В моих венах.

Минако забежала в туалет и заперла дверь изнутри. Сердце ее колотилось так, будто за ней гнался демон, щеки пылали огнем. Айно до сих пор чувствовала на своих губах губы Кунсайта, жар его тела, крепкие руки, обнимающие ее за талию. Девушка уселась на узкую скамейку и закрыла лицо руками. Внизу живота была приятная, ноющая тяжесть, требующая немедленно вернуться в кабинет Кунсайта. "Боже, еще несколько минут, и я бы занялась с ним сексом прямо на том самом подоконнике!". Невозможно, чтобы этот надменный и безразличный мужчина вызывал в ней такие чувства после одного единственного поцелуя. "Это все от неожиданности. Другого объяснения быть не может", — блондинка была уверена, что Кунсайт Иендо сейчас спокойно усаживается за свой стол с чашкой горячего кофе и приступает к просмотру вороха скопившихся за время его отсутствия бумаг, и о поцелуе с Минако Айно совершенно не думает. Не то что она, закрывшаяся в женском туалете, судорожно сжимающая кулаки в попытке угомонить стук ускорившего свой ритм сердца. А вот ту звонкую пощечину Кунсайт вряд ли забудет, и обязательно припомнит ей эту выходку. Минако и сама не знала, почему сделала это. Просто она так сильно разозлилась на него, что мало себя контролировала. Как можно вот так запросто лишать девушку равновесия одним своим поцелуем, заставить ее забыть обо всем на свете? Особенно странно этот поцелуй выглядел на фоне их взаимоотношений: только соблюдение хоть какой-то субординации удерживало обоих от очередной ссоры. Минако прекрасно помнила, как Кунсайт вел себя с ней с момента их давней встречи в школе, когда они впервые поругались из-за бесчисленных жалоб от учителей и родителей учеников, до сегодняшнего утра — надменно, холодно, предвзято. Он ее презирал, осуждал и не считал достойной работы полицейского, никогда не скрывал своего желания подловить на каком-то промахе, лишь бы она уволилась. А теперь... теперь — внезапно — целует ее так самозабвенно, что ноги подкашиваются. Минако подошла к раковине и взглянула на себя в зеркало. На нее смотрела перепуганная, смущенная девчонка, которой от силы есть семнадцать, с растрепавшимся пучком светлых волос, со сверкающими от возбуждения глазами и огненно-красным румянцем на щеках. Призвав на помощь все свое хладнокровие, Айно умылась ледяной водой, в безуспешной попытке остудить разгоряченную кожу. Она переоделась в спрятанную в шкафчике уборщицы, заранее приготовленную, одежду, сделала макияж, и вот из туалета уже выходит не испуганный наплывом чувств подросток, а спокойная и уверенная в себе, эффектаная девушка с каскадом длинных золотистых волос, облаченная в узкие черные джинсы, персиковый топ и кожаную куртку. Очевидно, Минако провела в туалете гораздо больше времени, чем ей казалось. Ее коллеги уже понемногу занимали свои рабочие места, в офисе раздавались телефонные звонки и шипение принтера. Айно озиралась по сторонам, с радостным облегчением нигде не замечая высокую светловолосую фигуру своего начальника. Едва она подумала о нем, как ее щеки снова предательски заалели. День протекал медленно и неторопливо, они с Рей успели съездить на задержание и ее подруга даже учинила разгромный допрос одному из торговцев экстази. Никто, казалось бы, не заметил некоторой дерганности блондинки и ее непривычной молчаливости. Вернувшись в отдел после короткого перерыва на поздний обед, Айно обнаружила на своем столе небольшой букет нежно-розовых пионов. Она подумала, что это снова от Мотоки, или кого-то еще из ее прошлых поклонников, но к букету была прикреплена маленькая открытка с несколькими строчками прямым, узким почерком: "Прости за сегодняшнее утро. Я