Непрожитая жизнь

- Ты болен, - купец присел у костра, где Торин коротал ночную стражу, и внимательно посмотрел на него. Не нужно было быть знахарем или лекарем, чтобы увидеть, что гнома колотил мелкий озноб, а на лбу выступила испарина. - Ерунда, - отозвался Торин, глядя в костер. - Это не помешает мне довести вас до города. Они спустились к подножию гор этим вечером и устроили долгий привал, давая отдых лошадям и себе. Гном наловил в речке рыбы и караванщики устроили настоящий пир, прибавив к запеченной на углях форели остатки сухарей. Никто не ожидал, что они смогут так быстро спуститься с перевала, но проводник каравана ухитрялся найти такие тропы на горном склоне, что лошади могли спокойно тащить телеги, не опасаясь свалиться с кручи. Это сократило как минимум на два дня пребывание в горах, чему люди очень радовались, и сидя вечером у костров, рассуждали кто и как потратит свой заработок в городе. Нэрдан повернулся и долго всматривался в профиль гнома, высвеченный желтоватыми бликами огня. - А дальше что? - спросил он. Торин приподнял бровь и скосил на человека нездорово посверкивавшие глаза. - У вас своя дорога, у меня - своя, - отозвался он. - Не понимаю тебя. Человек сам досадовал на то, что завел этот разговор, но не мог отделаться от странного чувства того, что он обязан помочь гному. - Ты куда потом? В горы? Не доберешься же пешком, да еще с бестолковкиным этим, которого на голову себе навязал. Он хоть и старается помогать, но ручки-то к труду не привыкли, да и думать он об этом явно не обучен, что нужно убрать за собой, или там воды с реки натаскать. Загонишь ты себя. В городе ваших сородичей нету, значит тебе негде будет отлежаться и отдохнуть. Снова пойдешь на заработки? А мальчишку куда? Ему комнату снимешь и будешь ради этого надрываться? Торин сердито дернул плечом, отворачиваясь от человека, и промолчал. Он сам чувствовал, что дело плохо, но не хотел беспокоить этим Дарину, и со свойственным ему упрямством не сознавался даже себе, что ему необходим отдых. - Полагаю, это не твоя печаль, почтенный, - проворчал он, подавившись приступом сухого кашля. - Я справлюсь, обо мне можешь не волноваться. - Шел бы ты спать, - купец махнул рукой, досадуя на упрямство гнома. - И так еле на ногах держишься. - А сторожить луна будет? - хрипло рассмеялся Торин. - Я свое слово держу. Ты обещал не обременять моего спутника хлопотами по лагерю и кормить вдоволь, позволить ему ехать с вами до города, так отчего же я должен расплатиться с тобой неблагодарностью? - Я тебя от этого слова освобождаю, - человек покачал головой. - Ты сделал для нас гораздо больше, чем мы изначально договаривались, так что иди отдохни до рассвета. Те украшения, что ты отдал мне, с лихвой окупили безделье твоего маленького царевича. Я покараулю сам. Ты очень добрый гном, хоть и стараешься скрыть это за своей грубостью, но мальчишке стоило бы хоть немного научиться заботиться не только о себе, но и о других. Я не знаю, кем он тебе приходиться, но был бы девкой, решил бы, что ты влюблен в него, так ты о нем печешься. Торин усмехнулся, подбросив в костер несколько веток, и ничего не ответил. Он не считал, что делает что-то сверхблагородное или доброе, заботясь о Дарине в дороге. - Ладно, это твое дело, - купец понял, что переупрямить гнома все равно не сможет. - Иди спать, может хоть сон твою болезнь немного отгонит. Торин бросил на него еще один пронзительный и острый взгляд, словно синим клинком полоснул по лицу, и поднялся. - Благодарю тебя, почтенный, - он коротко поклонился человеку и ушел в темноту. Дарина сквозь сон ощутила горячую руку Торина, бережно обнявшую ее поверх тонкого плаща, и приоткрыла глаза. Ей не спалось в эту ночь, и она невольно услышала разговор купца и своего любимого. И теперь лежала в темноте, чувствуя, как пылают щеки и в глазах щиплет от соленой влаги. "Какая же ты дура невнимательная и легковесная! - кричала она в своих мыслях сама на себя, сжавшись в клубок. - Даже не заметила, что Торин весь горит, что в глазах лихорадочный блеск! Даже не задумалась, каково ему после ночного купания в реке пришлось. Переоделась в сухое и чистое да уселась к костру обедать, не подумав, что он тебе последнее отдал! Не увидела, что за тобой все делают другие и тебя не утруждают ничем! Словно еда сама по себе в твою тарелку