***
В нашей жизни мы сталкиваемся со многими преградами, в некоторых случаях — это люди, настроенные враждебно по отношению к тебе, но и есть малая доля людей, которые ради тебя отдадут свою жизнь, но даже после смерти они будут оберегать тебя, защищать и направлять в нужное русло. Сехун был тем, кто отдал жизнь ради новой маленькой, которая хотела выжить в этом суровом мире, и пусть его попытка провалилась, но ничто не исчезает бесследно.***
Бэкхён весь вечер светился от радости, он до сих пор чувствует под своей рукой слабые толчки крохотной ножкой, вспоминает тёплый взгляд Кёнсу и теплую ниточку надежды в глазах своего альфы. — Пак Бэкхён, почему ты ещё не в постели, я уже соскучился по тебе. Бэкхён стоял у раковины и домывал последнюю тарелку, а на возгласы своего альфы он лишь тихонько хихикнул себе под нос, но, когда его талию обвили тёплые руки, омега уже не мог удержаться. Мягкое проглаживание по животу, горячее дыхание в область шеи, широкая грудь прислоняющаяся со спины. Из уст омеги срывается тихий, еле уловимый стон, а бедра сами начинают двигаться ближе к альфе. Бэкхён откидывает голову на его плечо, втягивая любимый аромат. — Бэкхён~а, ты ведь знаешь, что я тебя люблю. — это было похоже больше на утверждение, чем на вопрос. — Знаю. — Тогда может ты сжалишься надо мной, м…? — Чанёль~а — омега развернулся на носочках лицом к альфе, прижимаясь к его груди. Его взгляд, его приоткрытые пухлые губы, горячее дыхание, которое обжигало губы, когда Бэк приблизился к ним. — Папа, они… они… — Они нас не услышат, — Чанёль приблизился и провёл носом по щеке, спускаясь вниз к шее и обратно, втягивая молочный запах с нотками ванили, и властно впился в манящие губы. Сминая под широкими ладонями мягкие бока омеги, Пак бывало забывался и сильно сжимал их, прикусывая нижнюю губу, оттягивая и потом зализывая её. Если бы не слабое шипение и тонкие ручки, упирающиеся ему в грудь, Чанёль не остановился бы и прижал бы омегу прям на кухне, не заметил бы топот шагов, доносящийся от лестницы, что его быстро отрезвили.Ослабив хватку, Бэкхён успел развернуться и вытереть губы от блеска до того момента, как на кухню вошёл старший альфа, а за ним и его супруг. — Папа… Отец… — Вы чего не спите? Бэкхён, ты зачем моешь? Я же сказал, что сам с этим справлюсь, ты бы лучше подготовился ещё пару раз… Старший омега заботливо подошёл к младшему, который молча стоял к ним спиной, стыдясь повернуться. Он стянул с него фартук и перчатки.Развернув к себе Бэкхёна, он заметил, как пылает его лицо, а губы опухли, в уголках глаз виднелись слёзы смущения, но он был счастлив, не трудно догадаться, что эти двое делали здесь одни, да и у Чана губы не в лучшем состоянии. Оба родителя ощутили смущение со стороны младших и решили их долго не томить, пожелав им спокойной ночи, они попрощались. Бэк поблагодарил старшего омегу взглядом,и, одарив обоих родителей уважительным поклоном, омежка побежал в спальню и нырнул с головой под одеяло, проклиная нетерпеливого Чанёля, пока тот получал подзатыльник от папы и пожелания удачи от отца. — Они стали совсем уже взрослые… — Бэкхён даже не успел побыть счастливым ребёнком… — Я надеюсь, наш сын ему подарит счастье… Омега стал домывать оставшуюся посуду, а альфа налил себе чай, внимательно наблюдал за мужем и благодарил Всевышнего за такого чудесного омегу, желая, чтобы у сына и его омеги всё наладилось. — Бэкхён~а, — Чанёль зашёл в комнату не включая свет, нетрудно догадаться, где прятался беглец.