не хотел смутить тебя своим поведением. К." Айно едва не заскрипела зубами от злости, и Рей, копавшаяся в рапортах на своем столе, кинула на подругу быстрый, острый взгляд. "Да как ему хватает наглости!", — Минако смяла открытку в руке, и несколько секунд помедлив, направилась к кабинету начальника. Она не знала, как оправдывать такое несвойственное Кунсайту поведение, и даже подумала, что это какой-то план, чтобы скомпрометировать ее и, наконец, уволить из полиции. Иендо-старший, как и всегда, был занят бумагами. Он поднял голову на блондинку, и по выражению его лица та поняла, что он её ждал. Но в нем не было ничего наигранного, неестественного или зловещего, чего-то, что подтвердило бы ее мысли о коварном плане избавиться от опостылевшего работника. Хотя, с другой стороны, он и так поймал ее с поличным с работой уборщицей, так что ломать такую комедию смысла совсем не было. Айно бросила букет ему на стол и прошла к небольшому платяному шкафу, который предназначался для сменной одежды, и который всегда был заперт. Новая догадка, посетившая ее светловолосую голову, едва цветы плюхнулись на столешницу, привела девушку в нетерпение. — Откройте шкаф. — Зачем? — тон Кунсайта был ровный и невозмутимый, в противовес дерганности Минако. — Немедленно откройте этот чертов шкаф! Кунсайт вышел из-за стола и поравнялся с девушкой. Она мгновенно отскочила от него, испугавшись его близости. Он нехотя, намеренно медленно поворачивал маленький ключик в замочной скважине, и когда дверь открылась, Минако увидела там тот самый белый смокинг, в котором Иендо-старший был на ноябрьском благотворительном вечере. Минако вытащила его из шкафа и поджала губы, увидев подтверждение своим догадкам: разводы от туши и губной помады, что она оставила в тот вечер на пиджаке, тут же бросились ей в глаза. Кунсайт и не собирался отдавать смокинг в химчистку, и сохранил эти следы намеренно. Айно повесила смокинг на место и посмотрела на мужчину. На его лице снова появилось это непонятное выражение, какое она видела уже сегодня утром, и в тот вечер, когда рыдала у него на груди. Только теперь Минако наконец разгадала его: Кунсайт Иендо был влюблен в нее. Это открытие поразило и рассердило девушку еще больше. — Минако? — позвал ее Кунсайт, и в его глубоком голосе не было привычных ей равнодушия и холодности. — Не смейте больше никогда слать мне свои букеты! И не приближайтесь ко мне. — Сложив руки на груди, заявила блондинка. — Я не хотел тебя обидеть. Мы можем поговорить? Вечером, после работы, в тихом и уютном месте? — Приглашаете меня на свидание? — Да. — Кунсайт кивнул, сделав небольшой шаг вперед. — Ни за что! — вздернула девушка подбородок. — Я настаиваю. — Спокойно сказал он, засунув руки в карманы брюк. Минако попятилась к двери, дыхание у нее участилось. Ей захотелось немедленно броситься к нему в объятия, стащить резинку, стягивающую его пепельные волосы на затылке, чтобы они рассыпались по плечам, как сегодня утром. Видя реакцию Минако, Кунсайт улыбнулся, неумолимо приближаясь к взбудораженной девушке. — Увольняйте меня, рассказывайте о том, что это я работаю уборщицей, делайте, что хотите! Только не надо строить из себя того, кем не являетесь! Айно выскочила из его кабинета, точно так же, как сегодня утром, сгорая от злости на Кунсайта и свою реакцию на его близость. — Лишу тебя премии! — догнал ее насмешливый голос Иендо-старшего, который едва не смеялся. — Не имеете права, — бросила она через плечо, удаляясь по коридору. — Уволю! — Пошел к черту! Он просто издевался над ней, сыпля этими угрозами в шутку, чтобы рассердить еще больше. Ему это удалось с лёгкостью, Айно едва не