You always live twice

— Эй, — спросил Майк, — ты еще с нами? Ответить не удалось. Он лишь попытался втянуть в легкие побольше воздуха и будто упал в водоворот. Он еще услышал выстрел — и резкий вскрик Майка — и череду последующих выстрелов — и так и не смог выбраться из воронки, которая кружила и затягивала его, а когда машина дернулась с места и над головой окончательно сомкнулась тьма, он почему-то подумал, что все это происходит не с ним, а в сотне, тысяче миль от него... *** — Доброе утро. Он точно слышал этот голос— женский, довольно мягкий — раньше. Только не мог вспомнить где и когда. — Я же вижу, что ты не спишь, — к мягкости добавилась настойчивость. — И потом, уже десять. Кто-то погладил его по щеке. Он почувствовал, как с него сдергивают одеяло, а следом ощутил тяжесть чужого тела — на себе. В следующую секунду Гас открыл глаза. Перед ним, точнее верхом на нем, восседала не кто иная, как миссис Скайлер Уайт. Он запомнил ее еще тогда, в госпитале, в приемном покое, после того как разрешил близнецам Саламанка напасть на Шрейдера и потом явился в больницу сам — а у Майка появилась отличная возможность добить Марко. Да, тогда он и увидел Скайлер Уайт. Правда, в тот раз на ней был не утренний халат. — Первый раз вижу, чтобы ты спал так долго, даже в воскресенье, — сказала Скайлер Уайт. С самой томной улыбкой. — Что? На лице миссис Уайт промелькнуло удивление. Но она не слишком отчаялась, только склонилась к Гасу, чтобы поцеловать. Гас вжался в подушку, когда Скайлер Уайт коснулась губами его щеки и попыталась заставить его открыть рот. Наконец, оставив его в покое, она снова выпрямилась. — Что с тобой такое? — снова удивилась Скайлер Уайт. — Почему ты так смотришь? — Я, — начал Гас, но в этот момент его взгляд скользнул по комнате, где он находился. И это был не его дом. Он озирался, напрягал память и отчаянно пытался вспомнить, что же с ним случилось. Последнее, что приходило на ум, был тот выстрел. В Майка. И череда других выстрелов. Да, в Пинкмане он не ошибся, впрочем, он никогда не ошибался в людях. А что было дальше? Видимо, Пинкман спас их обоих. Беда была в том, что Гас совершенно не помнил госпиталя. Не помнил Барри. Не помнил, как вернулся в Альбукерке. И уж точно не помнил, когда и каким образом он мог оказаться в одной постели со Скайлер Уайт, которая, вновь погладив Гаса по щеке, провела рукой по его груди и животу и — ровно с тем же изумлением на лице — наконец-то слезла с него. — Ладно, — сказала она. — Я знаю, что у тебя вчера был трудный день: юристы, Шрейдер... И суд этот скоро. Не будем о неприятном. И потом, сегодня выходной. На этих словах Скайлер Уайт подмигнула Гасу. Юристы и Шрейдер, повторил он про себя. Юристы и Шрейдер. Еще и суд. Это уже было куда более знакомо — и, увы, куда более понятно, чем такое странное поведение миссис Уайт. Сейчас надо было выбраться. Из этой постели например. И из этого дома... Дома семьи Уайтов? Но что он, черт побери, тут делает? Гас поднялся с кровати. Теперь надо было найти свои вещи (и телефон, где же телефон?), позвонить Майку, объяснить, что с ним случилось. И уходить. Он приблизился к стеклянной двери и замер. А потом потянул ручку на себя и вышел на просторный балкон. Гас хорошо помнил фотографии дома Уайтов, которые ему показывал Майк. Их дом был одноэтажным. Обычный дом, который школьный учитель химии взял в ипотеку. Скромный, но со вкусом. В неплохом, пусть и далеко не фешенебельном районе. А здесь перед Гасом расстилался зеленый сад с яблонями и вишнями. Гас обошел балкон, заметил широкую террасу и застекленную веранду на первом этаже, но разглядеть соседних домов он не сумел: видимо, те скрывались за деревьями. И он по-прежнему не мог сообразить, в каком месте Альбукерке находится. На горизонте в утренней дымке угадывались очертания холмов или даже гор — от дальнозоркости тоже была своеобразная польза. Вот только Гас никогда не видел похожих гор в Альбукерке. А то и в Нью-Мексико. Телефон, вспомнил Гас. И очки. Он вернулся в спальню. Очки он нашел сразу — на ночном столике. Следом Гас обыскал тумбы и подоконники, перевернул одеяла с простынями и заглянул под кровать. Телефона не было нигде. Одежды тоже. На небольшом диванчике лежал аккуратно сложенный халат. Будто оставленный кем-то для него. В последнем он не сомневался: халат был ему по размеру. Гас вышел из спальни. Обнаружил небольшой коридор. Гардеробную со множеством костюмов, рубашек и галстуков. И поймал себя на мысли, что эти костюмы и рубашки мог носить только один человек: он сам. На стене гардеробной висело зеркало. Гас скользнул взглядом по своему отражению — и не увидел ничего необычного ни в себе, ни в футболке, ни в пижамных штанах. «Все хорошо, — подумал он. — Кроме того, что у меня небольшой провал в памяти и я не помню, когда я купил этот дом. И где этот дом находится. И, самое главное, что здесь делает Скайлер Уайт». Гас услышал какой-то шум — голоса — и застыл. Голоса были детские, и никаких объяснений этому Гас не находил. Он двинулся вперед. Следующей была ванная. Похоже, что его личная. С отутюженными полотенцами, кремом для бритья и лица. Гас даже провел рукой по щеке, обнаружил выросшую за ночь щетину и подумал, что побриться успеет