положив руку на плечо. - Ты, Госпожа моя, помниться просила одну вещицу тебе продать. Я тогда сказал, что не нужна она избалованному царевичу, который заботы ценить не умеет. Ему и в самом деле без надобности было, а вот любящей женщине, которая ручек своих не пожалела, думаю, - пригодится. Он полез за пазуху и, коротко вздохнув, протянул ей замшевый кисет. Дариан открыла его и ей на ладонь выпали обереги с тонкой резьбой, даже на солнце сверкавшие неповторимым тусклым светом истинного серебра. Она до боли сжала ладонь и подняла на человека полные слез глаза, потом порывисто схватила его за руку и поцеловала. - Спасибо тебе, почтенный Нэрдан, что не продал их. Тот царевич тебе баснословную сумму за них предлагал, но любящая женщина последнее отдаст. Она сняла височные кольца и протянула купцу с коротким поклоном. - Не реви, - человек не смог удержаться от улыбки. - Беги, отдай своему ненаглядному. Дорог тот подарок, что ты своим трудом заработать смогла. Дарина кивнула и вихрем унеслась в дом. Она не стала будить Торина, хотя ей очень хотелось порадовать его. Просто осторожно просунула истертый кожаный шнурок у него под головой и завязала на шее. Гном во сне перехватил ее руку, бережно погладил и поцеловал.