***
Он не вспомнил причину, по которой прибыл в столицу Мглистой Долины, но помнил, в отличие от сестры нелюдимую и замкнутую, тихую, немного «не от мира сего» даже для эльфов. Как он проходил мимо её небольшого дома, где она из лейки поливала прекрасные, — но не прекраснее, чем она сама — цветы. Ему ещё не было и тридцати пяти, а ей, он уверен, больше сотни… двух, трёх сотен лет… Он прибыл сюда по своим арфистским делам, а она в любое время дня, недели продолжала поливать свои цветы и предсказывать погоду — обычно хорошую, и обычно её предсказания сбывались. Кажется, она не интересовалась ни мужчинами, ни людьми, ни магией, которой обладала в совершенстве. Почему она вдруг обратила на него, смертного мужа, волшебника, арфиста, на его истории о Побережье Мечей? Горайон не знал, но наслаждался с ней каждым мгновением, когда Эйтлин, подперев голову ладонью, едва заметно улыбаясь, слушала его истории. У них не было будущего. Он не проживёт и полвека, она будет продолжать ещё сотни лет греться под лучами солнца и звёзд. Дружба, не больше, но дружба более сильная, чем может дать любовь — или это была любовь, но более тонкая, изящная? Он не знал и не хотел знать, хотел лишь наслаждаться этой жизнью в глупом, наивном неверии, что всё закончится так…***
- Баал, ты даровал мне это дитя, ты его и заберёшь! — бормотала Эйтлин, вознеся к небесам вопящее дитя, родившееся едва ли раньше недели ранее. — Я приношу его в жертву тебе, о, Лорд Убийств, покровитель всех убийц! - Смерть неверующим! — безумный вопль бестии вырвал его из потока воспоминаний, бросившейся на него в отчаянной попытке выиграть хоть немного времени, дабы её лорд смог снизойти к жалким последователям. Вопль сектантки заставил его собраться, переполненного праведным гневом. - Тебе меня не остановить, чудовище! — ветер унёс его крик, но не смог унести сорвавшиеся с пальцев множественные волшебные снаряды. Одним взмахом кинжала Горайон завершил то, чего не смогла магия, и кровь из горла брызгами разлетелась. - Мама! — к телу верховной жрицы, осевшей у ног волшебника, бросился смуглый маленький мальчик, однако на него арфист мало обращал внимания в попытке удержать себя в руках. Трясущиеся от напряжения и страха окровавленные руки, растрепавшиеся тёмные волосы ветром, стекающие по лицу капли крови. Он не так себе это представлял… - Эйтлин, я умоляю тебя — остановись! — взмолился Арфист, — всё ещё можно вернуть! Всё ещё можно прекратить! Но эльфийка продолжала держать на руках вопящий комок плоти, словно пытаясь донести его до тех самых звёзд, под лучами которых родилась. Даже когда он приблизился к ней. Лишь когда холодная сталь пронзила кожу — её собственную и кожу одеяний, Эйтлин медленно опустила руки и впервые за своё исчезновение взглянула ему в глаза, полные боли и отчаяния. - Забери его… Дай ему то… что не смогла дать ему я… Её шепот остался в его памяти навсегда, когда из её изящных рук он забирал вопящее дитя. Когда эльфийское тело медленно опускалось на символ Баала - скалящийся череп, в коем жизнь гасла с каждым мгновением. - Спаси… его… Горайон замер, прижав к себе не прекращающего плакать ребёнка, лишь через несколько мгновений, под завывания рвущего ветра, когда несколько неосознанных слезинок покатилось по щекам, волшебник укутал отпрыска бога в кусок ткани своей собственной мантии. - Смерть неверующему! — от безумного вопля сектанта мужчина вздрогнул и интуитивно прижал ребёнка к себе, когда тот возопил от боли и пал на колено, подкошенный метким ударом посоха по щиколотке, после чего ещё одним ударом посоха арфистка заставила