кипела от злости. Она нервно пнула ни в чем неповинный кофейный автомат в ожидании готовой порции капучино. — Что у тебя с Кунсайтом? — тихо прошептала Хино ей в самое ухо. — Ничего. Просто заполнила рапорт не так, как надо. Намарала ошибок. — Он очень хороший, и заслуживает тебя. — Хино, не выдумывай ерунды. Я же сказала, что все дело в рапорте. — Можешь плести, что угодно, но я не поверю ни единому твоему слову. — Я даже на секунду не могу допустить мысли о том, что... — Минако посмотрела на подругу, обнимая себя за плечи. — Боже мой, Рей, мне так страшно! Он мой начальник, я его подчиненная, не говоря уже о том, что он брат Ятена. Ты только представь его реакцию! — Понимаю. — Подруга приобняла блондинку, — я знаю, что между вами пропасть, но решила поделиться своим мнением. — Спасибо. Остаток дня прошел сумбурно, но быстро. После работы Айно поспешила домой, чтобы провести время с Мичиру. Она уже несколько дней отказывалась от еды, капризничала, пила только минеральную воду и почти все время спала, напичканная лекарствами. Ее кожа стала серой, прозрачной, словно пергамент. Пальцы рук и ног, казалось, заледенели, и не помогали ни три теплых одеяла, ни растирания. В комнате витал отвратительный запах медикаментов и измученного болезнью тела. Минако боялась, и одновременно ждала, когда же мучения ее матери закончатся. Ей казалось, что смерть в данном случае - милосердие. Корила себя, стыдилась собственных мыслей, но ничего не могла с собой поделать. Потеря Мичиру будет для нее одновременно и катастрофой, и облегчением. Нехорошее предчувствие заставило Минако позвонить по заученному номеру, который она отыскала уже давно, еще в первый год на службе в полиции. Услышав ворчливо-недовольное "алло", девушка, наконец, собралась с силами и сказала: — Привет, Харука. — Я боялась однажды услышать тебя, Минако. — Прости, что нарушаю твою привычную жизнь, но ты нужна ей. Мичиру осталось совсем недолго. Харука пообещала приехать первым же поездом, и Минако обрадовалась. Она знала, как мисс Тено переживала за Мичиру и как хотела помочь, и хорошо понимала, почему Харука уехала. Проведя у кровати названной матери несколько часов, прислушиваясь к ее неровному дыханию и то и дело проваливаясь в сон, Айно дождалась появления медсестры. Минако быстро схватила с тумбочки телефон и ключи и поспешила из квартиры на улицу. Ей было душно, тесно в этих стенах, где все напоминало ей о счастливых днях, когда Мичиру была здорова. На маленькой старенькой машинке, что ей выделили на работе, Минако медленно ехала по пустым ночным улицам, слушая бестолковую радио-передачу. Поднимаясь на лифте на нужный этаж, она размышляла о том, стоит ли вообще сегодня тут появляться? Может быть, Иендо-старший уже отменил ее контракт в бухгалтерии, или что-то еще в этом роде? Может быть, у нее больше нет этой работы? Когда девушка вышла из лифта и увидела представшую перед ней картину, ее челюсть едва не упала на пол. Кунсайт Иендо собственноручно размахивал шваброй, натирая полы в узком коридоре. Минако даже не знала, что сказать, а просто молча стояла и наблюдала за мужчиной. Может быть, ей это видится? Его здесь нет, и это просто все ее больное воображение? Мозг настолько устал, что уже подсовывает такие картинки, говоря, что пора завязывать с недосыпами? — Что вы делаете? — наконец, спросила она, осознавая, что Кунсайт все же, реален. — Я почти закончил. Подожди. Ей ничего не оставалось, как присесть на диван у лифта. Чего ждать, Айно не знала совершенно, и все еще пребывала в легком шоке от увиденного. Кунсайт ушел вместе с инвентарем, послышались какие-то громыхающие звуки, тихие ругательства, и