позже. По соседству с этой ванной комнатой находилась еще одна — с куда большим количеством баночек и скляночек. Гас покрутил в руках крем в серебристой упаковке — явно женский — и решил, что этот крем принадлежит Скайлер Уайт. Которая по какой-то причине живет здесь. С ним. За ванной была еще одна гардеробная — с впечатляющим количеством платьев и женских костюмов, — и подозрения Гаса относительно Скайлер Уайт подтвердились. Дальше начинался другой коридор, в конце которого Гас увидел дверь. Открыв ее, он оказался в просторном кабинете. Большой массивный стол с креслом, несколько стенных полок, заставленных папками. Настенные часы. Диван и миниатюрный кофейный стол. А еще широкое окно в пол, открывавшее вид на другую часть сада с террасой. Гас снова бросил взгляд на стол. Рядом с ноутбуком лежал телефон. Он не успел даже протянуть руку к телефону, когда услышал: — Guten Morgen, Herr Fring! Гас оглянулся. Дверь он, разумеется, не закрыл, и на пороге стояла незнакомая женщина чуть старше его самого. — Entschuldigen Sie bitte. Ich möchte gar nicht stören, aber was wünschen Sie zum Frühstück? (1) Гас собрался с мыслями. На немецком он не говорил в совершенстве даже в детстве, несмотря на все старания бабушки со стороны отца, считавшей себя настоящей немкой. И потом, живя в Штатах, забыл почти все, что знал раньше. А чтобы произвести впечатление на Петера Шулера и его коллег в «Мадригале» — ох уж эти немцы, которые так любят свой язык! — хватало простейших фраз и минимального набора слов. — Guten Morgen, — выдавил из себя Гас. — Wie üblich(2). Женщина улыбнулась, сообщила что-то еще на тему вытирания пыли в кабинете, снова извинилась и вышла. А Гас наконец закрыл за собой дверь. Увидел стопку газет на кофейном столике. И решил, что сначала просмотрит газеты, а уже потом проверит телефон и позвонит Майку... который все объяснит и вытащит его отсюда. Все газеты, конечно, были на немецком. Он принялся листать первую попавшуюся — Süddeutsche Zeitung — и уже на второй странице увидел свое имя. То самое имя, которое взял, когда уехал из Чили. «Густаво Фринг, основной владелец баварской фармакомпании FrArc Pharma, подает в суд на биотехнологическое предприятие Biovision. Обвинение — мошенничество...» Гас устроился за столиком и начал читать. Чтобы понять смысл статьи, ему пришлось напрячься, вызывая в памяти давно забытые слова. Одновременно он ощутил облегчение: в суд, оказывается, вызывали не его. Отложив Süddeutsche Zeitung в сторону, Гас взял следующую газету — толстенную Die Zeit. И не ошибся: свое имя он нашел на третьей странице, а его будущей тяжбе с неизвестной ему компанией Biovision была посвящена вся полоса. Гас бегло просмотрел статью, не вдаваясь в подробности, и внезапно почувствовал пробежавшую по телу дрожь. Автором журналистского расследования значился некий Хэнк Шрейдер. Гас отложил газету в сторону и вернулся к письменному столу. Нужно было срочно звонить Майку. Немедленно. И разобраться в том, что случилось. Вот только телефон, лежавший рядом с компьютером, явно принадлежал кому-то другому. Как и ноутбук. И наручные часы с белым циферблатом и золотым ободом. Гас повертел их в руке: немецкие, A. Lange & Söhne. Еще он заметил, что коричневая кожа ремешка чуть поистерлась. Гас приложил часы к запястью — застегнул — ремешок сел идеально. И это тоже было странно: он же почти никогда не носил часы. Еще в самом начале, когда они с Максимино открыли свой первый ресторан, Гас снимал часы всякий раз, когда заходил на кухню даже на пять минут, возвращался в свой офис и снова надевал. Не хотел нечаянно испортить то немногое, что он увез с собой из Чили — и что напоминало об отце. Поэтому позже и вовсе перестал носить: так было удобнее. Гас включил компьютер — и тот, конечно же, потребовал пароль. Ничего из пришедшего на ум не подходило. Тогда Гас принялся открывать ящики стола. Первые два были заперты на ключ — интересно, где этот ключ? — зато в третьем Гас нашел паспорт. В красной обложке с гербовым орлом. Паспорт на имя Густаво Фринга, гражданина Германии и Европейского союза. С фотографии на Гаса смотрело его собственное лицо. Год рождения и дата совпадали. А потом — в самом нижнем ящике — он все-таки отыскал коробку. С теми самыми часами, которых не носил двадцать с чем-то лет. В коридоре послышались шаги и голоса, и Гас подумал, что сейчас дверь в кабинет распахнется и на пороге окажется вовсе не экономка и не горничная, а другой, настоящий Густаво Фринг. Тот, который проживал в Германии, был женат на Скайлер Уайт, построил фармацевтическую компанию и даже собирался затеять какой-то громкий судебный процесс. После этого Гас и решил на всякий случай покопаться в телефоне. И увидел на экране время и дату: 10 часов 27 минут. Одиннадцатого июля 2010 года. Воскресенье. Гас отыскал адресную книгу и принялся листать, перебираясь через множество незнакомых имен. Добравшись до буквы М, Гас едва не выронил телефон. Потому что первым в этом ряду значился Максимино Арсиньега. К вискам прилила кровь, и некоторое время Гас сидел в оцепенении, разглядывая имя в адресной книге. Затем экран телефона погас, и Гас снова вызвал список, еще раз пролистал его и остановился на единственном знакомом