ПФ 8. Новые подробности
18 марта 2016 г. в 15:34
Реджина сидела в кресле, отвернувшись к окну. Эмма заметила, что женщина нервно теребит свой амулет. Девушке нравились руки профессора Миллс. Они были тонкими и изящными. Когда же профессор крутила ладошкой, чтобы вызвать огненный шар, Свон замирала от нежности этого жеста.
Блондинка никогда не обращала такого пристального внимания на Миллс, как сейчас. Эмма знала каждую черточку Реджины. Маленькая морщинка на лбу, когда Реджина хмурится. Небольшие ямочки на щеках, когда она улыбается. Искорки в глазах в момент возбуждения.
— Реджина, — тихо произнесла Свон, закрывая за собой дверь.
— Эмма, — мило улыбнувшись, Реджина встала с кресла и подошла к студентке. Она взяла ее за руки и нежно поцеловала в щеку. От Эммы не ускользнула нотка тревоги в глазах профессора.
— Все в порядке? — Эмма села на свое привычное место, а Реджина встала перед ней, облокотившись бедром о край стола.
— Да, вроде бы в порядке, — слукавила Миллс. Она не могла перестать думать о родителях Эммы, о возможном пробуждении Темного Жреца, о своей дикой влюбленности в эту маленькую, прекрасную девчонку. Все эти мысли крутились в голове Реджины и не давали ей покоя. — А у тебя?
— У меня лучше всех, — искренне улыбнулась Эмма. — Реджина, ты можешь мне рассказать, чем вы занимаетесь с Гастоном?
Свон понимала, что способность Малфоя младшего вызывать огненные шары напрямую связана с амулетом и занятиями с Реджиной. Блондинка не хотела лезть не в свое дело, но она должна была удостовериться, что это лишь для представления факультетов. Такая уж натура была у нашей героини. Контроль.
— Его отец попросил позаниматься с ним перед представлением. Ты же догадалась, что магистр не мог допустить твоего участия в конкурсе и оставить своего сына в стороне, — дернув плечом, ответила Миллс.
— То есть после представления он не будет вытворять свои штучки? — ухмыльнулась Эмма.
— О чем ты? — вот та самая морщинка на лбу. Реджина нахмурилась, что заставило Свон улыбнуться.
— Да мы тут с ним столкнулись в коридоре. И он дал понять, что у огненного факультета есть все шансы, — девушка осторожно подбирала слова. Она понимала, что если Миллс начнет выспрашивать подробности, то ей не отвертеться от рассказа про свои новые способности.
— Вот говнюк, — выругалась Миллс, качая головой. — Я же предупреждала его, чтобы он не смел ничего вытворять вне стен моего кабинета. Ну, я ему устрою.
— Перестань, — Эмма нежно взяла руку профессора. — Он же мальчишка. А им надо хвастаться перед девчонками.
— Нет, Эмма. — Реджина отняла руку и засунула ее в карман накидки. — Это не шутки. Магия — дело серьезное. Если он в таких мелочах меня не слушается, кто знает, что он еще способен натворить?
— Какая вы суровая, профессор Миллс, — Эмма ехидно улыбнулась и пристально посмотрела в черные глаза Реджины.
— Не вздумай шутить со мной, Свон, — как можно серьезнее проговорила Миллс. — Я должна знать все, что происходит с твоей силой. Только так мы сможем держать ее под контролем. Только так я могу помочь тебе обуздать ее, понимаешь?
Реджина серьезно переживала за способности Эммы. Последнее время Миллс стала замечать темные искорки в глазах Свон. Особенно ярко они выражались, когда девушка злилась, была в возбужденном состоянии и запускала энергетические шары. Это напрягало профессора. Глаза темнели, а это было плохим признаком. Вот сейчас Эмма смотрела на нее потемневшими глазами. Край радужки стал практически черным.
— Реджина, мне кажется, что ты чересчур опекаешь меня, — склонив голову, выдохнула девушка.
— Может и так, — пожала плечами Реджина. — Только ведь ты еще ребенок, Эмма.
