В моих венах.

Работать детективом Минако очень нравилось: в этой деятельности было больше упорядоченности и рутины, которых ей отчаянно не хватало в последние годы. Она могла сидеть и заполнять рапорты и отчеты сколько угодно времени подряд, даже не отвлекаясь на чай. Но еще больше ей нравилось работать с людьми, смотреть на их лица, реакции, размышлять над мотивами. Девушка стала за собой замечать, что в большинстве случаев прислушивается к своей интуиции и зачастую оказывается права, в то время как Хино всегда следовала фактам, скрупулёзно собирая их и расставляя по правильным местам. Именно поэтому их тандем был довольно успешен. Заметив эту свою склонность, Айно выпросила для себя направление на специальные курсы по психологии для полицейских. Психолог, конечно, из нее был совсем никудышный, но Минако научилась считывать людей по жестам, мимике, взглядам, смене интонации и тембру голоса. Помимо расширенного штата детективов и нового секретаря, ответственного за документооборот именно в их небольшом офисе, в отделе полиции было еще одно пополнение. Нефрит Като, тот самый известный нейрохирург, что одарил Минако сильным ударом в лицо, приступил к работе паталогоанатома. К удивлению Айно, ее подруга с хмурым взглядом и общением на грани грубости, Рей Хино, от души смеялась над своеобразными шутками Като и не выпускала свои колючки. Минако же в компании этого высокого и дорого одетого мужчины с кривоватой усмешкой на губах терялась, можно даже сказать, робела — блондинке казалось, что его синие глаза видят ее насквозь. Но, скорее всего, дело было в чувстве вины. Минако была уверена, что Нефрит придет в бешенство, если узнает о ее тайном визите к Макото Като. Получив первую зарплату младшего детектива, которая была порядком выше ее оклада полицейского, Айно отправилась в свой любимый подвальный магазинчик и прикупила там несколько элегантных нарядов для заседаний в здании суда, куда она непременно отправится как свидетель по делам, что обязательно распутает вместе со своей напарницей и подругой. В своем успехе на этом поприще девушка не сомневалась, а потому считала, что презентабельный вид на судебном процессе обязателен и очень важен. Для ежедневной работы Минако отыскала черную кожаную куртку, узкие джинсы и разнообразные блузки и майки, что не нарушали дресс-код отдела, но имели довольно соблазнительный вырез. Работая в паре с Рей, которая с удовольствием играла роль "плохого полицейского", Айно ярко контрастировала с коллегой светлыми тонами одежды, красивой укладкой, милой улыбкой и более дружелюбным настроем. Она могла быть строгой, но в тоже время участливой, иногда отпустить рискованную шутку, если диалог велся с мужчиной, или же понимающе заглянуть в глаза женщине. Эта линия поведения была отчасти продуманной, не зря же Минако посещала курсы психологии. Но в большей степени была отражением характера Айно: она всегда быстро сходилась с людьми, проявляя интерес к их проблемам, тем самым отвлекая внимание от себя и удерживаяя дистанцию с собеседником, не позволяя ему заглянуть в душу к ней самой. Довольно часто стол девушки, заваленный папками и бумагами, украшал букет цветов от очередного поклонника — это был либо новый полицейский в их отделе, либо детектив из другого участка, но чаще всего это были люди, с которыми она беседовала по заведенному уголовному делу или проводила допрос. Минако даже ходила на свидания, принимая приглашение и ухаживания какого-нибудь молодого человека, который ей нравился. И снова это ограничивалось двумя-тремя встречами, потому что ни один из них не мог разжечь в ней ту искру, которая заставила бы ее глаза сверкать, а сердце биться хоть чуточку сильнее. Мужчины влюблялись в нее, и Айно, почувствовав это, сбегала. Однажды, когда Минако корпела над очередным отчетом, к ним в отдел заявился один из ее недавних ухажеров, Мотоки Фуруката. Это был очень симпатичный, добрый и успешный работник банка, чем-то похожий