прыгает, а тарелка потом мыться бежит с ложкой вместе! Спишь от заката и до света, в то время, как другие сменяются на страже, да весь день в седле зеваешь, жалуешься в мыслях своих, что скучно тебе, да хочется галопом по лугам скошенным лететь! Дура! Говорила, без слуг да роскоши проживешь легко, а сама и не подумала, откуда каша по утрам берется!..." Она повернулась и стащила с себя край плаща, укрыв им Торина, обхватила рукой и прижалась к горячему, как печка, телу. - Ты прости меня, любовь моя, - Дарина заплакала в темноте, уткнувшись ему в плечо, чтобы не услышал никто больше. - Прав ты во всем оказался. И без слуг я не могу обойтись и без дорогих безделушек! Ни с одной не подумала расстаться, а ты последнее, что было у тебя от отца твоего, отдал, чтобы только меня от работы оградить! Прости, прости ... - Т-шш, - Торин погладил ее по голове, ласково прижав к себе и стараясь успокоить. - Не за что тебе извиняться. Это я так решил, ты меня не заставляла. Спи. Эта мелочь не стоит твоих слез. Завтра в городе будем уже. Дарина не ответила, прислушиваясь к свистящему и хриплому дыханию гнома, который почти мгновенно заснул, так и не выпустив ее из объятий. Пролежав еще пару часов без сна, Дарина неслышно поднялась и пошла к костру, где сидел купец, задумчиво глядя в звездное небо. - Доброй тебе ночи, почтенный, - она присела напротив человека и пристально посмотрела ему в глаза. - Скажи, дорого ли ты оценишь тот оберег, что отдал тебе Торин? Нэрдан немного удивленно перевел на нее взгляд и не смог удержаться от улыбки. - Эта вещь бесценна, - сказал он. - И дело не только в металле, из которого она изготовлена, такой тонкой работы я давно не видел уже. - Продай мне ее, - попросила Дарина. Купец тихо засмеялся, рассматривая ее с нескрываемым весельем и насмешкой. - Что это на тебя, царевич, нашло вдруг? Не спалось, вот и подслушал наш разговор? Стыдно стало за себя? Даже странно, что ты вообще заметил, что он этот оберег отдал. Дарина на насмешку не среагировала, мысленно снова обругав себя. Она и в самом деле не увидела, что Торин больше не носит кожаный шнурок на шее. - Продай, - еще раз попросила она. - Я тебе в обмен украшения не уступающие по красоте отдам, из чистого золота с камнями. Она сняла с волос резные заколки, украшенные рубинами, и протянула купцу. Человек задумался, пристально глядя на заколки внимательными глубокими глазами. Перед ним на тонкой ладони лежало сейчас целое состояние, способное покрыть не только расходы этой поездки, но и значительно обогатить его. Он поднял взгляд и глянул на своего собеседника, на красивое тонкое лицо, нежные белые пальцы и аккуратно расчесанные волосы, убранные в косы. - Нет, - сказал он, испытующе глянув в зеленые глаза. - Ты, по всему видать, заботу его ценишь, только не знаешь совсем почем такая вот преданность в наши дни, не знаешь настоящей цены чужого труда и внимания. Это ни за какие деньги не купишь. Ты хочешь вернуть ему оберег и тем самым уплатить долг? Я тебе так скажу, мальчик, хоть золотом его осыпь с головы до ног, а не сможешь ты расплатиться. За заботу только заботой платят, за преданность - ей же. И за любовь только ею и можно отплатить. Торин тебя от смерти спас неминуемой, на уступ из воды вытащил, а сам остался в реке замерзать. И околел бы, не приди я. Тебе лошадку свою отдал, чтоб ты ножки свои о камни не бил, и пошел пешком, ни словом не обмолвившись, еду тебе отдавал, потому как между нами договоренность была, что я лишь одного кормить буду. Охотился, посуду за тобой мыл, пока ты спал как сурок. А ты всего этого даже не заметил, а если и заметил, то принял как должное. Нет, не продам я тебе этот оберег, тебе без надобности. Дарина не отвела глаза под взглядом купца, только скулы вспыхнули ярким румянцем. Она и сама уже поняла, что слишком многого не знает о жизни и не потому, что черствая или злая, а потому что не научили ее с детства таким вещам. Она встала и ушла прочь от костра, понимая жестокую справедливость слов купца, легла рядом с Торином, крепко обняв, и положила голову на плечо. *** А утром ее разбудил тревожный крик одного из погонщиков. Дарина вскинула голову и увидела склонившегося над ними человека. - Почтенный Нэрдан, - звал он. - Гном совсем плох, дальше идти не сможет! Женщина вскинулась, мгновенно стряхнув с себя остатки сна, и