фанатика проглотить собственный кадык. Полуэльфийка уставилась на него, потеряв дар речи от увиденной картины. - Уходим. Уводите детей. — Его шепот эхом разнёсся по площадке, в едва заметном затишье, когда землю вдруг начало трясти, а раскаты грома усилились и начали бить в храм. Лорд убийств не доволен свершившимися убийствами. Гнев его будет страшен. Без слов товарищи, как слаженная команда в попытке спасти свои жизни и жизни несчастных детей бросились к выходу, но надежда рухнула вместе с потолком, перекрывшим проход. Баал хочет крови богохульников. Хочет, но желания даже богов могут быть не удовлетворены, и четверо скрываются в мерцающей вспышке портала. В хаосе оставшиеся дети погибли, но единицы выжили, чтобы впоследствии умереть во славу Лорда убийств… Ветер развевал волосы и одежды четверых путников, выскочивших мгновение назад из портала, когда позади них своды храма начали рушиться. Маг прижимал к себе плачущий комок плоти, завёрнутый в окровавленный кусок ткани; тот в свою очередь своими маленькими ручонками, малюсенькими пальчиками неумело вцепился в пропитавшуюся потом рубаху и затих, потихоньку сопя. - Это… её ребёнок? — прошептала Джаэр, глядя на полуэльфа, — ребёнок… моей сестры. - Горайон, я… — полуэльфийка проглотила слова, потупив мрачный взгляд, — этот ребёнок. - Он к-к-красивый, — отметил полуэльф. — К-к-как она… Горайон проглотил солёные слёзы, выдохнул и ответил: - Это наш ребёнок. Это мой… мальчик. Мой… сын…***
Серые, противные тучи затянули небо, и Хранитель Портала — именно так называли здесь, в Крепости Свечи, привратника — натянул капюшон в тщетной попытке не намокнуть под пустившимся дождём. Доспехи опять придётся от ржавчины чистить, хорошо, что меч в ножнах, поэтому мужчина опёрся на посох, вглядываясь вдаль. Через завесу противного дождя к крепости знаний пытались добраться несколько путников, что весьма насторожило. - Кто вы?! Что вам нужно? — потребовал он от приблизившихся трёх путников, так же пытавшихся спрятаться под плащами от дождя. - Мы — арфисты, — представился человек средних лет, капюшон которого не мог скрыть бороду. - Ну, арфисты, и что? — хмыкнул Хранитель, — вы знаете правила: дорогая книга — ваш билет. Они не мной прописаны, меня за их нарушение по голове не погладят. - Даже за то, что впустили борцов со злом? — возмутилась женщина, опиравшаяся на посох. - Тем более! Улраунт мне голову своим занудством разорвёт на клочья за это! - Тогда будьте любезны — позовите Первого читателя Тесторила, — попросил всё тот же человек с бородой, — и поспешите, будьте любезны — у нас ребёнок… Только сейчас мужчина смог рассмотреть некий свёрток, прижатый к его груди. - Тьфу. Ещё дитятю приволокли, окаянные, — недовольно пробурчал привратник, удаляясь на поиски высокопоставленного лица. Не потребовалось много времени, чтобы привести впечатляющего рослого мудреца к воротам крепости. - Кого я вижу! Горайон! — поприветствовал человек в монашеской робе пришедших путников, — приветствую друзей-арфистов в крепости свечи! - Н-но Хранитель Фолиантов Улраунт… — осел привратник. - Не беспокойся, я решу с ним данный вопрос. Проходите, — Тесторил повёл путников за собой, в главный замок цитадели. Недовольно фыркнув, мужчина ещё сильнее натянул капюшон на лицо и капли упали ему на нос. Опять мне по башке влетит… почему всегда что-то происходит в моё дежурство? .. - Вот как… — вздохнул Тесторил, выслушав печальный рассказ старого друга, — значит, вы, Джахейра и Халид… и Джаэр Яркая Песня, спасли единственного отпрыска Баала? - Кто-то мог выжить в той катастрофе, но я