через несколько минут он уже направлялся к ней в рубашке, которая была на нем сегодня утром, и пиджаком, перекинутым через левую руку. — Пойдем. — Сказал Кунсайт, нажимая на кнопку лифта. — Куда? — удивленно поинтересовалась блондинка, поднимаясь с места. Минако была обескуражена, ее злость и колкость сменили место какому-то необъяснимому желанию слушаться этого высокого и сильного мужчину. — Ну, если ты отказываешься идти на свидание со мной, то уклоняться от работы не можешь. — Я не понимаю ход ваших мыслей. — Раздался звон, и двери лифта распахнулись. — Подвезешь меня до какого-нибудь ресторана, а потом доставишь обратно на работу. Обязанности водителя тебя не смущают? — Кунсайт зашел в лифт и демонстративно отошел в самый дальний угол, давая девушке понять, что не собирается лезть с приставаниями. Но большая кабина лифта, рассчитанная на двадцать человек, показалась Айно ничтожно маленькой. Едва двери закрылись и лифт тронулся вниз, как ей стало не хватать воздуха, дыхание участилось, а нос защекотал аромат лаванды и лотоса. — Не могли бы вы отойти от меня? — поинтересовалась Минако, сдувая с глаз длинную челку. Она была уверена, что Кунсайт стоит прямо за ее спиной, настолько дурманящим было его присутствие. — Я не могу выпрыгнуть из лифта, — усмехнулся мужчина, и Минако оглянулась: Кунсайт и правда стоял все в том же дальнем углу, облокотившись на стену, и Айно подумала, что у нее на лицо все признаки мании преследования. — Но, вот если бы я стоял тут, — Иендо-старший мгновенно оказался за ее спиной, горячим дыханием щекоча кожу на ее виске. — То тогда бы у меня было место для маневра, и я бы отошел на максимально возможное расстояние. Кунсайт вновь вернулся в свой дальний угол, а Минако, нервно сглотнув, умоляла лифт двигаться быстрее. Казалось, прошло миллион лет, прежде чем он добрался до первого этажа. — Я думала, начальник полиции может позволить себе такси, — ворчала Айно, усаживаясь за руль и поворачивая ключ зажигания. — У них ночью двойной тариф. — Кунсайт отодвинул пассажирское сиденье назад, пытаясь усесться поудобнее и пристегнул ремень безопасности. — На кого делают эти машины? На гномов? — Вы все еще можете воспользоваться услугами такси. — Сладко улыбнулась блондинка, радуясь его неудобству. — Я потерплю. — Куда вы желаете отправиться? — поинтересовалась блондинка официальным тоном водителя со стажем. Кунсайт почесал подбородок и, бросив изучающий взгляд на Минако, назвал адрес. Спустя двадцать минут они все еще ехали по широкому проспекту, и Кунсайт нетерпеливо ерзал в неудобном кресле. — По городу ограничение скорости шестьдесят километров в час, а ты выжимаешь едва ли сорок. — Проворчал он, глядя на спидометр. Очевидно, терпение начало его подводить, или все дело было в откровенно неудобной позе? Для недюжинного роста блондина салон машины и правда был слишком мал. — Я не говорила, что я быстрый водитель. Если вы хотели доехать с ветерком, нужно было обращаться к Хино. Я езжу аккуратно. — Ты специально едешь так медленно, чтобы подольше побыть со мной в тесном пространстве. — Мечтайте. Ресторан, который выбрал Кунсайт, уже закрывался и им пришлось отправится в ближайший круглосуточный Старбакс. Мужчина пригласил Айно присоединиться к трапезе, но она отказалась. — Боже мой, Минако, не заставляй меня волочь тебя силой, — закатил глаза Иендо-старший. Айно оценивающе посмотрела на своего пассажира и поняла, что тот не шутит. И если понадобится, он действительно так и сделает. Терпение у Кунсайта, как она сама знала, далеко не каменное, и опасный блеск светло-голубых глаз ей об этом напомнил. Глубоко вздохнув, Минако поплелась за ним