на Ятена светлым оттенком волос. Айно была с ним на свидании трижды — рекорд даже для нее, и когда дело обещало зайти дальше поцелуев и объятий в его машине, девушка поняла, что из их романа ничего не выйдет. Она его не любила, не хотела и никогда не смогла бы почувствовать к парню что-то большее, чем симпатия. Минако ненавидела себя за это. Ей отчаянно хотелось влюбиться, потерять голову, как когда-то с Ятеном, не спать по ночам не из-за очередного дежурства или переживаний о Мичиру, а потому, что ее мысли были бы сосредоточены на ком-то, рядом с кем кровь в ее венах бежала быстрее. Девушка знала, что подобные желания разрушительны, и дело было даже не в том, что новая любовь, появись она у Минако, была бы не к месту из-за тяжелой обстановки дома. Полюбив кого-нибудь так же, как Ятена Иендо, если это, конечно, возможно в ее случае, блондинка вновь рисковала своим сердцем, сердцем возлюбленного и их совместным будущим. Зная свой диагноз, Айно очень сомневалась, что кто-то захочет по доброй воле отказаться от самого важного в жизни — возможности создать семью и завести детей. Сказать, что это не важно в пылу страсти или из-за сильной влюбленности может кто угодно, но дойти до конца жизненного пути рука об руку, ни разу не пожалев о своем выборе и не обвинив в этом Минако... Вряд ли стоит рассчитывать на такую щедрость Судьбы. И Мотоки, определенно, не был тем отчаянным смельчаком, каким бы влюбленным и отчаянным ни казался. — Минако? — Фуруката держал в руках букет шикарных роз, и его щеки горели от волнения. — Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Я оставил тебе несколько сообщений. — Привет, Мотоки. — Айно оторвалась от отчета и посмотрела на парня. — Прости, я не думала, что мое молчание так тебя расстроит. — Я думал, что у тебя что-то случилось, поэтому ты пропала. — Нет, прости меня, Мотоки. — Минако поднялась из-за стола и собрала бумаги в стопку. Ей не хотелось смотреть ему в глаза, она понимала, что ранит его сердце своим равнодушием, но ничего не могла с собой поделать. Возможно, просто ее душа перегорела, а сердце больше не способно на любовь? — Просто у нас ничего не получится. Я думала, ты поймешь. Я ведь написала тебе, что мы не подходим друг другу. Ты не получил мое письмо, что я отправила на электронную почту? — Да. Но я думал, ты просто устала на работе, и поэтому пишешь такие глупости. — Нет, Мотоки. Еще раз, прости, если я ввела тебя в заблуждение относительно наших отношений. — Но... Я думал, у нас с тобой все прекрасно... Между нами будто химия возникла. — О, поверь мне, все с кем Минако ходит на свидания, чувствуют эту самую "химию". — Хмыкнул на заднем фоне Коу, закатив глаза. После небольшого диалога в узком и шумном коридоре Мотоки все-таки ушел, расстроенно опустив голову, а Минако вернулась к своему вороху бумаг. — Мне кажется, тебе пора завязывать пудрить мужчинам мозги. — На ее стол уселся Сейя. Он нахмурил брови и сложил руки на груди. — Ты прав, — ответила Минако, прикрыв ладонью глаза. — Наверное, хватит мне соглашаться на свидания. Из этого ничего не выходит. Я ведь даже иногда веду себя, как психопатка, лишь бы только они во мне разочаровались и прекратили свои ухаживания. Коу помолчал, мотая ногой в воздухе. Он несколько раз сердито фыркнул, а потом повернулся к девушке и с хитрым прищуром синих глаз сказал: — У тебя есть шанс загладить свою вину перед старым другом. Айно вскинула брови. — Ты же видела нашего нового секретаря? — И? Только не говори мне, что ты хочешь ее соблазнить и бросить. — Нет! Она мне очень нравится, но не воспринимает мои приглашения всерьез. — Сейя, — Минако посмотрела в лицо другу с нерешительностью. — Она же... — Блондинка с голубыми глазами. Да. Все, как я люблю. Айно закрыла лицо руками. Ей было горько и стыдно одновременно. — Эй, Минако, ты в порядке? — участливо спросил Коу. — Да. Я просто собираюсь с мыслями. — Не подведи меня, Муза. Я на тебя рассчитываю! — с этими словами