— Я не ребенок, — игриво ответила Свон, встала и вплотную подошла к профессору. — Разве ребенок делает такие вещи?
Эмма сжала рукой шею Реджины сзади и притянула ее для поцелуя. Миллс машинально обхватила девушку и прижала к себе. Поскольку секс профессор решила отложить до лучших времен, им приходилось наслаждаться лишь поцелуями и крепкими объятьями. Но и здесь Эмма оказалась более умелой, нежели представляла Миллс.
Девушка с легкостью могла довести Реджину до предела возбуждения, да так, что Миллс приходилось отстранять от себя блондинку и отходить подальше. Давно Реджина не испытывала ничего подобного. Ее последние отношения были так давно, можно сказать, никогда и не было. И сейчас Миллс, словно слепой котенок, передвигалась наугад.
Она изучала характер Свон, ее реакции, манеры и повадки. Реджина знала, что Эмма сильная, смелая и справедливая. А еще она знала, как девушка относится к обманам и предательствам. Это больше всего не давало покоя профессору. Иногда она избегала прямого взгляда девушки, слишком резко отвечала на вопросы, злясь на саму себя. Пару раз она чуть не проговорилась. Но голос Дамблдора крепко засел в ее голове: «Эмма не должна ничего узнать».
Когда Эмма вышла из кабинета, Миллс резко выдохнула. «Сколько еще мне скрывать от нее правду? Она заслуживает знать правду, черт побери».
Реджина ходила из угла в угол и думала, как лучше всего рассказать девушке эту историю. Не может же она просто сказать, мол, ты дочь самого ужасного и великого волшебника всех времен и народов. Надо подготовить девочку, помочь ей пережить это. Но Миллс была не так хороша в душевных разговорах, как того требовала ситуация. Она не могла подобрать правильные слова, не знала с чего вообще начать.
Стук в дверь прервал мыслительный процесс Реджины. В дверях показалась Белль, и Миллс знаком пригласила девушку войти.
— Профессор Миллс, — серьезно начала брюнетка, — мне кажется, что заклинания, которым вы обучаете Эмму, слишком опасные для студентки второго курса.
— Мисс Морис, вы можете более конкретно выражаться? — «И почему это все считают, что могут дерзить мне?», подумала Реджина.
— Эмма показала мне новое заклинание. Выглядело, конечно, очень эффектно, и я не спорю, что для представления факультетов оно может очень пригодиться, но что, если она не совладает с подобной магией?
— Черт возьми, Белль, выражайся яснее. Какое заклинания? Что сделала Эмма? — нервишки явно пошаливали у профессора Миллс. И это не скрылось от Белль.
— Она вызвала черный туман, крутила его, и в нем мелькали искры. Я не знаю, что это, но подобные заклинания точно не входят в курс обучения.
Реджина молча смотрела на студентку, не веря своим ушам. Такого Эмма точно не умела и не могла просто взять и сделать.
— Я разберусь, — процедила сквозь зубы Реджина. — Спасибо, что поделилась информацией. Можешь идти.
Белль направилась к двери, но перед выходом обернулась и спросила:
— Профессор Миллс, с Эммой все в порядке? Я переживаю за нее.
— И я переживаю за нее, — смягчилась Реджина. Да и злилась-то она не на Белль. — Все будет в порядке, не переживай. Я обязательно выясню, в чем дело.
Белль кивнула и вышла. «Твою мать, чертов Дамблдор! Если бы не он, я давно рассказала бы Эмме про родителей, и мы бы вместе справились с ее силой. Я бы не позволила проснуться этой чертовой темной силе в ней. Черт! Черт!», Реджина завелась не на шутку.
Миллс понимала, что все хуже, чем она себе представляла. Вот почему так стремительно темнеют глаза Эммы. Вот почему она стала еще более уверенной и смелой. «Но я же не могу просто ворваться к ней и наорать, что черный дым пускать нельзя. Надо аккуратно ее заставить показать мне. Надо, чтобы она сама захотела поделиться со мной. Иначе я ее только напугаю или рассержу. И тогда она ничего мне не расскажет».
