Thinking out loud

оикава отпускает его. не потому что хочет — хочет он совсем другого — нежность ласковым шелком объятий, — но потому что должен. разгорается война — страшная в молчаливом огне, — и оикава не хочет давать иваизуми возможность выбирать на чьей стороне быть. — ты тупой. — тетсуро, тебя не учили стучаться? куроо фыркает и зажигает в тронном зале свет. щелчок. шипение магии. оикава смотрит на куроо прямо — и в его глазах бездушие пустоты. темная магия сожрала его без остатка. (светлая магия иваизуми опутывала его — свечение тепла, морской прибой — детство бескрайнее; но оикава знал: его тьма однажды поглотит весь свет хаджиме; и что тогда от них останется) — ты не хочешь объясниться? — спрашивает куроо. — ты не хочешь выйти нахуй? тетсуро вытаскивает его в сад — цветущий, яркий — и первые звёзды распарывают бархат неба. серебристые слезы тоски и печали. направление — к кому-то родному. — он вернётся, — говорит куроо мягко. оикава снимает перчатки и касается цветов. они вянут мгновенно — точно осень трепещет над ними. — я его отошлю вновь. — и он вернётся к тебе ещё раз. — нет. — он всегда возвращается. идиотизм заразен. оикава грустно улыбается и тихо напевает себе под нос что-то далёкое — и от этой песни — легенда о спасении и кораблях всепрощения до севера, — веет теплом и домом. /// иваизуми возвращается через четыре года — свет вокруг слепит, яркий послеполуденный зной, — и оикава кривится. его обжигает. — я сказал тебе не возвращаться. — кажется, я не соглашался. иваизуми расправляет плечи и в его глазах смешинки танцуют — юность в его чистом воплощении. оикаве почему-то небывало больно — как если бы он напоролся на камни всем телом — осколки прямо в ладонях. иваизуми улыбается — и эта улыбка смягчается и теряется в грусти — зимнее и застывающее. — у тебя такое лицо, — хаджиме стаскивает с плеч плащ — подарок оикавы на двадцатилетие, — и издает смешок. — какое? — тоору взмахом раскрывает окна. лето врывается в зал и прыгает ветром в их волосы. — словно ты сейчас заплачешь. я хочу, думает оикава, я так хочу. но он, кажется, разучился. /// — это звезда первого мага. — врешь. — неа. мне рассказали лесные эльфы. — они тоже существуют? — ага. за завесой. у них даже легенда есть. оикава против воли улыбается. его тоска по таким моментам — урвать у судьбы — расчерченной карты их жизней, — длилась, кажется, целую вечность. — какая же? иваизуми улыбается. его никогда не пугала тьма оикавы. ни его, ни его свет. казалось — правильно. залечивать раны того, кто ранит себя сам — до ожогов и шрамов. (он так скучал) — первый маг был темным, — говорит иваизуми, — заткнись иначе я тебя ударю, дуракава, — они пихаются как дети несколько минут. оикава смеётся — впервые искренне — искоренилось всё светлое без иваизуми, — и напевает кусок песни. тоже о первом маге. — он встретил девушку из людей, — продолжает иваизуми, — которая помогала эльфам в войне. со временем за свой вклад в войну и подвиг, темный маг был вознесен на небо. и стал светом. — он умер? иваизуми пожимает плечами и срывает травинку. пахнет пионами и розами. (оикава выглядит донельзя одиноким среди этого великолепия — и слишком прекрасным) — говорят, что боги подарили ему лучшую судьбу из лучших. оикава фыркает и создаёт маленький воздушный корабль — дым и облака, — что следует куда-то к небу. — это хорошо. они сидят в тишине, наблюдая, как корабль уходит к звёздам. и тепло от их сплетённых рук позволяет оикаве дышать чуть легче. у него такая нерастраченная любовь к каждой секунде — вместе — что это становится больно. — когда я погибну на войне, — говорит с улыбкой тоору, — обещай помнить меня, ива-чан. иваизуми смеётся, и треплет его по волосам, и сцеловывает с его губ каждое слово, и даёт клятвы. ночь скрывает их от разделений — тьма и свет, вместе и раздельно, — и даёт им время. (увы, его всегда было — и будет, — недостаточно) /// — что это за песня? иваизуми оборачивается на голос. кагеяма смотрит на него с детским любопытством — и есть в нем что-то напоминающее — навевающее воспоминания — об оикаве. — это песня человека, которого я любил, — тихо отвечает иваизуми. стрекот кузнечиков. светлячки крошечными огоньками пролетают над костром. — принц оикава? хаджиме хрипло смеётся. в его груди — тысяча шипов и иголок — тот сад и летняя ночь с кораблем, уходящим к звёздам. — его, — мягко говорит он. кагеяма подбирается к нему поближе — как смерть совсем близко подобралась к оикаве, а тот принял её с нетерпением. — он умер? иваизуми молчит несколько мгновений и рассматривает звёзды. (он пошел на войну; и война разобрала его на части) — говорят, что боги сделали его звездой, — хаджиме указывает на красноватую точку — яркую и незыблемую. — я слышал эльфийскую песню об этом, — задумчиво тянет кагеяма, — лесные эльфы принца марка пели её. иваизуми улыбается. всё тепло, всё стремление защитить — оикава насмешливо улыбался, создавал из мусора корабли и смотрел на звёзды — и звездный свет отражался в его глазах, — вся его любовь томятся в грудной клетке. запертые. одинокие. — потому что оикава сделал всё, чтобы защитить светлых магов и свет. придурок, — иваизуми сжевывает последнее слово. у него не хватает сил иногда, чтобы просто дышать. (но вера — красная звезда самая первая на небе, — в его лучшую судьбу обнимает хаджиме со спины и прячется где-то среди всей тоски. возможно, тоору сейчас улыбается. и если это так, хаджиме счастлив) /// оикава касается цветов в своём саду — и они расцветают, словно наступила весна — и он улыбается, пока не становится дуновением ветра. (ему рассказали: всё циклично, милый, всё всегда поддается этому закону. а это значит — лесные ветра; земляника и её сладкий сок на пальцах; распахнутые балконные двери — и нетерпение от ожидания встречи; встречи; встречи; моменты — не хватает даже речи и воздуха на слова; цветы в лёгких от любви; детский смех в комнатах, садах, залах; протянутые друг к другу руки; — что они встретятся вновь)