брюнет удалился, бросив ей лукавый взгляд на прощание. А Минако, как могла, оттягивала свое вмешательство в его взаимоотношения с Усаги Цукино. *** К тому, что должность детектива была для девушки большим шагом вперёд, добавлялся еще и более стабильный график работы и больше свободного времени по вечерам. Минако проводила его в основном рядом с Мичиру, даже если учесть ее короткие неудачные свидания. Состояние здоровья молодой ещё, в общем-то, женщины было ужасным. Из цветущей, полной энергии и жизни работницы картинной галереи, мисс Кайо превратилась в исхудавшую, разбитую и бледную копию себя самой. Тремор почти не прекращался, речь была практически неразборчива, и отстранённость, пассивность и упадок сил были неизбежными следствиями неизлечимой болезни. Наблюдая эту картину, Минако была вовсе не посторонним зрителем, а человеком, которому от страданий названной матери было больно самой. Эта боль не была физической, но девушка предпочла бы именно ее боли душевной. Но Айно не позволяла себе думать об этом, она отгораживалась мыслями о вещах более материальных: покупка разнообразных лекарств, аренда необходимого медицинского оборудования, а так же контроль работы медицинской сестры, которая стала едва ли ни постоянным спутником Мичиру, потому что несмотря на более стабильный график, молодого детектива иногда все же вызывали на работу в выходные или по вечерам. Минако была рада своей способности отключить чувства, спрятать их далеко в темный уголок сердца, ведь именно это позволяло ей проходить это испытание не скатываясь в депрессию и не поддаваться отчаянию. Но Айно боялась того дня, когда ее накроет: плотина, ограждающая ее сердце, однажды не выдержит мощного напора и прорвётся. Иногда, когда Минако было особенно тяжело справляться с собой, она брала телефонную трубку и набирала уже заученный наизусть номер, но когда на том конце провода раздавался хрипловатый и немного резкий голос, блондинка замирала, испугавшись, и молчала. Харука Тено несколько раз спрашивала, кто это, но, не дождавшись ответа, бросала трубку, кинув какую-нибудь пустую угрозу, и Айно ловила себя на том, что улыбается. Однажды посреди ночи Мичиру стало хуже, и женщину увезли на скорой с диагнозом пневмония — это частый и опасный спутник лежачих больных с ослабленным иммунитетом. Минако с болью наблюдала за тем, как ее названная мать лежит в больничном боксе, утыканная иголками от капельниц. Врачи боролись за ее жизнь, но только не она сама. Лечение было дорогостоящим, его не покрывала медицинская страховка, и Айно была вынуждена взять ссуду в банке, но как за нее расплачиваться совершенно не представляла. Девушка искала подработку, но не могла найти ничего стоящего, к тому же никто не хотел оплачивать ее труд наличными: при своей должности детектива Минако не имела права работать где-то ещё официально, а договор на оказание услуг в негосударственных учреждениях оформлять не желали. Выход из этой ситуации нашелся случайно, тогда, когда Минако больше не могла откладывать свой разговор с Усаги Цукино. Айно пригласила новую сотрудницу на чай, проникнувшись к неуклюжей, молоденькой девушке симпатией. Усаги была рассеянная, но активная, приветливая, и очень старательно выполняла свою работу. И вот ей поручили найти уборщика или уборщицу, которые бы могли работать ранним утром: требование было вполне разумным — только в это время отдел был еще пуст, а вечерами в нем зачастую еще кипела жизнь. Но как бы новый секретарь ни искала, ей не удавалось найти желающего убирать множественные офисы полицейского участка в четыре часа утра. Услышав о неудачах Усаги, Минако обрадовалась стечению обстоятельств. Цукино очень хотела удержаться на работе, а Айно хотела заработать. Вынужденная хвататься за соломинку, Минако пошла на риск и соврала: она сказала, что знает одну женщину, которая живет неподалёку от участка, и уже давно и безысходно находится в поисках работы, потому что никто не хочет