Двери судьбы

После легкого обеда, заказанного в номер, состоящего из зеленого салата, хрустящих сэндвичей и апельсинового сока, Олег развалился на кровати и принялся изучать карту и достопримечательные места города. Марина в это время вытаскивала вещи из чемодана, выбирая себе наряд для вечера. Наконец, она решилась примерить взятое с собой по случаю легкое струящееся платье, ярко-синего цвета, с открытой спиной. Оно было куплено давно, во время одной из поездок в Европу, но так и не нашедшее применение в ее повседневной жизни раньше. Брагин отвлекся от экрана планшета и посматривал на нее сейчас краем взгляда из-под бровей. Когда Марина подошла к длинному зеркалу, любуясь своим отражением, он сполз с постели и, встав рядом, обхватил ее сзади за талию. — Ммм… Ты у меня просто красавица, Брагина. Почему я раньше не видел у тебя этого платья? — выдохнул он ей в ложбинку на шее ниже уха, слегка сжимая ладонями тонкую ткань. — Потому что мы с тобой практически никуда не ходим, Брагин. — Смеясь, она сделала безуспешную попытку выскользнуть из его объятий, перехватив своими руками его пальцы, уже нахально гулявшие по ее телу. Ему не составило особого труда развернуть Марину к себе лицом, прижимая ее вплотную, и уже скользя своими горячими ладонями по ее обнаженной спине. — Значит прямо сегодня и начнем что-то менять в нашей совместной жизни… — Его слова потонули в прикосновении к ее губам. Требовательно раздвигая ей рот своим языком, пресекая даже малейшее сопротивление, Олег увлек жену на кровать. Спустя пару часов, к гостинице подъехал на такси Алекс, и они втроем отправились в основной университетский городок, в восточной части которого было запланировано проведение презентации. По дороге Алекс оживленно рассказывал Марине и Олегу интересные истории о Бостоне и Университете, продолжив тем самым своеобразную экскурсию, которую начал еще по пути из аэропорта. Когда они подъехали к кампусу, их взору предстал ансамбль из зданий, построенных в разнообразных стилях, располагающихся вдоль реки Чарльз. Самое старинное строение, возведенное в стиле тюдоровского возрождения, было как раз местом, отведенным в настоящее время для различного рода торжественных мероприятий. Официальная часть была на удивление не продолжительной, и не затянутой. В зале собралось порядка двадцати известных людей, так или иначе связанных с нейрохирургией, студентов университета, а также, нескольких журналистов и представителей редакции, выпускающей книгу. Профессор Лауретти, невысокий полноватый мужчина, с залысиной в седых волосах, довольно эмоционально рассказал историю возникновения идеи, процесса написания работы и ее итогах, неоднократно упоминая имя Владимира Нарочинского. Марина, по возможности, переводила Олегу речь профессора, в то время, как сам он окидывал скучающим видом собравшихся, чувствуя неловкость от своего присутствия здесь. Затем, под аплодисменты, Лауретти представил публике Марину, и ей пришлось подняться на сцену, сказать несколько слов о своем отце, о себе и своей деятельности в настоящее время. Брагин даже на расстоянии видел, как от волнения вспыхнули ее щеки и какими яркими были ее глаза в этот момент. Наверное, сейчас он, как никогда раньше, понял, насколько Марине было важно, чтобы отец мог ею гордиться, и как она по-настоящему переживала, что не справилась с должностью главного врача. В то же время, глядя на эту хрупкую красивую женщину, и поймав восхищенные взгляды иностранных коллег в ее сторону, Олег ощутил, насколько сам любил ее, и зная, как никто другой, ее профессионализм, гордился своей женой. После подписания бумаг о соавторстве и небольшой фотосессии для журналистов, Марина представила Олега профессору, как своего мужа и талантливого хирурга. Вскоре компания из человек десяти, наиболее близких к семье Лауретти, отправилась в один из Бостонских ресторанов, чтобы отметить событие. В числе приглашенных, конечно, были и Брагины. Алекс не уставал деликатно ухаживать за Мариной, вовлекая ее в интересные темы для разговора. На протяжении всего вечера, Марина чувствовала некоторую напряженность, исходящую от Олега, несмотря на всеобщее расположение и его внешнюю веселость. Сама она осталась довольной атмосферой и списала его состояние на волнение от предстоящей встречи с его маленькой дочерью. Почти за полночь они вернулись в отель, и усталые от длинного дня, в связи со значительной переменой часового пояса, практически не разговаривая друг с другом, сразу провалились в сон.