в ужасе уставилась в лицо Торину, который лежал рядом с ней. - Торин! - она схватила горячую руку и сжала ее, чувствуя лихорадочный озноб, колотивший гнома. Дома, в Железных Холмах, Дарина, конечно, знала бы что делать и какие травы заварить, но вот в пустынной местности у гор, где вокруг только люди и ничего под рукой, она вообще не представляла, что предпринять. - Отойди-ка! - ее довольно грубо отодвинул купец и присел рядом, стерев тыльной стороной ладони со лба гнома крупные бисерины пота. - Дай мокрое полотенце живо! Дарина растерялась от этого грубого окрика, но пошла к ручью, протекавшему недалеко и окунула в студеную воду небольшое льняное полотно, которым вытиралась после умывания. Когда она вернулась, Нэрдан короткими и злыми командами подгонял своих людей около одной из телег. Погонщики ворчали, выгружая часть товара и перекладывая на верховых лошадей. - Пошевеливайся, царевич! - купец выхватил у нее полотенце и обернул им голову гнома. - Жар у него сильный, лихорадка. Сегодня останавливаться не будем, до города едем! - Чтоб провалиться этому гному! - выругался один из погонщиков, которому предстояло идти пешком. - Если б в реку не полез за этим мальчишкой, ничего бы этого не было ... - И товара бы не было! - рявкнул на него купец. - Он в реку полез мешки наши доставать, так что рот закрой и расстели в телеге одеяло, его укрыть надо! Через час хмурые и злые люди запрягли лошадей и тронулись в путь, подгоняя и без того измученных лошадей и мулов. Дарина ехала в стороне, стараясь держаться как можно ближе к телеге, в которой лежал Торин. На глаза наворачивались слезы обиды и беспомощности. Совсем не так представляла она себе их путешествие. Ей казалось, что путь через горы вдвоем будет овеян романтикой; рассветы, которые они будут встречать вместе, горные кручи, где можно будет лежать вместе в снегу, крепко держать за руки, сверкающие льдом вершины, большой костер, согревающий их в ночи, взметающиеся в темное небо искры. На деле же оказалось, что все эти красивые путешествия всегда обеспечены чьим-то тяжелым трудом. Кто-то же должен принести дрова, настрелять и освежевать дичь, тащить на себе инструменты, одеяла и провизию, сменную одежду, следить за лошадьми. Дарина вынуждена была признаться себе, что вообще не знает, что такое походный быт. В их с Даином путешествиях всегда были слуги, которые заботились обо всем этом, и всегда была старая Пари, следившая, чтобы Дарина уснула в теплом меховом одеяле, утром выпила горячий отвар из трав и не ела непрожаренного мяса. "Да я беспомощнее ребенка! - женщина грызла ноготь, поглядывая на людей вокруг. - И в самом деле ничего не могу и не вижу. Как я не распознала болезнь сразу? Как позволила Торину так наплевать на себя и взвалить всю эту непосильную работу? Выходит что и любовь моя недорого стоит..." *** В город прибыли глухой ночью. Купец сразу повел караван к большому дому с широкими резными воротами, которые распахнулись при первом стуке. - Добро пожаловать, родной мой! - его встретила и обняла высокая статная женщина. - Радостна наша встреча! Нэрдан обнял ее в ответ. - Со мной проводник, который сильно простыл в пути, - сказал он женщине, поцеловав ее в губы. - Позаботься о нем, дорогая, я с рассветом поеду дальше. Надо товар отвезти. Она кивнула и окинула строгим взглядом всех, кто пришел с караваном. - А это кто? - она чуть склонила голову, рассматривая Дарину, въехавшую последней. - Этого царевича из реки выловили, - Нэрдан пренебрежительно дернул головой. - Торин, проводник наш, из-за него и захворал. Где-нибудь разместить бы, за его постой хорошо заплачено. А за гномом уход нужен хороший. Женщина вдруг улыбнулась, убрав руки с плеч купца и сделала шаг ближе к Дарине. - Или Валар меня совсем слепой сделали, - промолвила она, покачав головой. - Или это девушка. Дарина ойкнула, а купец выронил только что снятый с телеги мешок. - Что?!!! - Это девушка, - уверенно повторила женщина. - Хоть я и не видела ни разу женщин-гномов, но это не царевич, а царевна. Добро пожаловать, Госпожа моя. Проходи в дом, а там уж расскажешь, что за беда с тобой приключилась. И, обернувшись, начала распоряжаться насчет позднего ужина и покоев для гостей. Стоявшие вокруг люди минуту молча переглядывались, а потом покатились от смеха, рассматривая вытянувшееся лицо Нэрдана.