нанимать пенсионерку, и она с радостью приступит к обязанностям с завтрашнего утра. Минако, конечно же, не собиралась говорить, что будет убирать офисы сама, да и была уверена, что в ранние утренние часы никто за работой ее не застанет. Оплата наличными через бухгалтерию была обычным делом, если человек работает по контракту оказания услуг, и конверт с зарплатой для Мичиру Кайо будет ждать ее в каком-либо из ящиков в кабинете начальника полиции. В том, что в четыре часа утра в отделе никого не будет, Айно не сомневалась. Даже Нефрит, который был не меньшим трудоголиком, чем Рей, покидал свою берлогу к четырем часам утра. Минако была уверена, что он поставил себе целью проводить на работе как можно больше времени, чтобы не возвращаться в пустую и холодную квартиру. Но даже ему необходим сон и отдых в часы, когда новоиспеченная уборщица в потертых джинсах и клетчатой фланелевой рубашке приступит к своим обязанностям. Мичиру выписали из больницы спустя три недели, теперь ее постоянным спутником стал кислородный баллон, который стоял у ее постели и издавал неприятное гудение. И, хотя в дневные часы он ей требовался реже, чем ночью, Минако всякий раз, выходя из дома, переживала, что ее не будет рядом с Мичиру в самый критический момент. Айно понимала, что ее матери осталось совсем немного. Сколько еще протянет ее измученное тело? Постоянные лекарства, уколы, капельницы, теперь к ним еще добавилась нехватка кислорода. Не говоря уже о том, что душевных сил цепляться за такое существование у Мичиру не было вовсе. Натирая подоконники или моя пол в пустых офисах полицейского участка номер 37, отчаянно борясь с усталостью и сонливостью, Минако Айно злилась на названную мать за этот ее эгоизм, за право выбора, которое никто не мог у нее отнять, за нелепое упрямство и глупый страх операций. С каждым днем блондинка сердилась еще больше, и не только на Мичиру, но и на себя саму. Надо было настоять, заставить, может быть, пойти на обман, но провести эту операцию на мозге. Блондинка, вновь пустившаяся в ночные подработки, отсыпалась за своим столом в офисе перед началом трудового дня, предварительно сменив одежду. Ее коллеги считали, что Айно имеет слишком активную личную жизнь, разъезжая по свиданиям и ресторанам, и приходит на службу прямиком оттуда. Минако же ничего не опровергала и не подтверждала, только боялась, что эта вся канитель с двумя работами и недосыпами выльется в хроническую усталость или что еще похуже. Рей была взвинченная и какая-то несобранная, чтобы вызвать подругу на разговор, хотя часто бросала на блондинку внимательные, изучающие взгляды. У Хино у самой было полно забот, чтобы влезать в жизнь Минако. Ятен был тактичен и вежлив, пытаясь узнать, что происходит, но получив резкий отказ больше не лез к ней с расспросами. Коу был увлечен ухаживаниями за своей новой возлюбленной, которая, к слову, мало прислушалась к словам Айно и все равно не соглашалась поверить в искренность чувств Сейи. Кунсайт смотрел на нее и сквозь нее одновременно, и Минако этому даже радовалась. Прошло то время, когда ее это задевало и беспокоило. Оба поддерживали официальный тон, и не более. Близилась весна, и на улице воздух стал свежее. Скоро расцветут вишни и весь город окутает благоухание сакуры. Даже на бесконечно уставшую Минако напало какое-то радостное предвкушение, и она с непривычным для себя энтузиазмом решила вымыть в офисах окна. Она настроила радио на волну ретро-программ и принялась за дело. Окна в кабинете Кунсайта Минако решила оставить напоследок — они были самыми большими и высокими на этаже из-за странной архитектуры здания. Тем более, Иендо-старший уехал в какую-то командировку и его нет уже несколько дней. В это раннее утро работалось Минако на удивление легко, она даже пританцовывала в такт любимым песням и подпевала, и оттого не заметила, как справилась со всем гораздо быстрее, чем предполагала. Забравшись на широкий подоконник в кабинете Кунсайта, она