следом. Ей очень не нравилась идея совместного завтрака, девушка уговаривала себя не обращать внимание на Кунсайта и вести себя как можно более отстраненно и официально. В конце концов, он от нее отстанет, как и все другие, перестав надеяться, что равнодушие исчезнет из ее глаз. Когда Минако попробовала настоять на том, что заплатит за свой напиток сама, Кунсайт бросил на нее один единственный взгляд, и она тут же затихла. Они присели за столик в самом дальнем и тихом уголке и так пустого зала с подносом, забитым закусками, выпечкой и стаканами с горячим кофе. Иендо-старший молча поставил перед блондинкой тарелку с салатом и сэндвичем, и у нее при виде этого заурчало в животе. Она даже забыла, когда в последний раз нормально ела. Смущенная девушка молча взяла вилку и нож и принялась за еду. Кунсайт тут же прикончил первый стакан с американо и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Он какое-то время молчал, внимательно наблюдая за Минако, а она не заводила разговор первой. Айно сидела напротив и могла хорошо видеть его лицо: сосредоточенное, но уставшее, меж бровей пролегла напряженная морщинка. Казалось, Кунсайт ведет сам с собой спор, который она слышать не может. Но, в конце концов, мужчина прервал молчание: — А теперь я буду говорить, а ты, пожалуйста, меня выслушай. Конечно, ты можешь задавать вопросы, их будет уйма. Но, прошу тебя, сначала дай мне закончить. Я не уверен, что когда-нибудь еще буду способен на такой длинный обличительный монолог. Минако молча кивнула. — Я всегда желал только одного: сделать карьеру в полиции, потому что действительно люблю свое дело, и быть ни от кого не зависимым. Мне не нужны были отношения. Но вот уже не первый год я выдумываю тысячу и один способ, как мне не думать о тебе. Ты даже представить себе не можешь, в каком я оказался положении: взрослый мужчина, влюбленный в девушку своего брата-подростка! Я ведь помню тебя еще совсем маленькой, ты постоянно ждала Ятена на крыльце начальной школы. Помню тебя взрослеющей, превращающейся в девушку, помню, как Ятен сходил по тебе с ума. Я даже не знаю, когда это началось. Просто это случилось, а я осознал это слишком поздно. Ты уже слыла на весь район девочкой лёгкого поведения, наверное, что-то повлияло на тебя, произошло что-то такое, из-за чего из золотистого одуванчика ты стала розой с колючими шипами. К нам в участок поступали десятки жалоб на тебя, и я не мог поверить в то, что все в этих словах правда, и собирал их в тайне от начальства, чтобы не дать им дальнейшего хода. А потом, помнишь нашу стычку в школе? Ты казалась такой обманчиво-взрослой, что я не мог больше верить в то, что ты ещё ребенок. То, как ты себя вела, как одевалась, эти твои цветные пряди... Ятен на какое-то недолгое время был счастлив, из-за тебя, Минако. Ты раскрашивала его жизнь улыбками. Ведь он лишился родителей слишком рано, как и ты, а я всегда пропадал на работе, хотя и заботился о брате, как мог. Мы были вдвоём против целого мира, он и я, я и он. Ты понимаешь, как сильно он мне дорог? Но Ятен улыбался только с тобой, Минако, с девочкой-скандалом, пропадающей в ночных клубах до утра. Он на это не жаловался, и я понимаю, что он просто боялся тебя потерять. А я боялся потерять его, ведь если бы я попытался его отговаривать, стало бы только хуже. Помню, как на первом курсе в академии он был горд, что его девушка является лицом популярного бренда джинс. И еще помню, как мучительны были для меня ваши свидания, когда в квартире после твоего ухода еще долго витал аромат твоих духов. А потом меня заставили уничтожить все жалобы, что поступали на тебя. Я даже не знаю, как о них разузнал