В моих венах.

Сколько себя помнила, Минако Айно любила Ятена Иендо. С того самого момента, как он разрушил её песчаный замок своей зелёной лопаткой. Она плакала тогда жутко. Громко, до хрипа. Топала ножками от досады. А он смеялся и пихал локтем черноволосого друга. Тыкал в разрушенный замок лопаткой и ворошил песок. Минако тогда было четыре. Разрушенный песчаный замок казался ей огромной трагедией. Просто неразрешимой. Она была тогда маленькой, глупенькой девочкой в заляпанной вареньем белой майке и жёлтых шортиках. Соседка, у которой Минако проводила вечера с понедельника по воскресресенье, сделала фотографию на свой старый фотоаппарат. Пожилая женщина хотела сохранить для вечно отсутствующей матери хоть какие-то воспоминания о дочке. На этой фотографии Минако плакала навзрыд над разрушенным замком, а Ятен хохотал. Эта фотография стала их первым совместным снимком. И Минако всегда улыбалась, смотря на него. Наверное, стоит вас познакомить с этой девушкой ближе? Минако родилась в октябре, на границе весов и скорпиона. Наверное поэтому было в ней так много противоречивых качеств: обаяние и лёгкость, свойственные весам, и невероятная выносливость и целеустремлённость скорпиона. Мать родила её в восемнадцать, забеременев сразу же после окончания школы. Кто был её отцом, Минако не знала. Возможно, мать и сама плохо это помнила. Для молодой, полной жизни девушки, мечтающей вырваться из нищеты и серости маленького городка, ребёнок был очень некстати. Она было даже думала оставить малышку в приюте, или отдать на усыновление, но почему-то передумала. Селия Айно хотела жить, хотела построить карьеру, хотела успеха. Но ребёнок ей мешал. Поэтому она оставила девчушку на руках пожилой матери, а сама пошла учиться в колледж на гримёра. Скромной стипендии едва хватало на оплату счетов, и Селия устроилась работать на киностудию ассистентом. Проще говоря, девочкой на побегушках. А там постоянно были какие-то вечеринки, тусовки, дни рождения. Ей так хотелось на них побывать! Так хотелось обратить на себя внимание какого-нибудь актёра или режиссёра, так хотелось выйти замуж... В конце концов, несмотря на неудачные попытки поймать в свои сети хоть кого-то, Селия начала неплохо зарабатывать. Она забрала дочку от бабушки и переехала вместе с ней в Токио. Надо отметить, что бабушку Минако больше никогда не видела. Молодая мать-кукушка и в Токио отыскала на кого сбагрить ребёнка. Она стала приплачивать соседке, чтобы та сидела с Минако. Поэтому свои первые воспоминания о матери девочка может отнести лишь годам к пяти. Тогда её отправили в садик неподалёку, а мать всё-таки заполучила в свою кровать помощника режиссёра. Их квартира была постоянно полна какими-то людьми. Они выпивали, играли в карты, слушали блюз и кутили напропалую. Минако пряталась в кладовке, потому что мать запрещала ей выходить в гостиную. Она не хотела, чтобы кто-то косо смотрел на неё из-за болтающегося под ногами ребёнка. Нельзя сказать, чтобы Минако была чем-то обделена материально. Не без участия денег своего дружка, мать покупала девочке новые платья и игрушки, платила за дополнительные кружки и секции. Возможно, она думала, что так выполняет материнский долг. Когда Минако исполнилось семь, она пошла в школу. Девочка была одета лучше всех в классе, у неё были самые новые игрушки и красивые красные туфли. Она непонимающе смотрела на детей, которые приходят в школу с родителями, ей они казались неженками и слюнтяями. Минако оставалась в классе позже всех, выполняя домашнее задание, и уходила из школы вместе с учителями. Дома же у них гремела музыка, алкоголь лился рекой, звучал громкий смех и крепко пахло сигаретным дымом. Каждый день, выходя из здания школы, Минако видела у крыльца беловолосого мальчика. Он выглядел грустным и уставшим. За ним приходил старший брат, одетый в синюю форму. Тогда Минако ещё не знала, что это была форма полицейской академии. Около полугода она с любопытством рассматривала мальчишку, который был ей чем-то знаком. Тогда Минако ещё не знала, что это он сломал её песочный замок. Мальчик был ей интересен. Минако думала, что дома у него так же весело, как и у неё, и поэтому он остаётся в школе, чтобы сделать домашнее задание в тишине. Однажды она набралась смелости и подошла к нему. Мальчик посмотрел на неё, нахмурив брови. — Почему ты всегда остаёшься в школе допоздна? — спросила она и улыбнулась. — Делаешь уроки? — Нет, — замотал он головой и отступил на шаг назад. — Я тоже! — воскликнула девочка, не обратив внимания на отрицательный ответ. — У нас дома всегда так громко играет музыка, что невозможно сосредоточиться. У тебя, наверное, тоже родители любят повеселиться? Он почему-то посмотрел на неё с ужасом. Или это ей так показалось? Мальчишка насупился и тут же отвернулся. — Меня зовут Минако! — она протянула ему ладошку, не беря во