Чан лёг рядом с ним и обнял кокон, в котором прятался омега. — Глупый Чанёль, из-за тебя я чуть не умер со стыда. — Знаю, это я виноват, что не потерпел, но, Бэк, я и сейчас еле себя сдерживаю, что мне делать, м…? Из-под одеяло послышался почти детский смешок. Бэкхён высунул кончик носа и губы, вытянутые в трубочку, позволяя альфе коснуться их. Мягкие, сладкие, эти губы были созданы для того, чтобы лишь Пак Чанёль мог упиваться ими. — Мне мало. Большая рука альфы накрыла тонкую талию омеги, вычерчивая его контур, затем блуждала по всему телу от макушки к упругой попке, задерживаясь на ней и сминая её и вжимая тело в себя, вырывая у омеги довольное мычание. — Посмотри на меня…- Чанёль перевернул его на спину и, оперившись у его головы руками, начал стягивать одеяло с его лица, - я люблю, когда ты смотришь на меня таким смущённым, но сексуальным взглядом. — А я люблю, когда ты прикасаешься ко мне, — с хитрой улыбкой проговорил это Бэк в самые губы альфы. — Ну всё, сам нарвался, ты у меня завтра сидеть не сможешь! — Нет, нам же ещё в школу… Откинув одеяло к ногам Чанёль незамедлительно стал осыпать поцелуями открытый участок шеи омеги. Бэкхён приподнимал подбородок, открывая больше зоны для ласки. Ноги были сомкнуты у альфы за спиной, а руки прижаты над головой сильной хваткой. Бэк извивался, приподнимал бёдра, касаясь сильного возбуждения, пытался полностью слиться в ласке альфы и он утопал в поцелуях и горячих руках. — Чан, Чанни… -задыхаясь в ласках омега стонал любимое имя, но не для того, чтобы остановить, а наоборот, чтобы альфа поскорее вошёл в него. — Не можешь потерпеть? — с хрипотой в голосе прошептал Чанёль прямо в губы омеге. Бэкхён лишь скулил, умоляя поскорее его раздеть. Футболка полетела на пол, а следом за ним и домашние шорты, когда дело дошло до боксеров, Бэкхён захныкал и привлёк внимание. — Не честно, почему я постоянно первый оказываюсь полностью голый под тобой? Чанёль, если ты не забыл, то я вроде как омега, а ты здоровый альфа, - Бэкхён начал строить глазки. — Что же ты предлагаешь? Смотреть сверху вниз на омегу просто великолепен, ни одно произведение искусства не сравниться с ним. Красные щёчки, алые мокрые губы, блестящий взгляд, Чан лишь поднял уголки губ, любуясь этой картиной, и мысленно уже представил, что предложит это чудо. — Чанни, мне тяжело… поэтому можно я… я попробую сделать это так, как я хочу? — Чан приподнял бровь, делая удивлённое лицо. — Мм… ну хорошо, я сделаю всё, что ты пожелаешь. Томительные поцелуи, ледяные пальчики скользящие по торсу альфы, шустро ныряющие под футболку. Немного постаравшись, Бэкхён умудрился раздеть альфу до гола, снять с себя последнюю преграду и усесться на его бёдра. Они оба мечтали, чтобы эти поцелуи, эти прикосновения никогда не прекращались. Бэкхён властно целовал альфу, и крутил попой, возбуждая его ещё сильнее. Чан почти рычал от перевозбуждения, но он терпел и старался не терять голову. Когда холодные ручки потянулись вниз, Чан распахнул прикрытые глаза, и резко схватил омегу за тоненькое запястье, его поведение заставило младшего подумать, что он что-то не то делает, но дело было не в этом. Приподнявшись на локтях Чанёль сел поудобнее и усадил Бэка себе на коленки, тесно прижимая маленькое тельце к себе. — Бэк, — Чан неотрывно смотрел ему в глаза, — если ты хочешь быть сверху, то я только за, но, Бэкхён~а, когда я скажу, чтобы ты слез, обязательно слезай. Бён почувствовал укол в груди, а улыбка с лица пропала. — Я понял, — голос был очень тихим. — Если ты против, то я сбегаю за презервативами… — Ты так сильно боишься последствий? — Да, я боюсь, что ты можешь пострадать… — Можешь не переживать, я смирился со своей никчёмностью! Глаза наполнились слезами, но Бэк сдерживал их. Ему было безумно обидно, боль накатывала волнами. Подскочив с своего места, Бэк накинул на себя одеяло и направился в ванную комнату.Ни просьбы остановиться, ни тёплые руки не останавливали его.Закрывшись в ванной, Бек дал своим чувствам волю. — Чёрт тебя дери, Бэкхён!! — Чанёль стоял у закрытой двери и прислушивался что происходит по ту сторону двери, — Бэкки, прошу, открой дверь… Я не это имел ввиду… — А что же? — Я переживаю за тебя, не хочу, чтобы ты страдал! Вот что! Не веди себя как маленькая истеричка, открой дверь! — НЕТ! Я не хочу тебя видеть! Уйди!Что же пошло не так? Зачем же я сказал это? Какой же я балбес!