Дайчи, наверное, ты сказала. Я и так их старательно прятал, никто бы не смог предъявить их приемной комиссии. Я скрывал их, в большей степени потому, что не хотел, чтобы Ятен пострадал из-за репутации своей девушки. Для службы в таких сферах, как полиция, это важно. В итоге меня поставили перед выбором: либо я избавляюсь от всех жалоб и заявлений, либо Ятен никогда не сможет стать полицейским. А это было его большой мечтой, как я мог допустить, чтобы будущее моего брата было изломано? Даже если бы эти жалобы еще были в полицейских архивах, я бы согласился. Я был в ярости. Мне хотелось встряхнуть тебя хорошенько, чтобы мозги встали на место. Я даже представить себе не мог, что ты можешь так сильно влиять на будущее моего брата. Признаюсь, я не видел тебя полицейским, но восхищался твоей настойчивостью и изворотливостью, хотя твои методы мне и претили. Я спрашивал себя: та ли это девочка со звонким смехом и озорным взглядом? И почему она так изменилась? Да, я верил слухам. Мне так было проще тебя ненавидеть. Мне нужен был повод считать тебя хуже. Ваше расставание с Ятеном было еще одним камнем в мою копилку ненависти к тебе. Потому что я видел, что с ним творилось. А потом ты заявляешься ко мне в участок, размахивая рапортом на зачисление на службу, сразу после звонка все того же Дайчи. Ты снова делаешь по-своему, прибегаешь к использованию нужных связей, сокращая путь. Лишь бы добиться поставленной цели, и плевать, кто при этом пострадает. Мне не хотелось думать, что тебя связывает с Дайчи что-то большее, чем какой-нибудь его секрет, о котором ты прознала. Хотя с моей точки зрения все выглядело как... Нет, я даже не буду озвучивать это вслух! Теперь ты была другая: строгая, подчеркнуто-вежливая, но все такая же невозможно красивая. И недосягаемая. Я был уверен, что ты появилась в участке из-за моего брата, что ты напросилась сюда, чтобы быть ближе к Ятену. Я не знаю, как и почему вы расстались, но очень хорошо помню, каким подавленным, нервным был Ятен. Еще в академии он стал вновь встречаться с Оливией, и в тот год, что он провел в нашем участке сразу же после выпуска, брат был спокойным, собранным, даже иногда веселым. Наверное, так он старался забыть о тебе, окунувшись в новые отношения. И тут вновь появляется Минако Айно. Спокойствие Ятена мгновенно исчезло, как и мое собственное. Ты не страдала от недостатка внимания со стороны мужчин и с легкостью могла бы заполучить любого. Даже не буду говорить, как меня выводили из себя твои бесконечные свидания, но я не мог понять, почему никто из твоих парней не задерживался надолго. Ваша грызня с Ятеном не могла меня одурачить, я знаю своего брата, и как он ведет себя, когда ему обидно и больно. Он, очевидно, изнемогал от ревности, как и я, но имел на это больше прав. Только слепой не заметил бы ваши взаимные взгляды друг на друга, брошенные исподтишка. Это было мукой! Видеть тебя каждый день и понимать, что ты влюблена в моего младшего брата. И эта любовь, словно кислота, разъедала мне душу. Я боролся с собой, и боялся за сердце брата. Порой я пытался разогнать ваш назревающий конфликт с Ятеном и развести по разным концам отдела, лишь бы не видеть вас вместе. Я старался делать это незаметно, пользуясь тем, что в отделе меня боятся. Особенно ты, Минако, остро реагировала на какие-то мои замечания и недовольства, определенно не желая дать мне хоть малейший повод тебя уволить. Мне кажется, ты работала с какой-то одержимостью все делать правильно, лучше и быстрее других. Я видел, как усердно ты трудилась, поверь, я замечал все: что и как ты делала, но старался относиться к тебе прохладнее, равнодушнее, чем ты