имени. С трудом подавил в себе желание нажать на кнопку звонка. Полистал дальше и не нашел никакого упоминания о Майке Эрмантрауте. Гас набрал его номер по памяти — на Западном берегу была глубокая ночь, но что с того — и услышал, что такого абонента в сети нет. Тогда Гас закрыл глаза и попытался еще раз сосредоточиться. Он прекрасно помнил, что девятого июля он отправился в Мексику. В тот же день Джесси Пинкман сварил партию лучшего в мире метамфетамина, и дон Эладио сменил гнев на милость. А десятого, вечером, Гас преподнес главе картеля отравленную текилу. Токсина хватило на то, чтобы отправить и дона Эладио, и всю верхушку картеля на тот свет. Всех его врагов. Вместе с ним самим. Другого объяснения у Гаса не было. Либо сейчас он видел самую яркую галлюцинацию за всю свою жизнь, либо «тот свет» действительно существовал. И там тоже были мобильные телефоны, ноутбуки и газеты, а также фармакомпании и мошенничества. Гас снова пролистал адресную книжку. К счастью, тот Густаво Фринг, на месте которого он очутился, оказался настоящим аккуратистом не хуже его самого, и около каждого имени-фамилии значились и место работы, и должность. Так что номер своего секретаря Гас отыскал легко. — Guten Morgen, Herr Fring! — послышалось в трубке. — Guten Morgen, — ответил Гас. — Ренате, прошу прощения, что беспокою вас в воскресенье. — Ничего страшного, это моя работа. Чем могу помочь, герр Фринг? — Дело в том, что я потерял пароль к своему ноутбуку. Найдите, пожалуйста, специалиста и пришлите его ко мне домой. Сегодня же. Как можно скорее. — Хорошо, я все сделаю, — пообещала Ренате. И, кажется, даже не удивилась, что ее босс неожиданно перешел на английский. Поблагодарив секретаря за помощь, Гас еще раз заглянул в адресную книжку на телефоне. Если на «том свете» Максимино Арсиньега был жив, эта реальность стоила того, чтобы с ней ознакомиться. Гас ушел в душ и спустя четверть часа, заглянув в гардеробную, спустился на первый этаж. Столовую он отыскал без труда. И немного напрягся, увидев за столом Скайлер Уайт. А та весело салютовала ему чашкой кофе. Пришлось улыбнуться. — Адель и Ангелика уже позавтракали, — сообщила Скайлер. — Адель и Ангелика? — переспросил Гас, устраиваясь за столом. — Ах да... Женщина, которую он до этого видел на пороге своего кабинета, поставила перед ним чашку кофе. И сообщила — опять на немецком, — что яичница сейчас же будет готова. — Фрау Ламберт, может быть, еще кофе? — Нет, спасибо. Гас поднял глаза на Скайлер. И только сейчас понял, что фамилия Уайт не имеет к ней ровным счетом никакого отношения. — Почему ты так смотришь на меня? — спросила она. — Как «так»? — Как будто никогда не видел. — Извини, — ответил Гас. — Я просто очень устал за неделю. И, похоже, не выспался. А про себя подумал, что Скайлер — именно эту Скайлер — он действительно никогда не видел. Потому что она все же была иной. Незнакомой. Совсем непохожей на ту женщину в госпитале. И дело было не в стрессовой ситуации. Гас просматривал все досье, составленные Майком на членов семьи Уолтера Уайта. Эта Скайлер определенно была из какого-то другого мира. — Ты слишком много работаешь, — Скайлер покачала головой. — Вчера ты был в офисе. В прошлые выходные — тоже. — Да, — согласился Гас. — Ты права. — Давай так, — Скайлер улыбнулась. — Пообещай мне, что хотя бы сегодня ты не будешь сидеть с бумагами. — Я попробую, — ответил Гас. — Попробуешь? Гас как раз получил свою яичницу и, вооружившись вилкой и ножом, раздумывал, как бы ему узнать имя женщины, хлопотавшей по хозяйству. — У меня что-то случилось с ноутбуком. Скоро приедет специалист, разберется, и я проверю, нет ли новых писем. И все, — Гас улыбнулся в ответ. Скайлер картинно вздохнула, и Гас решил задать вопрос: — У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? — Планы? — Скайлер пожала плечами. — Сегодня я почти весь день дома. Правда, в четыре у меня встреча с читателями. И так как это организует тот фонд — помнишь, они помогают семьям больных детей? — я не могла отказать. Я прочту главу, отвечу на вопросы и сразу же вернусь. Так что все остальные мои планы — это Адель и Ангелика. И ты, конечно. — Звучит замечательно, — сказал Гас. — Переводчик вчера прислал мне первую главу, — Скайлер допила кофе и отставила чашку. — Но это подождет до завтра или послезавтра. — Первую главу? — Ну да. Немецкий я знаю неважно, но просмотреть надо, — Скайлер задумалась, а потом ее глаза снова заблестели. — Кстати, мою трилогию издадут в Китае, представляешь! — Поздравляю. — Гас положил вилку и нож на тарелку. Несколько секунд подбирал правильные слова, после чего добавил: — Надо будет отметить это. — Отметим, когда начнутся съемки первого сезона, — предложила Скайлер. — Съемки? — Разве я не говорила? Это все-таки будет сериал. Три сезона, если повезет с рейтингами. — Обязательно повезет, — ответил Гас. — Это потрясающая новость. — Да, — кивнула Скайлер, откинувшись на спинку стула. — Кстати, насчет планов на завтра... — А что будет завтра? Скайлер покачала головой. — Завтра ты собирался поработать дома. Не ходить в офис. Ты разве не помнишь? — Конечно помню. — А вечером мы идем к Максу и Марисоль. — Ах, ты про это, — Гас постарался ничем не выдать