раскрыла створки окна и впустила в комнату свежий, по-утреннему холодный воздух. По радио заиграла очередная знакомая песня, и Минако, распевая заученные еще в детстве куплеты, самозабвенно натирала стекла. Она не заметила, как дверь отворилась и в кабинет вошел Кунсайт. Он слышла музыку и пение еще в коридоре, и был чрезвычайно удивлен, что звуки раздаются из его офиса. Мужчина замер в дверях, наблюдая за тем, как девушка в закатанных до колен джинсах и завязанной под грудью клетчатой рубашке, с растрепавшимся пучком золотистых волос на макушке, пританцовывая и распевая во весь голос, моет раскрытый створ огромного, во весь ее рост, окна. На лице его было изумление и какое-то другое непонятное чувство, губы тронула легкая полуулыбка. Казалось, Иендо-старший не верит своим собственным глазам. Песня закончилась и Минако, будто почувствовав на себе его взгляд, обернулась. Едва увидя застывшего на пороге Кунсайта, блондинка чуть не выпала из окна, но успела вовремя ухватиться за раскрытую створку и восстановить равновесие. Глаза мужчины расширились, и он в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние. Кунсайт подхватил девушку за талию и снял с подоконника. Когда под ногами у Минако оказался пол, она вновь пошатнулась, но ему не пришлось спасать ее от очередного падения, потому что мужчина все еще держал девушку в своих руках. В раскрытое окно дул холодный ветерок, но щеки Минако горели огнем. Ее бросило в жар от стыда и неожиданности. Она даже не могла раскрыть рта, чтобы произнести хоть слово. Ей было страшно, ведь ее обман раскрыт, да и еще кем! Самим Кунсайтом Иендо, который ждет не дождется, чтобы найти серьезный повод и избавиться от надоедливой девчонки. Кунсайт смотрел на нее, не отрывая взгляда светлых глаз, которые почему-то были сегодня другого, тепло-серого оттенка. Его ладони легли ей на щеки, и Минако вздрогнула. Эти горячие пальцы обжигали, усиливали жар, охвативший ее в первые секунды их встречи. Минако застыла. Она видела его лицо так близко, как никогда прежде. В ее голове пронеслись вовсе ненужные сейчас мысли о том, что с такой внешностью, как у Кунсайта Иендо, нужно сниматься в рекламе дорого парфюма или элитного мужского белья, но никак не работать начальником полиции. Все это заняло какие-то ничтожные секуды: то, как она едва не упала, и он подхватил ее за талию, снимая с подоконника; то, как Минако с ужасом смотрела на Кунсайта, и как он взял в свои ладони ее лицо; его почему-то теплый взгляд и ее мысли о том, насколько идеальна его внешность — но девушке казалось, что прошла уже целая вечность. И внезапно, Кунсайт поцеловал ее. Его твердые горячие губы коснулись ее рта, и Минако ахнула. Он обнял девушку, крепко прижимая к себе и целуя так, будто ждал этого всю жизнь. У нее в голове помутилось. Минако не понимала, что это за чувства, и почему она испытывает ощущение свободного падения, когда все внутренности подбрасывает вверх, сердце замирает, а потом стучит о ребра с удвоенной силой, и дыхание сбивается, застыв где-то в горле. Колени ее подогнулись. Девушка вцепилась пальцами в его плечи, сминая тонкую ткань рубашки, боясь упасть и в то же время зная что Кунсайт ее удержит. Что это такое? Неужели она так жаждала этого поцелуя? Минако дурманил аромат его одеколона — водяная свежесть лотоса вперемешку с лавандой, жар его тела и губ, жадность и одновременно чувственность, с какой Кунсайт целовал ее. "Нет!"— В голове внезапно прояснилось, но совсем ненадолго, тут же на Минако накатил ужас. Она испугалась самой себя, его, этих непостижимых, неожиданных и одновременно долгожданных эмоций. Но ужас мгновенно сменился злостью, а потом яростью. Она оттолкнула от себя Кунсайта, и воздух разорвал звук пощечины. Айно выбежала прочь из комнаты, и эхо ее шагов еще долго громыхало в пустом коридоре. Кунсайт Иендо стоял перед раскрытым окном, ветерок раздувал его длинные пепельные волосы, а на щеке алел след от удара Минако.