того заслуживала. Да, можешь назвать меня некомпетентным руководителем, но по другому отгородиться от тебя я не мог. Но ты стала неизбежной, Минако. Я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет, какое впечатление производишь на людей? А потом был благотворительный вечер, где ты выделывала что-то невообразимое со стулом в коротких шортах. Я помню, что даже не досмотрел ваше выступление до конца, просто не выдержал и вышел из зала. Когда вернулся, застал тебя танцующей с Коу, а ведь совсем недавно, прямо у меня из под носа, танец с тобой утащил Ятен. Я удивился, что вы танцуете вместе, видел, как вы смотрите друг на друга. Любой бы понял, как сильно вы влюблены, а Коу не догадался. Он думал, у вас с Ятеном все кончено, и поэтому разразился тот скандал. И вновь меня опередили: Рей мгновенно оказалась рядом и вытолкала парней из зала. Ты убежала следом. Я думал, после этого вы, наконец, вновь воссоединитесь. Ведь Ятен уже не мог скрывать своих чувств к тебе, я был уверен, что его помолвка расторгнута — все произошло на глазах у его невесты и сотни гостей. Я не хотел подслушивать, я просто беспокоился. Я ревновал тебя к брату, но в то же время боялся, что вы снова сделаете друг другу больно. Ваша любовь казалась мне не менее токсичной, чем моя собственная. Так вышло, что я слышал твой разговор с Ятеном, а потом и с Оливией. Каково же было мое удивление, когда я узнал, почему ты решила стать полицейским! Пазл сразу же сложился. И я до сих пор злюсь на тебя за это. Ведь ты могла бы выбрать себе более спокойное, безопасное будущее, а не работу в полиции. Получается, что твои желания движут твоим выбором, твоими целями, а это неправильно. В конце концов, у нас на этой почве уже произошла крупная ссора. Я не знал, что ты бываешь такой взрывоопасной, Минако. Довести меня до такого состояния удастся не каждому. Но только с тобой мое терпение не выдерживает испытаний. И я рад, что ты, пусть и с помощью Рей, но все же пошла дальше, стала детективом. А сегодня утром я лишился дара речи. Единственное, о чем я мог думать, это ты. Ты настоящая. Я уверен, что ты уже не умеешь показывать эту свою сторону, я слишком давно ее не видел. Я всегда замечал твою двойственность, особенно это бросалось в глаза, когда ты стала работать в нашем участке и я мог наблюдать за тобой каждый день. Есть сверкающая Блондинка, что сыплет улыбками, с легкостью флиртует, и знает, как использовать свою красоту и сексуальность. Блондинка появляется практически всегда. От нее отскакивает все, словно она пуленепробиваемая — ни неудачи, ни грубость, ни нападки ей не страшны. Она всегда с аккуратной прической и идеальным макияжем, острыми коготками и в любой момент готова упорхнуть, словно бабочка. А есть другая девушка. Она говорит дрогнувшим голосом, обнимает себя за плечи и не скрывает свои эмоции, будь то злость или слезы. Она прекрасна без модной одежды и красивой укладки, и она совершенно не осознает своей привлекательности. И именно это делает ее еще прекраснее. Я готов терпеть ее крики, обзывательства и даже пощечины, только бы она не пропадала, не пряталась за фасадом Блондинки. Пока он говорил, Минако не проронила ни слова. Такой длинный, сумбурный монолог из уст Кунсайта Иендо лишил ее дара речи. Она смотрела на него, не отрываясь, позабыв про остывший капучино. Он сделал паузу, испытующе глядя на девушку, словно пытаясь понять, услышала ли она то, что он говорил. Не получив никакого ответа, мужчина опустил глаза на тарелку с нетронутым салатом и глубоко вздохнул. — Мне кажется, я не сказал и половины из того, что хотел. Я совершенно не умею выражать свои эмоции и чувства словами.