волнения. — Конечно. В шесть? — В шесть, — подтвердила Скайлер. Гас поднялся. Он вдруг вспомнил, что оставил телефон в кабинете. И что скоро, наверно, придет специалист по взламыванию ноутбуков. — Разделаюсь кое с какими мелочами, — сообщил он, — и тогда загляну к Адель и Ангелике. Скайлер кивнула и тоже встала из-за стола. — Обед будет в два. Ведь так, фрау Шольц? — Именно так, в два. — Отлично, — сказал Гас. — Я как раз все успею. Фрау Шольц, запомнил он. Гас направился к себе в кабинет и закрыл за собой дверь. Он решил, что свою роль за завтраком отыграл достаточно неплохо, учитывая то, что никакого готового сценария у него было. Гас вновь оглядел кабинет. На полке отыскал коробку с ключами, среди которых был и тот, что отпирал ящики стола. В самом верхнем ящике он нашел записную книжку — в точности такую же, какую привык носить с собой в Альбукерке. Внимательно перелистал страницы. На воскресенье у Густаво Фринга и правда не было никаких планов. В понедельник он работал дома. Зато с девяти утра вторника каждый его час был расписан, начиная с нескольких встреч в бюро компании и заканчивая приемами в мэрии и совещанием с юристами. Это неожиданно было знакомо. Айтишник явился через пятнадцать минут. Пока тот возился с ноутбуком, Гас устроился на диванчике и продолжал изучать свою записную книжку — и по кусочкам выстраивать картину жизни, которую прожил другой Густаво Фринг. «Интересно, — подумал Гас, — если я здесь, где же сейчас тот, второй?» Он встал и приблизился к стеллажу с папками. Вытащил одну, с копиями старых договоров компании FrArc Pharma. Поставил на место и вытащил вторую. Посмотрел на айтишника — тот все еще тихо ковырялся в ноутбуке. Сбоку от окна возвышался другой стеллаж — с книгами. Гас пробежался взглядом по корешкам и наконец нашел то, что искал. Пять книг авторства Скайлер Ламберт. Пролистал один том. Оставалось только надеяться, что в ближайшее время Скайлер не станет заводить с ним разговоров о придуманных ею сюжетах. Гас поставил книгу обратно и вышел в коридор — навстречу ему попались фрау Шольц и какая-то молодая женщина. — Доброе утро, — на всякий случай сказал Гас. — Адель и Ангелика сейчас читают, — услышал он в ответ. — Они с фрау Ламберт. — Превосходно. Он прошествовал дальше и наконец оказался возле полуприкрытой двери, за которой услышал голоса. Гас осторожно заглянул в щель. Обе девочки — они оказались близнецами — были больше похожи на него, то есть на того другого Густаво Фринга, чем на Скайлер. Ровно так же, как и его собственные дети, которые жили в Швеции, благополучной и бесконечно далекой от Альбукерке и Мексики, и которых Гас обычно видел только на фотографиях. В самый раз, чтобы успокоить совесть и найти оправдание. Прекрасно сознавая в душе, что нормальной семьи у него так и не получилось и никогда не получится. Войти в комнату Гас не решился. Вернулся в кабинет. — Герр Фринг, я все сделал, — сообщил айтишник. — Поставил временный пароль. Вот на бумажке записал. Или сразу заменить? — Я справлюсь, — ответил Гас. — Большое спасибо. Следующие два часа он провел за ноутбуком. Просмотрел служебную почту и добрую сотню документов. Открыл браузер и прочел, что о Густаво Фринге пишут в интернете: первой, конечно, выскочила вебстраница компании и многочисленные официальные сообщения, а следом посыпались ссылки на разоблачительные статьи за авторством некоего Хэнка Шрейдера. Шрейдеру не нравился агрессивный маркетинг FrArc Pharma, а также то, что Густаво Фринг слишком часто общается с важными чиновниками в Берлине и Брюсселе. Впрочем, биографию самого Хэнка Шрейдера Гас тоже раскопал в интернете: тот родился в Альбукерке, а в Берлин приехал сразу после воссоединения двух Германий, остался здесь жить и сделал карьеру в журналистике. Разумеется, этот Шрейдер никогда ни на кого не надевал наручники. Открыв новое окно браузера, Гас набрал в поисковике: «Скайлер Ламберт». Просмотрел официальный сайт и отыскал ее последнее интервью, в котором Скайлер рассказывала, как тяжело заинтересовать издателей своей первой книгой. И как в юности ей приходилось работать официанткой, и как однажды она почти что потеряла веру в себя и даже вернулась на бухгалтерские курсы. И если бы кто-то заикнулся, что до гонорара в сотню тысяч долларов оставалось несколько лет, она бы не поверила. На вопрос о том, кем бы она стала, если бы издать книгу так и не смогла, Скайлер ответила: «Домохозяйкой». Гас вернулся на вебстраницу FrArc Pharma. Прочел историю компании, которую основали два чилийских эмигранта. Просмотрел новости. Пролистал еще несколько документов и писем. И сделал один очень простой и важный вывод: этот Густаво Фринг на самом деле был владельцем фармакомпании. И, если верить Шрейдеру, настоящей акулой бизнеса: со своей неизменной вежливой улыбкой Фринг разорял мелкие предприятия, вел безжалостную войну с конкурентами, заводил полезные знакомства с политиками, «бесстыдно лоббируя собственные интересы», ну а подкуп врачей вообще поставил на поток. Наверно, было и что-нибудь еще, о чем обычно не рассказывают в историях успеха. Любой крупный капитал конфликтует с законом, и нет такого лидера, который не считал бы законом самого себя. Вот только этот мюнхенский Густаво Фринг