абсолютно уверена, что Лорд Убийств сделал непомерное количество своих потомков, чтобы, возможно, впоследствии в нём возродиться, — заметила Джахейра. — Это приведёт к нарушению баланса. - К-к-к-катастрофе, — добавил Халид, — кровь з-з-затопит Поб-б-бережье Мечей… - Этого не должно случиться. Мы вырастим отпрыска Лорда Убийств в мире и… - Я выращу, — заявил Горайон. — Это мой сын. И никто об этом больше не должен знать. Голос волшебника был гробовым не требующим возражений, но в тоже время надломленный, полный усталости и боли. Супруги и первый читатель не решились возражать или говорить что-то ещё, когда маленький полуэльф, дёграясь во сне, коснулся своими малюсенькими пальчиками бороды мага. - Я её не уберёг. Я буду нести этот груз до конца своих дней…***
Горайон не заметил, как предался воспоминаниям и погрузился в полудрёму в саду под Пророчество Алаундо. Пришло время возвращаться в свой кабинет для дальнейшей работы. Старый волшебник нахмурился — не видно ни Джейсона, ни Имоэн. Рыжая плутовка, которую он нашел чуть позже Джейсона, ставшая ему приёмной дочерью уже по-настоящему, опять втянет его в свои авантюры, а ведь ему так тяжело удаётся сохранить мальчишку на тонкой грани баланса всех вещей сразу, несмотря на его пристрастие к бардовскому искусству. И ведь вроде уже не дети, достаточно взрослые — а ведут себя как ребятня… Арфист последовал по лестнице на пятый этаж, в свои покои. Годы брали своё, и по лестнице подниматься становилось всё труднее и труднее. В Крепости Свечи, обители знаний, почти всегда было тихо и спокойно, никакой лишней суеты — как сейчас, примерно. Вздохнув от наслаждения, мужчина зашел в свои покои… - С Днём Рождения, папа! — едва он перешагнул через порог, стоящий перед ним темноволосый полуэльф в светлых одеждах осыпал его с ног до головы лепестками цветов, очевидно, нарванных в саду, слегка удивив и приведя старого волшебника в лёгкое смятение. — Как можно было забыть о собственном Дне Рождения?! - С Днём Рождения, Горайон! — подключилась Имоэн, указывая на торт, немного непропорциональный и покосившийся, — мы даже торт испекли… сами… почти… - И подарок раздобыли! Ты, кажется, давно хотел эту книгу, да? — Джейсон извлёк из сумки фолиант, который Горайон действительно давно хотел изучить. - Но… она же хранится под надзором Улраунта, — ужаснулся отец, — ты… вы украли посох с символом? Без пароля?! - Да ладно! — отмахнулся полуэльф, — зелье, которые мы… сварили, оказалось вместо невидимости зельем… -…слабительным, — хихикнула плутовка, - да, последний компонент был лишним. - И пока старый зануда прохлаждался в уборной, мы… — парень скосил взгляд в порог, — взяли плохо лежащий посох. А пароль простой — Серебряная Леди, как владычица Серебряных Пределов — в неё Хранитель Фолиантов безнадёжно влюблён… - Ага, какую он ей любовную записочку написал, старый похабник… — Обмолвилась Имоэн, однако Джейсон шикнул на неё, видя, как меняется лицо у Горайона от новости об очередной проделке сорванцов. Впрочем, на морщинистом лице вскоре заиграла счастливая улыбка. Мальчик вырос в той любви, которую он смог ему дать. За себя и за неё сразу. Горайон не знал, где сейчас пребывает душа его прекрасной Эйтлин, но он искренне надеялся, что в прекрасном месте, откуда может взирать на своего, а вовсе не его сына. В порыве чувств старый волшебник обнял детей, искренне удивлённых и непонимающий изюминку происходящего. Арфист научился ценить каждый важный момент на горьком опыте. И дарить свои искренние чувства каждый возможный раз, с горечью осознавая, что завтра может и не наступить…