Реджина снова боролось с противоречиями. Одна ее сторона хотела найти девушку, прижать к стенке и заставить выложить все, что ей известно. Но Миллс понимала, что так она добьется гораздо меньшего.
«Кроме того, мне надо понять, кто обучает Эмму этой магии. Она сама не может. Да и в книгах она ни за что бы не нашла подобного. Явно есть человек, который показал и продолжает обучать ее». Реджина во что бы то ни стало, решила узнать, что же скрывает Эмма.
После занятия с Реджиной Эмма отправилась в библиотеку. Она намеревалась найти информацию про Тене или своего отца. Ей повезло, что в библиотеке оказалось мало народу. Она начала с истории всеобщей магии. Но там рассказывалось про светлую вспышку, которая зародила мир и прочую чепуху, больше похожую на сказки.
Про Тене она не смогла найти никакой информации вообще. Книги не знали царицу ночи под таким именем. Тогда Эмма попросила допустить ее до специального отдела, где хранились ветхие фолианты, свитки разных эпох и издания на древних языках. По счастью, новенькая библиотекарша не знала всех правил Академии. К тому же Эмма научилась быть крайне настойчивой.
Свон долго бродила среди полок, периодически чихала от пыли и перелистывала одну книгу за другой. И вот, кажется, ее настигла удача. Она заметила на одной из страниц картинку, изображавшую волшебницу, в чреве которой проросла косточка. «Наконец-то», подумала Эмма. Она уселась на стул и раскрыла книгу.
«Поднялась буря страшная, обуяла все края вселенной, да камня на камне не оставила. Раскололись небеса. Одна сторона белая, другая черная. Вышли Светлая Жрица и Темный Жрец в мир. Управлять, да за всем следить, порядок наводить, да за всеми приглядывать. Никто не мог укрыться от их взора всевидящего.
Все доброе и светлое к Жрице повернулось. Радость, счастье, смех и улыбки были вечными спутниками Светлой Жрицы. Дарила она благодать по всему миру достойным, да вознаграждала за поступки праведные.
Болезни все, страх и голод, несправедливость мирская прилипли к подолу одеяний Темного Жреца. Управлял он злобой, алчностью, да пороками всякими.
Трудились Жрица и Жрец в поте лица, своего счастья не знали. Наградить себя решили и соединились в единое целое. Кружились, вертелись. Любовь их вышла плодом в чреве Жрицы.
Да вот затянулись споры меж добром и злом. Одна себе забрать ребеночка хотела и в светлой стороне воспитывать. Другой же замыслил похитить чадо, да по своему усмотрению вырастить.
Предупредили листочки зеленые Жрицу, что Темный Жрец идет ребеночка отнимать. Она и спрятала нерожденный плод в косточку вишневую. Пришел Жрец, а Жрица и запустила в него проклятьем, повинуясь материнскому инстинкту.
Да только отскочило оно и убило Светлую Жрицу, а Жреца в вечный сон погрузило. Вечный, да не вечный. Когда взойдет росточек, да пустит корни вишня, родится ребеночек, сильнее матери с отцом, да и поможет Темному Жрецу пробудиться ото сна вечного».
«Она обманула меня, — думала Эмма. — Тене все наврала. Все ведь по-другому было. И ничего мой отец не добрый и не хороший. Зачем она это все?» Эмма не находила слов, чтобы выразить свои эмоции. Чувство, что ее предали, было слишком маленьким по сравнению с тем, что сейчас бурлило в ней.
«Тене просто использует меня. Она знает, что только я могу помочь пробудить Темного Жреца, вот и рассказала всю эту чушь, чтобы я поверила и захотела пробудить это чудовище».
Она резко захлопнула книгу, а по ее щекам текли слезы. Девушка пыталась глубоко дышать, чтобы не разреветься окончательно. Она сжала кулаки и громко стукнула по столу.