никогда не торговал метом. Он и в самом деле приехал в Западную Германию в восемьдесят шестом. Занялся предпринимательством, построил компанию с нуля и теперь был одним из самых респектабельных промышленников в Баварии, если не во всей Германии. Его хорошо знали в Мюнхене и с удовольствием принимали в Берлине. И в разгорающемся скандале с Biovision и «Ленц-Майер» — похоже, что те решили нанести удар по конкуренту и выбрали для этого весьма грязный способ — общественное мнение приняло его сторону. Гас снова обвел кабинет взглядом. Настенные часы показывали без пяти два. Пора было спускаться в столовую. У лестницы, ведущей вниз, Гас задержался. Он вновь услышал детские голоса внизу, а как вести себя с чужими детьми, до сих пор не придумал. В этот момент он и заметил еще одну дверь в конце коридора. Шагнув внутрь, Гас огляделся. Разгадка оказалась проста: перед ним был рабочий кабинет Скайлер. Бесконечные книжные полки смыкались в лабиринт, а на стенах не оставалось свободного места — все занимали картины и фотографии. Холодную гладь Северного моря на полуострове Зюльт — так, во всяком случае, следовало из надписи на рамке — сменяла высокая крепостная стена, рядом с которой поместился кафедральный собор из песочного камня. Скайлер любит путешествовать, понял Гас. Он перевел взгляд на горы в темно-красных закатных тонах, и тревожные, неприятные воспоминания о мексиканской пустыне вспороли его память точно острейший нож. Гас повернулся к письменному столу. Рядом с широким монитором лежала папка. В том, что это и есть рукопись последней книги Скайлер, Гас даже не сомневался. Как и в том, что он наверняка уже прочел эту книгу — то есть не он сам, а его здешний двойник. Гас открыл книгу на середине и пролистал несколько страниц, пока не споткнулся о слово «метамфетамин», потянувшее за собой череду других знакомых слов: «варка», «граница с Мексикой», «УБН», «наркокартель». Сон, который уже казался приятным наваждением, перетек в кошмар — точно реальная жизнь и выдумка поменялись местами. В висках снова застучало тяжелым молотом, и теперь хотелось срочно искать выход — если выход вообще был. Гас немедленно закрыл папку и покинул кабинет. За столом Скайлер уже намазывала масло на ломтик хлеба и о чем-то болтала с дочерьми. — Добрый день, — произнес Гас, усаживаясь рядом со Скайлер. — Приятного аппетита. Этого оказалось достаточно. Гас сосредоточился на филе какой-то местной рыбы, украшавшей его тарелку. Прислушался к разговору Скайлер с детьми: те обсуждали какие-то соревнования и школу. Иногда Адель и Ангелика таращили на него глаза. И даже не пытались заговорить. К счастью. — Благодарю, фрау Шольц. — На десерт будет кайзершмарм, — сообщила та. — С черничным вареньем. Как вы любите. — Замечательно, — ответил Гас. Что такое «кайзершмарм», он помнил с трудом. И когда ему подали небольшую пиалу с кусками толстого блина, плавающими в варенье, он бросил любопытный взгляд на Скайлер. — Я видела, айтишник уже уехал, — заметила она. — Так быстро? Все в порядке? — Ничего серьезного, — объяснил Гас. — Знаешь, у меня однажды сгорел компьютер с рукописью. — Сгорел? — Ну, не в прямом смысле. Жесткий диск испортился или что-то в этом роде. Я отнесла его в ремонт, и там ничего не смогли сделать. — Надо же, — удивился Гас. — Я слышал, что данные всегда можно спасти. — Это было давно, — улыбнулась Скайлер. — Еще в Лос-Аламосе. У меня не было денег на всякие навороченные услуги. А в обычном сервисе мне прочитали мораль и сказали, что я идиотка и надо было делать копии. Гас сочувственно вздохнул. — Ты смогла восстановить ту рукопись? — Конечно, — Скайлер пожала плечами. — Написала заново. Но в тот день мне хотелось повеситься. Она обмакнула кусочек блина в варенье и прищурилась. — Неужели я этого не рассказывала? — Рассказывала, — уверил ее Гас. — Но это очень хорошая история. — А я не помню, — сказала Адель. Или Ангелика. Как их различать, Гас не знал. — И я не помню, — повторила за ней ее сестра. — Как это, повеситься? — Ладно, — Скайлер улыбнулась. — Тогда мне казалось, будто весь мир против меня. Как будто это такой знак свыше — хватит заниматься ерундой, детка, ты ничтожество и никогда никем не станешь. Она помедлила, словно собираясь с мыслями. Повернулась к дочерям и произнесла: — Знаете, если хоть раз в жизни вам начнет казаться, что надо все бросить, что все усилия бесполезны, что вы никому не нужны — это самая большая ложь, какая только может быть. А такой момент бывает у всех. Надо верить в себя. Несмотря на то, что скажут люди. Сейчас Скайлер смотрела на Гаса. Как будто ждала, что он тоже что-нибудь добавит. — Ты абсолютно права, — нашелся он. — Нужно просто идти вперед. И не сдаваться. А теперь самую большую ложь сказал он сам. Потому что знал: иногда идти вперед просто нет сил, и именно в этот момент ты принимаешь неверное решение. — Не сдаваться, — повторила одна из девочек. — Штефан говорит то же самое. Кто такой Штефан, Гас не знал. Он взглянул на Скайлер, пытаясь вновь что-нибудь угадать по ее выражению лица, когда вторая девочка посмотрела на Гаса и спросила: — Ты ведь придешь завтра к нам на соревнования? — Адель, — Скайлер оказалась быстрее, — у папы очень много дел. Но я обязательно поеду