Натянув трусы и спортивные брюки с тёплой ветровкой и не включая свет, Чан громко хлопнул дверью и вышел из комнаты. Хлопок разнёсся по всему дому.Бэкки подпрыгнул на месте, а по телу промчался табун мурашек. Тишина. Это то, чего больше всего боится Бэкхён, ему кажется, что в этой тишине прячутся все страшные воспоминания, которые всплывают в голове. Рядом нет любимого человека, того, кто мог бы огородить от страшных воспоминаний и поделиться теплом. — Чанни… Сидя на холодном кафеле Бэкхёна немного колотило от холода, слёзы застыли на щеках, а губы стали фиолетовыми. Он хотел встать и побежать за своим альфой, но он и понятия не имел, куда мог уйти Чанёль в пол одиннадцати ночи. Он вроде и понимает, что переборщил, но и одновременно обидно и стыдно.По большей части стыдно. Бэкхён помнил взгляд своего альфы, когда он ощутил под свой рукой плод любви Чонина и Кёнсу. Он уверен, что Чан сам бы не отказался от маленького чуда, и это сильнее разрывает сердце омеги.Ведь этому не сбыться. Бэк не сможет подарить ему столь ценный подарок. В глазах мутнело, а тело холодело. Сил встать просто не было. — Я урод. Дефектный омега… — Не неси чушь! За дверью послышался голос, от которого появился прилив сил.Тепло разливающееся по телу, помогающее омеге подскочить с места и распахнуть дверь. — Ч-чанёль-и… Чанёль стоял с пакетом в руках. — Иди ко мне, — он отложил пакет и распахнул свои руки, приглашая Бэка в свои объятия. — Прости, я был не прав, — Бэкхён хотел было уже прыгнуть в его объятия, как в глазах всё потемнело, а ноги ослабли. Просидев на холодном полу почти пол часа не прошли мимо. У Бэкхёна поднялась температура, на утро пропал голос.Он провалялся в постели почти три дня.Всё это время он почти не мог смотреть альфе в глаза и избегал прямого контакта. — Долго меня будешь избегать? В комнату вошёл Чанёль, а Бэк притворился спящим. — Я знаю, что ты не спишь. Я купил клубнику… ну, ладно, я сам всё съем… Ноль внимания это не то, на что надеялся Пак. — Бэкхён… я правда сожалею, что сморозил ту чушь, ты со мной уже почти неделю не разговариваешь… — Прости, — тихо, но довольно чётко, — я слишком глуп, чтобы понять твою заботу, и я только сейчас осознал свою вину. Чанни, я думал, что ты меня возненавидишь… — И не надейся. Чан сел рядом с ним, приподнял его за подбородок и поцеловал в молочные губы. — Я ведь ещё болею… — Значит, вместе будем болеть. Бэкхён смущённо улыбнулся и потянул свои руки к альфе, обвивая ими его шею. — Я люблю, когда ты так мило улыбаешься… Прошу, давай больше так не ссориться. — Я люблю… Язык, ворвавшийся в его рот, не позволил что-либо сказать ещё, но это действие полностью передало их чувство горячей любви. Любви на всю оставшуюся жизнь.