внимание выражение лица собеседника. — А тебя? — Его зовут Ятен, маленькая леди, — Минако вздрогнула от неожиданности. Это был старший брат мальчика. — Он у нас не очень-то разговорчив. Когда они уходили, Ятен обернулся. Минако помахала ему рукой, и он тут же отвернулся. Она же, довольная, побежала домой. Ей очень захотелось рассказать маме, что она познакомилась с красивым мальчиком. Уже тогда в её животе порхали бабочки при звуке его имени. А ведь ей было всего семь. Но дома с каждым днём дела становились всё хуже. Мать постоянно ругалась со своим приятелем. Вечеринки часто стали заканчиваться скандалами. Когда он бросил её, мать впала в депрессию. Она стала пить больше, приглашать больше гостей, большинство из который были мужчинами. С каждым годом ситуация ухудшалась. Теперь Минако пряталась в кладовке, боясь попасться под руку матери или её очередному дружку. Селия бывала трезвой всё реже. Постепенно, она не могла начать день, не выпив виски. Её пока ещё не уволили с работы, но платить стали меньше. Но несмотря на это, Селия продолжала покупать всё самое дорогое и лучшее для Минако — красивые платья, дорогие книги, роскошные туфли. Минако была ещё слишком мала, чтобы понять всю опасность их положения. Она любила ходить по магазинам и выбирать наряды. Вертеться перед зеркалом и примерять туфли. Она была самой красивой девочкой в классе, с самыми лучшими нарядами. И на день святого Валентина часто получала открытки от одноклассников. Но Ятен будто не замечал её. Наверное, она чем-то его обидела? Айно было очень жалко, что объект её влюбленности её игнорировал. Мальчик всё так же был замкнут и холоден, и когда они оставались одни у крыльца школы, он молчал. Только его старший брат иногда говорил что-то Минако. Потом Ятен перешёл в среднюю школу. Минако очень тосковала по их мимолётным минутам у крыльца школы, по его насупленному виду. Дома стало просто невыносимо. Постоянные попойки, скандалы, иногда драки. Каждый раз у Селии появлялся новый друг, который бросал её через пару недель, или же раньше. Порой эти друзья проявляли чрезмерный интерес к двенадцатилетней Минако. Она уже становилась девушкой и привлекала к себе подвыпивших собутыльников матери. Иногда Селия устраивала дочери истерики из ревности. Ей казалось, что молодая Минако крадёт её счастье и мужчин. С каждым днем девочка хотела всё меньше возвращаться домой. Боялась опять сказать лишнее слово и схлопотать оплеуху. Но хуже этого было то, что порой мать угрожала ей свести счёты с жизнью. Рыдала, плакала, кидалась на дочь, обвиняла в поломанной жизни, во всем, что только приходило в её пьяную голову. Порой она хваталась за нож или выскакивала на балкон, угрожая покончить с собой. Минако плакала, умоляла, упрашивала, просила прощения. За что-то, чего сама не знала и не понимала. На утро мать трезвела и уже не помнила, что же вытворяла ночью. Успеваемость в школе у Минако упала. Она, несмотря на красивые платья и туфли, стала выглядеть хуже. Стала дёрганная и неуверенная в себе. Валентинок становилось всё меньше. Ятен учился в другой школе, и она не могла дождаться, когда же сама закончит младшие классы. День выпуска из младшей школы Минако считает днем, когда всё началось. Она вернулась со школьного бала, раскрасневшаяся от танцев. Вечер прошёл замечательно, Минако даже несколько раз танцевала медленные танцы! Дома, как и всегда, пахло выпивкой и табаком. Очередной дружок матери изрядно поддал. Увидев девочку, он довольно заулыбался и поднялся с дивана. Мать куда-то вышла; возможно, за очередной бутылкой. — Крошка, какая ты аппетитная, — прохрипел мужлан, и Минако попятилась. Обычно, убежать и спрятаться в кладовке было достаточно, чтобы от неё отстали. Но, не в этот раз. Этим вечером это не помогло. Мужчина обозлился, когда девчонка убежала от него, да ещё и закрылась в кладовке. Залитые алкоголем мозги работали только в одном направлении. Выломать тонкую узкую дверь труда не составило. Минако визжала от страха, не веря своим глазам. — Боб! Уйдите! Не трогайте меня! — вопила девочка, пытаясь вывернуться из сильных мужских рук. От него пахло отвратительно — по́том и выпивкой. На грязной затёртой майке остались пятна от машинного масла. — А ну, заткнись, дрянь! — Боб выволок визжащую девчонку из кладовки и протащил по ковру. Она пыталась уцепиться за косяк, за угол стены, хоть за что-нибудь. Слёзы градом катились по щекам. Боб швырнул Минако на диван. Она больно ударилась головой о подлокотник. В глазах на миг потемнело, и за этот миг Боб успел навалиться на неё всем своим грузным телом, выдавив воздух из легких. — Иди к папочке, детка, — руками он задрал юбку её красивого бального платья. — Папочка тебя не обидит. Ужас завладел Минако. Она не могла пошевелиться под тяжестью его тела. Когда липкие губы легли на её маленький ротик, она со всей силы