с вами, как и обещала. Нужно было что-то ответить и ему. — Соревнования, — произнес Гас. — Это что-то очень важное, да? — Еще какое важное! Разобраться в том, что Ангелика и Адель орали — именно так — наперебой, было непросто, но Гасу удалось уловить главное. Обе девочки занимались таэквондо, Штефаном звали их тренера — кстати, он должен явиться через час, — а завтра их обеих ждал школьный турнир. — Это займет часа два? — спросил Гас. — Что-то около того, — кивнула Скайлер. — Начинается в десять утра. Сначала идут совсем малыши, потом их группа. — Думаю, я смогу приехать. Скайлер подняла бровь. — Гас, — она накрыла его ладонь своей, и в первую секунду ему захотелось отдернуть руку, а потом он поймал себя на мысли, что это, как ни странно, вовсе не неприятно. — Это будет превосходно. После обеда, поблагодарив фрау Шольц за ее кулинарные свершения, Гас прошествовал на террасу. Шагнул в глубь сада, подавляя в себе желание выйти за ворота и убедиться, что он на самом деле в Мюнхене. «Ничего, — подумал Гас. — Завтра я поеду в спортивную школу — если только найду ее адрес». И если завтра наступит. Если он не проснется и не окажется в госпитале у Барри. Если он вообще когда-нибудь проснется... — Добрый день, герр Фринг, — окликнули его. — Добрый день. Поздоровавшийся с ним парень держал в руках огромные ножницы: кажется, он работал здесь садовником. Гас вернулся на террасу — и едва не столкнулся с тем самым Штефаном. — Фрау Ламберт уже сообщила мне, что завтра вы решили проведать нас. Это большая честь для нашей школы, герр Фринг! В свою очередь скажу, что и Адель, и Ангелика отлично подготовлены, — отчитался Штефан. — В своей группе они одни из лучших. — Я рад это слышать, — ответил Гас. Штефан направился в дом, а навстречу Гасу вышла Скайлер — в светлом платье и с сумкой в руках. — Мне жаль вас оставлять, — улыбнулась Скайлер. — Но я обещала. Прочитаю главу и сразу же домой. — Буду ждать, — кивнул Гас в ответ. — Эта глава, которую ты читаешь, из новой книги? — Нет, что ты, — Скайлер покачала головой. — Я всю жизнь писала фэнтези. Историческое и довольно мрачное, как считают некоторые, но его все же можно было давать читать подросткам. А этот новый роман — он для взрослой публики. — Соглашусь. — Знаешь, это прекрасно, что завтра ты пойдешь с нами. Гас улыбнулся. Он уже догадался, что здешний Густаво Фринг принял бы иное решение. — Я знаю, что тебе сейчас сложно, — Скайлер коснулась рукой его плеча. — И очень ценю то, что ты дома. — Иногда надо и дома побыть, — заметил Гас. — Да, — кивнула Скайлер. — Я понимаю, что «Ленц-Майер» хотели уничтожить твою компанию. Я знаю, что две недели назад ты мог потерять все, и если бы не Макс... и все равно. Мне будет безумно жаль, если ты бросишь все свое время и ресурсы на войну. На месть. Оно не стоит того, Гас. По телу пошел холодок. Слишком знакомым было слово «месть». — Любой бизнес — это всегда война, — сказал Гас. И с ответом он, похоже, угадал. — Да, — согласилась Скайлер. — Только пусть ее ведут твои юристы, а не ты сам. — Юристы будут делать то, что скажу им я. — Именно об этом я и говорю, — в глазах Скайлер появилась грусть. — Кроме войны с «Ленц-Майер», у тебя есть целая жизнь. У тебя есть семья. Все мы. Не бросай нас. Теперь Гас не знал, что говорить. И промолчал. — И что бы ни случилось, я всегда буду с тобой, — продолжила Скайлер. — Я знаю. Он улыбнулся. — Ладно. Не скучай тут без меня, хорошо? Скайлер поцеловала его в щеку и, цокая каблуками, поспешила в сторону гаража. Гас посмотрел ей вслед. О конфликте Густаво Фринга с «Ленц-Майер» — точнее, о войне — Гас ничего не знал. Следовало бы сесть за документы. Разобраться. Если во вторник он придет в офис, ему надо подготовиться. Но понял он и другое. Рукопись новой книги Скайлер — про наркодельцов! — все еще была там, в ее кабинете. Туда Гас и отправился. И не ошибся — толстая папка все еще лежала на столе рядом с монитором. Гас даже не стал бороться с желанием начать читать книгу немедленно. Просто устроился на диванчике, открыл первую страницу и оказался в мрачной мексиканской пустыне. Он вдыхал сухой, горячий, полный пыли воздух, от которого саднило в горле, а от полуденного солнца стало больно глазам. Он был там. Он был там, хотя эту историю — или как минимум сцену — рассказывал молодой мексиканец Пабло. Пабло забирал товар у варщиков мета и вез его в точку, где товар расфасовывали и отправляли дальше. Пабло нравилась его работа, а еще он очень хотел угодить своему боссу, местному наркобарону, надеясь на повышение. Складов с товаром было несколько, и Пабло строго-настрого запретили рассказывать, куда именно он едет завтра. Иногда Пабло работал в паре с другим мексиканцем, Хоакином — тот следил, чтобы около складов не болталось чужаков. Однажды Хоакин помог Пабло починить сломавшийся грузовик и доставить товар в нужное время, а в другой раз спас ему жизнь. Пабло решил, что напарнику можно доверять, и проговорился о своем следующем рейсе. А затем они попали в засаду — и конкуренты не только забрали товар, но еще и подожгли склад. Кто-то набрал 911, и очень скоро на месте уже орудовали эксперты УБН. Именно это Пабло сейчас сообщил боссу, который молча выслушал его. И так же молча подал знак своим людям. Сцена неожиданно оборвалась, когда Пабло увидел наставленное на него дуло револьвера... Гас перелистнул страницу. В висках снова стучала кровь. Он даже не сомневался, о ком дальше пойдет рассказ и кто будет главным героем книги. И оказался прав. Некоторое время Гас еще раздумывал, целесообразно ли было убивать этого Пабло прямо сейчас — ведь его так и не допросили как следует, а потом просто стал читать дальше. Он добрался до половины книги, когда лежащий рядом телефон издал трель. Скайлер прислала СМС. «Скоро буду». Гас взглянул на экран телефона: прошло уже более двух часов. И понял, что дочитать книгу не успеет. Гас рывком заставил себя встать из-за стола. Аккуратно закрыл папку с рукописью и вернул ее на письменный стол, в точности на то место, где она лежала прежде. Выйдя из кабинета Скайлер, Гас спустился вниз по лестнице. Через столовую прошел на кухню, вытащил бутылку минералки из холодильника, отыскал стакан и едва не подавился водой, когда услышал уже знакомое: — Herr Fring, möchten Sie (3) ... — Благодарю, фрау Шольц, — оборвал ее Гас. — Все в порядке. Фрау Шольц не подала и виду и тоже перешла на английский. — Может быть, кофе? — Она внимательно посмотрела на Гаса и тогда добавила: — Давно вас здесь не видела. — Что вы имеете в виду? — На кухне, — фрау Шольц улыбнулась. — Я еще помню те времена, когда вы любили готовить. Хотя бы и по праздникам. — Неужели? — Никогда не забуду, как вы устроили мне экзамен на собеседовании. Когда спросили, умею ли я печь штоллен. А потом мы долго обсуждали правильный рецепт. Вы, конечно, имели в виду этот южноамериканский вариант... — Пан де Пасква, — догадался Гас. — Именно. Вам тогда здорово удалось меня удивить, — призналась фрау Шольц. Гас пожал плечами. Что отвечать, он не знал. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выйти из этого дома и доехать до города. Убедиться, что он действительно в Мюнхене. Увидеть другую Германию. Не Германию-где-живет-Петер-Шулер, а ту страну, в которой этот, второй Густаво Фринг, производит лекарства. Впрочем, про «того другого» Гас старался не думать. Если «тот другой» сейчас заперт в Альбукерке, если они никогда не поменяются местами, если «тот другой» — а он, безусловно, прочел книгу своей жены — начнет вести себя как придуманный персонаж, это добром не кончится. Возвращаться к рукописи не хотелось, и одновременно Гаса не оставляло ощущение, что дочитать придется. Скайлер не пожалела вымысла, а местами сюжет был и вовсе фантастичен. Зато она угадала главное: характер своего героя. Который и в самом деле словно сошел со страниц книг. Эта мысль Гасу не понравилась. — Если вы позволите, я пойду займусь ужином, — заметила фрау Шольц. Гас кивнул. Вернулся в кабинет своего тезки, открыл первую попавшуюся папку на ноутбуке и принялся перелистывать собранные в ней документы: стратегия действий на американском и японском рынках, представленная Кристофом Норманом совету директоров FrArc Pharma. Попытался найти логику в бесконечных графиках и расчетах. Затем отыскал резюме Нормана. «Это всегда один человек», — подумал Гас. Будь то Кристоф Норман или кто-то еще. Один человек, который может все погубить. Газетных статей и нескольких писем вполне хватило, чтобы представить историю целиком. Несколько лет назад этот-Густаво-Фринг переманил Нормана в свою фирму из другой фармакомпании, «Ленц-Майер». Предложил позицию CEO. Норман был лучшим из лучших — повышал продажи и завоевывал новые рынки, а потом подтолкнул FrArc Pharma к покупке небольшой компании Biovision. О сфальсифицированных клинических исследованиях никто не знал, и если бы сделку не расторгли — в последнюю минуту! — компанию Фринга ожидала бы катастрофа. Гас не понимал главного: как этот-Густаво-Фринг вообще допустил такое. Не проверил — не сам, конечно, но ведь для этого в любой компании и существует отдел безопасности. Ему тотчас вспомнилась книга Скайлер, параллели и факты. И Майк Эрмантраут. В книге он носил другое имя, но он существовал и делал свою работу. «Майк бы обязательно вычислил, кто такой Кристоф Норман», — подумал Гас. А в следующее мгновение голова пошла кругом и к горлу подкатила тошнота: реальности перемешались. Казалось, что еще немного, и он вовсе перестанет их различать, а этого Гас боялся больше всего. Потерять контроль. Как бы там ни было, Майк остался в телефонной книжке. Даже его номер не отвечал. Не существовал. Зато существовал Мюнхен, FrArc Pharma, Скайлер Ламберт-которая-не-Уайт... ...