укусила его. Соленый вкус крови вызвал приступ тошноты. Боб взвыл от боли и ослабил хватку. Минако, воспользовавшись моментом, выскочила из-под него и побежала к выходу. Боб был проворнее. Он схватил её за волосы и рванул на себя. Она рухнула на пол с размаху и сильно прикусила при падении язык. — Тварь! — шипел он от злости. — Я тебя убью, тварь! Он протащил её по ковру до дивана, но Минако смогла встать на ноги и рванулась из его рук, оставив в его пальцах клок своих волос. Она побежала на кухню. Там был телефон. Боб гнался за ней следом с пустой бутылкой в руках. Минако набирала дрожащими пальцами номер полиции, в груди грохотало сердце. Боб, увидев, что загнал её в ловушку, заулыбался ужасной, довольной улыбкой. Он ударил бутылкой о стену, и теперь в руках у него был зазубренный острый осколок. Минако что-то кричала в трубку диспетчеру, но слова её были неразборчивыми из-за разбухшего языка. Боб навис над ней, как скала. Минако попыталась вырваться, но почувствовала острую боль в ключице. В следующий момент Боб рухнул на пол, и Минако увидела мать с табуреткой в руках. Потом она потеряла сознание. Через несколько минут к ним ворвался молодой полицейский. Оценив ситуацию, он подхватил девочку на руки и побежал вниз, к машине. Этот полицейский спас ей жизнь. Рана Минако была серьёзной. Она теряла много крови. Но всё это Айно не помнила, девочка была без сознания. Она очнулась в палате. Мать спала рядом на стуле. В комнате пахло лекарствами. В плече страшно ныло и рука словно бы была не её. Потом от врача Минако узнала, что кто-то пожертвовал для неё свою кровь. У неё была редкая группа — четвёртая отрицательная. В больнице не оказалось достаточного количество крови, Минако просто повезло, что там оказался человек с такой же группой, который, не раздумывая, согласился на переливание. Минако хотела узнать имя своего спасителя, но врач заявил, что тот пожелал остаться инкогнито. Лежа в больничной кровати, Минако не переставала думать о том, кто спас ей жизнь. Уже засыпая, девочка пообещала самой себе, что обязательно его отыщет. Чего бы это ей ни стоило. После выписки девочка некоторое время ходила к психологу из-за перенесённого стресса. Мать, казалось бы, взялась за ум. Больше в их квартире не пахло сигаретами и виски, только тихо звучал блюз. Летние каникулы пролетали быстро, и Минако намеренно их торопила. Она хотела поскорее попасть в среднюю школу. Поскорее хотела увидеть Ятена. Селия скрывала от дочери, что её всё же уволили с работы, а долги по кредитке у неё огромные. Она пыталась найти какую-то подработку, но безрезультатно. Селия винила себя за пьянство и скатывалась в депрессию. Не отвечала на звонки коллекторов и не решилась пойти в суд, где рассматривалось её дело злостного неплательщика. Она не знала, как справиться с проблемами и очень сильно жалела себя. За неделю до окончания каникул в их квартиру постучал судебный пристав. Он вручил матери решение суда. Они должны были выехать из квартиры через три дня, так как банк забирал её за неуплату долга. Они с матерью просто оставались на улице. Селия долго плакала, закрывшись в ванной. Минако сидела под дверью и слушала её всхлипы. Сама она ещё не очень-то понимала, что они остались без крыши над головой. В детской головке такие вещи укладываются плохо. Через какое-то время всхлипы матери прекратились. Минако обрадовалась, что мать успокоилась. Но ни через полчаса, ни через час, дверь в ванную не открылась. Минако занервничала. Она звала мать, но ответа не было. Девочка побежала за помощью к соседям. Пожилой мистер Ногато сломал дверь в ванную стулом. Едва войдя туда, он ахнул и поспешил вытолкать из комнаты Минако. Но она всё равно успела увидеть полную ванну воды, красной от крови. Мир внезапно перестал казаться привычным местом. Он стал пустым, жестоким и лишился всех красок. Две недели Минако Айно провела в детском центре. Там она спала на помятых и пахнущих хлоркой простынях на железной кровати. Окружённая озлобленными и одинокими детьми, такими же, как и она. Минако не хотела верить, что мать бросила её вот так. Она всё ждала, что кто-то придёт и скажет, что Селию смогли спасти, что мать скоро заберёт её отсюда. Через три дня появления Минако в детском центре, её постригли налысо. Профилактика от вшей. Какая жестокость! Минако долго смотрела на себя в зеркало в маленьком грязном туалете, не в силах поверить, что это она. Девочка в красивом платье и с длинными светлыми волосами. Она больше не существует. Теперь есть другая, одинокая, с большими голубыми глазами на бледном лице, девочка. С обритой головой, свернувшаяся калачиком под пыльным синим одеялом на железной кровати. Единственное, о чём она мечтала — увидеть того беловолосого мальчика. Ятен. Он был её светом. Единственным лучиком солнца в наступившей кромешной тьме. Минако ждала встречи с ним.