и Максимино. Гас снова открыл служебную почту и заглянул в расписание этого-Густаво-Фринга. По крайней мере тот понял, что ошибку совершил отдел безопасности, и на вторник назначил совещание. Последний отчет пришел вчера. С него Гас и начал. И через четверть часа головокружение исчезло. Потому что даже такая, чужая, не-его работа была островком реальности в выдуманном кем-то мире. Признать, что теперь это и его мир, пока не хватало смелости. Прошел еще час, когда в дверь постучали. Это вернулась Скайлер. — Как прошел вечер? — спросил Гас, вставая из-за стола. — Хорошо, — кивнула она. Улыбнулась. — Я прочла главу. Поговорила с детишками, у них было море вопросов. На фуршет, как видишь, не осталась. — С детишками? Скайлер приподняла бровь. — Эту встречу фонд устроил прямо в клинике. В детском отделении. Позвали меня, еще нескольких людей с телевидения. Я ведь говорила, Гас? — Нет-нет, я все помню. — Когда ты видишь этих детей — а большинство из них обречены, никакая терапия не поможет, можно только облегчить их состояние... Так вот, когда ты их видишь, разговариваешь с ним, ты понимаешь, какая счастливая у тебя на самом деле жизнь. — Не сомневаюсь, — Гас кивнул. Указал на диван за кофейным столиком и, когда Скайлер устроилась, перекинув ногу на ногу, сел в кресло напротив. — Там был кто-нибудь из наших знакомых? — Там был Франк. И Лилиан, которая фон Зендлингер. И еще этот... как его... Штайнмайер. — Надо же, — заметил Гас. — Я мог пойти с тобой. Не потому, что он так считал — не хватало еще оказаться в кругу людей, для которых он был кем-то другим, — а потому, что так надо было сказать. — Знаешь... — Скайлер помедлила. — Дело ведь не только в общении с нужной и полезной тебе публикой. Твоя компания тоже могла бы что-нибудь пожертвовать. Конечно, ты и так делаешь много, но... Гас пожал плечами. Он понятия не имел, занимался ли этот-Густаво-Фринг благотворительностью. Наверняка занимался: так поступает любой респектабельный бизнесмен. В том, что он сам делал в Альбукерке, имелся свой особенный смысл. И никаких иллюзий по поводу того, зачем люди жертвуют деньги в пользу многочисленных фондов или назначают стипендии студентам, у Гаса не было. В глубине души, впрочем, он мог признать и другое: ему нравилась эта его роль. — Хорошая идея, — согласился Гас. — Я подумаю. Значит, там было много твоих поклонников? Поклонников твоих книг, я имею в виду. Черты Скайлер смягчились. — Третья книга на немецком вышла в апреле. Ее как раз читают. Было много вопросов, почему я не пишу четвертую... — И ты рассказала им про новый роман? — Совсем чуть-чуть, — Скайлер улыбнулась. — Просто сказала, что осваиваю другой жанр. Книга ведь еще не издана. — Когда ее издадут, она обязательно станет бестселлером, — произнес Гас. — Это замечательная книга. Скайлер прищурилась. Выждала пару секунд и заметила: — Раньше ты хвалил ее куда меньше. Если не сказать, что в основном ты только критиковал. — Все зависит от того, как посмотреть на сюжет, — Гас улыбнулся, — c точки зрения бизнеса я не могу счесть все написанное насквозь реалистичным. Например, любые переговоры занимают намного больше времени... — Конечно. Это называется художественным допущением. — Я не спорю. Но я правда считаю, что многие вещи ты показала блестяще. — Да неужели, — рассмеялась Скайлер. — И что именно? Гас на секунду замялся. И сказал правду: — Например то, как жить две жизни одновременно и не сойти с ума. Теперь медлила Скайлер, а лицо ее вдруг стало серьезным. И, наверно, чуточку усталым. — Никогда не думала услышать это от тебя. И пока Гас пытался угадать, не произнес ли он чего-то лишнего, Скайлер решила сменить тему: — Мы скоро будем ужинать? — Непременно. — И еще у нас впереди целый вечер. Гас сперва напрягся. И немедленно улыбнулся так, будто с ним рядом стояли мэр Альбукерке, Джордж Меркерт и Хэнк Шрейдер. — Представляешь, мне только что прислали отчет из отдела безопасности. — И в вашей компании больше некому этим заняться? — Скайлер покачала головой. — Только ты сам? В воскресенье? Это не может подождать? — Это исключительно важно, — заметил Гас. — И это вопрос будущего FrArc Pharma. Скайлер промолчала, и теперь в ее глазах он видел разочарование. Тогда Гас добавил: — Я никогда больше не стану подвергать компанию такому риску. Я мог совершить катастрофическую ошибку. — А как же завтра? — Завтра все будет так, как я обещал, — заверил ее Гас. — Я останусь дома. А сегодня я бы хотел отдохнуть. Мне нездоровится. Это было самое глупое и банальное из всех пришедших в голову оправданий. В которое Скайлер поверила — потому что теперь в ее глазах читалось искреннее сочувствие. — Я просто волнуюсь, — сказала она. Погладила его по руке и вышла. Вопреки ожиданиям ужин прошел легко. Адель и Ангелика рассказывали о сегодняшней тренировке, Скайлер — о благотворительном вечере, а Гас снова пытался быть внимательным со всеми и уходить от возможных вопросов. Он даже не стал возражать, когда Скайлер предложила посмотреть вместе с детьми какой-то фильм — впрочем, все это время Гас просидел, вызывая в памяти то отчет безопасников, то недочитанную книгу, и почти не вникал в то, что происходит на экране. А когда Скайлер объявила, что Адель и Ангелике пора спать, он ушел в кабинет и запер за собой дверь. Выхода не было. Проснуться не получалось, морок никак не отступал. Не тот свет. Не ад. Не рай. Вряд ли в аду у него была бы более-менее функционирующая семья, положение в обществе и Максимино. А в раю, наверно, все-таки не принято вести интриги и разорять конкурентов. Гас сел за стол и вновь включил ноутбук. Открыл один документ. Второй. Третий. Попытался представить будущее компании, которую он никогда не строил, а теперь по какой-то причине должен был спасать и защищать. Возможно, именно для этого он здесь и оказался. (1) - нем. Пожалуйста, извините. Совсем не хочу мешать, но что вы желаете на завтрак? (2) - нем. Как обычно (3) - нем. Герр Фринг, не желаете ли вы...